ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ РУСЬ СВЯТОЮ

Многочисленнейший и разнообразнейший сонм угодников Божьих явила Святая Русь. Равноапостольные, мученики, пророки, святители, воины, страстотерпцы, преподобные, юродивые, святые правители – всяк вид и всяк образ спасения присутствует здесь. Но даже среди ярчайших звёзд небосклона Русской Святости особо сияет одна. Сияет подобно Солнцу так, что даже традиционная монашеская скромность не может сокрыть её света.

Не всяк народ удостоится пред Богом такого имени, коим именуется Святая Русь. И ради будущего, и вообще даже просто ради памяти Божьего Дара полезно вспомнить истоки этого величественного названия. Задаться вопросом, а когда ж Русь стала Святою. Возможно, некоторые скажут – при Крещении, когда св. равноап. князь Владимир покрестил её. Но это не так.

Как и в жизни людей многих крестят, но не многие становятся святыми, так и в истории Руси, Крещение стало лишь необходимым условием созидания святости, но сами истоки уникального определения находятся не в грандиозных исторических событиях, а в тишине монашеской келии.

Отнюдь не умаляя великий подвиг св. равноапостольных Ольги и Владимира, всё же заметим, что Православие на Руси тогда существовало, но отнюдь не в том формате, чтобы дать право Руси именоваться Святою. И дело вовсе не в том, успела или не успела евангельская проповедь обойти Русскую землю. Сама русская душа жаждала несколько иного, несколько отличного от общепринятого в Риме, Византии или Европе.

То, что могло заставить быть религиозным европейца, для русских было недостаточно, чтобы впоследствии превратиться в самую религиозную державу мира. Просто жить по заповедям, читать Библию и ожидать «какого-то там» Страшного Суда для русского человека «было не интересно». А потому, наряду даже с внешним соблюдение обрядов, вовсю находилось место и для язычества, и для чего угодно, только не для святости.

Но нашёлся человек, чрез которого Господь изменил эту ситуацию, изменил в корне, и создал корень из которого могла произрастать русская святость в соответствии с задатками, заложенными в русскую душу. Этот человек показал, что не нужно ожидать какого-то Страшного Суда, Бога можно прочувствовать здесь и сейчас.

И именно к нему, а не в известные на тот момент монастыри и храмы потянулись жаждущие совершенства. Этот человек – преподобный Антоний Печерский. И почти все, кто приходил к нему, становились святыми. Святая Лавра, а на тот момент просто ископанные пещеры, стала словно «фабрикой преподобных». Он раскрыл то, что молчало в русском человеке за неимением найти выхода. Те монастыри и храмы которые были на тот момент, безусловно, могли обеспечить спасение. Но они не могли обеспечить совершенства.

А русскому человеку, как ни одному народу в мире положено на сердце искать богоподобия, совершенства, словно ему громче всех сказали: «Аз рех бози есте и сынове Вышняго вси…». Эта жажда совершенства, которая на нашей земле смогла оформиться в Православное Царство, проявлялась даже в неконструктивных явлениях. Взять к примеру Индию, где высшие «белые» касты имеют абсолютно идентичный генотип с современным населением древних русских деревень. Там нет таких серьёзных обетований Вечной Жизни, как это есть в Православии.

И тем не менее, немалое количество людей из обеспеченной жизни встаёт на путь ложной аскезы, бросают всё, уходят в отшельники просто ради каких-то невнятных намёков на совершенствование. И здесь вопрос вовсе не в рекламе сатанинского индуизма, а в том, что даже находясь во тьме неведения, там, среди белых «русских» каст существует стабильный процент людей, которые не сидят на месте, которые к стремятся к чему-то духовному, создают пускай ложные, но какие-то свои учения и практики. Сходное духовное рвение, придумывание новых, в т.ч. неизвестных православной истории методов аскезы было характерно и для первых печерских монахов.

Но как мы помним, христианство в Индии не прижилось. Не увидели в Индии потомки ариев пути к совершенству, даже проповедь апостола Фомы не поменяла Индию. «Не интересно» было индийцам ждать какого-то Страшного Суда, зато на ура было воспринято человеческое учение индийского принца Будды Гаутамы. Не хочется мыслить фатальным образом, но подобная участь могла бы постигнуть и Русь. Да, в отличие от Индии, Православие бы было. Но вот стала бы Русь Святою, стало бы той страной, где во время поста постилось абсолютно всё население, страной, о которой в XVIв. папский легат Альберто Кампензе писал:

«Во всем прочем они, кажется, лучше нас следуют учению Евангельскому. Обмануть друг друга почитается у них ужасным, гнусным преступлением; прелюбодеяние, насилие и публичное распутство также весьма редки; противоестественные пороки совершенно неизвестны, а о клятвопреступлении и богохульстве вовсе не слышно. Вообще они глубоко почитают Бога и Святых Его, и везде, где только встретят образ Распятого, немедленно падают ниц с сердечным благоговением… В церквах не заметно ничего неблагопристойного или бесчинного; напротив того все, преклонив колена или простершись ниц, молятся с искренним усердием.»

Что же послужило причиной такой перемены. А причиной послужило то, что преп. Антоний принёс на Русь не просто путь спасения способом монашества. Он принёс на Русь сам образ русского спасения. Явился, по сути, носителем Нового Завета. Завета, написанного не сухих скрижалях, как у прор. Моисея, а на скрижалях сердца.

«Все пребывали в любви: младшие покорялись старшим, не смея и говорить пред ними, и изъявляя полную покорность и послушание; а старшие оказывали любовь к младшим, наставляли и утешали их, как отцы детей ма­лых. Если какой-либо брат впадал в какое-либо прегрешение, утешали его и по великой любви делили епитимию одного на двух и на трех. Такова была любовь взаимная, при строгом воздержании! Если брат выходил из монас­тыря, то все братия скорбели о том, посылали за ним и звали брата в монастырь, потом шли к игумену, кланялись и упрашивали принять брата, и принимали с великой радостью» так пишет о первых учениках св. Антония преп. Нестор. Именно образ любви, как характерный почерк «русского спасения» и проходит чрез историю Руси.

Не все могли позволить себе монашеский подвиг (часто русские семьи были очень многодетны, да и крестьянин часто бывал не волен в своей судьбе), но, пожалуй, самой характерной чертой простых безымянных русских праведников было добродушие и любовь к ближним. Как вспоминает преп. Силуан Афонский о своём отце: «Однажды мы шли мимо нашего поля, и я сказал ему: «Смотри, у нас воруют снопы»; а он мне говорит: «Э, сынок, Господь нам уродил хлеба, нам хватит, а кто ворует, стало быть у него нужда есть». И в поведении таких вот простых русских праведников видится отголосок той любви, семена которой сеял преп. Антоний.

Как и первый Моисей, принесший Завет Израилю, принёс Св. Антоний Завет русскому народу. И как лице первого Моисея сияло, так же, свидетельствуют современники, сияло и лице Св. Антония. И как скрыты мощи первого Моисея, так Господом сокрыты от взора мощи Русского Моисея – преп. Антония. Всякие же попытки их обрести заканчивались тем, что люди были прогоняемы страхом или огнём.

Но мало бы было просто правильного «русского образа спасения» в отдельном монастыре. Проповедью, сопоставимой с апостольской, прославились его ученики. Это были люди, которые не заканчивали семинарий, но знали Бога вживую. Их, часто малокнижных, ставили епископами на кафедрах в самых разных уголках Руси. И не богословскими мудрствованиями, но реальной проповедью «выпускники реальной семинарии» засветили Русь. Засветили до святости. Из Лавры они смогли пронести именно тот дух, который жаждала русская душа. Они принесли «осязаемость» веры. Что Бога можно «пощупать» здесь и сейчас, ещё не дожидаясь Страшного Суда.

Да и отдельные явления, например, когда монах воздевает руки к небу, а в ответ на молитву с неба сходит огонь, и это видят многие собравшиеся из знати, поверьте – лучшей проповеди придумать трудно. «Осязаемость» веры, как характерный образ проповеди печерского монашества – это проповедь не только для монахов. Это проповедь для всей Руси. Не ожидание, а совершенствование здесь и сейчас, – вот был ответ русской душе. Ответ, ведущий к святости целый народ.

Но не только преп. Антоний сводил огонь с неба. Чудотворцами прослыли многие печерские преподобные. Здесь можно вспомнить целителя преп. Агапита, который придя в монастырь и видя чудеса над больными преп. Антония, скорбел что не может так же, но как мог ухаживал за больными. Но спустя годы подвигов обрёл способность исцелять больных, став известнее даже прп. Антония. Можно вспомнить многих других. Но не чудеса были целью этих духовных делателей, а стяжание Духа Святаго. Именно ради этого, а не ради каких-то показателей, некоторые преподобные неделями не принимали пищи, но трудились на послушаниях.

Как они угождали в своих келиях Богу постом и молитвой можно только догадываться. Взять хотя бы житие прмч. Евстратия, старавшегося усовершить себя постом. Мы не знаем, как и что делал в своей келии прмч. Евстратий. Но Господь именно его извлёк из келии, и даровал мученическую кончину сообразно Своих Страданий – его распяли на еврейскую Пасху евреи, а сам Евстратий был прободен копьём подобно Спасителю. Где ковалась святость, оформившаяся в столь символичную мученическую кончину? – В тишине монашеской келии. В подобных кельях, и в подобных же трудах и молитвах пребывали и многие, многие другие преподобные.

И хотя св. муч. Евстратий является как бы патриархом ещё 50 мучеников (духоносным словом он утвердил остальных 50 киевлян держаться до конца сквозь голод и жажду, но не поступиться еврею, требующему отречения от Христа), рака с его мощами скромно лежит в Ближних Пещерах наряду с раками других преподобных. Но не смотря на скромность, означает собой грозное оружие против врага рода человеческого; здесь достаточно вспомнить рьяные попытки священника-еврея Александра Меня деканонизировать (!!!) святого Евстратия.

Много других великих и уникальных историй стремления к святости хранит в себе Киево-Печерская Лавра. Самыми разнообразными подвигами в тихих келиях ковалась святость не только отдельного монаха. Ковалась святость всей Руси. Ведь монах-чудотворец или просто молитвенник был живой проповедью Живого Слова. Был ответом на вопрос, ответом в котором так нуждалась уже крещённая на тот момент Русь. Здесь, конечно, не хватило бы усилия одного монаха. Каждая дополнительная проповедь, каждая живая легенда не была лишней в ту пору, каждая участвовала в деле строительства святости Руси. Но именно один монах задал нужный формат духовного делания.

Формат, который не только обеспечивал достижение святости до нетления мощей почти всех приходящих, но который живой проповедью по городам и весям ещё холодной Руси зажёг эту самую Русь светильником, горящим пред Богом вечно. Имя этого монаха – Антоний. 10/23 июля его праздник. Но это праздник не только его, и не только монашествующих, это праздник всей Руси. Праздник каждого русского человека, имеющего ныне возможность ходить в православный храм и причащаться Св. Христовых Таин.

С праздником, дорогие братья и сестры!

P.S. Причиной написания данной статьи послужило то, что на вечерней службе в одном из киевских храмов еврейский батюшка предпринял свою микропопытку «деканонизации» святого. Накануне праздника величайшего святого земли Русской было отказано в полиелее. Но никакие попытки не затмят Божественной славы человека, который с Божьей помощью сделал Русь Святою.

Авторы: р.Б. Сергий, протоиерей Александр