Вольфганг Акунов. ПСЫ-РЫЦАРИ. (Часть вторая).

6.Знамя "Дома Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии"

"Дом Пресвятой Девы Марии Тевтонской в Ливонии" имел, как уже говорилось выше, свое собственное знамя, которое во время военных походов везли рядом с ландмейстером, или, в его отсутствие, рядом с ландмаршалом, являвшимся в орденской иерархии ливонского филиала тевтонов вторым по важности должностным лицом после магистра (тогда как в рамках всего Тевтонского Ордена эту функцию выполнял не маршал, а Великий Комтур). Знамя рыцарей-"мариан" в Ливонии было двусторонним. На одной стороне его на белом поле была изображена (в соответствии с полным названием Ордена) его Небесная Покровительница Пресвятая Дева Мария в лазурном одеянии, держащая на правой руке Богомладенца, а в левой – державу в форме земного шара. На другой стороне ливонского орденского знамени, также на белом поле, был представлен покровитель рыцарства Святой Маврикий с золотым мученическим венцом на окруженной нимбом голове, в лазурном одеянии и белом плаще, с золотыми поясом, налокотниками и наколенниками, держащий в правой руке копье с флажком, а левой опирающийся на серебряный прямоугольный щит с окаймленным золотом прямым черным крестом. В верхних углах полотнища орденского знамени, противоположных древку, были изображены белые орденские щиты с черными тевтонскими крестами.

Как Пресвятая Богородица, так и Святой Маврикий были изображены на знамени стоящими на зеленой траве. Присутствие Святого Маврикия объяснялось не только его функцией как мученика за Христа и патрона рыцарства вообще, но и особым почитанием, которым он пользовался в Прибалтике. В Риге существовало даже особое посвященное ему элитное "Общество (братство) Черноголовых (нем.: Schwarzhaeupter)", молодых холостых отпрысков знатных купеческих родов, живших по общежитийному уставу, во многом напоминавшему монастырский, в особом "Доме Черноголовых), имевших привилегию носить рыцарские шлемы и латы и составлявших в военное время отдельный отряд ополчения рижских бюргеров и купцов, сражавшийся под собственным знаменем.

"Черноголовыми" эти почитатели Святого Маврикия именовались потому, что он считался "арапом-египтянином". Исторический Святой Маврикий был римским военачальником, легатом расквартированного в Египте Фиванского Легиона, претерпевшим мученичество за Христа в гонения Императора Диоклетиана. По христианской легенде, он владел чудодейственным "Святым копьем" ветхозаветного священника Финееса, перешедшего по наследству к библейскому пророку Иисусу Навину (якобы державшему это копье в руке при взятии Иерихона – о чем, между прочим, поется в известной песне времен войны между Севером и Югом в США "Joshua fought the Battle of Jericho, and the Walls came tumbling down", где Святое копье упоминается в следующих выражениях: "Down to the walls of Jericho he marched with the Spear in his hand..."), а затем – к римскому центуриону (сотнику) Гаю Кассию Лонгину, пронзившему этим копьем ребро распятого на Голгофе Христа, ускорив тем самым Его искупительную миссию.

На некоторых дошедших до нас иллюстрациях у Святого Маврикия, изображенного на знамени ливонских рыцарей, на голове не мученический венец, а шлем, верхняя часть которого золотая, а нижняя – черная. Такое знамя с образами Богородицы и Святого Маврикия было захвачено поляками в битве с ливонскими рыцарями Тевтонского Ордена в 1431 году.

Встречается также изображение "знамени ливонских рыцарей", представляющего собой полотнище с тремя (!) горизонтальными полосами – желтой, белой и красной. Оно, в частности, приведено в книге Стивена Тернбелла и Ричарда Хука "Танненберг. 1410 год. Неудача тевтонских рыцарей" (Stephen Turnbull, Richard Hook. Tannenberg 1410. Desaster for the Teutonic Knights; Campaign-122/Osprey Ltd.2003), со ссылкой на Яна Длугоша. Но следует заметить, что, хотя польский каноник Ян Длугош (годы жизни 1415-1480) считается "классическим" источником сведений об этой кровавой, судьбоносной для Ордена Девы Марии битвы, он родился спустя пять лет после сражения и был отделен от событий, по крайней мере, сроком жизни целого поколения.

Сам Ян Длугош не был ни современником, ни очевидцем, ни, тем более, участником битвы. По некоторым сведениям, в битве участвовал отец Длугоша, но тот, опять-таки, умер в 1425 году, когда будущему историку не исполнилось еще и десяти лет. Поэтому многие приведенные Длугошем сведения не следует принимать на веру – например, его упоминание о "Хоругви Святого Георгия", под которой выступали крестоносцы-союзники Ордена Девы Марии, как о красном знамени с белым крестом (в то время, как общеизвестно, что "знамя Святого Георгия", наоборот, всегда было белым с красным крестом (и дожило в таком виде до нас, в качестве английского "флага Святого Георга"!), или же упоминание Длугоша о трехцветном желто-бело-красном (!) знамени ливонских рыцарей, под которым они, по его утверждению, якобы принимали участие в роковой для Тевтонского Ордена битве 1410 года.

Как известно, традиционные средневековые геральдические знамена были двуцветными (хотя и могли иметь несколько полос), и именно в качестве двуцветных дошли до нас древнейшие европейские флаги – красно-бело-красный австрийский, красно-желто-красный испанский, красно-зеленый португальский, красно-голубой лихтенштейнский, красно-белый монакский, бело-голубой сан-маринский, бело-красный польский и др. К тому же однозначно известно, что ливонских рыцарей в рядах тевтонской рати под Танненбергом не было (что и было, возможно, одной из важнейших причин поражения орденского войска).

7.Должностной герб "земских магистров" Ливонии

С начала XV века начинает наблюдаться процесс формирования должностного герба ливонского ландмейстера, включающего в себя эмблему Ордена Девы Марии в сочетании с родовым (фамильным) гербом магистра. К описываемому времени подобная "четырехчастная" композиция, включающая оба указанных герба, уже существовала в Ордене госпитальеров. Впервые такой герб, отчеканенный на монетах и высеченный на крепостных стенах, появился у иоаннитов (именовавшихся в описываемый период "рыцарями Родоса", или "родоскими рыцарями" - по месту расположения своей тогдашней орденской резиденции) при Великом Магистре Пьере д’Обюссоне, руководившем Орденом Святого Иоанна в 1478-1503 гг.

Кстати, следует отметить, что, хотя внешним отличительным знаком госпитальеров в мирное время являлся белый восьмиконечный крест на черном плаще, в период военных действий таким знаком служил не восьмиконечный, а прямой белый крест на красном одеянии (единственным исключением в этом отношении являлся период правления семьдесят второго гроссмейстера иоаннитов – Императора и Самодержца Всероссийского Павла I, при котором гвардия Великого Магистра носила красные супервесты не с прямым, а с восьмиугольным мальтийским белым крестом на груди) и гербом Ордена Святого Иоанна являлся прямой крест белого цвета на красном поле.

Именно такой прямой крест и помещался в I и IV полях должностного герба Великого Магистра иоаннитов. Именно такой герб представлен и на титульном листе устава Госпиталя, отпечатанном в 1534 году. А в иоаннитских уставах, изданных в 1725 и 1782 гг., изображен сам герб Ордена Святого Иоанна Иерусалимского – прямой белый крест в красном фигурном щите под короной. Современный герб католического ответвления Ордена Святого Иоанна – "Суверенного Военного Мальтийского Ордена" - также содержит, в качестве центральной фигуры, изображение прямого белого креста на красном поле в овальном ("итальянском") щите, за которым помещен большой белый восьмиконечный ("мальтийский") крест, концы лучей которого едва видны из-за щита, под которым на четках висит маленький белый мальтийский крестик.

В Тевтонском Ордене Пресвятой Девы Марии, как уже указывалось выше, включение родовых гербов Верховных Магистров в состав орденской печати произошло в конце XV в., однако родовой герб Магистра при этом сочетался не с гербом Ордена (прямым черным крестом на белом поле), а с описанным нами выше должностным гербом Верховного Магистра (таким же, как на "малых" печатях, начиная с 30-х-40-х гг. XIV века и на знамени Верховного Магистра всех тевтонов). Приведенные в "Хронике Даубмана" 1565 года гербы тридцати четырех Верховных Магистров Тевтонского Ордена (на иллюстрациях с портретами гохмейстеров) представляют четырехчастные щиты, содержащие в I и IV части крест (т.е. должностной герб) Верховного Магистра, а во II и III частях – его родовой герб. Четырехчастный герб Верховных Магистров повторяется также на щите и груди его "портретных" иллюстраций. Позднее крест Верховного Магистра на гербе служил для разделения поля на части, на которых располагались родовые эмблемы.

В Ливонии четырехчастный герб с орденским крестом формировался, по-видимому, под влиянием геральдических тенденций, которые можно проследить на примере немецких епископств. До конца XIV века там использовались печати одной только епископской эмблемой. Но на рубеже XIV-XV вв. в ряде германских духовных княжеств появились гербовые печати с изображением как должностного герба епископа, или, точнее, печати епископства, так и герба конкретного епископа (личного или родового, по примеру римских пап).

Комбинации этих двух гербов, или эмблем, отличались большим разнообразием: два гербовых щита рядом под одной епископской митрой; один "рассеченный" (разделенный на части по вертикали) щит, на котором слева от зрителя помещалась эмблема (герб) епископства, а справа – родовой (личный) герб конкретного епископа. Имелись также гербовые епископские печати, представлявшие собой геральдический щит, разделенный на четыре равные части (если употреблять геральдическую терминологию, "щит рассеченный и пересеченный"). В I и IV части этого щита посещался герб (печать) епископства, во II и III части – родовой (личный) герб епископа. Впервые гербовую печать с четырехчастным щитом, включающим герб епископства и родовой герб епископа, использовал Рудольф III, епископ Шверинский (1390-1415).

У Великих Магистров Ордена Святого Иоанна Иерусалимского должностной герб с четырехчастным щитом получил официальный статус несколько позднее, хотя в литературе встречается портрет Великого Магистра родосских рыцарей (госпитальеров) фра Фульк(о) де Вилларэ (1305-1319) с изображением такого герба. Но на орденских печатях личные эмблемы магистров отсутствовали. На монетах Ордена госпитальеров "родосского периода", начиная с Гроссмейстера Фулько де Вилларе, на одной стороне был представлен аверс орденской печати – коленопреклоненный магистр перед шестиконечным патриаршим крестом (в память об изначальной подчиненности госпитальеров не папскому Риму, а православному Патриарху Иерусалимскому), а на другой – крест с небольшим расширением на концах.

При Великом Магистре родосских рыцарей фра Раймонде Беранже (1365-1374) на монетах иоаннитов за изображением магистра впервые появляется щиток с его личным гербом. На монетах магистра рыцарей Родоса фра Хуана де Эредиа (1376-1383) на этом месте изображена стилизованная башня без щитка, хотя должностной герб с четырехчастным щитом этого иоаннитского магистра присутствует в манускриптах конца XIV – начала XV в.в. Личный герб фра Хуана де Эредиа представлял три белых (серебряных) башни (две вверху, одну внизу) на красном (червленом) поле, что позволяет рассматривать изображение башни на чеканившихся при этом магистре госпитальеров монетах как часть его личного герба. Официально четырехчастный щит начал использоваться Великими Магистрами иоаннитов лишь начиная с фра Пьера д’Обюссона (1476-1503).

Для христианского сознания может показаться удивительным, что магистр, хотя и рыцарского, но все же духовного Ордена, то есть монах, призванный служить Богу (пусть даже "по-рыцарски" - мечом!), "дерзнул" изобразить рядом с Божественным символом Креста свою личную эмблему – тем более, что еще совсем недавно магистр изображался на орденских монетах коленопреклоненным перед Крестом! Но, вероятно, впечатление "дерзости" смягчалось тем, что личный герб д’Обюссона (являвшегося, до своего избрания Великим Магистром родосских рыцарей, кардиналом римской церкви), представлял собой красный "якорный" крест.

У преемников этого Великого Магистра – фра Эмери д’Амбуаза (1503-1512) и фра Фабрицио дель Каретто (1513-1521) – личные эмблемы на гербе носили, хотя и не церковный, но, по меньшей мере, "нейтральный" характер (у д’Амбуаза – вертикальные полосы, у дель Каретто – косые полосы). В дальнейшем использование четырехчастных гербов Великих Магистров рассматривалось госпитальерами уже как орденская традиция. И герб следующего их Гроссмейстера – фра Филиппа де Вилье де Лиль-Адана (1521-1534), при котором Орден госпитальеров обосновался на Мальте, украшал титульный лист орденского Устава, вышедшего в 1534 году. Его изображение можно увидеть в качестве иллюстрации к статье В.В. Акунова "Рыцари Родоса", опубликованной в военно-историческом журнале "Рейтар" №7(4/2004) на с. 21.

В Восточной Прибалтике подобная геральдическая композиция впервые появилась на печати епископства Курляндского в 1508 году, но в 20-30-е гг. она распространилась по всему "Уделу Пресвятой Богородицы".

На территории ливонского филиала Тевтонского Ордена аналогичное изображение появилось сперва на монетах. На орденских "фердингах" 1515 года под изображением небесной покровительницы Ордена - Пресвятой Девы Марии с Богомладенцем на руках - впервые был помещен четырехчастный щит, в I и IV частях которого была изображена эмблема Тевтонского Ордена (прямой крест), а во II и III частях – родовой герб ландмейстера Вольтера фон Плеттенберга (рассеченный двуцветный щит).

На орденской монете 1525 года такой же четырехчастный герб ландмейстера изображен на щите, который держит ливонский рыцарь. В дальнейшем под образом Богородицы изображался или только родовой герб ландмейстера, или четырехчастная композиция вышеописанного типа, но изображение рыцаря практически всегда сопровождалось четырехчастным гербом, расположенным внизу, у ног рыцаря (как на монете 1536 года), или перед ним. Видимо, поэтому изображение рыцаря на монете часто трактуют, как изображение ливонского магистра. Впоследствии четырехчастный герб иногда помещался на орденских монетах сам по себе (без всякой дополнительной фигуры) – например, на фердинге 1553 года или на золотом гульдене 1558 года.

Введший впервые в Ливонии изображение четырехчастного герба, ландмейстер Вольтер фон Плеттенберг, однако, не посчитал возможным перенести его с монет на печать – даже после упразднения государства Тевтонского Ордена в Пруссии изменившим католической верой Верховным Магистром Альбрехтом фон Гогенцоллерн-Ансбахом в 1525 году и после официального присвоения самому фон Плеттенбергу титула князя (нем.: фюрста, лат.: принцепса) Священной Римской Империи в 1530 году. В период своего магистерства он позволял изображать четырехчастный герб лишь на монетах. Правда, на надгробной плите Вольтера фон Плеттенберга (умершего в 1535 году) в усыпальнице ливонских ландмейстеров – храме Святого Иоанна в Вендене (по-эстонски: Вынну, по-латышски: Цесис, а по-русски: Кесь) этот ландмейстер был изображен держащим правой рукой меч, опущенный острием к земле, а левой – поддерживающим щит с четырехчастным гербом, в доспехах с уширенным тевтонским крестом на груди.

Еще при жизни Плеттенберга печать с подобной композицией появилась на немецкой территории Тевтонского Ордена. Дело в том, что после упразднения Тевтонского Ордена в Пруссии и образования на его территории Альбрехтом фон Гогенцоллерн-Ансбахом (последним Верховным Магистром в Пруссии) светского Прусского герцогства, члены Ордена, не признавшие законности этого акта и отвергнувшие его предложение принять протестантизм и "самораспуститься", перенесли центральное орденское управление в городе Мергентгейме, расположенном в германской области Франконии (бывшую резиденцию дейчмейстеров). Немецкий ландмейстер-дейчмейстер взял на себя функции "Администратора" (управляющего) должности Верховного Магистра (как бы исполняющего обязанности Верховного Магистра Тевтонского Ордена) и уже в 1528 году начал пользоваться печатью с изображением четырехчастного герба с орденским крестом (но не с должностным крестом Верховного Магистра!) и со своим родовым гербом.

При преемниках Плеттенберга в Ливонии четырехчастный герб, как и при нем самом, присутствовал лишь на орденских монетах. Но на надгробной плите ландмейстера Германа фон Брюггенея изображен именно четырехчастный герб, хотя ранее в таких случаях изображался родовой герб ландмейстера (например, на надгробии предшественника Вольтера фон Плеттенберга – ландмейстера Иоганна фон Лорингкофе, прародителя фон Лорингофенов и фон Фрейтаг-Лорингофенов). Личный герб ливонского магистра не мог претендовать на статус официального, хотя определенные попытки в этом направлении предпринимались. Ливонский ландмейстер Генрих фон Галлен первым использовал должностной магистерский герб не только на монетах, но и на своих портретах (где ранее изображался только родовой или личный герб) и, что еще важнее – в официальных документах, впервые – в охранной грамоте (Schutzbrief) 1556 года. И не случайно именно с лета 1556 года титул ливонского магистра обогатился приставкой "Dei Gratias" ("Божией милостию...") – как у наследственных или выборных монархов!

Но на печатях ландмейстеров эти слова пока что отсутствовала. До нас дошел должностной герб ландмейстера Генриха фон Галлена из этой грамоты; фамильным гербом ландмейстера были три красных крюка в белом поле. И только в 1558 году четырехчастный герб появился на ливонских орденских печатях! При ландмейстере Вильгельме фон Фюрстенберге малая ("секретная") печать со сценой бегства Святого Семейства в Египет была заменена печатью с должностным гербом ландмейстера. Таким образом, должностной герб ливонского магистра Тевтонского Ордена был юридически оформлен перед самым падением власти Ордена Девы Марии в Ливонии (1560-1562 гг.), просуществовав фактически менее двух лет!

8.Краткая критика военного конфликта между ливонским филиалом
Тевтонского Ордена и Московским государством

После окончательного присоединения обширной Новгородской земли к владениям Великого Князя Московского в 1478 году в прибалтийском "приграничье" шла, по существу, непрерывная "малая" война. В январе 1480 года ливонские рыцари произвели несколько нападений на Вышгородок, Гдов и Изборск. Летом 1480 года, воспользовавшись пребыванием ("стоянием") основной части вооруженных сил Великого Княжества Московского на реке Угре, где они держали оборону против сил золотоордынского хана Ахмата, ливонцы усилили набеги на московскую приграничную полосу. В августе 1480 года орденское войско во главе с "маистром" (ландмейстером) Бернгардом фон дер Борхом двинулось на Псков. Простояв два дня под Изборском, ландмейстер подошел к Пскову, осадил его и начал обстреливать из пушек. Ливонцы высадили десант со стороны реки Великой, но псковичи отразили десант, захватив все орденские лодки. В конце концов, активная оборона псковичей вынудила ландмейстера снять осаду и отступить в пределы Ливонии.

Великий Князь Московский, Государь всея Руси Иван III решил, в свою очередь, перейти в наступление на ливонцев. Двадцатитысячная московская рать, усиленная псковскими и новгородскими вспомогательными контингентами, в конце февраля 1481 года вторглась в Ливонию, продвигаясь в направлениях на Дорпат (Дерпт, по-русски: Юрьев, по-эстонски: Тарту), Валк (по-латышски: Валга) и Мариенбург (по-латышски: Алуксне). В ходе боевых действий, продолжавшихся около четырех недель, московской рати удалось овладеть двумя важными ливонскими крепостями - Феллином (Вильянди) и Тарвастом.

Не имея достаточно собственных сил и не слишком доверяя наемникам, руководство ливонского филиала Тевтонского Ордена не решилось выйти в поле и дать московитам генеральное сражение, предпочтя пойти на заключение временного перемирия (по-немецки: Beifrieden), подписанного в 1482 году. В 1493 году, при ландмейстере Иоганне Фрейтаг фон Лорингофене, заключенное перемирие было продлено еще на десять лет. По настоянию московской стороны, заключение перемирия было обставлено целым рядом унизительных для Ордена церемоний. Ливонцы были вынуждены вести мирные переговоры не с самим Великим князем Московским, а с его новгородским наместником, с которым они и заключили перемирие, в чем вынуждены были "бить челом о покое (мире - В.А.)". Тем не менее, вторжения небольших московских контингентов в Ливонию продолжались, и было совершенно ясно, что возобновление "большой войны" не за горами.

В 1492 году Государь всея Руси Иоанн III повелел возвести на правом берегу реки Наровы, как раз напротив орденской крепости Нарвы (по-русски: Ругодив) свою собственную крепость, названную в честь Великого Князя Ивангородом. Правда, в 1496 году шведский десант на семидесяти речных судах-"насадах", в отместку за разорение московским войском в 1494-1496 гг. шведской Финляндии, взял Ивангород штурмом, перебив гарнизон и угнав в полон жителей (при штурме погиб комендант крепости - воевода князь Юрий Бабич). Однако вскоре после шведского набега московиты восстановили Ивангород, возобновив угрозу Нарве. С тех пор и по сей день обе крепости продолжают мрачно возвышаться друг против друга по обеим берегам реки Наровы (образующей ныне государственную границу между Россией и Эстонией).

В 1494 году упоминавшийся нами выше тевтонский рыцарь из Вестфалии Вольтер фон Плеттенберг был избран орденским маршалом (ландмаршалом) Ливонии. Со свойственной ему энергией новый ландмаршал попытался восстановить обороноспособность орденского войска, прежде всего - путем вербовки хороших пушкарей и пушечных дел мастеров, с целью усилить орденскую артиллерию, как крепостную, так и полевую (последняя ранее находилась в пренебрежении, хотя, справедливости ради, следует заметить, что пушки орденское войско тевтонов имело еще в 1410 году, в битве под Танненбергом). Стремясь усилить рыцарское войско, Плеттенберг мобилизовал большие вспомогательные контингенты, состоявшие из леттов (латышей) и эстов (эстонцев). Вопреки широко распространенным у нас в России взглядам, представители коренных прибалтийских народностей отнюдь не уклонялись от несения военной службы под знаменами Тевтонского Ордена, поскольку, начиная с XIII века (если не раньше), именно они (а не отсиживавшиеся за каменными стенами замков и городов "остзейские" немцы) неизменно становились первыми и главными жертвами походов русских ратей на Ливонию.

Летом 1501 года лифляндский ландмаршал тевтонов Вольтер фон Плеттенберг, отразив очередной русский набег на Ливонию, перешел границу у Пскова и начал разорять приграничную полосу. Ливонское войско включало четырехтысячный кавалерийский контингент, состоявший из рыцарей, оруженосцев и тяжеловооруженных конных воинов ("рейзигов"), а также четырех тысяч пеших воинов (кнехтов), и имело на вооружении артиллерию, превосходившую русский "наряд" как в количественном, так и в качественном отношении.

Для войны с ливонскими рыцарями у Пскова были сосредоточены конные полки московских, новгородских и тверских "детей боярских". Вместе со вспомогательным контингентом псковичей объединенная русская рать насчитывала до сорока тысяч воинов (если верить ливонским хронистам). Русские воеводы, получившие от Великого Князя Московского приказ искать встречи с противником, двинули свои рати на Изборск. Ливонское войско поджидало московитов на реке Сирице, в десяти верстах за Изборском. Не ожидая подхода "Большого полка" (основных сил), русский передовой полк, состоявший из псковичей, с марша атаковал орденское войско. Умело применив артиллерию и аркебузы (именуемые в русских летописях тех времен "пищалями"), ливонцы отразили нападение, обратив псковичей в бегство. Бегущие под огнем ливонских аркебуз и пушек псковичи внесли сумятицу и беспорядок в ряды подходившего к полю боя русского "Большого полка".

Завязалась артиллерийская дуэль, но все попытки московского "наряда" подавить ливонскую артиллерию оказались безуспешными. Поражение московской рати было довершено конной атакой ливонских рыцарей, смявшей и опрокинувшей полки Великого Князя Ивана. Тем не менее, главной причиной поражения русской рати стала не боевая мощь тяжелой рыцарской конницы, являвшейся главной ударной силой Тевтонского Ордена и его ливонского филиала в "классический" период орденской истории, а превосходство ливонцев в артиллерии и плохая согласованность действий русских воевод.

В ноябре того же кровавого 1501 года Великий Князь Иоанн III двинул против ливонских войск новую. свежую рать, усиленную многочисленными отрядами легкой татарской конницы. Глубокой дождливой осенью, преодолевая разлившиеся реки и плохие дороги, русская рать продвинулась в глубь Ливонии, заняв окрестности Дерпта, Нейгаузена и Мариенбурга. Ландмаршал Вольтер фон Плеттенберг выступил навстречу московитам с небольшим войском. В темную ночь на 24 ноября 1501 года ливонцы внезапно напали на стан русской рати под орденским замком Гельметом. Оказав им упорное сопротивление, русское войско отразило нападение, отбросило ливонцев и преследовало их около десяти верст. В бою под Гельметом русская рать потеряла около полутора тысяч человек, в то время как население Ливонии за время всего русского похода потеряло не менее сорока тысяч человек убитыми и ранеными, но главным образом пленными - в качестве "ясыря" - живого товара, за которым охотились главным образом служилые татары Великого Князя (хотя и не только они).

В 1502 году пятнадцатитысячное ливонское войско, в свою очередь, вторглось в пределы Русского государства. Ливонцы осадили Изборск, "биша стены многими пушками и град не разбиша". Не взяв Изборска, ливонцы осадили Псков (укрепленный уще лучше, чем Изборск), "стены биша многими пушками и пищалми и граду не доспеша ничтоже". Тем не менее, даже у русских летописцев заметен акцент, делаемый на огневую мощь ливонцев, на их превосходство в огнестрельном оружии, а не на военное превосходство тяжелой рыцарской конницы.

Для ответного похода на Ливонию московские воеводы князья Даниил Щеня и Василий Шуйский сосредоточили в Новгороде многочисленное (до шестидесяти тысяч пехотинцев и конников) войско, состоявшее из русских, татар и немецкой наемной пехоты (ландскнехтов). По сообщению летописца, русское войско выступило в поход в следующем порядке: впереди - "Большой полк", за ним - передовой (хотя на походе, вероятно, передовой полк шел все-таки впереди, в соответствии со своим названием), затем полки правой и левой руки, а "назади" - "Сторожевой полк", выполнявший функцию арьергарда.

Получив известие о приближении огромной рати московитов, ливонцы сняли осаду с Пскова и отступили, но были настигнуты русскими у озера Смолина, в тридцати верстах от Пскова. Численное превосходство русских было, как обычно, подавляющим, но ливонцев вновь спасла их сильная и превосходная артиллерия - заслуга лифляндского ландмаршала Вольтера фон Плеттенберга.

Заметив отступавшие обозы орденского войска, русские разведчики доложили воеводам, что ливонцы бегут. При этой вести ратники русского передового полка, увлекая за собой остальные полки, самовольно устремились вперед, напали на ливонские обозы и стали грабить их, попутно уничтожая охрану. В ходе столь беспорядочного преследования ливонцев русские расстроили свой боевой порядок ("изрушали полки").

Но вскоре выяснилось, что ливонцы вовсе не отступают, а изготовились к бою. Русские полки атаковали главные силы ландмаршала Плеттенберга, но неорганизованно, выдвигаясь, вследствие нарушения походного порядка, небольшими группами, наступление которых ливонцы без особого труда отражали огнем своей сильной артиллерии и аркебузов, внесших сильное замешательство в ряды подходивших к полю боя главных сил московской рати. При мощной поддержке артиллерийского огня ливонская пехота отбила атаки не только собственно русских и татарских войск, но и наемных немецких ландскнехтов ("служилых немцев") московского князя.

Отведя войска, русские воеводы привели их в порядок и возобновили атаки,но все они были вновь отражены ливонской пехотой, при поддержке спешенных рыцарей, оруженосцев и "рейзигов". Московским воеводам удалось найти слабое место в боевом порядке ливонцев и сосредоточить усилия в этом направлении, бросив туда немецких наемников. Но и атаки "служилых немцев" успехза не имели. В конечном итоге московская рать была вынуждена отступить. Но и потери орденского войска были столь велики, что ландмаршал Вольтер фон Плеттенберг не решился преследовать московитов. Это была последняя победа войск ливонского филиала Тевтонского Ордена не только над русскими, но и вообще над кем бы то ни было.

Простояв два дня на поле боя (или "на костях", как выражались русские летописцы), орденские войска отступили в Ливонию. В 1494 г. ливонский ландмаршал Вольтер фон Плеттенберг был избран ландмейстером (земским, или провинциальным, магистром). В 1503 году он заключил с Москвой очередное перемирие сроком на шесть лет, многократно продлевавшееся - вплоть до 1557 года! - и по-прежнему уделял неусыпное внимание обучению туземного прибалтийского населения военному делу, понимая, что наемные солдаты стоят очень дорого, рыцари-вассалы ненадежны, силы собственно Ордена Девы Марии ничтожно малы и на помощь никаких "крестоносцев" не только рассчитывать, но даже надеяться больше никак не приходится.

Интересно, что "земский магистр" Вольтер фон Плеттенберг, хотя и сохранил лично верность римско-католической вере, ничем не препятствовал распространению протестантизма ("лютеровой ереси") в подвластной ему ливонской части Орденского государства тевтонских рыцарей. Вероятно, старый тевтон стремился избежать религиозных распрей на подвластной ему территории с целью максимального сохранения обороноспособности Ливонии. Впрочем, в описываемую эпоху не только в Прибалтике, но даже во владениях Тевтонского Ордена, расположенных в собственно Германии ("Священной Римской Империи"), наступил период так называемого "троеверия" ("триконфессионализма"), когда в изначально католическом Ордене Пресвятой Девы Марии бок о бок с католическими "братьями" состояли и "братья"-протестанты (евангелисты-лютеране и даже кальвинисты-реформаты).

Ландмейстер Вольтер фон Плеттенберг "приложился к роду праотцев своих" в 1535 году, не сходя со своего резного дубового кресла, опираясь правой рукой на эфес вонзенного в доски пола рыцарского меча. На нескольких зданиях в бывшей столице ливонского отделения Тевтонского Ордена - городе Риги (например, в Домском соборе и в Замковом дворе) можно и поныне лицезреть его рельефное изображение в полном рыцарском вооружении.

В 1547 году в Москве был венчан на царство Государь всея Руси Иоанн IV, очень скоро ставший Грозным Царем. С самого начала "взяв под прицел" Ливонию, как выход на Балтику, он (предвосхищая аналогичные действия Петра Великого) активно занялся вербовкой в Германии наемников, закупкой современного вооружения и того, что мы сегодня именуем "ноу-хау" или "хай-тек" - "высоких технологий", специалистов во всех областях, оружейников, пищальных и пушечных дел мастеров и т.д. В больших количествах (всего более четырех тысяч человек!) они прибывали из Германии в Ригу и - к огромному неудовольствию "псов-рыцарей"! - через Ливонию следовали дальше в Москву. Схватив одного из таких "специалистов", ливонские рыцари Ордена Девы Марии сгоряча снесли ему голову. Но этим кровавым инцидентом дело - к сожалению для ливонского филиала Тевтонского Ордена! - не ограничилось. В конце 1547 года Ганс Шлитте - купец из саксонского города Гослара, ведший торговые дела с Московией -, получил, в качестве царского доверенного лица, от римско-германского Императора Карла V Габсбурга разрешение на вербовку в Германии воинов, ремесленников, архитекторов, лекарей, инженеров на службу Грозному Царю, от которого привез Императору соответствующую грамоту, переданную им Карлу на Аугсбургском рейхстаге. Любопытно, что в грамоте Царь Иоанн IV, заявляя о готовности вести переговоры об унии русской православной церкви с римско-католической, сообщал об учреждении в Москве ДУХОВНО-РЫЦАРСКОГО ОРДЕНА НЕБЕСНОГО КРЕСТА - выделено нами - В.А.) по образцу военно-монашеских Орденов христианского Запада. Шлитте (ведший параллельно переговоры с папой римским Юлием III о воссоединении церквей), получил от Карла V, поддержанного в вопросе о союзе с Москвой рейхстагом, благосклонный ответ и, в качестве официального посредника между двумя государями, отправился в Московию, но был задержан в Ивангороде местными властями по ходатайству ландмейстера Ливонского филиала Тевтонского Ордена (опасавшегося союза между римско-германской Империей и Москвой) и заключен в тюрьму (хотя часть набранных им специалистов успела сухим путем добраться до Москвы). Арест Ганса Шлитте вызвал дипломатический скандал, постепенно переросший в военный конфликт (несмотря на освобождение Шлитте).

Зимой 1557 года русская рать князя Шестунова начала военные действия против "Дома Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии" из района Ивангорода с целью утвердиться в устье реки Наровы и начать там строительство русской военно-морской базы ("для корабельного пристанища"). Рать Шестунова успешно "повоевала" весь район Наровы и приступила к строительству порта.

В 1558 году очередная русская рать (как и прежде, имевшая в своем составе многочисленные контингенты татарской легкой конницы и немецких ландскнехтов), вторглась в Ливонию, положив тем самым начало двадцатипятилетней Ливонской войне за древний Рейдготланд. Эта сорокатысячная рать под командованием князя Глинского и татарского "царевича" (так его чаще всего именуют летописцы и последующие историки, хотя в действительности он был законным "царем", то есть ханом Касимовским и Казанским) Шах-Али (Шиг-Алея), имея впереди "ертаул" (авангард), состоявший из легкой конницы и высылавший перед собой разъезды, "по нахоженной дороге" двинулась на Дерпт.

Узнав, что "русские идут", рыцари Ордена Девы Марии и их ливонские вассалы вспомнили о своих эстонских и латышских крестьянах, у которых двадцатью годами ранее, сразу после смерти дальновидного Вольтера фон Плеттенберга, сами же отняли оружие и которых тогда же прекратили обучать военному делу. Теперь они снова призвали их к оружию... которого у тех не было, так что многие явились на службу, "вооруженные" (без преувеличения!) лишь камнями и дубинками.

Выступив из Дерпта, ливонское "войско", насчитывавшее всего лишь пятьсот (!) пехотинцев и конников, осмелилось преградить путь бесчисленным ратям Грозного Царя, намереваясь дать им бой на подступах к городу, но было легко побеждено ими и подверглось почти поголовному истреблению. Для уничтожения ливонского отряда оказалось достаточно сил одного московского "ертаула", получившего незначительное подкрепление от воевод Передового полка и "Полка правой руки". Царским ратям открылась беспрепятственная дорога в Ливонию. Простояв под Дерптом два дня, но не сумев взять город, русская рать переправилась через реку Эмбах и разделилась. Часть московских войск двинулась дальше на Ригу, а главные силы - к Балтийскому побережью.

Достигнув побережья, русское войско повернуло к Нарве и Ивангороду, между гарнизонами которых велась артиллерийская перестрелка. 11 мая 1558 года русский гарнизон Ивангорода, форсировав реку Нарову, пошел на штурм Нарвы и в ходе ожесточенного штурма захватил нижнюю часть орденской крепости. 12 мая ливонский гарнизон сдался на милость победителей. Устье реки Наровы и выход к Балтийскому морю оказались в руках Грозного Царя. Нарва (которой было возвращено ее древнее название Ругодив) была превращена в русский торговый порт с правом свободной и беспошлинной торговли со всей Русью и Германией.

Летом 1558 года начался второй большой поход русской рати, нанесшей одновременно три удара:

1)от Нарвы (Ругодива) на Сыреньск (Нейшлосс, Васканарву);

2)от Пскова через Нейгаузен на Дорпат (Дерпт, Тарту, Юрьев);

3)на Ригу.

Крепость Сыреньск была осаждена русским воеводой Адашевым 2 июня 1558 года. Адашев выслал отряды на Рижскую и Ревельскую (Колыванскую) дороги с целью преградить подступы к осажденной крепости и не допустить ее деблокады силами ливонского ландмейстера. Московиты соорудили на дорогах засеки с сильными гарнизонами.

На сей раз русское войско имело на вооружении сильную осадную артиллерию ("наряд"), подвергшую успешному обстрелу осажденный ливонский город, несмотря на ответный огонь крепостных орудий. "И туры круг города поставили и наряд по всем турам розставили, и учали по городу стрелять из всего наряду, ис пищалей по вокнам".

Когда к воеводе Адашеву подошли подкрепления из Пскова и Новгорода, орденский гарнизон капитулировал (6 июня 1558 года). Вся местность северо-западнее реки Наровы до пятьдесят верст была очищена от ливонских отрядов. Чудское озеро, на льду (или на берегу) которого далекий предок Грозного Царя, Святой Благоверный князь Александр Невский, триста шестнадцатью годами ранее разгромил орденское войско, и река Нарова стали безопасны для русского судоходства.

В июне 1558 года новое сорокатысячное русское войско во главе с воеводами князем Шуйским, Троекуровым и Шеиным, в составе Передового полка (под командованием князей Курбского и Адашева), полка правой руки (под командованием князей Серебряного и Сабурова) и полка левой руки (под командованием князей Щетинина и Ивашкина), а также Сторожевого полка (под командованием князя Темкина), выступив из Пскова, вторглось в Ливонию и овладело сильными орденскими крепостями Нейгаузеном и Дерптом. Особенно удручающее впечатление произвело на ливонцев падение Дерпта. Паника охватила всю Ливонию. Выступившие из Нарвы и Дерпта русские рати быстро захватывали один ливонский замок за другим, взяв двадцать (!) замков до начала октября.

15 января 1559 года новая русская рать двинулась на Ригу - столицу ливонского отделения Тевтонского Ордена Пресвятой Девы Марии.

Ливонцы попытались оказать сопротивление московитам под Тигзеном, но были разгромлены. Московские рати взяли еще одиннадцать орденских замков, захватили и сожгли под Ригой ливонские корабли и через месяц овладели всей южной Ливонией. Когда русские осадили крепость Венден (по-русски: Кесь, по-латышски: Цесис)- усыпальницу ливонских ландмейстеров - оборонявший ее гарнизон (семьдесят орденских рыцарей, вассалов Ордена Девы Марии и кнехтов), предпочел взорвать себя на воздух, но не сдаваться царским войскам.

Оказавшись в катастрофическом положении, орденское руководство было вынуждено заключить с московитами перемирие до конца 1559 года.

С Венденом, несколько раз переходившим из рук в руки, через девятнадцать лет оказался связан и еще один аналогичный эпизод Ливонской войны. Осенью 1578 года русские воеводы в очередной раз осадили отстроенный заново Венден, но, после трех неудачных приступов сняли осаду, заслышав о приближении неприятельских войск. Будучи атакованы польско-шведским войском (к описываемому времени главным противником русских на территории Ливонии стали поляки, литовцы и шведы), московиты отступили в свой лагерь, где отстреливались до самой ночи. Четверо русских воевод - князь Иван Голицын, Федор Шереметев, князь Андрей Палецкий и дьяк Андрей Щелкалов, воспользовавшись ночной темнотой, бежали с конницей из стана, но воеводы, которым был вверен пушечный наряд (артиллерийский парк), не захотели покинуть его. Русские пушкари не сдались в плен; когда неприятель ворвался в московский стан, они повесились на своих орудиях... Но все это произошло гораздо позже.

К ноябрю 1559 года новый ливонский ландмейстер тевтонов Готтгард фон Кеттелер (Кеттлер, Кетлер), навербовав в Германии ландскнехтов, возобновил войну. Но уже в январе 1560 года московская рать взяла штурмом первоклассную орденскую крепость Мариенбург (не прусскую, а латвийскую - Алуксне). Московский воевода Боробошин захватил всю ливонскую тяжелую артиллерию, следовавшую обозом из Феллина (Вильянди) в Гапсаль (Гапсалу), лишив тем самым орденское войско его главного преимущества в войнах с Москвой (как некогда "греческий огонь" был главным преимуществом византийцев в войнах с "варварами"). И, наконец, при взятии Феллина в 1560 году русские захватили весь главный артиллерийский парк "Дома Пресвятой Девы Марии в Ливонии" - восемнадцать больших и четыреста пятьдесят малых орудий! Кроме "железных змей" ливонских тевтонов, под Феллином в руки к московитам попали также ливонский ландмаршал Филипп Шал(л)ь фон Бел(л)ь, комтур Гольдингена Генрих фон Гален и Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг - бывший ливонский ландмейстер (1557-1559).

Но, несмотря на столь успешного для Грозного Царя начало Ливонской войны 1558-1563 гг., разразившейся в качестве очередного военного конфликта между Московским государством и Орденом Девы Марии, очень скоро оказались втянутыми практически все соседние великие державы. Одни – на дипломатическом уровне, как "Священная Римская Империя германской нации", князем которой с 1530 года являлся ливонский ландмейстер (что, впрочем, не помешало первому же удостоившемуся этой чести лифляндскому "провинциальному магистру" тевтонских рыцарей Вольтеру фон Плеттенбергу, вступив в союз с германскими князьями-протестантами, поднять меч не на кого-нибудь, а на своего же верховного сюзерена - Императора этой самой "Священной Римской Империи германской нации" Карла V Габсбурга - в ходе так называемой "Шмалькальденской войны", в то время как сам Тевтонский Орден, в лице своего Верховного магистра, выступил в этой войне на стороне Императора)! Другие – как активные участники военных действий (Швеция, Дания, Польско-Литовское государство).

Готтгард фон Кет(т)елер, избранный ливонским ландмейстером тевтонов вместо Фюрстенберга (еще до того, как последний попал в плен к московитам), упорно отказываясь от переговоров с Москвой, предпочел, в конце концов, подчиниться польской короне (подобно бывшему Верховному Магистру всех тевтонов Альбрехту фон Гогенцоллерн-Ансбаху). Признав актом от 21 ноября 1561 года, в качестве главы Тевтонского Ордена в Ливонии, присоединение Ливонии к Польско-Литовскому государству (точнее - к Литве), Кет(т)елер 5 марта 1562 года передал военачальнику короля Сигизмунда-Августа, виленскому воеводе князю Николаю Радзивиллу "Черному" (главе всей "протестантской партии" Речи Посполитой), свои ландмейстерские крест, мантию и ключи от Рижского замка Тевтонского Ордена, после чего принял лютеранство и женился на дочери герцога Мекленбургского, сохранив за собой часть бывших прибалтийских владений Тевтонского Ордена (в качестве первого светского герцога Курляндии). Власть его распространялась также на Земгалию (Семигалию), но более далеко идущим планам Кеттелера, рассчитывавшего стать наследственным герцогом всей Лифляндии (Ливонии), подобно тому, как бывший Гохмейстер тевтонов Альбрехт Бранденбургский сумел стать наследственным герцогом всей Пруссии, не было суждено осуществиться.

Царь Иоанн Грозный предложил взятому им в плен Фюрстенбергу возглавить "Ливонское государство" под московским протекторатом, но бывший ландмейстер ливонских тевтонов гордо отказался, предпочтя угаснуть через десять лет в московском плену (в 1568 году). После очередного поражения ливонского войска в Эргемском сражении (1561) "Дом Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии" фактически прекратил свое существование (хотя юридически был упразднен лишь через два года). В 1559 году датчане завладели островом Эзель (по-эстонски: Сааремаа) и частью курляндских земель. Вассалы Ордена Пресвятой Девы Марии в северных провинциях Эстояндии, окончательно убедившись в неспособности орденских властей обеспечить эффективную защиту их земель, обратились за помощью к шведскому королю Эрику XIV. В начале 1561 года дворянство и города этих бывших провинций ливонского филиала Тевтонского Ордена присягнули на верность шведской короне. Остальные владения "Дома Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии" и прибалтийских епископств по Виленскому договору 1561 года перешли под власть Польши, присягнув королю Сигизмунду II Августу - прямому потомку литовского князя и польского короля Владислава Ягайло (Ягелло), победителя войск "головного" Тевтонского Ордена под Танненбергом в 1410 году.

Город Рига - бывшая столица рыцарей-тевтонов в Ливонии - отказался (несмотря на передачу ключей от Рижского орденского замка бывшим ландмейстером Кет(т)елером князю Радзивиллу) подчиниться Польско-Литовскому государству и еще на протяжении двадцати лет сохранял статус вольного ганзейского города, признавая над собой лишь номинальную власть "Священной Римской Империи германской нации".

И, наконец, остров Эзель (Сааремаа) и земли Пильтенского епископства в Курляндии (то есть часть Курляндии, никогда не принадлежавшая Тевтонскому Ордену) были куплены королем датским Фредериком II у епископа Иоганна фон Мюнхгаузена (von Muenighusen или von Muenchhausen)- предка "того самого Мюнхгаузена"!

В результате сокрушительного поражения Тевтонского Ордена в Ливонской войне Готтгард фон Кет(т)елер 1 марта 1562 года публично заявил в Рижском замке о сложении с себя звания ландмейстера и об официальном упразднении орденского государства тевтонов в Ливонии.

Ливонская война с переменным успехом продолжалась до 1582 года, но только велась она уже между Польско-Литовским государством, Швецией и Грозным Царем Московитской державы. С тех пор термин "Ливония" ("Лифляндия") применялся исключительно к территориям, расположенным к северу от Западной Двины (Дины, Дюны, Даугавы), включавшим в себя современные латвийские провинции Видземе и Латгале, а также южную часть современной Эстонии.

9.Опричный эпилог

В упомянутой выше победоносной для русских битве под Феллином в 1560 году воевода Царя Иоанна Грозного, князь Андрей Михайлович Курбский, пленил одиннадцать (!) комтуров "Дома Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии", престарелого бывшего ландмейстера Иоганна Вильгельма фон Фюрстенберга и ландмаршала "ливонских рыцарей" (как их издавна называли на Руси) Филиппа Шал(л)я фон Бел(л)я.

Царский воевода с великим почетом принял знатных ливонских пленников в своем походном шатре и долго слушал вместе со своими соратниками увлекательные рассказы ландмаршала Белля о крестовых походах тевтонов в Святую Землю и языческую Пруссию, о подвигах их собратьев-иоаннитов на Родосе и Мальте. Князь Курбский отослал пленных немецких рыцарей к Грозному Царю в Москву с самыми наилучшими рекомендательными письмами. Сам ливонский ландмаршал Филипп Шал(л)ь фон Бел(л)ь, к сожалению, вел себя с Иоанном Васильевичем слишком дерзко и независимо, за что и поплатился головой (вместе с четырьмя оказавшимися не в меру строптивыми комтурами ливонской ветви Ордена Святой Марии, отвечавшими Царю "противным словом").

Иоанн IV был, по воспоминаниям князя Курбского, смертельно уязвлен тем, что ландмаршал отказался признать военное превосходство московитов, объяснив свое поражение исключительно небесной карой за допущение в Ливонию лютеранской ереси: "Когда мы имели одного истинного Бога Иисуса Христа и одну истинную римскую (католическую - В.А.) церковь, тогда мы были непобедимы. Но пришла ересь (лютеранство - В.А.) и расколола нас, горожане восстали на епископов, а кнехты на рыцарей, и Орден пал за наши грехи..." Именно эти "противные слова" стоили острому на язык Филиппу Шал(л)ю фон Бел(л)ю головы.

Зато все прочие его соратники (кроме строптивого экс-ландмейстера Фюрстенберга, который предпочел провести остаток жизни в поместье, пожалованном ему Грозным Царем в Ярославской области: в письме своему брату, датированному 1575 годом, Фюрстенберг подчеркивал, что не имеет оснований жаловаться на судьбу) на удивление скоро прижились на Москве и, несомненно, не без их влияния Грозный Царь (не стеснявшийся в интимной беседе с английским послом именовать себя не русским, а "немцем" и вообще имевший гораздо больше общих черт с "герром Питером" - будущим великим реформатором России Петром I -, чем это принято признавать!) решил учредить собственные "чины стратилатские, сиречь воинские" (по выражению князя Курбского), то есть собственную орденскую организацию, которую, однако, решил использовать для укрепления собственной власти.

Не случайно у истоков возникшего в 1565 году, в разгар злополучной Ливонской войны за Рейдготланд-Готискандзу, "опричного Ордена" стояли бывшие ливонские пленники Таубе, Крузе, Шлихтинг, Штаден, Ференсбах и многие другие рыцари из Ливонии. Как не случайно и то, что именно "псы-рыцари" Таубе и Крузе, уже в качестве царских опричников, вели по поручению Царя переговоры с владыкой "Священной Римской Империи германской нации" о создании в Ливонии вассального по отношению к Московскому государству королевства. Правда, римско-германский Император Максимилиан II Габсбург отказался признать за Грозным Царем права на Ливонию, но сам факт обращения к нему Иоанна Васильевича за легитимацией своих завоеваний представляется весьма многозначительным. Не зря в число клейм (гербовидных эмблем) на Большой печати Иоанна Грозного была включена "печать маистра Лифлянския земли".

Несомненно, немалую роль в готовности ливонских орденских "псов-рыцарей" перейти на "новое место службы" в опричный Орден Великого Государя Московского сыграл тот факт, что его главным противником в Ливонской войне за Рейдготланд стало то самое Польско-Литовское государство, которое столетиями являлось главным противником Тевтонского Ордена и его ливонского филиала, подчинив их, в конце концов, своей власти. Тевтоны подчинились власти Речи Посполитой, буквально "скрежеща зубами" от бессилия и не видя для себя иного выхода, но застарелая, вошедшая в их плоть и кровь, вражда к Литве и Польше у них, естественно, осталась, вырвавшись наружу при первом же удобном случае.

Опричный Орден Иоанна, подобно военно-духовным Орденам стран Западной Европы, имел мощную экономическую базу в форме переданных ему монархом крупных земельных владений с четко организованной системой управления и целую сеть орденских замков – т.н. "кромешных (опричных) дворов" (соответствовавших конвентам, комтуриям или коммендам западных духовно-рыцарских Орденов).

Один из таких "Опричных дворов" был построен на нынешней Берсеневской набережной (там, где в настоящее время расположен Храм Святителя Николая на Берсеневке), почти напротив Московского Кремля. Это был настоящий орденский замок, окруженный мощными черными стенами, с черными двуглавыми орлами на шпилях башен, хищно оскалившимися геральдическими львами по бокам огромного двуглавого орла на дубовых воротах и многочисленной крепостной артиллерией. Пушки орденской крепости опричников были направлены прямо на Кремль - место заседаний "земской" боярской Думы... Стены и крыши опричных "комменд" (судя по результатам раскопок другого центра царского "кромешного" Ордена, расположенного в Александровской слободе), были покрыты черной графитной черепицей.

Крайне интересным представляется расположение опричного орденского замка Иоанна Грозного. Этот замок (дворец) представлял собой четырехугольник с равными сторонами, причем на западной стороне не было ворот. Восточные же ворота предназначались исключительно для въезда самого Царя - игумена Опричного орденского братства. За восточной стеной находилась церковь необычной формы (без покрытия). Южные ворота, как уже было сказано выше, украшали резные изображения двух львов с зеркальными глазами и двуглавого орла с разинутыми клювами.

Из вышеизложенного со всей очевидностью явствует, что Опричный орденский замок Иоанна являлся своеобразной копией эсхатологического Града Божия, описанного в Откровении Иоанна Богослова под названием "Нового (Небесного) Иерусалима". В описанном в Апокалипсисе Небесном Граде не было западных ворот (поскольку в грядущем Царстве Божием не будет заката солнца). А в восточные ворота Небесного Града мог войти только Царь Славы, то есть Бог - еще один важнейший элемент сходства Опричного Замка с Небесным Иерусалимом.

В Небесном Граде отсутствует Храм, ибо Бог присутствует в нем непосредственно - вот и объяснение необычной архитектуры церкви без покрытия, построенной по приказу Иоанна Грозного за восточной стеной Опричного замка. В "лицевых" (иллюстрированных) Апокалипсисах как описываемой, так и более ранней эпохи небесный Град Святых изображался точно так же - в виде крестообразной церкви без покрытия. А украшавшие ворота Опричного замка львы и орел символизировали небесные ангельские силы (а орел, по толкованию Андрея Кесарийского - еще и "наказание нечестивых").

По уставу Опричного Орденского братства, учрежденного Грозным Царем по рекомендациям ливонских рыцарей (в развитие учрежденного им в свое время Ордена Небесного Креста, упомянутого в грамоте Императору Карлу V в 1547 году), все "кромешники" были обязаны "выводить государевых изменников" и охранять священную особу монарха - учредителя их Опричного Ордена. Наряду с этой "военно-рыцарской" стороной деятельности опричников налицо была, однако, и духовно-монашеская сторона.

Царские опричники составляли как бы "монастырскую братию", настоятелем которой был сам Верховный Магистр Опричного Ордена – он же Царь, ниже которого в орденской иерархии стоял отец-параклисиарх (упоминавшийся нами выше Малюта Скурлатов-Бельский). Количество опричных "псов-рыцарей" было строго определенным (сначала триста, затем пятьсот, и, наконец, - так называемая "ближняя тысяча").

Перед зачислением в "кромешный" Орден кандидат проходил строжайший отбор, в ходе которого исследовался весь его род, проверялись семейные связи, имена всех, с кем он был породнен, знаком или дружен - совсем как в военно-монашеских, рыцарских и династических Орденах тогдашнего Запада, с присущими им тайнами, эмблемами и ритуалами. Данный несомненный факт, кстати, начисто опровергает расхожее представление о том, что Царь Иоанн Грозный, якобы, набирал своих опричников из людей "низкого" происхождения. Естественно, среди "кромешников" преобладали выходцы из мелкопоместного, или вообще безземельного дворянства - но точно так же обстояло дело и в Тевтонском Ордене, да и в других военно-монашеских братствах!

"Кромешники" принимали особое посвящение наподобие монашеского пострига, приносили присягу и обеты, регламентировавшие – как в западных духовно-рыцарских Орденах! – образ жизни и дисциплину членов опричного Ордена, и, в частности, строго запрещавшие им общение с семьями и "не опричными" родственниками – как настоящим монахам!

Как уже говорилось выше, в рядах царских опричников было немало иностранцев, преимущественно ливонцев и вообще немцев. Опричники, подобно рыцарям-монахам других военно-духовных Орденов, носили (в боях и походах – поверх доспехов) уставное форменное облачение – черные кафтаны из грубой ткани, напоминавшие монашеские подрясники, и скуфьи – черные монашеские шапки, а также особые орденские знаки – метлы на кнутовищах и собачьи ("песьи") головы у седел (впрочем, иногда метлы носились у седла, а не на кнутовище, а собачьи головы, судя по описаниям современников, носились не у седла, а подвешенными к конской шее, вместо бахмар). Сохранились упоминания и о том, что царские "кромешники", кроме скуфей, носили на головах черные "шлыки", то сеть остроконечные капюшоны (что, вероятно, делало их еще более похожими на членов монашеских Орденов христианского Запада).

Символика опричного орденского братства - собачья голова и метла, привязанные к седлу - использовалась в "кромешном" обиходе повсеместно. В изданной в 1572 году в германском имперском городе Франкфурте-на-Майне на немецком языке брошюре об опричнине был, со слов очевидцев, описан въезд Грозного Царя в Москву после возвращения из Новгородского похода, закончившегося полным разгромом "псами-рыцарями" Иоанна Васильевича некогда великого Новгорода. Впереди войска ехал опричник на коне, нагрудный доспех которого (а не седло! - В.А.) был украшен свежеотрубленной головой большого английского пса. За ним ехал сам Царь Иван Грозный, также сидевший на коне, у которого на груди (опять-таки не у седла! - В.А.) была большая серебряная песья голова, устроенная так, что при каждом шаге коня пасть пса, открываясь, громко лязгала зубами.

Интересным представляется вопрос, всегда ли опричники носили на шеях своих коней свежеотрубленные собачьи головы (ведь последние через определенное время неизбежно начинали бы подвергаться естественному процессу гниения). Не гонялись же "кромешники" по всей округе за бродячими собаками! Можно, разумеется, предположить, что в распоряжении "псов-рыцарей" Грозного Царя постоянно находился определенный запас живых собак, обезглавливаемых по мере надобности, но данное предположение представляется нам, в силу целого ряда причин, достаточно сомнительным. Скорее всего, подвешиваемые опричниками к шеям коней песьи головы предварительно каким-то образом препарировались, чтобы воспрепятствовать процессу гниения или совершенно исключить его. Или же речь шла об искусственных собачьих головах (например, изготовленных из металла или из каких-либо иных материалов - скажем, из дерева). Думается, что этот весьма интересный вопрос еще ждет своих исследователей.

Черный цвет орденских зданий и облачений невольно наводит на ассоциации между народным прозванием царских опричников - "кромешниками" ("опричь" значит "кроме") в рамках иного ассоциативного ряда ("кромешники" - "тьма кромешная", "ад кромешный"). А то, что их черные монашеские одеяния были подбиты овчиной, наводит на ассоциации с днем Страшного Суда, когда Грозный Судия отделит овец (праведников) от козлищ (грешников). Что же касается песьих (собачьих) голов, подвешенных к шее коня каждого опричника, то на дошедших до нас "лицевых" Апокалипсисах описываемых времен "Гоги и Магоги" - предводители приспешников Антихриста - изображались людьми с собачьими (песьими) головами. Таким образом, отрубленные песьи головы, подвешенные к шеям коней опричников как бы в качестве трофеев, могли, кроме готовности "кромешников" беспощадно, по-собачьи, "грызть врагов Государевых", означать еще и победу над "слугами антихристовыми", триумф Христова воинства над воинством сатаны. Но это уже тема отдельного исследования...

Опричная символика весьма напоминала символику католического монашеского Ордена доминиканцев, члены которого выполняли в странах католического Запада функции инквизиторов. Названный в честь святого Доминика – обличителя еретиков-катаров – он был позднее (по созвучию!) переосмыслен своими членами как Орден "псов Господних" лат.: "Домини канес" (Domini Canes). Единственное различие между эмблемами Доминиканского монашеского Ордена и опричного военно-монашеского Ордена Иоанна Грозного заключалось в том, что собачья голова на гербе доминиканцев держала в пасти не опричную метлу, а факел – в знак того, что "псы Господни" просвещают мир светом истинной веры и в клочья рвут ее врагов - и масличную ветвь (в знак того, что несут мир всем добрым христианам, которым их нечего опасаться).

Любопытно, что и учреждение ливонского Ордена меченосцев было связано с именем святого Доминика. Как писал русский историк конца XIX века Николай Осокин в своем фундаментальном труде "История альбигойцев и их времени": "В тот самый год, когда при папском дворе был учрежден особый сан для Доминика, его же именем было осенено новое, уже церковное воинствующее братство - этот Орден прямо назывался воинством Иисуса Христа (ordo militiae Jesu Christi)и предназначался для создания и упрочения Северной Церкви...". В примечании издателя к данному фрагменту книги Николая Осокина сказано: "Имеется в виду Орден меченосцев, официально именовавшийся "Братьями Христова воинства", основанный в 1202 году и освященный (папой римским - В.А.) Гонорием (III - В.А.) именем Доминика..." Бывают странные сближенья...Так, кажется. сказал поэт?

"Кромешный" Орден Грозного Царя управлялся особым Генеральным капитулом – Опричной Думой, состоявшей, в соответствии с царским Указом об опричнине, из особых опричных бояр, окольничьих, казначеев, дворецких, конюших и пр.

Впрочем, опричнину вскоре постигла судьба многих ее орденских "прообразов" на Западе – казни не в меру ретивых "рыцарей-монахов", роспуск орденской организации и превращения ее в "государев обиход".

Вот какие причудливые формы принимали порой связи Тевтонского Ордена – через его ливонский филиал – с Московским государством...

Здесь конец и Богу нашему слава!

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

А) Магистры (геермейстеры или герренмейстеры) Ордена меченосцев:

1.1202-1209: Венно (Винно, Вейнгольд, Фьюнгольд) фон Рорбах;

2.1209-1236: Фольквин (Фолькуин, Волквин) фон Винтерштеттен (фон Наумбург цу

Винтерштаттен).

3.1236-1237: Рутгер (исполняющий обязанности герренмейстера).

Б)Ландмейстеры (земские, или провинциальные, магистры) Тевтонского Ордена

Пресвятой Девы Марии в Ливонии:

1237-1238: Герман Бальк;

1238-1241: Дитрих фон Грюнинген (Грёнинген);

1241-1242: Андреас фон Фельбен (Вельвен);

1242-1246: Дитрих фон Грюнинген (повторно);

1246-1248: Генрих фон Геймберг;

1248-1253: Андреас фон Фельбен (повторно);

1253-1254: Эбергард фон Сайн (исполняющий обязанности ландмейстера);

1254-1257: Анно фон Зангерсгаузен;

1257-1260: Буркхард фон Горнгаузен;

1261: Георг фон Эйхштетт;

1261-1263: Вернер фон Брейтгаузен;

1263-1266: Конрад фон Мандерн;

1267-1270: Отто(н) фон Лаутерберг;

1270: Андреас фон Вестфален (и.о.);

1270-1273: Вальтер фон Нордек;

1273-1279: Эрнст фон Ратцебург;

1279-1280: Гергард фон Катценэльнбоген;

1280-1281: Конрад фон Фейхтванген;

1281-1282: Ман(е)гольд фон Штернберг;

1282-1287: Вильгельм фон Ниндорф;

1288-1289: Конрад фон Гаттштейн;

1290-1293: Бальтазар Гольте;

1293-1295: должность ландмейстера оставалась вакантной;

1295-1296: Генрих фон Динклаге;

1296-1298: Бруно;

1298-1307: Готфрид фон Рогге;

1307-1309: должность ландмейстера оставалась вакантной;

1309-1322: Гергард фон Йорк;

1322-1324: Конрад Кессельгут (и.о.);

1324-1328: Реймар Гане;

1328-1340: Эбергард фон Монгейм;

1340-1345: Буркхард фон Дрейлебен;

1345-1359: Госвин фон Герреке (Герике);

1359-1360: Андреас фон Штейнберг (и.о.)

1360-1364: Арнольд фон Витингове (Фитингоф);

1364-1385: Вильгельм фон Фримерсгейм;

1385-1388: Робин фон Эльтц;

1388-1389: Иоганн фон Оле;

1389-1401: Веннемар фон Бруггеней (Брюггеней);

1401: Бернгард Гёвельман (и.о.);

1401-1413: Конрад фон Фитингоф(ен);

1413-1415: Дитрих Торк;

1415-1424: Зигфрид Ландерфон Шпангейм (Шпонгейм);

1424: Дитрих Кра (и.о.)

1424-1433: Циссе фон дем Рутенберг;

1434-1435: Франк Кирскорф;

1435-1437: Генрих фон Бёкенфёрде по прозвищу Шюнгель;

1437-1438: Готтфрид фон Рутенберг (и.о.);

1438-1439: Генрих Финке (Винке) фон Оверберг (и.о.)

1439-1450: Генрих Финке (Винке) фон Оверберг;

1450: Готтгард фон Плеттенберг (и.о.);

1450-1469: Иоганн фон Менгеде по прозвищу Остгоф;

1469-1470: Иоганн фон Крикенбек (и.о.);

1470-1471: Иоганн Вольтус (Вальгауз) фон Герзе (Геерзе);

1471-1472: Бернгард фон дер Борх (и.о.);

1472-1483: Бернгард фон дер Борх;

1483-1485: Иоганн Фрейтаг фон Лорингофен (и.о.);

1483-1485: Иоганн Фрейтаг фон Лорингофен;

1494-1535: Вольтер фон Плеттенберг (годы жизни: 1450-1535)

(в 1501-1502 гг. обязанности ландмейстера исполнял Веннемар фон Дельвиг);

1535-1549: Герман фон Брюггеней;

1549-1551: Иоганн фон дер Рекке;

1551-1557: Генрих фон Гален;

1557-1559: Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг;

1559-1561: Готтгард Кеттлер (Кетлер, Кетелер, Кеттелер) - светский герцог Курляндии и Семигалии с 1561 по 1587 гг.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

СПИСОК ЛИВОНСКИХ "ЛАНДМАРШАЛОВ" ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА ПРЕСВЯТОЙ ДЕВЫ МАРИИ

1237–1239: Рутгер;

1241: Вернер;

1279: Гергард фон Катценэльнбоген;

1300: Генрих;

1306: Куно;

1316: Генрих;

1324–1328: Иоганн Унгнаде;

1330: Эмеко Гаке;

1342, 1347–1349: Бернгард фон Ольдендорф;

1354–1375: Aндреас фон Штейнберг;

1375–1385: Робин фон Эльц;

1387–1393: Иоганн фон Оле;

1395–1404: Бернгард фон Гёвельман;

1410: Герман Финке (Винке):

1417–1420: Гергард Вреде;

1420–1422: Вальрабе фон Гунсбах;

1422–1427: Дитрих Кра;

1427–1431: Вернер фон Нессельроде;

1432–1434: Франк Кирскорф;

1434–1435: Генрих фон Бёкенфёрде по прозвищу Шунгель;

1435–1441: Готфрид фон Роженберг;

1441–1448: Генрих фон Гортлебен;

1450–1461: Готтгард фон Плеттенберг;

1462–1468: Гергард фон Маллинкродт;

1468–1470: Иоганн фон Крикенбек по прозвищу Шпор (Спор);

1470–1471: Лубберт фон Фарссем (Варссем);

1471: Бернгард фон дер Борх;

1472–1488: Koнрад фон Герценроде;

1489–1494: Вольтер фон Плеттенберг;

1495–1501: Генрих фон дер Брюгген;

1502–1529: Иоганн фон дем Брёле по прозвищу Платер;

1529–1535: Герман фон Брюггеней по прозвищу Газенкамп;

1535–1551: Генрих фон Гален;

1551–1556: Каспар фон Мюнстер (Яспер фон Мюнстер);

1556–1558: Кристоф фон Нейгоф по прозвищу Лей;

1558–1560: Филипп Шал(л)ь фон Белль