ПОТЕРИ РУССКОЙ АРМИИ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ

Приближающееся столетие начала Первой мировой войны вновь поднимает вопрос о том, чем была эта война для Российской империи, и в частности, была ли эта война военным поражением империи. Военное поражение можно при этом трактовать в двух аспектах.

Во-первых, собственно военные неудачи – поражения на полях сражений, связанные с отдачей врагу значительных территорий с их населением и промышленным потенциалом, делающие невозможным дальнейшее сопротивление.

Во-вторых, неприемлемые потери живой силы, когда убита, ранена и попала в плен вся боеспособная часть военного контингента страны. С точки зрения уже долговременных последствий войны, особенное значение приобретает первая составляющая потерь живой силы – убитые и умершие от ран. Именно эти безвозвратные потери становятся при любом исходе войны основным вкладом в отрицательную динамику роста населения страны.

Предметом настоящего исследования и являются безвозвратные потери Русской Армии в Первую мировую войну, и в первую очередь ее потери с начала войны по 2/15 марта 1917 г., когда можно говорить о нормальном ведении боевых действий и оценивать качество командования.

Строго говоря, основные потери России после приведенной даты следует списать на счет потерь в революционных экспериментах. Но в данной статье автор придерживается традиционной точки зрения, и учитывает потери армии до заключения Брестского мира весной 1918 г.

Победы России: факты и цифры

По первому из перечисленных выше двух аспектов военного поражения, можно с очевидностью сказать, что ничего близкого к нему к началу 1917 г. перед Россией не стояло. По мнению, например, такого человека как Уинстон Черчилль, Русская Армия и Российская империя стояли на пороге победы. В своей известной характеристике императора Николая II, сэр Уинстон однозначно подчеркнул что «режим, который он возглавлял, выиграл войну для России»¹ к моменту, когда та предпочла отказаться от его услуг царя и главнокомандующего. С известными для себя последствиями. Кратко конкретизируем сказанное.

Начиная с осени 1915 г., что совпадает с принятием царем на себя верховного руководства вооруженными силами Империи:

1. Наступление германских войск было остановлено в Западной Белоруссии и Прибалтике. Не на берегах Волги, Невы и Кубани, как при Сталине, не в Москве, как при Александре I и Кутузове, и не у Полтавы, как при Петре Великом!

2. Было установлено абсолютное господство русского флота на Черном море, что повлияло на следующие события:

а) Разгром турецких сил в Лазистане и взятие Трапезунда.

б) Срыв попытки Германии обойти русский фронт через Румынию: благодаря быстрой переброске войск по Черному морю нами был оперативно создан румынский фронт.

3. Проведено наступление Юго-Западного фронта – Луцкий прорыв, нанесший катастрофический удар по силам Австро-Венгрии.

4. Был взят Эрзерум.

5. Создана флотилия Северного Ледовитого океана, для обеспечения связи с союзниками через Мурманск.

6. На весну-лето 1917 г. был подготовлен одновременный удар по Германии и Турции (Босфорская операция), который должен был поставить точку в затянувшейся войне.

Решающий вклад Русской Армии в военные итоги Мировой войны в его числовом выражении приводит в своей «Истории Русской Армии» Антон Керсновский.

«За три года исключительно тяжелой борьбы Русской Армией было взято 2 200 000 пленных и 3 850 орудий.

Из этого числа

германцев − 250 000 пленных и 550 орудий,

австро-венгров − 1 850 000 пленных и 2 650 орудий и

турок – 100 000 пленных при 650 орудиях.

За то же время Францией было взято 160 000 пленных и 900 орудий,

Англией − 90 000 пленных при 450 орудиях, а Италией − 110 000 пленных и 150 орудий.

Русские трофеи в шесть раз превысили трофеи остальных армий Согласия, взятых вместе»².

Самая успешная военная экономика

В 1914-1916 гг. резко возрос экономический потенциал России. К настоящему времени об этом написано немало страниц, но здесь приведем для краткости несколько цитат из современного исследования, выполненного под эгидой ИИЕТ РАН.

Крупнейший специалист в области сравнительного изучения мировых экономик Ангус Маддисон³ считает, что в годы Первой мировой войны «Россия... в смысле увеличения выпуска имела самую успешную военную экономику»⁴. «Согласно данным … Ангуса Маддисона, представленным на его интернет-сайте⁵, [уже] накануне Первой мировой войны Российская Империя имела вторую по размерам экономику в мире.

ВВП Российской Империи (без Польши и Финляндии) составлял 8,6% от мирового, а население 8,7% от мирового. При этом промышленность России накануне войны немного превосходила промышленность Франции. В ходе войны, однако, имелсяочень значительный опережающий рост в отраслях промышленности, связанных с военным производством и со снабжением армии. Эти данные западных исследований, на мой взгляд, могут быть скорректированы только в сторону повышения…»⁶.

Западные ученые признают тем не менее, что в Первую мировую войну «русские достигли сравнимых с германскими, британскими и французскими чудес в производстве»⁷. Отметим также, что «вопреки широко распространенным представлениям … Россия уже между 1904 и 1914 годами … стала мировым лидером в области технического образования, обойдя Германию»⁸.

Успехи империи в войне были отмечены Верховным Главнокомандующим в приказе по армии и флоту в декабре 1916 года: «В этом отношении особенно замечателен, например, известный [мало известный! – Б.Г.] Приказ Государя Императора по армии и флоту от 12 декабря 1916 года, где подводятся итоги двух лет войны, и дается характеристика существовавшего на тот момент положения:

“Под натиском германских войск, до чрезвычайности сильных своими техническими средствами, Россия, равно как и Франция, вынуждена была в первый год войны уступить часть своих пределов. Но эта временная неудача не сломила ни духа наших верных союзников, ни вас, доблестные войска Мои.

А тем временем путем напряжения всех сил государства разница в наших и германских технических средствах постепенно сглаживалась.

Но еще задолго до этого времени, уже с осени 1915 года, враг уже не мог овладеть ни единой пядью русской земли. А весной и летом текущего года испытал ряд жестоких поражений и перешел на всем нашем фронте от наступления к обороне.

Силы его, видимо, истощаются. А мощь России и ее доблестных союзников продолжает неуклонно расти” (ГАРФ ф. 601, оп. 1, д. 2480).

Из этого текста, видно, что Верховный Главнокомандующий и Генеральный Штаб рассматривали идущую войну в категориях “потенциалов” воюющих держав, причем технический потенциал рассматривался как его важнейшая составная часть. Этот документ интересен еще тем, что в нем отдается должное успехам военно-промышленного комплекса России в 1915-1916 гг., когда в рамках импортозамещения были созданы фактически на пустом месте целые отрасли промышленности»⁹.

Факты, приведенные выше, вполне подтверждаются и иными, известными автору исследованиями. Так что Россия в начале 1917 г. действительно стояла на пороге победы. Это что касается первого аспекта. Но остается второй аспект.

Быть может Русская Армия брала свои победы слишком большою кровью, как это было во Вторую мировую войну?

Итак, какова все же была цена победы, на пороге которой стояла Русская Армия в первый весенний день 1917 года? Сколько русских солдат и офицеров уже отдали за нее свои жизни к этому дню?

Статистика знает все

88 лет назад в Москве вышел в свет статистический сборник «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)»¹⁰, который на самом деле уже тогда с возможной исчерпывающей полнотой ответил на этот вопрос. Однако с тех пор были приложены определенные и небезуспешные усилия, чтобы максимально затемнить его.

Причем здесь взаимно сложились вектора исторических изысканий историков советских, начиная примерно с 1960 г., и наследовавших им постсоветских, историков белоэмигрантских, включая известного генерала Н.Н. Головина, и конечно историков западных, особенно из стран, «союзных» в Первой мировой войне Российской Империи. Некоторым исключением служат труды историков германских, преимущественно тех из них, кто непосредственно сталкивались с Русской Армией на полях сражений. У нас будет возможность убедиться в этом непосредственно.

Сначала цифры. Уже во вступительной статье к указанному сборнику, заведующий отделом Военной статистики ЦСУ В.П. Ефремов приводит в списке боевых потерь на 1 сентября 1917 г. цифру убитых русских воинов в 775 400 человек¹¹.

Далее в материалах сборника уточняется, что эта цифра включает в себя число не только убитых, но и пропавших без вести¹², а число собственно убитых солдат и офицеров по декабрь 1917 г. составляет 626 440 человек. А на 1 марта 1917 г. их число составило 591 158 человек¹³.

К числу 626 440 убитых следует, вообще говоря, присоединить 17 174 умерших от ран, что в совокупности составит 643 614 человек. Аналогичная цифра на 1 марта 1917 г. составит 606 009 человек.

Но для нас главный интерес представляет комментарий В.П. Ефремова к приведенной им цифре потерь: «Иностранные исследователи определяют численность убитых в 1 500 000 и даже в 2 500 000, но цифры эти явно преувеличены, основаны на предположительных исчислениях и не подтверждаются ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны»¹⁴.

Таким образом, еще в 1925 г., наиболее компетентный по данному вопросу военно-статистический орган в мире, вынес однозначный вердикт о масштабе потерь Русской Армии в Великой войне. Отметим, кстати, что П. Попов, Управляющий Центральным Статистическим Управлением, в своем предисловию к статистическому сборнику подчеркнул: «Сборник приурочен к десятилетию империалистической войны, и материалы, помещенные в нем, по характеру своему, могут послужить полезным агитационным материалом»¹⁵.

Так что приуменьшать число потерь царской армии, и тем самым снижать накал пролетарского негодования против преступлений «кровавого царизма» в задачу авторов сборника никак не входило. Допущение же, что с тех пор могли откуда-то взяться новые данные о старых потерях, прошедшие мимо бдительного ока советской военной статистики, представляется, мягко говоря, маловероятным. Сказанное выше представлялось очевидным и коллективам авторов первых советских энциклопедий. В томе 12 БСЭ 1-го издания в статье Война приведена обобщенная цифра боевых потерь убитыми и пропавшими без вести 775 тысяч человек¹⁶.

В томе 5 Малой Советской Энциклопедии, издания 1930 г., под редакцией Н.Л. Мещерякова, в редакционный совет которого входили такие ответственные люди, как Л.М. Каганович, Н.К. Крупская, Ф.Ф. Раскольников, О.Ю. Шмидт и многие другие облеченные высшим партийным доверием и весьма информированные деятели, в статье, посвященной Мировой войне приведены цифры потерь русской армии также вполне коррелирующие с вышеприведенными.

Именно. Число убитых и умерших от ран дается цифрой в 643 614 человек, что как видим, совпадает с таковой сборника 1925 г.

Общие же потери России в Мировой войне в этой статье указаны следующие¹⁷:

Потери России в Мировой войне
Убитые и умершие от ран	643 614
Раненые, контуженные и отравленные газами	2 754 202
Пленные и без вести пропавшие	3 638 271
Всего	7 036 087

Все эти цифры также взяты из таблицы 22 указанного сборника. Правда, к цифре потерь пленными и без вести пропавшими в статье есть комментарий: «В числе без вести пропавших, которых принято в отчетах присоединять к пленным, было значительное число убитых». Между прочим, автором статьи о Мировой войне в этом томе был Евгений Иванович Мартынов (1864-1937), в прошлом генерал-лейтенант Русской армии, а до 1928 г. преподаватель военной стратегии в Академии Генерального штаба¹⁸. Так что вопрос знал не понаслышке. И приведенный комментарий не прошел незамеченным.

Тенденция к уменьшению

Стремление отделить число пропавших без вести от пленных и убитых, и выделить в отдельные категории контуженных и отравленных газами, привело к тому, что в послевоенном, 2-м издании БСЭ произведена более подробная градация по этим категориям.

Таблица потерь русской армии на 1 февраля 1917 г. ‒ первый день последнего месяца существования Российской Империи, приведена в статье о Первой мировой войне во 2-м издании БСЭ в томе 50, увидевшим свет в 1957 г. Видимо, нет смысла напоминать о том, что все цифры, приводимые в главном справочном издании Советского Союза, проходили тщательный контроль и носили официально признанный характер. И повторим вновь, преуменьшать потери армии царской после только что окончившейся Великой Отечественной, порядок армейских потерь в которой уже тогда был известен высшему руководству страны, никто бы не стал.

Табл. 7. — Потери русской армии на 1 февраля 1917.19
	Офицеров	Солдат
Убитых и умерших от ран	11 884	586 880
Отравленных удушливыми газами	430	32 718
Раненых	26 041	2 438 591
Контуженных	8 650	93 399
Без вести пропавших	4 170	185 703
Находящихся в плену	11 899	2 638 050
Всего	63 074	5 975 341

Как видим, цифры потерь в таблице 7 четко сгруппированы по категориям. И, что характерно, отличаются от приведенных в томе пятом МСЭ 1930 г., в сторону их некоторого уменьшения.

Действительно. Число убитых и умерших от ран солдат и офицеров на 1 февраля 1917 г., согласно таблице 7 суммарно равно 598 764, что совпадает с цифрой, указанной в таблице 22 сборнике 1925 г.

Отметим также, что суммарное число пропавших без вести до 1 февраля 1917 г., но не попавших в плен – 189 873,удивительно близко к числу дезертиров до Февральской революции, равное 195 130 человекам²⁰. Поскольку в последнюю цифру входит также число дезертиров за февраль 1917, не учтенное таблицей 7, то совпадение можно считать абсолютным. Обратим на это внимание.

Далее. Совокупное число потерь, приведенное в таблице 7 равно 6 038 415 человек против 7 036 087 приведенных в статье Е.И. Мартынова, правда, за все время войны.

Поскольку военные действия после отречения государя быстро свелись к абсолютному нулю на путях к расчленившему страну Брестскому миру, то разница в миллион человек вряд ли могла быть набрана убитыми, раненными и пленными за март – декабрь 1917 г.

По той же таблице 22 сборника 1925 г. совокупная цифра потерь после марта 1917 г. составляет 836 740 человек, что по данным д.и.н. А.В. Олейникова более чем в два раза превышает реальные потери русской армии за указанный период²¹.

То есть уточненное число совокупных потерь по данным таблицы 7, даже с прибавкой к ним потерь за остаток 1917 года,меньше указанных в таблице 1930 г., по крайней мере, на 160 тыс. человек. Таким образом, все уточнения по числу потерь Русской Армии до 1 марта 1917 г., в советских официальных справочных изданиях вплоть до 1958 г. шли в сторону даже некоторого их уменьшения, приближая их к данным сборника 1925 г.²²

Вопрос о боевых потерях в Первую мировую войну закрыт был, казалось бы, однажды и навсегда. Однако, прошло немногим более года со дня выхода 50-го тома 2-го издания БСЭ, как была проведена литературно-статистическая акция, которую иначе как диверсией под русскую военную историю назвать невозможно.

Внезапное увеличение: в три раза

Литературно эта акция была оформлена в черный томик под названием «Войны и народонаселение Европы». С подзаголовком «Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII-XX вв. (Историко-статистическое исследование)». Автором же его был известный советский ученый-демограф и статистик, доктор экономических – за неимением демографических – наук Б.Ц. Урланис. По словам, сказанным на заседании Демографической секции Дома Учёных РАН, посвященной памяти Урланиса, работал тот над этой книгой чуть ли не с 1944 года, но, то мешала борьба с космополитизмом, то еще какие-то пертурбации, а потому вышла она только, когда вышла. И то в урезанном цензурою виде – сняли якобы данные о потерях СССР в Отечественную войну.

Строго говоря, – данные об этих потерях уже были опубликованы тогда в сборнике статей «Итоги второй мировой войны», вышедшей в издательстве Иностранная литература в 1957 г. Там в статье профессора Гельмута Арнтца, со ссылкой на данные бывшего сотрудника аппарата Советской военной администрации в Берлине, сбежавшего на Запад в 1949 г., озвучена цифра потерь Вооруженных Сил СССР «убитыми 13,6 млн. человек; в том числе (в млн.):

Погибшими и пропавшими без вести − 8,5

Умершими от ран − 2,5

Погибшими в плену − 2,6».

В примечании редакции к этим данным там же было указано, что изменнику Родины, бывшему полковнику Калинову верить нельзя. В переиздании же этой книги 1998 г., просто говорится об измене полковника, учитывая, что порядок приведенных им данных подтвержден с тех пор неоднократно. Таким образом, если и были у Б.Ц. Урланиса свежие мысли о наших потерях в ВОВ, узнать это в настоящее время представляется затруднительным.

Но зато от прочтения, напечатанного в 1960 г. и перепечатанного в наши дни текста, возникает ощущение, что единственной прослеживаемой целью его написания была именно корректировка потерь России в Первую мировую войну в сторону внезапного их увеличения. Причем сразу в три раза, на триста процентов, не мелочась. До 1 млн. 811 тысяч человек.

Между тем, в данные о потерях вооруженных сил европейских государств в войнах с XVII по XX век, вплоть до русско-японской, никаких свежих идей по их коррекции Урланисом не внесено.

Да и по Первой мировой видно практически полное доверие автора к данным официальных органов стран-участниц по понесенным ими утратам. Хотя должно было быть, казалось бы, с точностью до наоборот. Поскольку учет потерь на государственном уровне был четко поставлен именно в Российской империи. По словам самого Урланиса: «В отличие от некоторых других стран − участниц первой мировой войны, в России в Главном штабе армии существовал регулярный учет потерь по отдельным их видам. Эти данные были сведены справочным отделом Главного штаба и опубликованы в “Трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны”. Согласно этим данным, число убитых солдат и офицеров Русской Армии составило 511 068 человек²³»²⁴.

Далее разъясняется, что именно на основе этой цифры потерь, обработанной специалистами отдела Военной статистики ЦСУ СССР, и была выведена обобщающая цифра потерь убитыми в 626 440 человек, приведенная в сборнике «Россия и мировая война».

Заметим, кстати, что, во всяком случае, в первое послереволюционное время специалисты таких отделов были достаточно квалифицированными людьми именно в избранных специальностях. Что касается предыдущей статистико-демографической карьеры самого Урланиса, то ничего близкого к статистике именно военной усмотреть в ней не удается. Судите сами. Вот что говорят о нем биографические издания²⁵.

Статистик и демограф

Борис Цезаревич Урланис (1906-1981) − советский ученый-демограф, специалист по проблемам народонаселения. В 1922 г. окончил "трудовую школу 2-й ступени". Обучение в последних классах совмещал с работой, и уже в 1922-1923 гг. работал в аппарате ЦК РКП(б) в качестве научного сотрудника по вопросам истории партии, [по другим сведениям – работал в партархиве. Сам в партию не вступал. – Б.Г.].

В 1926 г. окончил статистическое отделение факультета общественных наук Московского государственного университета. Учась в университете, также работал (в качестве литературного сотрудника Главполитпросвета и Госиздата). После окончания университета работал научным сотрудником, занимаясь проблемами экономики и статистики в финансово-экономическом бюро Наркомзема СССР и НИИ организации социалистического сельского хозяйства, а с 1930 г. перешел на преподавательскую работу.

Преподавал общую теорию статистики на географическом и экономическом факультетах Московского государственного университета (1930-1949). В разгар "кампании борьбы с космополитизмом" в 1949 г. был "вычищен" из МГУ и нашел пристанище на экономическом факультете Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК), где прослужил шесть лет, с 1949 по 1955, читая лекции все по той же теории статистики.

Затем заведовал кафедрой статистики и математики Всесоюзного заочного экономического (с 1958 − финансово-экономического) института (1956-1959). В декабре 1959 г. перешел на работу в сектор трудовых ресурсов Института экономики АН СССР, где и работал до конца жизни в должности старшего научного сотрудника. Одновременно, с 1963 по 1974 г., преподавал демографию на факультете статистики Московского экономико-статистического института.

На протяжении своей научной и преподавательской карьеры Б. Урланису приходилось заниматься разными вопросами, он много работал в области теории статистики, экономической статистики, в частности, статистики сельского хозяйства, но главной областью его научных интересов, можно даже сказать, главной любовью его жизни была демография.

Уточнение или искажение?

Таким образом, к военной статистике по роду своих основных интересов, Б.Ц. Урланис ни в предвоенное, ни в послевоенное время прямого отношение не имел. Единственным исключением можно считать восьмистраничную главу «Войны и их влияние» в докторской диссертации Урланиса, вышедшей в 1941 г. в Госполитиздате в виде монографии «Рост населения Европы», дающей весьма общую сводку влияния войн последних веков на европейскую демографию. Упоминание о влияния войн есть, конечно, и на других страницах монографии. Но намерения подвергнуть сомнению официально признанные цифры потерь нигде не наблюдается.

Совершенно очевидно, что опытный демограф, каким является Урланис, по предложенной цифре военных потерь населения страны, может выявить влияние таковых на демографическую ситуацию в стране. Но вот чтобы выявить саму цифру, или более того, оспорить цифру, предложенную трудами коллектива военных статистиков, располагавших всеми доступными материалами о прошедшей войне, следует, как минимум быть специалистом не только в вопросах статистических, но и в собственно военных. И, разумеется, следует быть хорошо осведомленным о ходе боевых действий данной войны, степени их интенсивности на том или ином этапе, какие силы противостояли войскам армии, потери которой желается уточнить, и еще многое в том же роде.

В противном случае, вместо уточнения действительно важного вопроса о потерях Русской Армии в Мировую войну, особенно до 1 марта 1917 г., может выйти грубое искажение ответа на этот вопрос, каковым и является часть работы Урланиса, данному вопросу посвященная.

Сейчас у нас будет возможность убедиться в этом на конкретном материале.

За повышенную точность?

Свою борьбу за повышенную точность Б.Ц. Урланис начинает со справедливого указания на фантастичность западных цифр о потерях Русской Армии. Но при этом делая вид, что не курсе опровержения этих цифр еще Заведующим отделом Военной статистики В.П. Ефремовым в его вступительной статье к сборнику 1925 г.²⁶ Да и мудрено было бы приводить Урланису эти слова, если вся дальнейшая работа его свелась к подтягиванию цифры русских потерь в Мировую войну к 1 млн. 811 тысяч человек, что выходит даже за 1 500 000 человек – первую из цифр опровергаемую В.П. Ефремовым.

Последователи Урланиса в лице военных историков современной РФ смогли подтянуть его цифру потерь до 2 млн. 250 тысяч человек²⁷. То есть, фактически легализовали, основанные на предположительных исчислениях и никакими фактическими материалами не подтвержденные, цифры «иностранных исследователей».

Тем самым, борьба отечественных военных статистиков 1925 г. с фальсификацией потерь Русской Армии в Мировую войну может считаться сегодня проигранной вчистую. Мертвые сраму не имут, но и слова не имеют. И нынче по всем справочным изданиям о русских потерях в Первую мировую войну гуляет последняя цифирь из труда генерала Кривошеева и его команды. Но без предварительно проведенной Урланисом работы цена ей, − цифири − понятно, грош. Поэтому изначально надо разобраться с основоположником этой военно-статистической дезинформации.

Следует сказать заранее, что никаких новых документальных данных, которые не были бы отражены в сборнике 1925 г., Урланис, а за ним и адепты его не приводят, а рассуждения ведут исключительно в рамках логики, которую трудно назвать Аристотелевой. Итак, начнем наше небольшое военно-статистическое расследование.

Первые шаги

Заявив о фантастичности цифр, фигурирующих в «мировой печати ... о русских потерях в войне 1914-1918 гг.», Урланис к сожалению не подчеркивает, что все эти цифры «не подтверждаются, ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны», а значит просто представляют собой основанную на слухах и предположениях псевдо-статистическую макулатуру. Нет, острие своей критики он направляет как раз на материалы и данные, бывшие в распоряжении ЦСУ при составлении сборника «Россия в мировой войне (в цифрах)». А также на военных статистиков, не сумевших грамотно обработать эти данные.

Приведя данную справочным отделом Главного штаба цифру убитых солдат и офицеров, равную, напомним, 511 068 человекам, Урланис немедленно заявляет, что «что она не может претендовать на полноту. В периоды крупных неудач на фронтах, как, например, при разгроме 2-й армии под командованием генерала Самсонова и поражении 1-й армии Северо-Западного фронта (из-за предательства генерала Ренненкампфа), приток в центр материалов о потерях значительно уменьшался и был неполным. Поэтому приведенная выше цифра не может рассматриваться как действительное число убитых»²⁸.

О Восточно-Прусской операции 1914 года и генерале Ренненкампфе

Поскольку приведенной цитатой практически исчерпывается теоретическая база, подводимая Урланисом под свои дальнейшие действия, нам придется немного прокомментировать приводимые в ней факты и воспроизводимые там же мнения о них.

Прежде всего, отметим, что, приводимая в качестве примера крупной неудачи на фронте, Восточно-Прусская операция 1-й и 2-й армий Северо-Западного фронта августа-сентября 1914 года, была действительно крупной неудачей. Но неудачей, прежде всего психологической, информационной, а лишь за тем – тактической.

Стратегически же эта операция была самой удачной операцией войск Антанты за всю эту войну. Несмотря на все просчеты, допущенные русской ставкой, операция эта навсегда поставила крест на возможности победы Центральных держав.

Для ликвидации нашего прорыва в Восточную Пруссию, с Западного фронта в разгар битвы на Марне были сорваны два германских корпуса – гвардейский резервный и 11-й армейский – и 8-я саксонская кавдивизия – 120 000 штыков и сабель!Именно это помешало, по мнению военных аналитиков, генералам фон Клуку и фон Бюлову взять Париж еще в августе 1914 года. А затем, развернувшись сбросить в море британские экспедиционные силы. Дюнкерк мог состояться не в 1940, а на 26 лет раньше. Тем более британская армия и сама рвалась уже за Канал. «После десяти дней кампании он [английский фельдмаршал Дж. Френч] принял решение бросить разбитых французов и отправить экспедиционный корпус обратно в Англию»²⁹.

А вот с победоносной германской армией, переброшенной затем на Восточный фронт, нам было бы действительно справиться не легко. При наличии пока целой австро-венгерской армии с очень неплохим Главнокомандованием в лице Франца Конрада фон Гётцендорфа³⁰. Хорошо, если Петербург удалось бы отстоять.

Так что, стратегически Первая мировая война была проиграна Германией именно в результате этой самой «крупной неудачи» русских армий в Восточной Пруссии. Это первое.

Второе. Никакого поражения 1-я армия генерала Павла Карловича фон Ренненкампфа не понесла. Напротив. Свой марш-бросок в Восточную Пруссию она начала с блестящей победы под Гумбинненом (ныне Гусев).

Огнем русской артиллерии и ружейно-пулеметным огнем русской пехоты были наголову разбиты и обращены в бегство 1-й корпус генерала Германа фон Франсуа и 17-й корпус генерала Августа фон Макензена. Как пишут немецкие авторы: «Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус [Макензена] тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8 000 человек – треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено»³¹. Русскими было взято в плен 1 000 человек и захвачено 12 орудий.

День русской славы – Гумбиннен, стратегического значения победа на 3-й день войны, − вызвал панику в Берлине, страшный психологический шок в Германии в целом. Именно победа под Гумбинненом, заставила германское командование принять решение об ослаблении наступающих на Париж армий. Одной этой победы, даже при дальнейшей неудаче 2-й армии, при сколько-нибудь нормально поставленной военной пропаганде, должно было хватить для внушения обществу и народу Российской Империи уверенности в конечном выигрыше войны.

Вместо этого у нас до сих пор идет перепев легенд о немецкой победе и нашем тяжелом поражении в Восточной Пруссии. Разница между тактикой и стратегией все еще не доступна не только профанам.

Между тем, еще в 1930 году Уинстон Черчилль так характеризовал значение Гумбиннена: «Очень мало людей слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русская контратака 3 корпуса, тяжелые потери Макензена вызвали в 8-й немецкой армии панику; она покинула поле сражения, оставив на нем своих убитых и раненых. Она признала факт, что была подавлена мощью России»³².

К сожалению, начав с блестящей победы под Гумбинненом, 1-я армия была задержана под Кенигсбергом действительно каким-то вредительским распоряжением Ставки, что не дало ей возможность вовремя поддержать 2-ю армию. Но уж отойти-то отошла она в полном порядке, с умеренными, и хорошо известными потерями.

На донесение Ренненкампфа непосредственно Верховному Главнокомандующему о том, что «все корпуса вышли из боя», Великий Князь Николай Николаевич ответил: «От всего любящего Вас сердца благодарю за радостную несть. Поблагодарите геройскую 1-ю армию за ее труды. В дальнейшем при Вашей энергии и помощи Божьей уверен».

Есть все основания считать, что дальнейшая судьба генерала Павла Карловича Ренненкампфа, одного из лучших генералов Русской Армии, определилась тем, что он был один из уже немногих абсолютно верных престолу русских генералов.

Либеральные круги, свившие себе гнездо и в высоких военных сферах, постарались избавиться от опасного для них генерала. Человека, выигравшего под Гумбинненом Мировую войну, обвинят, чуть ли не в предательстве. В первый раз номер не прошел, и с поста пришлось уйти командующему Северо-Западным фронтом генералу Жилинскому, несущему полную ответственность за гибель части 2-й армии в Августовских лесах. Последующую замену Жилинского генералом Н.В. Рузским нельзя назвать удачной − «… ни один из генералов Русской армии не принес столько вреда, как Рузский»³³.

Именно по проискам этого будущего предателя, свалившего на Ренненкампфа свою неудачу в Лодзинской операции, был в 1915 г. отстранен без объяснения причин от командования и удален от армии один из самых преданных Государю генералов³⁴. Как сказал один из его биографов: «Гадать вообще нецелесообразно, но все-таки можно предположить, что если в феврале 1917 г. в Пскове был бы не генерал Рузский, а генерал Ренненкампф, то совета отрекаться он бы Государю не дал»³⁵. Все, что мы знаем о генерале Ренненкампфе, позволяет сказать, что не только он не дал бы совета об отречении, но силами своего фронта в день бы задавил мятеж в Петрограде. И в этом не сомневались, судя по их действиям, его враги.

И третье. При отступлении 2-й армии генерала Самсонова 16/29 августа 1914 года в окружение попали 13 и 15 корпуса и 2-я дивизия из состава 23 корпуса. Общей численностью 80 тыс. человек. Из них с боем прорвались 20 тысяч человек. Боевые потери 2-й армии составили 6 000 человек убитыми, 20 000 тысяч ранеными, в основном пополнившими число пленных, и более 30 000 пленных как таковых.

Общие потери 1-й и 2-й армий русского Северо-Западного фронта убитыми, ранеными и пленными составили 80 тыс. человек. Германские потери составили в этой операции 60 тыс. человек. Разница исключительно за счет числа пленных³⁶. Приведем эти цифры уже сейчас, потому что Урланис только недоучтенное, по его мнению, число убитых в Восточно-Прусской операции 1914 г. увеличит до сакраментальной отметки в 100 тысяч человек. Круглые числа суммировать проще. Это правда.

Итоговые цифры не устраивают

В том, что цифра убитых в 511 068 человек Главного штаба отражает не всех павших на поле брани, − хотя иного, заметим,никто, с документами в руках, до сих пор еще не доказал! – возможно были сомнения и у работников Военного отдела ЦСУ. В связи с чем Урланис продолжает: «Позднее материалы Главного штаба были обработаны Центральным статистическим управлением (ЦСУ) и опубликованы впервые в 1924 г. в кратком справочнике «Народное хозяйство СССР в цифрах». Затем эти же итоги были приведены в сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах)», изданном ЦСУ в 1925 г.

Согласно этим итоговым данным, число убитых русских солдат и офицеров составило 626 440 человек. Это число подвергалось группировке по времени потерь, по чинам и по родам войск, но во всех таблицах фигурирует один и тот же итог: 626 440»³⁷.

И итог этот Урланиса категорически не устраивает: «Несмотря на то что авторы текста говорят об обработке сводок Генерального штаба, имеются основания предполагать, что эта обработка была весьма поверхностной и во всяком случае не затронула итоговых цифр, а именно они и представляют наибольший интерес»³⁸.

С этим последним наблюдением насчет итоговых цифр также невозможно не согласиться. Вот только почему обработка, увеличившая исходную цифру в 511 068 человек на 115 372 человека, то есть более чем на 20%, признается поверхностной, Урланис своему читателю объяснить не желает, а повторяет вновь: «А между тем материалы Главного штаба [в 511 068 погибших] очень нуждались в основательной проверке с точки зрения правильности итогов»³⁹.

Ну, проверило правильность итогов ЦСУ. Получило свои 626 440. Дальше что?

А дальше вот что: «Можно считать бесспорным, что число убитых [511 068 человек], по данным Главного штаба, значительно преуменьшено, так как в группу убитых попадали только те солдаты и офицеры, о которых было твердо известно, что они убиты. К тому же, как уже было указано, значительная часть отчетных материалов терялась при отступлении. О значении этого обстоятельства [потери значительной части отчетных материалов при отступлении] можно судить, сопоставляя числа убитых по годам:

Годы	Число убитых
1914	42 507
1915	269 699
1916	261 097

Потери в 1915 и 1916 годов в 6 раз превышали потери 1914 года, хотя именно в этом году имели место тяжелые и кровопролитные бои. Ясно, что такая разница не может быть объяснена только тем, что военные действия в 1914 года длились пять с половиной месяцев, а должна быть отнесена за счет потери документов при отступлении из Восточной Пруссии.

Приведенное выше сопоставление числа убитых по годам войны следует рассматривать как доказательство того, что цифра в 626 440 убитых значительно преуменьшена»⁴⁰.

Некомпетентность в военной истории

Как уже было указано выше, пример утери части отчетных материалов при отступлении русских армий из Восточной Пруссии в августе 1914 г. выбран Урланисом для доказательства своего тезиса исключительно неудачно. А уж «приведенное выше сопоставление числа убитых по годам войны следует рассматривать как доказательство того, что» почтенный демограф и статистик плохо знаком не только с конкретикой военных действий в различные годы Мировой войны, но даже не в курсе даты начала боевых действий, во всяком случае, на русском фронте.

В противном случае, он никак бы не смог заявить, что военные действия, реально начавшиеся во второй половине августа 1914 г., «длились пять с половиной месяцев»! Удивительно, что даже это утверждение про пять с половиной месяцев боевых действий в 1914 г., не вызвало никаких комментариев у команды военных статистиков генерал-полковника Григория Федотовича Кривошеева, считающих, напротив, что Урланису «удалось добиться наибольшей достоверности в подсчете потерь русской армии в первой мировой войне»⁴¹!

И это весьма печально, поскольку ставит под вопрос компетентность самой этой команды.

Вернемся теперь к приведенной Урланисом таблице потерь по годам войны. Цифру 42 507 убитых за 1914 г. он приводит по отчетам Военного Министерства, опубликованных в 1942 г. В сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)» приводится суммарная цифра потерь убитыми за 1914-1915 гг. в 312 607 человек.

Также суммарно приводится там число убитых «с начала войны по 1 мая 1915 г.», равное 123 387 человекам, затем число 62 828 человек, погибших за май-июль 1915 г., и только с августа 1915 и по ноябрь 1917 г. даются уже собственно потери по месяцам. Точнее, даются они по декабрь 1917, но там действительно был абсолютный нуль.

Урланис отмечает, что число убитых за 1914-1915 гг. по данным отчета Военного Министерства составляет 312 606 человек, что на целого человека (!) отличается от цифры в 312 607 человек сборника 1925 г., что неопровержимо свидетельствует, по его мнению, о халтурности обработки данных потерь составителями сборника. По-видимому, если бы их цифры отличались от министерских данных тысяч хотя бы на сто, а лучше сразу на миллион двести тысяч, как итоговые цифры самого Урланиса, то претензий к обработке не было бы.

Из приведенной таблички, даже с учетом того, что реально военные действия велись в 1914 г. немногим более четырех месяцев, видно, что среднемесячные потери в 1914 г. составляют порядка 10 тыс. в месяц, а в следующие два года войны они равны примерно 22 тысячам в месяц. Последнее может показаться − не только Урланису − доказательством того, что потери русской армии 1914 года существенно – примерно в два раза! – официальными сводками преуменьшены.

Артиллерия решает бой

На самом деле, никаких здесь неточностей нет, да и быть не может, поскольку именно в 1914 г. воевала еще, по сути, кадровая армия Российской империи. Воевала в массе своей на австрийском фронте против армии австро-венгерской, регулярно проигрывавшей за последние полвека все мыслимые войны, отличные от карательных операций против мятежных балканских и рядом живущих народов.

Воевала Русская Армия, артиллерия которой, будучи по качеству подготовки однозначно лучшей в мире, не знала еще недостатка в снарядах. Когда пехота привыкла идти в атаку только за валом огневого прикрытия, о чем с некоторым даже неодобрением пишет в своем труде о снабжении Русской Армии в Великую войну генерал А.А. Маниковский, возглавивший в 1915 г. Главное Артиллерийское Управление. В частности, он приводит слова известного русского артиллериста, бывшего начальника Михайловского артиллерийского училища генерала П.П. Карачана, из его отчета по командировке с 28 октября по 22 ноября 1914 г. Целью командировки было выяснить причины большого расхода снарядов в операциях Юго-Западного фронта.

«Второй причиной большого расхода выстрелов ген. Карачан считал то значение, какое приобрела в эту войну артиллерия, и вследствие которого она часто была вынуждена стрелять более того, чем это было необходимо. Благодаря огромному могуществу своего огня и отличной подготовке своего личного состава, артиллерия, открывая огонь, достигала быстро блестящих результатов. Противник отдавал должное русской артиллерии, называя ее волшебной. Пехота боготворила свою артиллерию, называя ее своей спасительницей.

"Артиллерия начинает бой, она его ведет и решает", так говорилось в отчете ген. Карачана. Пехота не делала ни одного шага без артиллерийского огня; она требовала беспрерывной стрельбы, даже для морального действия»⁴².

Следует учесть еще одно важное и редко упоминаемое свидетельство. Генерал А.Е. Снесарев в своих фронтовых дневниках в записи от 1 декабря 1916 года рассказывает о своем разговоре с английским наблюдателем при русской армии Бернардом Пирсом (Bernard Pares): «Сегодня мы с ним много говорили, и он рассказал много любопытного.

По плану Германии Австрия с началом войны передала всю тяжелую артиллерию на западный фронт, и потому-то мы такживо и победоносно прошли всю Галицию. В начале 15-го года Тосса⁴³ был в Берлине и грозил заключить сепаратный мир, если в Галицию не передадут весь тяжелый арсенал, с прибавкой своего, что и было выполнено»⁴⁴.

В 1915 г. германским командованием решено было, вопреки первоначальному плану войны, главным считать Восточный − русский фронт, куда были брошены основные силы. И вот с мая 1915 г. началось так называемое Великое отступление русских армий после Горлицкого прорыва Макензена, успех которого был обеспечен 40-кратным превосходством немцев в тяжелой артиллерии, и 6-кратным превосходством в артиллерии в целом. Когда на огонь тяжелой артиллерии нам приходилось отвечать зачастую только ружейным огнем. Почему сложилась такая ситуация – разговор отдельный. И тут все не так очевидно, как принято считать. Но в данном случае нас интересует другое.

Зададим вопрос. Потери в 1915 г. пехоты, огрызающейся огнем трехлинеек на уничтожающий огонь Больших Берт, стянутых германцами с Западного фронта, могут быть в два или даже в три раза выше потерь пехоты 1914 г., «живо и победоносно» наступающей на противника, позиции которого вычищены огнем родной артиллерии? Да еще когда у противника к тому же значительная часть артиллерии перемещена на Западный фронт.

И если да, то осведомлены ли были о таковом факте, как сам Урланис, так и члены команды генерала Кривошеева, столь высоко оценившие его труды?

Урланис в своем труде счел вышеприведенную аргументацию «того, что цифра в 626 440 убитых значительно преуменьшена» исчерпывающей, что позволяет ему в дальнейших расчетах пренебречь данными сборника Военного отдела ЦСУ 1925 г., а перейти к рассмотрению иных источников.

Пропавшие без вести

«Другим источником о потерях русской армии могут служить данные военно-санитарных органов. Так, в отчете главного военно-санитарного инспектора, поступившем в ставку в начале 1917 г., указано, что за период с начала войны по 1 сентября 1916 г. было убито и умерло до поступления в лечебные заведения 562 644 солдата и офицера⁴⁵. По этому же ведомству имеются данные и за более позднее время. Они приведены в статье Аврамова, которая является весьма ценным документом о потерях в войне 1914-1918 гг.⁴⁶ Число убитых Аврамов определяет в 664 890, т. е. на 38 тыс. больше цифры, опубликованной в сборнике, и на 154 тыс. больше цифры Главного штаба»⁴⁷.

Довольно резонный вопрос, почему данным статьи сотрудника Наркомздрава следует доверять больше, чем цифре того же Главного штаба, а тем более цифре, полученной военными статистиками, с материалами Наркомздрава пятилетней давности во всяком случае знакомыми, похоже автору приведенной цитаты не приходит в голову. Но и цифра Абрамова не греет душу специалиста по сельскохозяйственной статистике.

«Еще более высокая цифра убитых приведена в справке управления дежурного генерала Главного штаба в ответ на запрос главы французской военной миссии генерала Жанена о потерях и резервах русской армии. В этой справке, датированной 10 октября 1917 г., число убитых вместе с пропавшими без вести определено в 775 369 человек⁴⁸, т. е. на 110 тыс. больше цифры Аврамова»⁴⁹. С этой цифрой мы уже встречались во вступительной статье В.П. Ефремова, но Урланисом она комментируется совершенно замечательным образом: «Включение пропавших без вести в общую цифру вместе с убитыми не может рассматриваться как обстоятельство, преувеличивающее число убитых»⁵⁰.

То, что число пропавших без вести удивительным образом совпадает, например, с числом дезертиров, о чем было уже сказано выше, проходит мимо внимания автора, или же игнорируется.

В связи с этим вспоминается мне один достаточно давний, августа 1998 г., разговор с полковником из авторского коллектива генерала Кривошеева. Одной из тем этого разговора был развернутый ответ на мой вопрос, как удалось им значительно уменьшить потери Красной армии, по сравнению с давно озвученными 13,5 млн. убитых и умерших от ран.

В частности им было отмечено, и, на мой взгляд, достаточно убедительно, что одно из преувеличений потерь, причем не маленькое, порядка миллиона человек, было связано с тем, что, например потери армии лета 1941 г. фактически суммировались дважды. Поскольку многие бойцы из частей разбитых летом 1941 г. не вышли к своим, но в значительной мере и не попали и в плен, а расточились по местным селам, где пребывали до лета 1944 г., когда территория Белоруссии был освобождена в результате операции «Багратион». После чего все они были благополучно вновь мобилизованы. Часть из них погибла, часть ранена, что в этот раз было достаточно аккуратно учтено. Но юмор в том, что все они уже проходили по графе «без вести пропавшие». И общие потери суммировали потерю одних и тех же людей в 1941 и 1944 гг., пусть и по разным графам проходящие.

И главный вывод из этого разговора у меня остался один: число пропавших без вести ни в коем случае не следует добавлять к числу погибших, без дополнительных серьезных обоснований.

Пять цифр. Но все слишком низкие

Таким образом, к рассмотрению читателя автором «Войны и народонаселение ...» предлагаются пять цифр озвучивающих число убитых: «Итак, мы имеем пять официальных или полуофициальных цифр числа убитых русских солдат и офицеров в первой мировой войне: 511 068, 562 644, 626 440, 664 890 и 775 369»⁵¹.

Заметим себе, что в этом перечне соединены четыре первых цифры, дающих число действительно убитых, с цифрой пятой, дающей суммарное число убитых и пропавших без вести. Это суммирование Урланис больше не считает нужным оговаривать, считая, что сказанной им выше фразы вполне достаточно для столь свежего взгляда на возможности и роль военной статистики. Поскольку мы уже уловили тенденцию, то заранее ждем, что дальнейшие гримасы роста числа погибших начнутся именно с последней цифры.

«Мы считаем, что все приведенные цифры числа убитых ниже действительных и напрасно некоторые исследователи исходили из этих цифр.... Если и нам, подобно указанным исследователям, положить в основу одну из приведенных пяти цифр, то во всяком случае следует взять наивысшую из них, так как включение пропавших без вести несколько сокращает огромный недоучет числа убитых»⁵².

Повторим еще раз, что никаких других доказательств своего тезиса об «огромном недоучете», кроме пресловутой версии об утери документов при отходе в августе 14-го из Восточной Пруссии автор пока не привел. И в дальнейшем изложении не приводит. Идет упрямое повторение тезиса о неучтенных потерях, связанных с утерей учетных документов. Причем утрате столь массовой, что на одного учтенного, приходится двое неучтенных.

И вот это высосанное в буквальном смысле слова из пальца, и не подкрепленное никакими фактами, предположениестатистика и демографа, по какому-то более чем полувековому недоразумению, считается новым словом в военной статистике! А потому проследим ход этого по-своему грандиозного историко-статистического недоразумения по шагам. Первый шаг, в котором доктор экономических наук, не моргнув глазом, и не приведя ни одного вразумительного аргумента, смог увеличить число павших с документально зафиксированной цифры в 511 068 человек до 775 400 мы уже сделали⁵³.

О дополнительно убитых

Освоив цифру 775 400 человек, практически наверняка включающую вполне живых дезертиров, доктор Урланис немедленно увеличивает ее. Сначала на 30 тысяч, которые, по его мнению, должны были погибнуть с момента ее озвучивания по февраль 1918 г.⁵⁴ Затем плюсует к ней еще примерно 5 или 6 тысяч флотских потерь, получив в результате уже 810 000 убитых. Вполне, казалось бы, приличная надбавка. Но Урланису вновь не дает покоя недоучет потерь в 1914 г. Вновь повторяется в развернутом виде приведенная выше таблица среднемесячных потерь в 1914, 1915 и 1916 гг. Причем настойчиво проводится в жизнь идея о пяти с половиной месяцах боевых действий в 1914 г.

Понятно, что разнесенные на лишний месяц, среднемесячные потери 1914 г. становятся у него равными 8 тысячам, вместо реальных 10, как быть должно при реальных четырех с половиной месяцах боевых действий. Хорошо, что по двум другим годам, среднемесячные потери остаются примерно равными 22 тысячам⁵⁵. О причинах этой разницы среднемесячных потерь в 1914 году и года 1915-1916 подробно говорилось выше. Но Урланису военная конкретика, то ли неизвестна, то ли недоступна по сугубо мирному складу мышления. А потому полученные им 8-тысячные потери в месяц 1914 г. он дополняетдо 23 тысяч среднемесячных потерь года 1915.

Получив лишние 15 тысяч потерь убитыми за каждый месяц 1914 г., и помножив это число на пять с половиной (!) месяцев того же года, в которые по мнению Урланиса шли боевые действия, он получает уже 82,5 тысяч дополнительно убитых в 1914 г.! Эти 82,5 тысячи он вначале небрежно превращает в 83 тысячи, не будем мелочными! А затем – не смейтесь – действительно в 100 тысяч недоучтенных потерь в 1914 г.: «Так как потери русской армии в 1914 году были более значительными, чем в 1915 г.»⁵⁶. (!!!)

В принципе, уже здесь разговор с Урланисом может быть закончен. Поскольку из последней цитаты ясно видно, что либо он просто ничего не знает и не понимает в реалиях Первой мировой войны, либо сознательно их искажает с не вполне ясными целями.

В поисках дополнительного подтверждения

Так или иначе, доктор экономических наук делает следующий шаг. Фантомные сто тысяч, лично уничтоженных любящим точность статистиком на страницах своего труда, ничтоже сумняшеся добавляются им к отважно натянутой цифре убитых и пропавших без вести. Результирующая цифра потерь убитыми становится равной уже 910 тысячам. Впрочем, видимо для показа собственной научной добросовестности Урланис выводит цифру в 908 тысяч.

Вот эти, недостающие до сравнительно круглой цифры 910, две тысячи вернее всего показывают, что автор этих цифр лучше прочих понимал всю, скажем так, научную некорректность совершаемых им действий. И стыдливо прикрылся фиговым листком претензии на точность.

Казалось бы, набрав неподтвержденные «ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны», то ли 280, то ли вовсе 400 тысяч «неучтенных» убитых, и тем самым приблизив потери Императорской армии к миллиону убитых, можно немного и почить на лаврах. Все что можно было извлечь из братских могил в Восточно-Прусских августовских лесах 1914 г., эксгумировано из них уже по несколько раз.

Полученная цифра потерь уже отличается от реальной и сколько-нибудь документально зарегистрированной, как клятва от простого да. Но процесс только набирает скорость. Следующий шаг делает честь хитроумию демографа. Поняв, что из отечественных материалов больше не выжмешь, Урланис вдруг вновь вспоминает об уже почти забытой иностранной фантастике. Там среди прочих, преувеличенных, основанных на непонятно каких вычислениях и ничем не подтвержденныхданных о численности наших потерь, фигурирует и такая цифра, как 4 млн. убитых русских солдат и офицеров, полученная американским экономистом Е. Богартом⁵⁷.

Приведя ее среди прочих «ничем не подтвержденных» данных о русских потерях, и словно забыв свои недавние слова о химеричности этих цифр, Урланис заявляет: «Из приведенных данных видно, что число убитых в русской армии определяется в весьма широких пределах − от 500 тыс. до 4 млн. человек»⁵⁸. Тем самым, уравнивая в глазах читателя научную работу советских военных статистиков, с западной да и отечественной цифровой эквилибристикой, и с кровью вырванными из контекста отрывочными статистическими данными.

И дальше следует заявка на следующий шаг: «Это обязывает к тому, чтобы предварительно намеченная нами цифра в 900 тыс. убитых получила дополнительное подтверждение на основании каких-либо других указаний»⁵⁹.

Соотношения потерь

Другие указания таковы. В результате работы с неким, называемым им статистическим, материалом Урланис приходит к выводу, что на Западном фронте суммарные потери союзников англичан и французов в 1,6 млн. человек противостоят 1,1 млн. немецких потерь. «Следовательно, немцы на Западном фронте имели в 1,5 раза меньшие потери, чем их противники»⁶⁰. Строго говоря, в 1,45. Но что же из этого следует? Немцы к 1914 году, очевидно, были лучшей армией Западной Европы. И были ей со времен австро-прусской и франко-прусской войн.

А следует из этого вот что. По расчетам Урланиса на русском фронте немцы и их союзники, включая турок, потеряли 900 тысяч человек, (что является крайне заниженной цифрой, как будет показано далее). Но пока пусть. По его же расчетам потери русских войск составляют те же 900 тысяч человек. А поскольку на фронте западном потери германских войск по отношению к их противникам относятся как 1:1,5, то почему бы не перенести это же соотношение на фронт Восточный?

«В свете этих цифр трудно предположить, чтобы на Восточном фронте существовало чуть ли не обратное соотношение, которое получается, если исходить, например, из цифры убитых русских по Аврамову [цифры сборника 1925 года, из которых получается соотношение потерь в пользу русской армии еще более выгодное, Урланис отныне предпочитает вовсе забыть. –Б.Г.], хотя они и получили признание у многих исследователей.

Даже предварительно предложенная нами цифра в 900 тыс. убитых в свете анализа потерь противника представляетсяпреуменьшенной»⁶¹. Ну, разумеется, в свете такого анализа, может и не то представиться. И Урланис делает следующий шаг.

«Выше мы получили, что на 900 тыс. убитых немцев, австрийцев, венгров и турок приходилось 900 тыс. убитых русских (соотношение 1:1). В то же время на Западном фронте на 1,1 млн. немецких потерь приходилось 1,6 млн. потерь союзников (соотношение примерно 3:4)»⁶².

Прервем на минуту цитирование классика и займемся арифметикой:

Отношение 3:4 = 0,75, а обратное соотношение 4:3 = 1,33.

Отношение же 1,1:1,6 = 0,69. Обратное отношение 1,6:1,1 = 1,45.

Как видим отношения довольно-таки разные. И в зависимости от того, какое из них применить к тем большим числам, которыми оперирует выдающийся статистик, результаты будут разниться весьма и весьма. Между тем Урланис совершенно замазывает это различие, демонстрируя недоступность для него корректных арифметических операций в пределах пятого или шестого класса. Продолжаем цитату.

«Если для русского фронта принять такое же соотношение, [какое же именно: если 1,33, то 0,9*1,33 = 1,2; а вот если 1,45, то 0,9*1,45 = 1,31] то тогда число убитых русских повысится до 1,2 млн. человек, т. е. будет на 300 тыс. человек больше, чем по данным «баланса расхода людской силы», составленного ставкой в 1917 году с учетом наших дополнений»⁶³.

Еще раз прервем цитату. По неясной причине, Урланис не применяет им самим выведенное соотношение 1,45 отношения потерь на Западном фронте, а берет вовсе с потолка взятое 1,33. Хотя первое дало бы прибавку русских потерь убитыми не в 300 тысяч, а в 410 тысяч. Это говорит о том, что сам Урланис понимал всю научную неадекватность своих действий, и не осмелился в полной мере воспользоваться предложенным им самим коэффициентом перевода данных. Поэтому цифра потерь убитыми остановилась пока на 1 млн. 200 тысячах человек. «Эта цифра, надо думать, значительно ближе подходит к действительности, чем фигурировавшие часто цифры в 500-600 тыс. и фантастические цифры в 3-4 млн. убитых, встречавшиеся в иностранной печати»⁶⁴.

Упорное повторение слов «фантастические цифры ... встречавшиеся в иностранной печати», явным образом служит отвлечению внимания читателя, от фантастичности цифры, предложенной сами автором. Хотя нейролингвистическая психология не получила еще в то давнее время своего официального признания.

Умершие от ран

После ознакомления с методикой получения «правдивых» данных о боевых потерях русской армии в Мировую войну, обозначим штрихами дальнейшие шаги получения сводной цифры потерь России в эту войну в 1 млн. 811 тысяч человек.

Вначале к 1 млн. 200 тысячам суммируется 240 тысяч умерших от ран⁶⁵.

Но эти 240 тысяч тоже надо предварительно получить. Для этого вначале делается заявление: «По русской армии число умерших от ран может быть определено лишь приблизительно, так как полные первичные данные отсутствуют»⁶⁶.

17 174 умерших от ран, указанные в сборнике «Россия и мировая война», Урланис не упоминает вообще, отметив только: «Хотя в документах Главного штаба и в отчетах военного министерства фигурирует группа “умерших от ран”, но она чрезвычайно малочисленна и, по-видимому, охватывала категорию “умерших при части”, т.е. солдат и офицеров, убранных с поля боя, но не доживших до помещения их в какое-либо лечебное учреждение»⁶⁷.

Через несколько абзацев, когда наступает время суммирования «умерших от ран», Урланис вновь говорит про «число солдат «умерших при части (около 18 тыс., по Аврамову), и число офицеров, умерших от ран (около 4 тыс.)»⁶⁸.

Это, конечно, мелочь, но нельзя не упомянуть, что цифра 18 378 умерших при части, по Аврамову (табл. 80 сборника «Россия и мировая война»), включает в себя как солдат, так и офицеров. Судя по контексту, цифра 17 174 таблицы 22 этого же сборника также дает число умерших от ран при части, но более достоверное, чем у Аврамова. Впрочем, в масштабах потерь обе цифры практически совпадают.

В качестве исходного материала для подсчета числа умерших от ран в лечебных заведениях Урланисом приводится ссылка на «сведения главного военно-санитарного инспектора, поступившие в ставку в начале января 1917 г. и охватывавшие весь период с начала войны по 1 октября 1916 г., а по кавказской армии − по 1 июня 1916 г. Согласно этим сведениям, 2 474 935 раненых и контуженных было эвакуировано в лечебные учреждения и, по-видимому, из этого числа 97 939 человек умерло»⁶⁹.

Не совсем ясно, правда, к чему здесь относится слово «по-видимому». То ли выражает оно сомнение в том, что указанное число человек умерло, то ли в том, что оно умерло «из этого числа». Пренебрежем этим сомнением, считая что число умерших от ран дано именно для приведенного числа эвакуированных в госпитали и лечебницы.

Приведенное число отправленных для излечения в госпитали и лечебницы, и число умерших в них, а вернее их соотношение, в целом согласуется с отношением числа умерших от ран в лечебных заведениях к общему числу раненых, помещенных в эти заведения, полученным во время русско-японской войны. Данные по русско-японской войне приведены в таблице 75 сборника «Россия и мировая война». Из них следует, что число умерших от ран в лечебных заведениях составляет 0,042 от общего числа раненых.

Применяя этот коэффициент к цифре 2 474 935, получаем число 103 947. Оно превышает данные главного санитарного инспектора о 97 939 умерших от ран, но зато согласуется со словами Урланиса, что военная медицина в Мировую войну достигла высокого уровня.

Так что коэффициент 0,042 японской войны оказывается даже завышенным.

Но пусть. Применим именно этот коэффициент к общему числу раненых и контуженных в 2 715 603 человека с начала войны и по декабрь 1917 года, приведенному в таблице 22 сборника «Россия и мировая война». Получим цифру в 114 055 человек, умерших от ран.

Согласно данным Вл. Аврамова, приведенных в таблице 80 того же сборника, число убитых, как мы уже знаем, составляет 664 890 человек, а число раненых 3 748 669. Из них умерло при части 18 378 человек, осталось при части 319 445 бойцов, и отправлено в лечебные заведения 3 410 846. Применяя к последней цифре коэффициент 0,042, получим 143 255 человек, умерших от ран в лечебных заведениях. Что в совокупности с умершими при части составит 161 634 человека.

Это число можно считать абсолютным максимумом умерших от ран в Мировую войну. И хотя данные Аврамова прекрасно известны авторам «Россия и мировая война» и сочтены ими завышенными, все равно 160 тысяч – это не 240.

О суммарных потерях

Таким образом, даже по завышенным данным Аврамова, суммарное число боевых потерь убитыми и умершими от ран составит 844 902 человека. И даже если к ним добавить число погибших при газовых атаках, по тем же данным Аврамова, (почти в два раза превышающих соответствующие данные Бюро о потерях Отчетно-Статистического отдела Управления РККА), равное 8 110 человек, то итоговая цифра боевых потерь Русской Армии в войне 1914-1918 годов, составит 853 012человек.

Что также будет абсолютным максимумом русских боевых потерь, согласно сколько-нибудь документально подтвержденным данным. Любое превышающее число относится уже к области ненаучной фантастики.

Если же считать по данным Бюро о потерях, приведенных в таблице 22, то наиболее реальное итоговое число боевых потерь с убитыми, умершими от ран при части и в лечебных заведениях составит 757 669 человек. В совокупности с числом погибших при газовых атаках равным по этим данным 4 804 человека окончательный итог будет равен 762 473 погибшим воинам. Причем это число тоже не по нижней грани потерь, если вспомним что цифры сборника 1925 года уже увеличенына 20% по сравнению с исходными.

Проследим теперь ход дальнейших действий Урланиса. Число 97 939 умерших от ран в лечебных заведениях по 1 октября 1916 года, он экстраполирует на недоучтенные месяцы до конца войны, как всегда не обращая внимания на несущественный факт, что интенсивность боевых действий после февраля 1917 резко упала. Таким образом, он из 98 тысяч легко получает 160. А прибавляя к нему умерших при части по Аврамову, получает уже 180 тысяч умерших от ран. Что почти на 20 тысяч превышает данные самого Аврамова.

Далее, применяя к этому числу «гипотетический процент летальности раненых», − по «различным источникам», разумеется, − Урланис и получает искомые 240 тысяч. Число же погибших в газовых атаках он определяет в 11 тысяч. Число в целом небольшое, поэтому детали этой мелкой махинации несущественны.

Затем Урланис благополучно суммирует расчетные 1,2 млн. (опять спросим, а почему не 1,31 млн.?) убитых с расчетными же 240 тысячами умерших от ран и 11 расчетными тысячами умерших от газов. В результате, суммарное число погибших в Первой мировой войне становится равным 1 млн. 451 тысяче человек⁷⁰. Завидная точность.

Подход к итогам

В части IV своего труда «Общие итоги людских потерь в войнах» Урланис вновь возвращается к потерям России в Мировой войне, работая в основном с иностранными источниками. И получает, наконец, искомый результат.

«Суммируя приведенные выше материалы, можно дать следующий итоговый свод данных о потерях России в войне 1914-1918 гг.»⁷¹.

Прежде, чем привести следующую в книге за этой фразой таблицу, отметим еще один маленький нюанс в системе подбора автором итоговых данных. На страницах 374-377 своего труда Урланис помещает таблицу «Свод данных о погибших во время первой мировой войны по различным источникам (в тыс.)» на пять шестых иностранным. Но есть и отечественные.

Номера 19 и 29 в этом своде занимают ссылки на БСЭ 1-го издания. При этом под номером 19 идет ссылка на том 44, а под номером 29 на том 12. И надо признать, что данные, приведенные в этих томах о потерях убитыми Русской Армии в Мировую войну, сильно различаются. Цифра потерь тома 44 больше чем на млн. превышает цифру потерь тома 12. Именно: 1млн. 800 тысяч протии 775 тысяч. В авторской сноске различие это объясняется так: «Расхождение с цифрой, приведенной в т. 44 “Большой Советской Энциклопедии” (№ 19 настоящей таблицы), объясняется тем, что 12-й том вышел в 1928 г., а 44-й – в 1939 г.; за этот период были опубликованы материалы, позволившие уточнить потери в войне 1914-1918 гг.»⁷².

При этом автор ни слова не говорит ни о том, какие же материалы были опубликованы в промежутке между выходом 12 и 44 томов, позволивших в три раза увеличить цифру реальных потерь, и к чему тогда его собственное творчество, ни тем более про данные о потерях Русской Армии в Первую мировую войну, помещенные в томе 50 БСЭ 2-го издания. Причем томе, вышедшем буквально за пару лет до издания книги Урланиса, и в котором должны были учтены материалы не только вышедшие к 1939 году, но и позже. И данные эти, как мы помним, вполне подтверждают данные о потерях сборника 1925 года. Не знать этого Урланис просто не мог. А значит, научной добросовестности ради должен был их упомянуть среди прочих, и как-то прокомментировать. Хотя бы резко критически.

Но не слова, ни звука, будто и не было этих данных… Теперь можно привести и таблицу, результирующую усилия автора «Людских потерь вооруженных сил»⁷³. Хотя, с другой стороны, какие уж тут усилия, если точно такая же «уточненная» цифра потерь приведена в 44 томе энциклопедии выпуска 1939 года?

Виды потерь	В тысячах человек
Убитые	1 200
Умершие от ран	240
Умершие от отравления газами	11
Итого безвозвратные боевые потери	1 457
Умершие от болезней	155
Умершие в плену	100
Умершие от несч. сл-в и проч. причин	15
Итого безвозвратные небоевые потери	300
Всего	1 811

Вслед за таблицей следует еще один пассаж: «Установленную нами цифру потерь России в войне 1914-1918 гг. можно подвергнуть проверке на основе местных выборочных обследований, проведенных после войны. Нам известны два таких обследования − на Украине и на Дону»⁷⁴.

И автор действительно провел сравнения с обследованием на Украине в 1923 г.⁷⁵, и обследованием на Дону в 1924 г.⁷⁶ И все прекрасно совпало. Уже после сравнения с украинским обследованием автор с законной гордостью отмечает, «что результаты обследования полностью подтверждают нашу цифру потерь России»⁷⁷.

А после сравнения с обследованием на Тихом Дону подводится скромное с достоинством резюме: «Таким образом, установленная нами цифра потерь России в 1,8 млн. убитых и умерших в войне 1914-1918 гг. получила веское подтверждение по материалам двух местных массовых обследований»⁷⁸. Это веское подтверждение требует комментария.

На Тихом Дону

В связи с послевоенными обследованиями на Дону, в частности с обследованием, проведенным в 1924 г. крупным отечественным статистиком А.И. Гозуловым, уместно добавить следующее. В 1979 г. в городе Париже в Вестнике РХД № 128 было напечатано статистическое исследование историка и статистика Михаила Бернштама «Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг.». Исследование содержит анализ отечественных статистических данных по этой теме до 1979 г., а также данных зарубежной статистики.

В 1992 г. оно, наконец, увидело свет в России. Из этого исследования, в частности следует, что потери в Мировой войны практически не сказались на демографической ситуации на Дону, «поскольку Мировая война не принесла в естественное движение населения естественной убыли и не повысила норму смертности на Дону»⁷⁹.

Зато в результате войны гражданской и геноцида казачества как этноса, из 3 891 595 человек населения области Войска Донского на 1916 г., в живых осталось в 1920 году 2 212 670 человек.

А из 1 508 000 чисто казачьего населения истреблено было за эти годы более 70%, преимущественно мирных жителей. «Из безвозвратных потерь за 1917-1920 года только 50 000 приходится на убитых в белых и красных армиях, то есть на то, что принято называть гражданской войной.

Остальные почти 1,25 миллиона человек − это погибшее население, из них 100 000 повстанцев, остальные умерли от красного террора, подавлений Дона как такового − или, как говорили в те годы, − «Русской Вандеи», − голода, эпидемий и всей послереволюционной политики»⁸⁰. Всего за 1917-1922 гг. были уничтожены около двух миллионов населения Дона.

Приведенные сухие цифры достаточно четко свидетельствуют, что ситуация 1924 г. в бывшей Области Войска Донского, в том числе демографическая, мало способствовала выяснению потерь населения Дона именно в Мировую войну.

Ситуация на Украине была несравненно благополучней, но и там в 1923 г., после недавних петлюровщин, махновщин и прочих превратностей недавнего прошлого, много могло быть граждан, готовых клятвенно подтвердить, что тот или иной родич погиб именно в германскую, а не в гражданскую. Если однозначно не был уже объявлен красным пролетарским героем.

Следовательно, ни одно из этих «выборочных обследований» подтвердить цифру 1 811 тысяч потерь по Урланису, равно, впрочем, как и опровергнуть, не в состоянии по своему существу. Для нашего исследования это собственно ничего не меняет. Воздушность конструкций, из которых Урланис воздвигает свои башни, очевидна и без этого.

Далее. Урланис очень аккуратно затрагивает проблему потерь в гражданскую войну, действуя, по крайней мере, в отношении Красной армии по линии их минимизации, и вовсе практически не касаясь потерь мирного населения. Между тем, «за неполных 3 первых года социалистической революции на части территории бывшей Российской империи (с осени 1917 по 28 августа 1920), попавшей в зону работы этой революции, население потеряло [12 186 314 человек или] 8,3% своегоисходного состава»⁸¹.

Потери «из них мирного населения (без служащих)», по данным Бернштама составили около 8 200 000 человек⁸². В основном, истребленных ни за что. Советская власть при Хрущеве и его преемниках вновь занявшаяся героизацией склонившихся над телом русской нации «комиссаров в пыльных шлемах», признавать эти потери никоим образом не собиралась. Поэтому демографический спад в России, начавшийся с середины 1917 г. и усилиями ленинского руководства быстро переросший в демографическую катастрофу⁸³, следовало замазать чем угодно, хотя бы завышенными потерями в Первую мировую войну.

И с этой точки зрения работа Б.Ц. Урланиса оказалась весьма социально востребована для той части партийного руководства, которая оказалось у власти в результате событий 1953-1957 гг. И неуклонно направляла Советский Союз к его гибели в результате катастрофы 1991 года.

Для полноты картины

Для полноты картины следует отметить, что проблема потерь Русской Армии в Первую мировую войну затрагивалась в постсоветское время помимо труда команды генерала Кривошеева еще в двух исследованиях. Первое из них носит название «Первая мировая война: пролог XX века»⁸⁴. Второе – «Население России в XX веке. Т. I. 1900-1939 гг.»⁸⁵.

Потерям в Мировой войне в первом посвящена глава части V «Общие демографические потери населения России в период Первой мировой войны», во втором ‒ глава IV «Людские потери в ходе Первой мировой войны». Обе главы принадлежат перу А.И. Степанова, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института российской истории РАН. Хотя основной интерес автора составляет учет общих демографических потерь России в Первой мировой войне, уделяет он внимание и армейским потерям. Поскольку обе работы практически идентичны в том, что касается этих потерь, то остановимся на более поздней из них по дате издания.

Как и Б.Ц. Урланису А.И. Степанову не нравятся данные сборника 1925: «В 1925 г. под руководством заведующего отделом военной статистики ЦСУ СССР В.П. Ефремова был издан сборник “Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (таблица 72 А и Б)⁸⁶ (в цифрах)”, в котором данные М.П. Павловича были перепутаны с материалами Троицкого и объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации»⁸⁷.

Возможно, приведенная цитата в значительной мере приходится на совести редактора или корректора этого почтенного академического издания, и на самом деле вышеприведенное должно выглядеть следующим образом: «В 1925 г. под руководством заведующего отделом военной статистики ЦСУ СССР В.П. Ефремова был издан сборник “Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)”, в котором (таблица 72 А и Б) данные М.П. Павловича были перепутаны с материалами Троицкого и объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации».

Не буду спорить о том, данные каких авторов перепутаны в таблицах 72 А и Б, скажу только, что в таблице А число убитых русских воинов определяется в 2,5 млн. человек (якобы по Троицкому), а в Б – в 1,5 млн. человек (уже по Павловичу), и к обеим цифрам даны примечания, что число убитых (равно как и раненых) завышено. Поскольку именно у Павловича цифра убитых составляет, как указывает Степанов, 2,5 млн., то приписывание его заслуг Троицкому, кажется Степанову обидным.

Что касается его слов о том, что данные обоих названных персоналий «объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации», то они могут быть объяснены лишь полным незнакомством Степанова с многократно цитированными выше словами В.П. Ефремова из его вступительной статьи к сборнику. Возможно, впрочем, что, поскольку Троицкий и Павлович (Вельтман) относятся к исследователям отечественным, то, по-видимому, по мнению А.И. Степанова, на их миллионы, должны были быть даны В.П. Ефремовым отдельные разъяснения.

К сожалению, текст Степанова и сразу за приведенной цитатой остается также не вполне вменяемым: «В качестве официальных данных [в сборнике 1925 г.] были приведены ежемесячные сводки Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления РККА (бывшей Ставки), которые дают следующую картину: убитых – 624 440, умерших от ран – 17 174, отравленных газами – 38 599, раненых – 2 588 838, контуженных – 126 765, пленных и без вести пропавших – 3 638 271⁸⁸».

Прервав цитату, позволю себе спросить, следует ли понимать пассаж: «ежемесячные сводки Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления РККА (бывшей Ставки)», как свидетельство, что в Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии был преобразован аппарат бывшей Ставки, в целях его трудоустройства в послереволюционный период?

Отметим также, что на странице 30 статистического сборника 1925 г. приведена таблица 22, полное название коей таково: «Сведения о боевых потерях действующей армии в войну 1914-1918 гг. по времени (По данным Бюро о потерях Отчетно-Статистического отдела РККА)». Те же обобщенные данные потерь уже без разбивки по месяцам, приведены в таблицах 23 и 24 на страницах 31и 32. Причем в таблице 23 из числа пленных и пропавших без вести выделено отдельно число пропавших без вести ‒ 228 838, и отдельно число пленных – 3 409 433.

На странице 15 сборника дан следующий комментарий к таблицам 22-24: «Сведения о боевых потерях получены ЦСУ путем обработки сводок бывш. Главного Управления Генерального Штаба, составлявшихся на убитых, контуженных и отравленных газами, по сведениям, полученным с театра военных действий, а в отношении военнопленных и без вести пропавших ‒ по сообщениям Комитета по делам военнопленных Красного Креста, находившегося в Копенгагене. Данные не заключают в себе потерь эвакуационного характера (т.е. умерших в лазаретах и больных, эвакуированных в тыл). Сырой табличный материал был любезно предоставлен ЦСУ Отчетно-Статистическим Отделом РККА»⁸⁹.

Как видим «бывшая Ставка» никак не фигурирует в вышеприведенных данных, полученных обработкой сводок «бывш.» Главного Управления Генерального Штаба. Продолжим прерванную цитату: «Эти первые данные официальной статистики не только меньше неполных сведений В.Г. Аврамова, но в несколько раз меньше, чем данные таблицы 25 того же сборника.

Так, число убитых во всей действующей армии за июнь и июль 1917 г. определяется в 3 965 солдат, в то же время только на одном Юго-Западном фронте с 18 июня по 6 июля 1917 года погибло 6 905 солдат, ранено соответственно 14 218 и 36 240⁹⁰. Эти данные как минимум в 2-3 раза меньше реальных потерь»⁹¹.

Из слов А.И. Степанова можно понять, что в таблице 25 на странице 32 «того же сборника» приведены данные о потерях за всю войну ставящие под сомнение все данные таблиц 22-24. Между тем, в таблице 25 приведены только «Потери в людях армий Юго-Западного фронта за период с 18 июня по 6 июля 1917 г. при наступлении Керенского. (По данным бывш. Ставки)». Что и прокомментировано в примечании к этой таблице на странице 15: «Данные о потерях во время июньского наступления Керенского извлечены из материалов бывшей Ставки».

Расхождение с помесячными данными таблицы 22 действительно налицо. Но в условиях творившегося в стране и в армии со 2 марта 1917 г. беспредела, расхождение в оперативных сводках Ставки и их аналитической обработки в непонятно как еще функционирующем Генштабе, мало удивительно. Возможно было все, начиная от обычной канцелярской небрежности.

Скажем по месячным данным потерь той же таблицы 22 суммарные потери армии за сентябрь-октябрь 1917 г., когда никаких наступлений не велось, а уже разложенная армия откатывалась при малейшем давлении на нее, суммарно указанное число убитых ‒ 8 090, а раненных ‒ 44 136.

А если еще прибавить данные за ноябрь 1917: 3 263 убитых и 18 399 раненых. Только вот вопрос где. Не при атаке ли 3-го конного корпуса генерала Петра Краснова на большевистский Петроград? Во всяком случае, данные таблицы 25 по июньскому наступлению Керенского, прекрасно известные авторам сборника 1925 г., ни в малейшей степени не мешают им, равно как и сотрудникам Отчетно-статистического отдела РККА, однозначно определять суммарную цифру потерь убитыми за 1917 г. в 52 737 человек.

Также, напомним, им хорошо известны данные Аврамова, приведенные в таблице 80, равно как и Троицкого с Павловичем (Вельтманом). И еще раз подчеркнем, что никаких документальных первоисточников, кроме задействованных в сборнике 1925 г. «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)» до сих пор не обнаружено, да и обнаружено быть не может.

Сам же А.И. Степанов, по-видимому, считает, что его критики вполне хватает, чтобы дезавуировать эти материалы и продолжает: «В дальнейшем разные авторы приводили разные цифры»⁹². Имеют право. Бумага терпит.

В целом на фоне метода учета боевых потерь Степановым, где действительно с равным весом принимаются данные всех возможных отечественных и зарубежных авторов, кроме вышеуказанного сборника ЦСУ, даже расчеты Урланиса кажутся образцом академической строгости. Впрочем, приводимое Степановым в таблице 22⁹³ число убитых в бою (с опорой на данные Аврамова), все же не превышает цифры 664 800 человек, что уже радует.

Хотя сам автор склоняется к цифре в 3 млн. убитых: «На то, что русская армия потеряла убитыми свыше 3 млн., указывали еще в двадцатые годы генерал К.В. Сахаров, М.Я. Нахимсон (Спектатор), М.В. Фрунзе, а также иностранные исследователи⁹⁴»⁹⁵(обратите внимание на ссылки). Ну что же. Сердцу не прикажешь.

Что же касается демографических потерь России в целом, чему собственно и посвящены обе работы А.И. Степанова, то очевидно, что уже с весны 1917 г. их нельзя отделить от потерь страны в Гражданской войне, латентная форма которой началась сразу после так называемого отречения Государя. Именно и только с середины 1917 года в стране и начался демографический спад.

Рост на 4 миллиона человек за 1914-1916 годы

Прежде чем поставить окончательную точку в вопросе боевых потерь в Первую мировую войну, скажем несколько слов о той грани, которая пролегла в 1917 г. между двумя периодами русской истории. Грани, в том числе и демографической.

Для многих, думаю, будет неожиданным тот факт, что население Российской империи продолжало расти вплоть до самого 1917 г. Вновь слово Михаилу Бернштаму: «В связи со сказанным надо провести грань между демографическими процессами, и она проляжет по второй половине 1917 г. Экономический и политический кризис после Февральской революции 1917 г., который привёл к появлению этой грани − переходу от прироста к убыли населения, наслоился на отрицательное − но не катастрофическое! − влияние Мировой войны и стал переводить это влияние на демографический упадок.

Октябрьская резолюция и начавшаяся война на самой территории России, во всех без исключения ее частях, и волна голода в результате аграрной революции − перевели демографический кризис и упадок − в катастрофу.

Вторая половина 1917 г. и является зоной демографического слома. Разумеется, советские статистические источники так прямо это не формулируют, но цифры говорят сами за себя − и соответственно против обеих революций 1917 г.

... В самом деле, из позднее опубликованной статистики явствует, что война снизила естественный прирост за годы 1914-1917 лишь до 1/3 довоенного, и рождаемость в среднем была весьма выше смертности: ведь, как бы то ни было, население Россиив [советских] границах 1917-1939 гг., ... увеличилось за годы Первой мировой войны свыше чем на 4 миллиона человек, иначе говоря, давало в среднем свыше чем миллионный годовой прирост»⁹⁶.

Поскольку с середины 1917 г. в России начался демографический спад, стремительно переросший в демографическую катастрофу, то следует признать, что в первые годы Мировой войны, до Февральского крушения, население всей Российской империи возрастало не менее чем на 2 миллиона человек в год.

Подчеркнем: более чем на 2 миллиона человек в год росло население страны, вынесшей на себе основную тяжесть самой кровопролитной из войн, которую знал мир до 1917 года.

Малоизвестный, но знаменательный факт

Рост населения страны во время Великой войны, столь неожиданный для большинства из нас, но подтвержденный данными вовсе неблагосклонной к Российской империи советской статистической науки, мог произойти только вследствие одного неумолимого и неотменимого факта. Фактом этим является, что воевала Русская Императорская Армия до самых пределов своего существования грамотно, с минимально возможными боевыми потерями, максимально близко к действительности отраженными в сборнике «Россия и мировая война» и в таблице 7 статьи о Первой мировой войне во 2-м издании БСЭ⁹⁷. А вот урон нанести своим противникам смогла большой.

В главе Соотношение потерь было отмечено, что цифра в 900 тысяч человек, предложенная Урланисом для оценки потерь Центральных держав и их союзников на русском фронте, является сильно заниженной. Пришла пора объяснить почему, а заодно определить истинное число потерь наших противников на наших фронтах.

При установлении потерь германской армии на Западном и Восточном фронтах Урланис опирается на данные, «опубликованные в фундаментальном [немецком] санитарном отчете о войне 1914-1918 гг.»⁹⁸. Из данных этого отчета следует, что потери немцев на Западе почти в четыре раза больше соответствующих их потерь на Востоке.

В отличие, скажем, от отечественных данных, предложенных даже ЦСУ, данным немецкого отчета Урланис свято верит. Хотя возможная критика их лежит на поверхности. Учитывая год издания 1934, легко допустить, что авторы отчета решили польстить самолюбию бывшего солдата Западного фронта, а к моменту выхода отчета – фюрера и рейхсканцлера Адольфа Гитлера. Тот однозначно считал свой фронт главным. Читайте «Майн кампф».

Урланис обнаруживает знакомство с известными словами генерала Гюнтера Блюментрита из сборника «Роковые решения». Приведем их в немного более развернутом виде, чем в книге Урланиса: «Во время Первой мировой войны мы близко познакомились с русской царской армией. Я приведу малоизвестный, но знаменательный факт: наши потери на Восточном фронте были значительно больше потерь, понесенных нами на Западном фронте с 1914 по 1918 гг.

... Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать»⁹⁹.

Эти слова немецкого генерала Урланис комментирует так: «Остается неизвестным, однако, откуда Блюментрит почерпнул свои “знаменательные факты”»¹⁰⁰.

Между тем, генерал Блюментрит высказал отнюдь не собственное экстравагантное мнение, а мнение германских ветеранов, из числа тех, кому довелось хлебнуть фронтового лиха в Мировую войну, как на Восточном, так и на Западном фронте. Приведем небольшой пример.

Долгом чести я счел...

В 1939 г. в Праге в издании русского «Морского журнала» − органа связи чинов Российского Императорского флота – вышла небольшая книга, или вернее, брошюра под названием «Немцы о Русской Армии»¹⁰¹. Ее автор − солдат Мировой войны, а в тридцатые годы один из ведущих военных публицистов Германии − Вальтер Бекман (1900-?). Заслуги Бекмана в деле правдивого освещения германской военной истории были отмечены еще в 1933 г. рейхспрезидентом Германии генерал-фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом.

Вступительное слово к книге написал издатель и бессменный редактор «Морского журнала» лейтенант Русского Императорского Флота Михаил Сергеевич Стахевич. Перевел же книгу с немецкого и составил к ней примечания Генерального Штаба генерал-майор Виктор Васильевич Чернавин. Предисловие к русскому изданию своего труда написал и сам Вальтер Бекман. Начинается оно примечательными словами: «Порт-Артур! Первое сильное впечатление моего детства о мужестве русского солдата связано с этим именем».

Заметим в скобках, что четырех-пятилетний немецкий мальчик мог восприять подвиг героев Порт-Артура как факт личной биографии, только в том случае, если освещение его в немецкой печати тех лет было исключительно дружественным по отношению к России. Это лишний раз подтверждает тот факт, что в 1904-1905 годах Германия была единственной мировой державой союзнически относившейся к нам во время русско-японской войны. В отличие от прямо враждебной Англии и прямо подыгрывающей ей в своем прояпонском нейтралитете Франции.

Русско-германские симпатии у многих, особенно военных людей не были разрушены окончательно даже чудовищными испытаниями Мировой войны и наступившими революционными катастрофами. Слова Вальтера Бекмана подтверждают это: «Долгом чести я счел разсеять те превратные представления, которые держатся отчасти в Германии o старой Русской Армии, дав понятие o coвершенном ею, об ее подвигах, a также и o pycском солдате и его выдающихся качествах...

Пусть написанное мною попадет в руки тех, кто во время Мировой войны в рядах славной Императорской Русской Армии сражался с нами... Им посвящается эта книга!»¹⁰².

Убирая с глаз шоры

Прежде чем продолжить нашу тему потерь Русской Армии и армий, противостоящей нашей в Мировую войну, следует раскрыть глаза на одно весьма распространенное заблуждение. Одним из элементов информационной войны против России и русской истории, в частности истории Первой мировой войны, является традиционное противопоставление германской кайзеровской армии, армии царской русской. Причем обязательно с комплиментом германской армии, как якобы лучшей в мире.

На самом деле, если скинуть с глаз многолетние шоры, то становится понятным, что не только физически, но даже теоретически германская армия на начало Мировой войны по своему, например, офицерскому составу, просто не могла быть равной армии русской.

Германская армия воевала последний раз за 44 года до Первой мировой – в войну франко-прусскую. А командный состав Русской Армии, вплоть до ротно-батальонного звена в массе своей прошел обкатку в войну русско-японскую, вполне современную. И никакие Мольтке и Шлиффены не способны заменить маневрами и прочей боевой подготовкой участие в реальных боевых действиях. А потому, даже если высшее командование будет у одной из сторон несколько более талантливым, на поле боя будут меньшие потери у тех подразделений, которые ведут в бой опытные боевые офицеры. Это отмечали и наши противники.

Обратимся к книге Вальтера Бекмана и комментариям к ней.

Самое потрясающее, что было лично для меня действительно неожиданностью, это отмечаемые Вальтером Бекманомбольшие потери германских войск во время нашего Великого отступления после прорыва Макензена. Когда немцы вели наступление при полном превосходстве своей артиллерии. Так вот оказывается: «Летнее преследование 1915 г. было для германских частей временем наиболее тяжелых потерь за всю войну»¹⁰³.

Не меньше удивлен был и генерал Чернавин: «Многие русские участники летнего отступления 1915 г., вероятно, не без удивления узнают о больших потерях немцев в это время. Тогдашние впечатления наши сводились скорее к тому, что, подавляя наши части своей артиллерией, немцы несли минимальные потери. По-видимому, степень нашего сопротивления нами недооценивалась»¹⁰⁴. Недооценивалась. Это уж точно. И сто лет уж почти как недооценивается.

Исполняя долг чести

Приведем еще несколько свидетельств из книги Бекмана с комментариями генерала Чернавина. Виктор Васильевич Чернавин (1877-1956) сам был не отнюдь не паркетным генералом. Окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1904).

Ветеран-доброволец еще русско-японской войны, он от звонка до звонка прошел Мировую и Гражданскую войны. После эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма переехал в Чехословакию и трудился до 1938 года в Русском Зарубежном Историческом архиве. Деятельность его была поддержана приказом председателя РОВС генерала Миллера от 24 мая 1930 г.

Словом, о Мировой войне знал не понаслышке. Тем не менее, в небольшой по объему работе Вальтера Бекмана оказалось немало нового и для генерала: «Свидетельство „немецкого фронтового солдата" Вальтера Бекмана о Русской Армии представляет большой интерес для русских участников Мировой войны. Значение этого свидетельства обусловливается в значительной степени и тем, что в нем мы находим указания на некоторые явления, нами не замечавшиеся или недооценивавшиеся»¹⁰⁵.

Пример с Великим отступлением лета 1915 г. мы уже видели. Сам Бекман говорит о своем свидетельствовании так: «Мы исполняем лишь долг чести в отношении храброго нашего противника, сообщая здесь еще некоторые данные, ярко характеризующие Русскую Армию, которой так часто отказывается в признании ее заслуг»¹⁰⁶.

Наиболее важное из этих данных в контексте нашей работы, следующее.

О сравнительных потерях на Западе и Востоке

В связи с тем, что Мировая война получила свое военное завершение на Западном фронте, не только в стане бывших «соратников», но частично и в Германии создалось, и вполне сознательно поддерживалось определенными силами следующее мнение. Восточный фронт был-де второстепенным для Германии, а главные события разворачивались на Западе, где шла война моторов и больших калибров. А значит, на Западе проливалась и основная кровь.

Причем мнение это стало создаваться, вопреки очевидности, еще во время войны. Вальтер Бекман пишет, что удивительным образом, в германской армии культивировалась «предвзятое мнение о легкости Восточного фронта». Хотя «все более и более полков, начавших войну на Западе, перекидывалось на русский фронт. Причем, как правило, это сопровождалось внезапным и резким увеличением цифры потерь»¹⁰⁷.

Генерал-майор Чернавин, так комментирует эти слова:

«По поводу вопроса о сравнительных потерях германских частей на англо-французском и русском фронтах могут быть приведены любопытные данные из изследования полковника лейб-гвардии Финляндского полка, Д.И. Ходнева, составленного им по полковым историям немецких полков (часть этого исследования, под заглавием „Цифры говорят" напечатана в № 146/147 „Часового" за 1935 г.). Вот несколько характерных цифр потерь убитыми по отдельным немецким полкам за войну:

Восточный фронт		Западный фронт
Полк	Число убитых	Полк	Число убитых
1-й Гренадерский	5 479	24-й пехотный	2 825
Учебный пехотный	5 600	Баварский лейб-гв.	3 304
3-й Гренадерский	5 730	25-й пехотный	3 637
43-й пехотный	6 072	16-й рез. Баварский	3 754
41-й пехотный	6 815	92-й пехотный	4 750
		140-й пехотный	4 925

Для сравнения взяты те полки, которые менее других перебрасывались с одного фронта на другой или не перебрасывались вовсе. В столбце Западного фронта более пострадавшие 92-й и 140-й полки приняли участие в боях и на Восточном фронте(в Галиции), где понесли большие потери»¹⁰⁸. Как видим, относительные потери германских полков на Восточном фронте почти вдвое превосходят соответствующие потери на Западном фронте.

О том же говорит Антон Керсновский: «С чувством глубокого удовлетворения русский историк просматривает списки потерь по полкам германской армии, дравшихся на Востоке и Западе. Русский фронт для них оказался вдвое убийственнее англо-французского.

Об австро-венгерской армии и говорить нечего. Весь цвет ее лег на полях Галиции и в ущельях Карпат… Наконецпобедители англо-французов − турки − сами потерпели от нас жесточайшие поражения за всю свою историю. Русский меч лежал грозной тяжестью на весах войны...»¹⁰⁹.

В Ставке знали...

Понятно, кстати, откуда, например, у генерала Н.Н. Головина, сделавшего карьеру и при Керенском, желание, как и многих других генералов-эмигрантов, завысить потери Русской Армии в Мировую войну. Эти потери как бы оправдывали их собственное поведение в предательском феврале 1917 г. Отсюда идут максимально нелестные оценки в отношении подготовки к войне Русской Армии, и оценка тактических и стратегических ее достижений в течение этой войны.

В той же Ставке, к примеру, прекрасно понимали и знали в том же феврале 1917, что победа не за горами. Так генерал П.А. Половцов, начальник штаба Кавказской Туземной конной дивизии («Дикой дивизии»), а при Временном правительстве Главнокомандующий войсками Петроградского Военного округа, рассказывает в своих воспоминаниях о своем пребывании в Ставке с 22 по 25 февраля 1917 г. Был он там, в надежде пробить развертывание дивизии в корпус. Однако пишет он, ему объяснили, что надо подождать до лета. А пока кавалерию следовало «отвезти на зиму в тыл и сохранить для ее настоящей работы, т.е. для преследования разбитого врага. Все считали, что летом 1917 г. разгром немцев должен произойти, и тогда большие кавалерийские массы оказали бы неоценимые услуги»¹¹⁰.

Так что за три дня до так называемой революции, все будущие февралисты, через несколько дней ставшие внушать государю, что Россия проигрывает войну и надо-де для победы отрекаться, прекрасно все знали-понимали...

Реальные соотношения

Теперь, когда у нас в руках весь необходимый инструментарий, посчитаем реальное соотношение потерь Русской Армии и потерь ее противников на русском фронте. А также, реальное соотношение уже германских потерь к потерям союзников на Западном фронте.

Потери германской армии убитыми и умершими от ран, как в таблице 72 сборника «Россия и мировая война», так и в труде Б.Ц. Урланиса оцениваются в 2 000 000 человек¹¹¹.

Потери австро-венгерской оцениваются в тех же источниках от 1,5 млн. (табл. 72) до 1,1 млн. (Урланис, с. 163) убитыми и умершими от ран. Причем даже Урланис, приводя последнюю цифру из работы некоего Кернхаве, отмечает, что пропорционально цифре потерь 2 млн. германской армии, потери австрийской должны бы быть и вовсе 1,6 млн. человек. Отметим также, что по официальным данным на 31 марта 1919 г. в австро-венгерской армии насчитывалось 905 299 убитых и 837 483 пропавших без вести¹¹². Так что цифра в 1,5 млн. убитых и умерших от ран в армии императора Франца-Иосифа, а с 1916 г. императора Карла, представляется все же более близкой к реалиям.

Число турецких потерь дается цифрой 600 тысяч человек таблицы 72. Урланис приводит цифры от 250 тысяч до 550 тысяч, говоря, что прямых данных не приводит ни один источник. Но, в конце концов, склоняется к цифре 250 тысяч. Видимо, объективности ради для. Понятное дело, Турция не Россия, прямых указаний насчет увеличения ее потерь явно не было.

То же насчет Болгарии – разброс от 100 тысяч в таблице 72, до 50 тысяч у Урланиса, хотя и он упоминает цифру в 101 тысячу человек. Похоже, что цифры таблицы 72 как-то ближе к истине.

Выше мы получили цифры суммарных потерь Русской Армии убитыми и умершими от ран при части и в госпиталях. Цифры эти, напомним, округло 850 тысяч – абсолютный максимум из документально подтвержденных, и 750-760 тысяч – по данным военного отдела ЦСУ и БСЭ 2-го издания, значительно более близкие к реалиям.

Но пусть, возьмем среднюю из них − 800 тысяч человек. Мы знаем теперь, что русский фронт оказался вдвое убийственней англо-французского для германской армии и единственно de facto убийственным для армий австрийской, турецкой и болгарской.

Свидетельство с турецкого фронта: Сарыкамыш и Дарданеллы

Отметим к месту, что убедительным свидетельством качественного превосходства Русской Армии над армиями британской и французской служат результаты действий этих армий на турецком фронте. Так в сражении при Сарыкамыше (декабрь 1914 – январь 1915) 63-тысячный Сарыкамышский отряд русской Кавказской армии под командованием Н.Н. Юденича разгромил и уничтожил наступавшую на Кавказ 3-ю турецкую армию под фактическим командованием германского генерала фон Шелендорфа.

«3-я турецкая армия в этой операции потеряла 90 тысяч человек. В рядах армии к 10 января 1915 года состояло лишь 12 400 человек. Это из 150 тысяч, начавших операцию. Фактически 3-я турецкая армия была уничтожена»¹¹³. Русские же потери были порядка 20 тысяч человек. Пока не случилась Февральская катастрофа 1917 года, русская Кавказская армия воевала с Турцией примерно в указанных соотношениях потерь.

Вскоре после Саракамыша британские и французские армия и флот начали знаменитую Дарданелльскую операцию, чтобы раньше русских союзников прорваться в Константинополь и постараться, чтобы там и впредь русским духом не пахло.

Операция заняла почти год с февраля 1915 по январь 1916. В операции участвовало 18 линкоров, включая сверхдредноут «Куин Элизабет», 13 крейсеров, 36 эсминцев, 12 субмарин, 25 тральщиков, 2 сетевых заградителя, 1 авиатранспорт и 1 транспорт с аэростатом. Для десантных операций задействовано было в общей сложности 570 тысяч человек (490 тыс. англичан и 80 тыс. французов), под командованием одного из лучших английских генералов Яна Гамильтона, в японскую войну военного агента при армии генерала Куроки.

Дарданеллы защищала 250 тысячная турецкая армия под общим командованием германского же генерала Лимана фон Сандерса и несравнимо слабейший турецкий флот. Из всех операций англо-французских войск, − как признают все военные специалисты, − безукоризненно была проведена только эвакуация в ночь на 9 января 1916 г. Турецкая армия, в которой особенно отличилась 19 дивизия под командованием полковника Мустафы Кемаля – будущего Ататюрка, − отстояла Галлиполи.

Потери союзников убитыми, ранеными, больными и пропавшими без вести составили более 250 тысяч человек. На море союзники потеряли 6 линкоров (из них 5 британских) и 7 подводных лодок (четыре британских, три французских).

Аналогичные потери турок составили 186 тысяч человек, один старый линкор и два малых эсминца. Сбросив англо-французский десант в море, турки смогли себе позволить перебросить значительное количество войск на другие фронты, в частности в Месопотамию. В результате британский корпус в Месопотамии под командованием генерала Чарльза Таунсенда вынужден был капитулировать¹¹⁴.

Итоговый подсчет

Число сраженных на русском фронте воинов Центральных держав, считая умерших от ран у себя и в плену, мы получим, сложив все их потери и умножив на две трети. Считая что пропорция германской армии соблюдается и для остальных, хотя там ситуация могла только усугубиться в сторону величины их потерь на русском фронте.

Считаем: 2 млн. потерь германских, плюс 1,5 млн. австро-венгерских, плюс 700 тысяч турко-болгарских. Итого 4,2 млн. человек. Умножая на 2/3 получим 2,8 млн. человек¹¹⁵.

800 тысяч относятся к 2 млн. 800 тысячам как 1:3,5.

Следовательно, один погибший солдат Русской Армии ценой своей жизни наносил в три с половиной раза больший ущерб армиям, противостоящим русской на полях Мировой войны! Если даже брать минимальные цифры – по Урланису – для Австрии, Турции и Болгарии, то отношение наших потерь к потерям наших противников станет 1:2,5. Характерно, что на Западном фронте отношение 1:2,5 характеризует уже соотношение германских потерь к потерям антантовцев. Но вернемся на Восточный фронт.

Соотношение потерь 1:2,5 − минимальное соотношение для оценки эффективности Русской Императорской Армии!

И даже это соотношение обратно соотношению потерь советской армии с потерями немцев и их союзников в Великую Отечественную войну.

Все остальные оценки потерь и их соотношения с потерями наших оппонентов на фронтах Великой войны, являются плодами либо добросовестного заблуждения, либо преднамеренного, вызванного весьма неоднородными причинами, желания по-прежнему любым способом уничижить Историческую Россию, Российскую империю. Любым способом принизить ее достижения, показать отсталость ее, в том числе и военной сфере.

А заодно показать и бездарность высшего руководства Империи.

Железным резцом на скрижалях истории

Реквиемом Русской Армии звучат слова Вальтера Бекмана: «Увенчанная славой, старая Императорская Русская Армия отошла в вечность. Исчезли ее гордые традиции. Не осталось памятников, напоминающих об ее деяниях. Над безвестными могилами тех, кто пал в ее рядах, шумят леса и ветер поет панихиды.

Но на скрижалях истории железным резцом врезана повесть об ее победах:

Полтава, Кунерсдорф, Бородино, Севастополь, Порт-Артур, Луцк и сотня других имен светит немеркнущим светом из сумрака прошлого.

Не забудется жертвенная смерть ... погибших в Великую войну, не забудется также и поистине героическая борьба Белых армий за национальную Россию.

Хвала из уст противника звучит особенно громко.

Да будет же позволено нам, германским фронтовым солдатам, воздать эту хвалу старой Русской Армии − соратнику прежних времен, доблестному противнику в Мировую войну.

В память этого честного врага в Великую войну опускает, салютуя, свою шпагу немецкий воин»¹¹⁶.

В преддверии 100-летия Великой войны, не пора ли и нам, потомкам героев Гумбиннена и Луцка, Саракамыша и Эрзерума, мыса Сарыч и Моонзунда воздать хвалу нашим доблестным предкам и их державному Вождю?

^ Кандидат технических наук, Общество изучения истории отечественных спецслужб.

1 Churchill W.S. The World Crisis 1914-1918. Vol. 1. – N-Y. 1927., P. 229.

2 Керсновский А.А. История Русской Армии. Том IV. – М.: Голос, 1994. С. 164.

3 Ангус Мэддисон (Angus Maddison, 1926-2010) – профессор университета Гронингена (Нидерланды, основан в 1694) по истории экономики (1979-1997). Считается самым видным современным ученым в сфере макроэкономических проблем мировой истории. В центре научных интересов Мэддисона − сравнительные исследования экономического роста различных стран. Фундамент этих исследований скрупулезный количественный анализ. Ряд материалов Мэддисона (включая историческую статистику) и о Мэддисоне можно найти на сайте Home Maddison. Так что свидетельство Мэддисона вполне компетентны.

4 Сапрыкин Д.Л. Образовательный потенциал Российской Империи. – М.: ИИЕТ РАН, 2009. С. 46.

5 Angus Maddison. Historical Statistics for the World Economy: 1-2006 AD.

6 Образовательный потенциал Российской Империи. С. 46-47. Примечание 38.

7 Ливен Доминик. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. - М.: Европа, 2007. С. 451, 671; Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках. - М.: Территория будущего, 2008. С. 380; Ferguson N. The Pity of War. - London, 1998. P. 263.

8 Образовательный потенциал Российской Империи. С. 46.

9 Там же. С. 45.

10 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). – М.: ЦСУ. Отдел военной статистики. 1925.

11 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). – М.: ЦСУ. Отдел военной статистики. 1925. С. 4.

12 Там же. Табл. 5. Баланс расхода людской силы, взятой из населения в войска, по состоянию на 1 сентября 1917 года (по данным бывшей Ставки). С. 20.

13 Там же. Табл. 22. Сведения о боевых потерях действующей армии в войну 1914-1918 гг. (По данным Бюро о потерях Отчетно-Статистического Отдела Управления Р.К.К.А). В таблице приведены потери по месяцам войны. С. 30. Те же данные повторены в таблицах 23-25. С. 31-34.

14 Там же. Прим. на стр. 4. Слова в тексте примечания выделены мною. – Б.Г.

15 Там же. С. 1.

16 БСЭ. Т. 12. – М., 1928. Статья: Война. С. 605.

17 МСЭ. Т. 5. – М., 1930. Столб. 264.

18 Мартынов Евгений Иванович [22.9(4.10).1864, Свеаборг, ныне Суоменлинна, Финляндия, − 11.12.1937], русский военный историк, генерал-лейтенант (1910). Окончил Академию Генштаба (1889). Во время русско-японской войны 1904- 1905 успешно командовал пехотным полком. В 1913 уволен в запас за критику в печати существующих в армии порядков. В начале 1-й мировой войны 1914-1918 попал в плен в результате авиакатастрофы (август 1914). По возвращении на родину в июне 1918 вступил в Красную Армию. Был главным начальником снабжений РККА, преподавал в Академии Генштаба, работал в Военно-исторической комиссии и Управлении по исследованию и использованию опыта войны. Автор ряда военно-исторических работ, содержащих богатый фактический материал. В 1928 уволен из рядов Красной Армии по возрасту. Работал в редакции Большой Советской Энциклопедии, занимался переводами военной литературы, преподавал военное дело в 1-м МГУ. С 1932 года подвергался репрессиям. Расстрелян на Бутовском полигоне.

19 БСЭ. 2-е изд. Т. 50. – М., 1957. С. 203.

20 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). Табл. 16. С. 26. Отметим также, что число дезертиров за несколько месяцев правления Временного правительства составило порядка двух миллионов человек. За «демократическую Россию» русский солдат воевать категорически не желал. /Оськин М.В. Неизвестные трагедии Первой мировой. – М.: Вече, 2011. С. 322-325.

21 «Общие потери русской армии в 1917 г. на всех фронтах оцениваются примерно в 400 тыс. человек». //Олейников А.В. Вклад России в победу над германским блоком в Первую мировую войну (1914-1918 гг.). Автореф. дисс. на соиск. уч. ст докт. ист. наук. – М., 2012. С. 42.

22 О единственном исключении будет сказано ниже в разделе Подход к итогам.

23 Сазонов Л.И. Потери России в войну 1914-1919 гг. − Труды комиссии по обследованию санитарных последствий войны. С. 168.

24 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. − М.: Изд. соц-экон. лит-ры, 1960. С. 142.

25 Социология: Энциклопедия /Сост. А.А. Грицанов, и др. – Мн: Книжный дом, 2003; Борисов В., Вишневский А. Борис Цезаревич Урланис, демограф. /Демоскоп weekly. № 31-32. 27 августа – 9 сентября 2001. Электронная версия бюллетеняНаселение и общество.

26 См. выше раздел: Статистика знает все.

27 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. Под общ. ред. канд. воен. наук, проф. АВН ген.-полк. Г.Ф. Кривошеева. – М.: Олма-пресс, 2001. С. 98-100.

28 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 142.

29 Галин В.В. Война и революция. – М.: Алгоритм, 2004. С. 310.

30 Франц Конрад фон Гётцендорф (нем. Franz Conrad von Hötzendorf), 11 ноября 1852 – 25 августа 1925) – австро-венгерский генерал-фельдмаршал (25/11.1916) и начальник генерального штаба австро-венгерской армии накануне и во время Первой мировой войны, военный теоретик. Автор идеи Горлицкого прорыва.

31 Der Weltkrieg 1914 bis 1918. Bd. 2. Berlin, 1925. S. 93.

32 Цит. по: Галин В.В. Война и революция. С. 315-316.

33 Олейников А.В. Высший командный состав войск противников в годы Первой мировой войны на Восточном фронте. (Часть 1). //Рейтар. Военно-исторический журнал. - 2009. - № 46 (4). - С. 203-216.

34 Андоленко С.П. Ренненкамф. //Возрождение № 221, май 1970; Корольков Г.К. Лодзинская операция 2 ноября - 19 декабря 1914 г. – М., 1934.

35 Дроздов Сергей. Ренненкампф, трагедия генерала. //Проза.ру.

36 История первой мировой войны. В двух томах. Том 1. – М.: Наука, 1975. С. 316-329; Яковлев Н.Н. 1 августа 1914 года. Изд. третье. Дополненное. – М.: Москвитянин, 1993. С. 59-73.

37 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 142.

38 Там же.

39 Там же. С. 143.

40 Там же.

41 Россия и СССР в войнах XX века. С. 99.

42 Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. Изд. 3. – М., 1937. С. 589.

43 Имеется в виду граф Иштван Тисса (Tisza) (1861-1918), премьер Венгрии (1913-1917), а в 1915 и фактический министр иностранных дел Австро-Венгрии.

44 Фронтовые дневники генерала А.Е. Снесарева. //Военно-исторический журнал. 2004. № 7. С. 36.

45 Труды комиссии по обследованию санитарных последствий.... С. 163.

46 Аврамов Вл. Жертвы империалистической войны в России. − Известия Народного комиссариата здравоохранения» № 1-2, 1920. С. 41.

47 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 143-144.

48 Труды комиссии по обследованию санитарных последствий... С. 150.

49 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 144. Отметим, что цифра 775 440 в сборнике 1925 года относится к 1 сентября 1917, как и в трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны. Урланис относит ее к маю 1917 года, ссылаясь на записку дежурного генерала, приведенную в издании 1942 года о санитарной службе в русской армии в мировую войну.

50 Там же.

51 Там же.

52 Там же. С. 144-145.

53 Напомним, что цифра в 626 440 человек убитых приведенная в сборнике 1925 года, сама является производной от исходной в 511 068. При ее обработке военными статистиками была сделана примерно 20% надбавка за счет возможно недоучтенных. Надбавка уже сама по себе достаточно почтенная.

54 По данным Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела управления РККА с мая по ноябрь 1917 года погибло 22 457 солдат и офицеров, главным образом летом во время известного наступления Керенского. Далее боевых потерь на фронтах не зафиксировано.

55 В стремлении к повышенной точности Б.Ц. считает среднемесячные потери в 1915 году равными 23 тысячам и только в 1916 – 22 тысячам.

56 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 146.

57 E. Bogart. Direct and indirect Cost of the Great World War. − New-York, 1920.

58 Урланис Б.Ц. История военных потерь С. 147.

59 Там же. С. 147-148.

60 Там же. С. 152.

61 Там же.

62 Там же.

63 Там же.

64 Там же.

65 Там же. С. 165-170, 174, 179.

66 Там же. С. 165-166.

67 Там же. С. 166. Правда через несколько строк ниже Урланис говорит, что умершие от ран офицеры, в том числе и в госпиталях, включены в эту группу практически полностью.

68 Там же. С. 168.

69 Там же. С. 167.

70 Там же. С. 179.

71 Там же. С. 381.

72 Там же. С. 376-377. Примечание.

73 Там же. С. 381

74 Там же.

75 Материалы о социально-гигиеническом состоянии украинской деревни. – Харьков, 1924. С. 35.

76 Гозулов А.И. Опыт изучения влияния мощности хозяйства на социально-гигиеническое состояние деревни. – Вестник статистики. Кн. 23. № 10-12, 1925. С. 183.

77 Урланис Б.Ц. История военных потерь С. 382.

78 Там же. С. 383.

79 Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг.  М., 1992. С. 56.

80 Там же. С. 62.

81 Там же. С. 69.

82 Там же. С. 70.

83 Там же. С. 55 и др.

84 Первая мировая война: пролог XX века. /РАН, Ин-т всеобщей истории; Ассоциация историков первой мировой войны; отв. ред. В.Л. Мальков. ‒ М.: Наука, 1998. ‒ 698 с.

85 Население России в XX веке. Т. I. 1900-1939 гг. /РАН, Ин-т российской истории; отв. ред. изд. Ю.А. Поляков; отв. ред. Iтома В.Б. Жиромская. ‒ М.: РОСПЭН, 2000. ‒ 463 с.

86 Россия в мировой войне. 1914-1918 годы. – М., 1925. С. 91, 92. – Прим А.И. Степанова.

87 Население России в XX веке. Т. I. С. 75.

88 Там же [Россия в мировой войне]. С. 30. – Прим А.И. Степанова.

89 Россия в мировой войне. С. 15.

90 Там же [Россия в мировой войне]. С. 30, 32. – Прим А.И. Степанова.

91 Население России в XX веке. Т. I. С. 75.

92 Там же.

93 Население России в XX веке. Т. I. С. 78.

94 Власов Ю.П. Огненный крест. Ч. 1. – М., 1991. С. 728; Нахимсон М.Я. Указ. соч. [Нахимсон М.Я. (Спектатор). Мировое хозяйство до и после войны. Т. 2. – М., 1926]. С. 60-62 (3,232 млн. убитых); Фрунзе М.В. Собр. соч. Т.2. – М., 1926. С. 75-76; Стефен Д. Русские фашисты: Трагедия и фарс в эмиграции, 1925-1944. – М., 1992. С. 23; и др. – Прим. А.И. Степанова.

95 Население России в XX веке. Т. I. С. 78.

96 Бернштам М. Стороны в гражданской войне. С. 55.

97 БСЭ. 2-е изд. Т. 50. – М., 1957. С. 203.

98 Sanitätsbericht über das Deutsche Heer... im Weltkriege 1914-1918. Bd. Ill. − Berlin, 1934. S. 151 (Приложение).

99 Роковые решения.  М.: Воениздат, 1958. С. 72-73.

100 Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 150. Примечание.

101 Бекман В. Немцы o Русской Армии. /Перевел и примечаниями снабдил ген. шт. ген.-м. В.В. Чернавин. − Прага, 1939. Текст есть в инете.

102 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 8.

103 Там же. С. 18.

104 Там же. С. 38-39.

105 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 35.

106 Там же. С. 31.

107 Там же. С. 10.

108 Там же. С. 35.

109 Керсновский А.А. История русской армии. Том IV. – М., 1994. С. 164-165. К сожалению, сам Керсновский, признавая двойные немецкие потери на Восточном фронте в сравнении с Западным, следуя генералу Головину и некоторым иным эмигрантским и западным историкам, вздувает расчетные потери Русской Армии до высот космических. Куда там даже Урланису. Недаром тот вынужден подвергнуть критике методы исчисления потерь генерала Головина. (См. Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 148-150).

110 Половцов П.А. Дни затмения: (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала П.А. Половцова в 1917 году). /Предисл., указ., примеч. А.С. Сенина. – М.: Гос. публ. ист. б-ка, 1999. С. 20.

111 Урланис приводит цифру в 2 036 897 человек. /Цит. соч. С. 162.

112 Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 162. Примечание 2.

113 Масловский Е.В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 г.: стратегический очерк. – Париж: Возрождение, 1933. С. 133.

114 Коленковский А. (комбриг). Дарданелльская операция. Второе издание. – М.: Воениздат, 1938. С. 121; История первой мировой войны. В двух томах. Том 2. – М.: Наука, 1975. С. 105-114; Первая мировая война на море. /Редактор-составитель А.Е. Тарас. – Мн.: Харвест – М.: АСТ, 2001. С. 274-308.

115 Уинстон Черчилль в Приложении I (Appendix I, p. 301) к своему труду The World Crisis указывает число потерь германской армии убитыми на Западном фронте равное 789 400 человек. Отсюда – число соответствующих германских потерь на русском фронте, исходя из общей цифры потерь в 2 млн., составит 1 210 600. К сожалению, собственноручно сделав соответствующую выписку еще в 1970-е годы, не пометил себе в каком конкретно издании этого труда, и в каком именно томе содержатся эти данные. Скептики могут пренебречь ими, или попытаться найти самостоятельно.

116 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 33. Обращаю внимание читателя, что к числу побед русской армии немецкий воин относит Севастополь и Порт-Артур, ставя их в один ряд с Полтавой и Бородино.

/Галенин Б.Г. Потери Русской армии в Первую мировую войну. //Русский исторический сборник. Выпуск 6. - М., 2013. С. 126-172. /Galenin B.G. The Loss of the Russian army in the First Great War.

Приближающееся столетие начала Первой мировой войны вновь поднимает вопрос о том, чем была эта война для Российской империи, и в частности, была ли эта война военным поражением империи. Военное поражение можно при этом трактовать в двух аспектах.

Во-первых, собственно военные неудачи – поражения на полях сражений, связанные с отдачей врагу значительных территорий с их населением и промышленным потенциалом, делающие невозможным дальнейшее сопротивление.

Во-вторых, неприемлемые потери живой силы, когда убита, ранена и попала в плен вся боеспособная часть военного контингента страны. С точки зрения уже долговременных последствий войны, особенное значение приобретает первая составляющая потерь живой силы – убитые и умершие от ран. Именно эти безвозвратные потери становятся при любом исходе войны основным вкладом в отрицательную динамику роста населения страны.

Предметом настоящего исследования и являются безвозвратные потери Русской Армии в Первую мировую войну, и в первую очередь ее потери с начала войны по 2/15 марта 1917 г., когда можно говорить о нормальном ведении боевых действий и оценивать качество командования.

Строго говоря, основные потери России после приведенной даты следует списать на счет потерь в революционных экспериментах. Но в данной статье автор придерживается традиционной точки зрения, и учитывает потери армии до заключения Брестского мира весной 1918 г.

Победы России: факты и цифры

По первому из перечисленных выше двух аспектов военного поражения, можно с очевидностью сказать, что ничего близкого к нему к началу 1917 г. перед Россией не стояло. По мнению, например, такого человека как Уинстон Черчилль, Русская Армия и Российская империя стояли на пороге победы. В своей известной характеристике императора Николая II, сэр Уинстон однозначно подчеркнул что «режим, который он возглавлял, выиграл войну для России»¹ к моменту, когда та предпочла отказаться от его услуг царя и главнокомандующего. С известными для себя последствиями. Кратко конкретизируем сказанное.

Начиная с осени 1915 г., что совпадает с принятием царем на себя верховного руководства вооруженными силами Империи:

1. Наступление германских войск было остановлено в Западной Белоруссии и Прибалтике. Не на берегах Волги, Невы и Кубани, как при Сталине, не в Москве, как при Александре I и Кутузове, и не у Полтавы, как при Петре Великом!

2. Было установлено абсолютное господство русского флота на Черном море, что повлияло на следующие события:

а) Разгром турецких сил в Лазистане и взятие Трапезунда.

б) Срыв попытки Германии обойти русский фронт через Румынию: благодаря быстрой переброске войск по Черному морю нами был оперативно создан румынский фронт.

3. Проведено наступление Юго-Западного фронта – Луцкий прорыв, нанесший катастрофический удар по силам Австро-Венгрии.

4. Был взят Эрзерум.

5. Создана флотилия Северного Ледовитого океана, для обеспечения связи с союзниками через Мурманск.

6. На весну-лето 1917 г. был подготовлен одновременный удар по Германии и Турции (Босфорская операция), который должен был поставить точку в затянувшейся войне.

Решающий вклад Русской Армии в военные итоги Мировой войны в его числовом выражении приводит в своей «Истории Русской Армии» Антон Керсновский.

«За три года исключительно тяжелой борьбы Русской Армией было взято 2 200 000 пленных и 3 850 орудий.

Из этого числа

германцев − 250 000 пленных и 550 орудий,

австро-венгров − 1 850 000 пленных и 2 650 орудий и

турок – 100 000 пленных при 650 орудиях.

За то же время Францией было взято 160 000 пленных и 900 орудий,

Англией − 90 000 пленных при 450 орудиях, а Италией − 110 000 пленных и 150 орудий.

Русские трофеи в шесть раз превысили трофеи остальных армий Согласия, взятых вместе»².

Самая успешная военная экономика

В 1914-1916 гг. резко возрос экономический потенциал России. К настоящему времени об этом написано немало страниц, но здесь приведем для краткости несколько цитат из современного исследования, выполненного под эгидой ИИЕТ РАН.

Крупнейший специалист в области сравнительного изучения мировых экономик Ангус Маддисон³ считает, что в годы Первой мировой войны «Россия... в смысле увеличения выпуска имела самую успешную военную экономику»⁴. «Согласно данным … Ангуса Маддисона, представленным на его интернет-сайте⁵, [уже] накануне Первой мировой войны Российская Империя имела вторую по размерам экономику в мире.

ВВП Российской Империи (без Польши и Финляндии) составлял 8,6% от мирового, а население 8,7% от мирового. При этом промышленность России накануне войны немного превосходила промышленность Франции. В ходе войны, однако, имелсяочень значительный опережающий рост в отраслях промышленности, связанных с военным производством и со снабжением армии. Эти данные западных исследований, на мой взгляд, могут быть скорректированы только в сторону повышения…»⁶.

Западные ученые признают тем не менее, что в Первую мировую войну «русские достигли сравнимых с германскими, британскими и французскими чудес в производстве»⁷. Отметим также, что «вопреки широко распространенным представлениям … Россия уже между 1904 и 1914 годами … стала мировым лидером в области технического образования, обойдя Германию»⁸.

Успехи империи в войне были отмечены Верховным Главнокомандующим в приказе по армии и флоту в декабре 1916 года: «В этом отношении особенно замечателен, например, известный [мало известный! – Б.Г.] Приказ Государя Императора по армии и флоту от 12 декабря 1916 года, где подводятся итоги двух лет войны, и дается характеристика существовавшего на тот момент положения:

“Под натиском германских войск, до чрезвычайности сильных своими техническими средствами, Россия, равно как и Франция, вынуждена была в первый год войны уступить часть своих пределов. Но эта временная неудача не сломила ни духа наших верных союзников, ни вас, доблестные войска Мои.

А тем временем путем напряжения всех сил государства разница в наших и германских технических средствах постепенно сглаживалась.

Но еще задолго до этого времени, уже с осени 1915 года, враг уже не мог овладеть ни единой пядью русской земли. А весной и летом текущего года испытал ряд жестоких поражений и перешел на всем нашем фронте от наступления к обороне.

Силы его, видимо, истощаются. А мощь России и ее доблестных союзников продолжает неуклонно расти” (ГАРФ ф. 601, оп. 1, д. 2480).

Из этого текста, видно, что Верховный Главнокомандующий и Генеральный Штаб рассматривали идущую войну в категориях “потенциалов” воюющих держав, причем технический потенциал рассматривался как его важнейшая составная часть. Этот документ интересен еще тем, что в нем отдается должное успехам военно-промышленного комплекса России в 1915-1916 гг., когда в рамках импортозамещения были созданы фактически на пустом месте целые отрасли промышленности»⁹.

Факты, приведенные выше, вполне подтверждаются и иными, известными автору исследованиями. Так что Россия в начале 1917 г. действительно стояла на пороге победы. Это что касается первого аспекта. Но остается второй аспект.

Быть может Русская Армия брала свои победы слишком большою кровью, как это было во Вторую мировую войну?

Итак, какова все же была цена победы, на пороге которой стояла Русская Армия в первый весенний день 1917 года? Сколько русских солдат и офицеров уже отдали за нее свои жизни к этому дню?

Статистика знает все

88 лет назад в Москве вышел в свет статистический сборник «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)»¹⁰, который на самом деле уже тогда с возможной исчерпывающей полнотой ответил на этот вопрос. Однако с тех пор были приложены определенные и небезуспешные усилия, чтобы максимально затемнить его.

Причем здесь взаимно сложились вектора исторических изысканий историков советских, начиная примерно с 1960 г., и наследовавших им постсоветских, историков белоэмигрантских, включая известного генерала Н.Н. Головина, и конечно историков западных, особенно из стран, «союзных» в Первой мировой войне Российской Империи. Некоторым исключением служат труды историков германских, преимущественно тех из них, кто непосредственно сталкивались с Русской Армией на полях сражений. У нас будет возможность убедиться в этом непосредственно.

Сначала цифры. Уже во вступительной статье к указанному сборнику, заведующий отделом Военной статистики ЦСУ В.П. Ефремов приводит в списке боевых потерь на 1 сентября 1917 г. цифру убитых русских воинов в 775 400 человек¹¹.

Далее в материалах сборника уточняется, что эта цифра включает в себя число не только убитых, но и пропавших без вести¹², а число собственно убитых солдат и офицеров по декабрь 1917 г. составляет 626 440 человек. А на 1 марта 1917 г. их число составило 591 158 человек¹³.

К числу 626 440 убитых следует, вообще говоря, присоединить 17 174 умерших от ран, что в совокупности составит 643 614 человек. Аналогичная цифра на 1 марта 1917 г. составит 606 009 человек.

Но для нас главный интерес представляет комментарий В.П. Ефремова к приведенной им цифре потерь: «Иностранные исследователи определяют численность убитых в 1 500 000 и даже в 2 500 000, но цифры эти явно преувеличены, основаны на предположительных исчислениях и не подтверждаются ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны»¹⁴.

Таким образом, еще в 1925 г., наиболее компетентный по данному вопросу военно-статистический орган в мире, вынес однозначный вердикт о масштабе потерь Русской Армии в Великой войне. Отметим, кстати, что П. Попов, Управляющий Центральным Статистическим Управлением, в своем предисловию к статистическому сборнику подчеркнул: «Сборник приурочен к десятилетию империалистической войны, и материалы, помещенные в нем, по характеру своему, могут послужить полезным агитационным материалом»¹⁵.

Так что приуменьшать число потерь царской армии, и тем самым снижать накал пролетарского негодования против преступлений «кровавого царизма» в задачу авторов сборника никак не входило. Допущение же, что с тех пор могли откуда-то взяться новые данные о старых потерях, прошедшие мимо бдительного ока советской военной статистики, представляется, мягко говоря, маловероятным. Сказанное выше представлялось очевидным и коллективам авторов первых советских энциклопедий. В томе 12 БСЭ 1-го издания в статье Война приведена обобщенная цифра боевых потерь убитыми и пропавшими без вести 775 тысяч человек¹⁶.

В томе 5 Малой Советской Энциклопедии, издания 1930 г., под редакцией Н.Л. Мещерякова, в редакционный совет которого входили такие ответственные люди, как Л.М. Каганович, Н.К. Крупская, Ф.Ф. Раскольников, О.Ю. Шмидт и многие другие облеченные высшим партийным доверием и весьма информированные деятели, в статье, посвященной Мировой войне приведены цифры потерь русской армии также вполне коррелирующие с вышеприведенными.

Именно. Число убитых и умерших от ран дается цифрой в 643 614 человек, что как видим, совпадает с таковой сборника 1925 г.

Общие же потери России в Мировой войне в этой статье указаны следующие¹⁷:

Потери России в Мировой войне
Убитые и умершие от ран	643 614
Раненые, контуженные и отравленные газами	2 754 202
Пленные и без вести пропавшие	3 638 271
Всего	7 036 087

Все эти цифры также взяты из таблицы 22 указанного сборника. Правда, к цифре потерь пленными и без вести пропавшими в статье есть комментарий: «В числе без вести пропавших, которых принято в отчетах присоединять к пленным, было значительное число убитых». Между прочим, автором статьи о Мировой войне в этом томе был Евгений Иванович Мартынов (1864-1937), в прошлом генерал-лейтенант Русской армии, а до 1928 г. преподаватель военной стратегии в Академии Генерального штаба¹⁸. Так что вопрос знал не понаслышке. И приведенный комментарий не прошел незамеченным.

Тенденция к уменьшению

Стремление отделить число пропавших без вести от пленных и убитых, и выделить в отдельные категории контуженных и отравленных газами, привело к тому, что в послевоенном, 2-м издании БСЭ произведена более подробная градация по этим категориям.

Таблица потерь русской армии на 1 февраля 1917 г. ‒ первый день последнего месяца существования Российской Империи, приведена в статье о Первой мировой войне во 2-м издании БСЭ в томе 50, увидевшим свет в 1957 г. Видимо, нет смысла напоминать о том, что все цифры, приводимые в главном справочном издании Советского Союза, проходили тщательный контроль и носили официально признанный характер. И повторим вновь, преуменьшать потери армии царской после только что окончившейся Великой Отечественной, порядок армейских потерь в которой уже тогда был известен высшему руководству страны, никто бы не стал.

Табл. 7. — Потери русской армии на 1 февраля 1917.19
	Офицеров	Солдат
Убитых и умерших от ран	11 884	586 880
Отравленных удушливыми газами	430	32 718
Раненых	26 041	2 438 591
Контуженных	8 650	93 399
Без вести пропавших	4 170	185 703
Находящихся в плену	11 899	2 638 050
Всего	63 074	5 975 341

Как видим, цифры потерь в таблице 7 четко сгруппированы по категориям. И, что характерно, отличаются от приведенных в томе пятом МСЭ 1930 г., в сторону их некоторого уменьшения.

Действительно. Число убитых и умерших от ран солдат и офицеров на 1 февраля 1917 г., согласно таблице 7 суммарно равно 598 764, что совпадает с цифрой, указанной в таблице 22 сборнике 1925 г.

Отметим также, что суммарное число пропавших без вести до 1 февраля 1917 г., но не попавших в плен – 189 873,удивительно близко к числу дезертиров до Февральской революции, равное 195 130 человекам²⁰. Поскольку в последнюю цифру входит также число дезертиров за февраль 1917, не учтенное таблицей 7, то совпадение можно считать абсолютным. Обратим на это внимание.

Далее. Совокупное число потерь, приведенное в таблице 7 равно 6 038 415 человек против 7 036 087 приведенных в статье Е.И. Мартынова, правда, за все время войны.

Поскольку военные действия после отречения государя быстро свелись к абсолютному нулю на путях к расчленившему страну Брестскому миру, то разница в миллион человек вряд ли могла быть набрана убитыми, раненными и пленными за март – декабрь 1917 г.

По той же таблице 22 сборника 1925 г. совокупная цифра потерь после марта 1917 г. составляет 836 740 человек, что по данным д.и.н. А.В. Олейникова более чем в два раза превышает реальные потери русской армии за указанный период²¹.

То есть уточненное число совокупных потерь по данным таблицы 7, даже с прибавкой к ним потерь за остаток 1917 года,меньше указанных в таблице 1930 г., по крайней мере, на 160 тыс. человек. Таким образом, все уточнения по числу потерь Русской Армии до 1 марта 1917 г., в советских официальных справочных изданиях вплоть до 1958 г. шли в сторону даже некоторого их уменьшения, приближая их к данным сборника 1925 г.²²

Вопрос о боевых потерях в Первую мировую войну закрыт был, казалось бы, однажды и навсегда. Однако, прошло немногим более года со дня выхода 50-го тома 2-го издания БСЭ, как была проведена литературно-статистическая акция, которую иначе как диверсией под русскую военную историю назвать невозможно.

Внезапное увеличение: в три раза

Литературно эта акция была оформлена в черный томик под названием «Войны и народонаселение Европы». С подзаголовком «Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII-XX вв. (Историко-статистическое исследование)». Автором же его был известный советский ученый-демограф и статистик, доктор экономических – за неимением демографических – наук Б.Ц. Урланис. По словам, сказанным на заседании Демографической секции Дома Учёных РАН, посвященной памяти Урланиса, работал тот над этой книгой чуть ли не с 1944 года, но, то мешала борьба с космополитизмом, то еще какие-то пертурбации, а потому вышла она только, когда вышла. И то в урезанном цензурою виде – сняли якобы данные о потерях СССР в Отечественную войну.

Строго говоря, – данные об этих потерях уже были опубликованы тогда в сборнике статей «Итоги второй мировой войны», вышедшей в издательстве Иностранная литература в 1957 г. Там в статье профессора Гельмута Арнтца, со ссылкой на данные бывшего сотрудника аппарата Советской военной администрации в Берлине, сбежавшего на Запад в 1949 г., озвучена цифра потерь Вооруженных Сил СССР «убитыми 13,6 млн. человек; в том числе (в млн.):

Погибшими и пропавшими без вести − 8,5

Умершими от ран − 2,5

Погибшими в плену − 2,6».

В примечании редакции к этим данным там же было указано, что изменнику Родины, бывшему полковнику Калинову верить нельзя. В переиздании же этой книги 1998 г., просто говорится об измене полковника, учитывая, что порядок приведенных им данных подтвержден с тех пор неоднократно. Таким образом, если и были у Б.Ц. Урланиса свежие мысли о наших потерях в ВОВ, узнать это в настоящее время представляется затруднительным.

Но зато от прочтения, напечатанного в 1960 г. и перепечатанного в наши дни текста, возникает ощущение, что единственной прослеживаемой целью его написания была именно корректировка потерь России в Первую мировую войну в сторону внезапного их увеличения. Причем сразу в три раза, на триста процентов, не мелочась. До 1 млн. 811 тысяч человек.

Между тем, в данные о потерях вооруженных сил европейских государств в войнах с XVII по XX век, вплоть до русско-японской, никаких свежих идей по их коррекции Урланисом не внесено.

Да и по Первой мировой видно практически полное доверие автора к данным официальных органов стран-участниц по понесенным ими утратам. Хотя должно было быть, казалось бы, с точностью до наоборот. Поскольку учет потерь на государственном уровне был четко поставлен именно в Российской империи. По словам самого Урланиса: «В отличие от некоторых других стран − участниц первой мировой войны, в России в Главном штабе армии существовал регулярный учет потерь по отдельным их видам. Эти данные были сведены справочным отделом Главного штаба и опубликованы в “Трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны”. Согласно этим данным, число убитых солдат и офицеров Русской Армии составило 511 068 человек²³»²⁴.

Далее разъясняется, что именно на основе этой цифры потерь, обработанной специалистами отдела Военной статистики ЦСУ СССР, и была выведена обобщающая цифра потерь убитыми в 626 440 человек, приведенная в сборнике «Россия и мировая война».

Заметим, кстати, что, во всяком случае, в первое послереволюционное время специалисты таких отделов были достаточно квалифицированными людьми именно в избранных специальностях. Что касается предыдущей статистико-демографической карьеры самого Урланиса, то ничего близкого к статистике именно военной усмотреть в ней не удается. Судите сами. Вот что говорят о нем биографические издания²⁵.

Статистик и демограф

Борис Цезаревич Урланис (1906-1981) − советский ученый-демограф, специалист по проблемам народонаселения. В 1922 г. окончил "трудовую школу 2-й ступени". Обучение в последних классах совмещал с работой, и уже в 1922-1923 гг. работал в аппарате ЦК РКП(б) в качестве научного сотрудника по вопросам истории партии, [по другим сведениям – работал в партархиве. Сам в партию не вступал. – Б.Г.].

В 1926 г. окончил статистическое отделение факультета общественных наук Московского государственного университета. Учась в университете, также работал (в качестве литературного сотрудника Главполитпросвета и Госиздата). После окончания университета работал научным сотрудником, занимаясь проблемами экономики и статистики в финансово-экономическом бюро Наркомзема СССР и НИИ организации социалистического сельского хозяйства, а с 1930 г. перешел на преподавательскую работу.

Преподавал общую теорию статистики на географическом и экономическом факультетах Московского государственного университета (1930-1949). В разгар "кампании борьбы с космополитизмом" в 1949 г. был "вычищен" из МГУ и нашел пристанище на экономическом факультете Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК), где прослужил шесть лет, с 1949 по 1955, читая лекции все по той же теории статистики.

Затем заведовал кафедрой статистики и математики Всесоюзного заочного экономического (с 1958 − финансово-экономического) института (1956-1959). В декабре 1959 г. перешел на работу в сектор трудовых ресурсов Института экономики АН СССР, где и работал до конца жизни в должности старшего научного сотрудника. Одновременно, с 1963 по 1974 г., преподавал демографию на факультете статистики Московского экономико-статистического института.

На протяжении своей научной и преподавательской карьеры Б. Урланису приходилось заниматься разными вопросами, он много работал в области теории статистики, экономической статистики, в частности, статистики сельского хозяйства, но главной областью его научных интересов, можно даже сказать, главной любовью его жизни была демография.

Уточнение или искажение?

Таким образом, к военной статистике по роду своих основных интересов, Б.Ц. Урланис ни в предвоенное, ни в послевоенное время прямого отношение не имел. Единственным исключением можно считать восьмистраничную главу «Войны и их влияние» в докторской диссертации Урланиса, вышедшей в 1941 г. в Госполитиздате в виде монографии «Рост населения Европы», дающей весьма общую сводку влияния войн последних веков на европейскую демографию. Упоминание о влияния войн есть, конечно, и на других страницах монографии. Но намерения подвергнуть сомнению официально признанные цифры потерь нигде не наблюдается.

Совершенно очевидно, что опытный демограф, каким является Урланис, по предложенной цифре военных потерь населения страны, может выявить влияние таковых на демографическую ситуацию в стране. Но вот чтобы выявить саму цифру, или более того, оспорить цифру, предложенную трудами коллектива военных статистиков, располагавших всеми доступными материалами о прошедшей войне, следует, как минимум быть специалистом не только в вопросах статистических, но и в собственно военных. И, разумеется, следует быть хорошо осведомленным о ходе боевых действий данной войны, степени их интенсивности на том или ином этапе, какие силы противостояли войскам армии, потери которой желается уточнить, и еще многое в том же роде.

В противном случае, вместо уточнения действительно важного вопроса о потерях Русской Армии в Мировую войну, особенно до 1 марта 1917 г., может выйти грубое искажение ответа на этот вопрос, каковым и является часть работы Урланиса, данному вопросу посвященная.

Сейчас у нас будет возможность убедиться в этом на конкретном материале.

За повышенную точность?

Свою борьбу за повышенную точность Б.Ц. Урланис начинает со справедливого указания на фантастичность западных цифр о потерях Русской Армии. Но при этом делая вид, что не курсе опровержения этих цифр еще Заведующим отделом Военной статистики В.П. Ефремовым в его вступительной статье к сборнику 1925 г.²⁶ Да и мудрено было бы приводить Урланису эти слова, если вся дальнейшая работа его свелась к подтягиванию цифры русских потерь в Мировую войну к 1 млн. 811 тысяч человек, что выходит даже за 1 500 000 человек – первую из цифр опровергаемую В.П. Ефремовым.

Последователи Урланиса в лице военных историков современной РФ смогли подтянуть его цифру потерь до 2 млн. 250 тысяч человек²⁷. То есть, фактически легализовали, основанные на предположительных исчислениях и никакими фактическими материалами не подтвержденные, цифры «иностранных исследователей».

Тем самым, борьба отечественных военных статистиков 1925 г. с фальсификацией потерь Русской Армии в Мировую войну может считаться сегодня проигранной вчистую. Мертвые сраму не имут, но и слова не имеют. И нынче по всем справочным изданиям о русских потерях в Первую мировую войну гуляет последняя цифирь из труда генерала Кривошеева и его команды. Но без предварительно проведенной Урланисом работы цена ей, − цифири − понятно, грош. Поэтому изначально надо разобраться с основоположником этой военно-статистической дезинформации.

Следует сказать заранее, что никаких новых документальных данных, которые не были бы отражены в сборнике 1925 г., Урланис, а за ним и адепты его не приводят, а рассуждения ведут исключительно в рамках логики, которую трудно назвать Аристотелевой. Итак, начнем наше небольшое военно-статистическое расследование.

Первые шаги

Заявив о фантастичности цифр, фигурирующих в «мировой печати ... о русских потерях в войне 1914-1918 гг.», Урланис к сожалению не подчеркивает, что все эти цифры «не подтверждаются, ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны», а значит просто представляют собой основанную на слухах и предположениях псевдо-статистическую макулатуру. Нет, острие своей критики он направляет как раз на материалы и данные, бывшие в распоряжении ЦСУ при составлении сборника «Россия в мировой войне (в цифрах)». А также на военных статистиков, не сумевших грамотно обработать эти данные.

Приведя данную справочным отделом Главного штаба цифру убитых солдат и офицеров, равную, напомним, 511 068 человекам, Урланис немедленно заявляет, что «что она не может претендовать на полноту. В периоды крупных неудач на фронтах, как, например, при разгроме 2-й армии под командованием генерала Самсонова и поражении 1-й армии Северо-Западного фронта (из-за предательства генерала Ренненкампфа), приток в центр материалов о потерях значительно уменьшался и был неполным. Поэтому приведенная выше цифра не может рассматриваться как действительное число убитых»²⁸.

О Восточно-Прусской операции 1914 года и генерале Ренненкампфе

Поскольку приведенной цитатой практически исчерпывается теоретическая база, подводимая Урланисом под свои дальнейшие действия, нам придется немного прокомментировать приводимые в ней факты и воспроизводимые там же мнения о них.

Прежде всего, отметим, что, приводимая в качестве примера крупной неудачи на фронте, Восточно-Прусская операция 1-й и 2-й армий Северо-Западного фронта августа-сентября 1914 года, была действительно крупной неудачей. Но неудачей, прежде всего психологической, информационной, а лишь за тем – тактической.

Стратегически же эта операция была самой удачной операцией войск Антанты за всю эту войну. Несмотря на все просчеты, допущенные русской ставкой, операция эта навсегда поставила крест на возможности победы Центральных держав.

Для ликвидации нашего прорыва в Восточную Пруссию, с Западного фронта в разгар битвы на Марне были сорваны два германских корпуса – гвардейский резервный и 11-й армейский – и 8-я саксонская кавдивизия – 120 000 штыков и сабель!Именно это помешало, по мнению военных аналитиков, генералам фон Клуку и фон Бюлову взять Париж еще в августе 1914 года. А затем, развернувшись сбросить в море британские экспедиционные силы. Дюнкерк мог состояться не в 1940, а на 26 лет раньше. Тем более британская армия и сама рвалась уже за Канал. «После десяти дней кампании он [английский фельдмаршал Дж. Френч] принял решение бросить разбитых французов и отправить экспедиционный корпус обратно в Англию»²⁹.

А вот с победоносной германской армией, переброшенной затем на Восточный фронт, нам было бы действительно справиться не легко. При наличии пока целой австро-венгерской армии с очень неплохим Главнокомандованием в лице Франца Конрада фон Гётцендорфа³⁰. Хорошо, если Петербург удалось бы отстоять.

Так что, стратегически Первая мировая война была проиграна Германией именно в результате этой самой «крупной неудачи» русских армий в Восточной Пруссии. Это первое.

Второе. Никакого поражения 1-я армия генерала Павла Карловича фон Ренненкампфа не понесла. Напротив. Свой марш-бросок в Восточную Пруссию она начала с блестящей победы под Гумбинненом (ныне Гусев).

Огнем русской артиллерии и ружейно-пулеметным огнем русской пехоты были наголову разбиты и обращены в бегство 1-й корпус генерала Германа фон Франсуа и 17-й корпус генерала Августа фон Макензена. Как пишут немецкие авторы: «Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус [Макензена] тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8 000 человек – треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено»³¹. Русскими было взято в плен 1 000 человек и захвачено 12 орудий.

День русской славы – Гумбиннен, стратегического значения победа на 3-й день войны, − вызвал панику в Берлине, страшный психологический шок в Германии в целом. Именно победа под Гумбинненом, заставила германское командование принять решение об ослаблении наступающих на Париж армий. Одной этой победы, даже при дальнейшей неудаче 2-й армии, при сколько-нибудь нормально поставленной военной пропаганде, должно было хватить для внушения обществу и народу Российской Империи уверенности в конечном выигрыше войны.

Вместо этого у нас до сих пор идет перепев легенд о немецкой победе и нашем тяжелом поражении в Восточной Пруссии. Разница между тактикой и стратегией все еще не доступна не только профанам.

Между тем, еще в 1930 году Уинстон Черчилль так характеризовал значение Гумбиннена: «Очень мало людей слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русская контратака 3 корпуса, тяжелые потери Макензена вызвали в 8-й немецкой армии панику; она покинула поле сражения, оставив на нем своих убитых и раненых. Она признала факт, что была подавлена мощью России»³².

К сожалению, начав с блестящей победы под Гумбинненом, 1-я армия была задержана под Кенигсбергом действительно каким-то вредительским распоряжением Ставки, что не дало ей возможность вовремя поддержать 2-ю армию. Но уж отойти-то отошла она в полном порядке, с умеренными, и хорошо известными потерями.

На донесение Ренненкампфа непосредственно Верховному Главнокомандующему о том, что «все корпуса вышли из боя», Великий Князь Николай Николаевич ответил: «От всего любящего Вас сердца благодарю за радостную несть. Поблагодарите геройскую 1-ю армию за ее труды. В дальнейшем при Вашей энергии и помощи Божьей уверен».

Есть все основания считать, что дальнейшая судьба генерала Павла Карловича Ренненкампфа, одного из лучших генералов Русской Армии, определилась тем, что он был один из уже немногих абсолютно верных престолу русских генералов.

Либеральные круги, свившие себе гнездо и в высоких военных сферах, постарались избавиться от опасного для них генерала. Человека, выигравшего под Гумбинненом Мировую войну, обвинят, чуть ли не в предательстве. В первый раз номер не прошел, и с поста пришлось уйти командующему Северо-Западным фронтом генералу Жилинскому, несущему полную ответственность за гибель части 2-й армии в Августовских лесах. Последующую замену Жилинского генералом Н.В. Рузским нельзя назвать удачной − «… ни один из генералов Русской армии не принес столько вреда, как Рузский»³³.

Именно по проискам этого будущего предателя, свалившего на Ренненкампфа свою неудачу в Лодзинской операции, был в 1915 г. отстранен без объяснения причин от командования и удален от армии один из самых преданных Государю генералов³⁴. Как сказал один из его биографов: «Гадать вообще нецелесообразно, но все-таки можно предположить, что если в феврале 1917 г. в Пскове был бы не генерал Рузский, а генерал Ренненкампф, то совета отрекаться он бы Государю не дал»³⁵. Все, что мы знаем о генерале Ренненкампфе, позволяет сказать, что не только он не дал бы совета об отречении, но силами своего фронта в день бы задавил мятеж в Петрограде. И в этом не сомневались, судя по их действиям, его враги.

И третье. При отступлении 2-й армии генерала Самсонова 16/29 августа 1914 года в окружение попали 13 и 15 корпуса и 2-я дивизия из состава 23 корпуса. Общей численностью 80 тыс. человек. Из них с боем прорвались 20 тысяч человек. Боевые потери 2-й армии составили 6 000 человек убитыми, 20 000 тысяч ранеными, в основном пополнившими число пленных, и более 30 000 пленных как таковых.

Общие потери 1-й и 2-й армий русского Северо-Западного фронта убитыми, ранеными и пленными составили 80 тыс. человек. Германские потери составили в этой операции 60 тыс. человек. Разница исключительно за счет числа пленных³⁶. Приведем эти цифры уже сейчас, потому что Урланис только недоучтенное, по его мнению, число убитых в Восточно-Прусской операции 1914 г. увеличит до сакраментальной отметки в 100 тысяч человек. Круглые числа суммировать проще. Это правда.

Итоговые цифры не устраивают

В том, что цифра убитых в 511 068 человек Главного штаба отражает не всех павших на поле брани, − хотя иного, заметим,никто, с документами в руках, до сих пор еще не доказал! – возможно были сомнения и у работников Военного отдела ЦСУ. В связи с чем Урланис продолжает: «Позднее материалы Главного штаба были обработаны Центральным статистическим управлением (ЦСУ) и опубликованы впервые в 1924 г. в кратком справочнике «Народное хозяйство СССР в цифрах». Затем эти же итоги были приведены в сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах)», изданном ЦСУ в 1925 г.

Согласно этим итоговым данным, число убитых русских солдат и офицеров составило 626 440 человек. Это число подвергалось группировке по времени потерь, по чинам и по родам войск, но во всех таблицах фигурирует один и тот же итог: 626 440»³⁷.

И итог этот Урланиса категорически не устраивает: «Несмотря на то что авторы текста говорят об обработке сводок Генерального штаба, имеются основания предполагать, что эта обработка была весьма поверхностной и во всяком случае не затронула итоговых цифр, а именно они и представляют наибольший интерес»³⁸.

С этим последним наблюдением насчет итоговых цифр также невозможно не согласиться. Вот только почему обработка, увеличившая исходную цифру в 511 068 человек на 115 372 человека, то есть более чем на 20%, признается поверхностной, Урланис своему читателю объяснить не желает, а повторяет вновь: «А между тем материалы Главного штаба [в 511 068 погибших] очень нуждались в основательной проверке с точки зрения правильности итогов»³⁹.

Ну, проверило правильность итогов ЦСУ. Получило свои 626 440. Дальше что?

А дальше вот что: «Можно считать бесспорным, что число убитых [511 068 человек], по данным Главного штаба, значительно преуменьшено, так как в группу убитых попадали только те солдаты и офицеры, о которых было твердо известно, что они убиты. К тому же, как уже было указано, значительная часть отчетных материалов терялась при отступлении. О значении этого обстоятельства [потери значительной части отчетных материалов при отступлении] можно судить, сопоставляя числа убитых по годам:

Годы	Число убитых
1914	42 507
1915	269 699
1916	261 097

Потери в 1915 и 1916 годов в 6 раз превышали потери 1914 года, хотя именно в этом году имели место тяжелые и кровопролитные бои. Ясно, что такая разница не может быть объяснена только тем, что военные действия в 1914 года длились пять с половиной месяцев, а должна быть отнесена за счет потери документов при отступлении из Восточной Пруссии.

Приведенное выше сопоставление числа убитых по годам войны следует рассматривать как доказательство того, что цифра в 626 440 убитых значительно преуменьшена»⁴⁰.

Некомпетентность в военной истории

Как уже было указано выше, пример утери части отчетных материалов при отступлении русских армий из Восточной Пруссии в августе 1914 г. выбран Урланисом для доказательства своего тезиса исключительно неудачно. А уж «приведенное выше сопоставление числа убитых по годам войны следует рассматривать как доказательство того, что» почтенный демограф и статистик плохо знаком не только с конкретикой военных действий в различные годы Мировой войны, но даже не в курсе даты начала боевых действий, во всяком случае, на русском фронте.

В противном случае, он никак бы не смог заявить, что военные действия, реально начавшиеся во второй половине августа 1914 г., «длились пять с половиной месяцев»! Удивительно, что даже это утверждение про пять с половиной месяцев боевых действий в 1914 г., не вызвало никаких комментариев у команды военных статистиков генерал-полковника Григория Федотовича Кривошеева, считающих, напротив, что Урланису «удалось добиться наибольшей достоверности в подсчете потерь русской армии в первой мировой войне»⁴¹!

И это весьма печально, поскольку ставит под вопрос компетентность самой этой команды.

Вернемся теперь к приведенной Урланисом таблице потерь по годам войны. Цифру 42 507 убитых за 1914 г. он приводит по отчетам Военного Министерства, опубликованных в 1942 г. В сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)» приводится суммарная цифра потерь убитыми за 1914-1915 гг. в 312 607 человек.

Также суммарно приводится там число убитых «с начала войны по 1 мая 1915 г.», равное 123 387 человекам, затем число 62 828 человек, погибших за май-июль 1915 г., и только с августа 1915 и по ноябрь 1917 г. даются уже собственно потери по месяцам. Точнее, даются они по декабрь 1917, но там действительно был абсолютный нуль.

Урланис отмечает, что число убитых за 1914-1915 гг. по данным отчета Военного Министерства составляет 312 606 человек, что на целого человека (!) отличается от цифры в 312 607 человек сборника 1925 г., что неопровержимо свидетельствует, по его мнению, о халтурности обработки данных потерь составителями сборника. По-видимому, если бы их цифры отличались от министерских данных тысяч хотя бы на сто, а лучше сразу на миллион двести тысяч, как итоговые цифры самого Урланиса, то претензий к обработке не было бы.

Из приведенной таблички, даже с учетом того, что реально военные действия велись в 1914 г. немногим более четырех месяцев, видно, что среднемесячные потери в 1914 г. составляют порядка 10 тыс. в месяц, а в следующие два года войны они равны примерно 22 тысячам в месяц. Последнее может показаться − не только Урланису − доказательством того, что потери русской армии 1914 года существенно – примерно в два раза! – официальными сводками преуменьшены.

Артиллерия решает бой

На самом деле, никаких здесь неточностей нет, да и быть не может, поскольку именно в 1914 г. воевала еще, по сути, кадровая армия Российской империи. Воевала в массе своей на австрийском фронте против армии австро-венгерской, регулярно проигрывавшей за последние полвека все мыслимые войны, отличные от карательных операций против мятежных балканских и рядом живущих народов.

Воевала Русская Армия, артиллерия которой, будучи по качеству подготовки однозначно лучшей в мире, не знала еще недостатка в снарядах. Когда пехота привыкла идти в атаку только за валом огневого прикрытия, о чем с некоторым даже неодобрением пишет в своем труде о снабжении Русской Армии в Великую войну генерал А.А. Маниковский, возглавивший в 1915 г. Главное Артиллерийское Управление. В частности, он приводит слова известного русского артиллериста, бывшего начальника Михайловского артиллерийского училища генерала П.П. Карачана, из его отчета по командировке с 28 октября по 22 ноября 1914 г. Целью командировки было выяснить причины большого расхода снарядов в операциях Юго-Западного фронта.

«Второй причиной большого расхода выстрелов ген. Карачан считал то значение, какое приобрела в эту войну артиллерия, и вследствие которого она часто была вынуждена стрелять более того, чем это было необходимо. Благодаря огромному могуществу своего огня и отличной подготовке своего личного состава, артиллерия, открывая огонь, достигала быстро блестящих результатов. Противник отдавал должное русской артиллерии, называя ее волшебной. Пехота боготворила свою артиллерию, называя ее своей спасительницей.

"Артиллерия начинает бой, она его ведет и решает", так говорилось в отчете ген. Карачана. Пехота не делала ни одного шага без артиллерийского огня; она требовала беспрерывной стрельбы, даже для морального действия»⁴².

Следует учесть еще одно важное и редко упоминаемое свидетельство. Генерал А.Е. Снесарев в своих фронтовых дневниках в записи от 1 декабря 1916 года рассказывает о своем разговоре с английским наблюдателем при русской армии Бернардом Пирсом (Bernard Pares): «Сегодня мы с ним много говорили, и он рассказал много любопытного.

По плану Германии Австрия с началом войны передала всю тяжелую артиллерию на западный фронт, и потому-то мы такживо и победоносно прошли всю Галицию. В начале 15-го года Тосса⁴³ был в Берлине и грозил заключить сепаратный мир, если в Галицию не передадут весь тяжелый арсенал, с прибавкой своего, что и было выполнено»⁴⁴.

В 1915 г. германским командованием решено было, вопреки первоначальному плану войны, главным считать Восточный − русский фронт, куда были брошены основные силы. И вот с мая 1915 г. началось так называемое Великое отступление русских армий после Горлицкого прорыва Макензена, успех которого был обеспечен 40-кратным превосходством немцев в тяжелой артиллерии, и 6-кратным превосходством в артиллерии в целом. Когда на огонь тяжелой артиллерии нам приходилось отвечать зачастую только ружейным огнем. Почему сложилась такая ситуация – разговор отдельный. И тут все не так очевидно, как принято считать. Но в данном случае нас интересует другое.

Зададим вопрос. Потери в 1915 г. пехоты, огрызающейся огнем трехлинеек на уничтожающий огонь Больших Берт, стянутых германцами с Западного фронта, могут быть в два или даже в три раза выше потерь пехоты 1914 г., «живо и победоносно» наступающей на противника, позиции которого вычищены огнем родной артиллерии? Да еще когда у противника к тому же значительная часть артиллерии перемещена на Западный фронт.

И если да, то осведомлены ли были о таковом факте, как сам Урланис, так и члены команды генерала Кривошеева, столь высоко оценившие его труды?

Урланис в своем труде счел вышеприведенную аргументацию «того, что цифра в 626 440 убитых значительно преуменьшена» исчерпывающей, что позволяет ему в дальнейших расчетах пренебречь данными сборника Военного отдела ЦСУ 1925 г., а перейти к рассмотрению иных источников.

Пропавшие без вести

«Другим источником о потерях русской армии могут служить данные военно-санитарных органов. Так, в отчете главного военно-санитарного инспектора, поступившем в ставку в начале 1917 г., указано, что за период с начала войны по 1 сентября 1916 г. было убито и умерло до поступления в лечебные заведения 562 644 солдата и офицера⁴⁵. По этому же ведомству имеются данные и за более позднее время. Они приведены в статье Аврамова, которая является весьма ценным документом о потерях в войне 1914-1918 гг.⁴⁶ Число убитых Аврамов определяет в 664 890, т. е. на 38 тыс. больше цифры, опубликованной в сборнике, и на 154 тыс. больше цифры Главного штаба»⁴⁷.

Довольно резонный вопрос, почему данным статьи сотрудника Наркомздрава следует доверять больше, чем цифре того же Главного штаба, а тем более цифре, полученной военными статистиками, с материалами Наркомздрава пятилетней давности во всяком случае знакомыми, похоже автору приведенной цитаты не приходит в голову. Но и цифра Абрамова не греет душу специалиста по сельскохозяйственной статистике.

«Еще более высокая цифра убитых приведена в справке управления дежурного генерала Главного штаба в ответ на запрос главы французской военной миссии генерала Жанена о потерях и резервах русской армии. В этой справке, датированной 10 октября 1917 г., число убитых вместе с пропавшими без вести определено в 775 369 человек⁴⁸, т. е. на 110 тыс. больше цифры Аврамова»⁴⁹. С этой цифрой мы уже встречались во вступительной статье В.П. Ефремова, но Урланисом она комментируется совершенно замечательным образом: «Включение пропавших без вести в общую цифру вместе с убитыми не может рассматриваться как обстоятельство, преувеличивающее число убитых»⁵⁰.

То, что число пропавших без вести удивительным образом совпадает, например, с числом дезертиров, о чем было уже сказано выше, проходит мимо внимания автора, или же игнорируется.

В связи с этим вспоминается мне один достаточно давний, августа 1998 г., разговор с полковником из авторского коллектива генерала Кривошеева. Одной из тем этого разговора был развернутый ответ на мой вопрос, как удалось им значительно уменьшить потери Красной армии, по сравнению с давно озвученными 13,5 млн. убитых и умерших от ран.

В частности им было отмечено, и, на мой взгляд, достаточно убедительно, что одно из преувеличений потерь, причем не маленькое, порядка миллиона человек, было связано с тем, что, например потери армии лета 1941 г. фактически суммировались дважды. Поскольку многие бойцы из частей разбитых летом 1941 г. не вышли к своим, но в значительной мере и не попали и в плен, а расточились по местным селам, где пребывали до лета 1944 г., когда территория Белоруссии был освобождена в результате операции «Багратион». После чего все они были благополучно вновь мобилизованы. Часть из них погибла, часть ранена, что в этот раз было достаточно аккуратно учтено. Но юмор в том, что все они уже проходили по графе «без вести пропавшие». И общие потери суммировали потерю одних и тех же людей в 1941 и 1944 гг., пусть и по разным графам проходящие.

И главный вывод из этого разговора у меня остался один: число пропавших без вести ни в коем случае не следует добавлять к числу погибших, без дополнительных серьезных обоснований.

Пять цифр. Но все слишком низкие

Таким образом, к рассмотрению читателя автором «Войны и народонаселение ...» предлагаются пять цифр озвучивающих число убитых: «Итак, мы имеем пять официальных или полуофициальных цифр числа убитых русских солдат и офицеров в первой мировой войне: 511 068, 562 644, 626 440, 664 890 и 775 369»⁵¹.

Заметим себе, что в этом перечне соединены четыре первых цифры, дающих число действительно убитых, с цифрой пятой, дающей суммарное число убитых и пропавших без вести. Это суммирование Урланис больше не считает нужным оговаривать, считая, что сказанной им выше фразы вполне достаточно для столь свежего взгляда на возможности и роль военной статистики. Поскольку мы уже уловили тенденцию, то заранее ждем, что дальнейшие гримасы роста числа погибших начнутся именно с последней цифры.

«Мы считаем, что все приведенные цифры числа убитых ниже действительных и напрасно некоторые исследователи исходили из этих цифр.... Если и нам, подобно указанным исследователям, положить в основу одну из приведенных пяти цифр, то во всяком случае следует взять наивысшую из них, так как включение пропавших без вести несколько сокращает огромный недоучет числа убитых»⁵².

Повторим еще раз, что никаких других доказательств своего тезиса об «огромном недоучете», кроме пресловутой версии об утери документов при отходе в августе 14-го из Восточной Пруссии автор пока не привел. И в дальнейшем изложении не приводит. Идет упрямое повторение тезиса о неучтенных потерях, связанных с утерей учетных документов. Причем утрате столь массовой, что на одного учтенного, приходится двое неучтенных.

И вот это высосанное в буквальном смысле слова из пальца, и не подкрепленное никакими фактами, предположениестатистика и демографа, по какому-то более чем полувековому недоразумению, считается новым словом в военной статистике! А потому проследим ход этого по-своему грандиозного историко-статистического недоразумения по шагам. Первый шаг, в котором доктор экономических наук, не моргнув глазом, и не приведя ни одного вразумительного аргумента, смог увеличить число павших с документально зафиксированной цифры в 511 068 человек до 775 400 мы уже сделали⁵³.

О дополнительно убитых

Освоив цифру 775 400 человек, практически наверняка включающую вполне живых дезертиров, доктор Урланис немедленно увеличивает ее. Сначала на 30 тысяч, которые, по его мнению, должны были погибнуть с момента ее озвучивания по февраль 1918 г.⁵⁴ Затем плюсует к ней еще примерно 5 или 6 тысяч флотских потерь, получив в результате уже 810 000 убитых. Вполне, казалось бы, приличная надбавка. Но Урланису вновь не дает покоя недоучет потерь в 1914 г. Вновь повторяется в развернутом виде приведенная выше таблица среднемесячных потерь в 1914, 1915 и 1916 гг. Причем настойчиво проводится в жизнь идея о пяти с половиной месяцах боевых действий в 1914 г.

Понятно, что разнесенные на лишний месяц, среднемесячные потери 1914 г. становятся у него равными 8 тысячам, вместо реальных 10, как быть должно при реальных четырех с половиной месяцах боевых действий. Хорошо, что по двум другим годам, среднемесячные потери остаются примерно равными 22 тысячам⁵⁵. О причинах этой разницы среднемесячных потерь в 1914 году и года 1915-1916 подробно говорилось выше. Но Урланису военная конкретика, то ли неизвестна, то ли недоступна по сугубо мирному складу мышления. А потому полученные им 8-тысячные потери в месяц 1914 г. он дополняетдо 23 тысяч среднемесячных потерь года 1915.

Получив лишние 15 тысяч потерь убитыми за каждый месяц 1914 г., и помножив это число на пять с половиной (!) месяцев того же года, в которые по мнению Урланиса шли боевые действия, он получает уже 82,5 тысяч дополнительно убитых в 1914 г.! Эти 82,5 тысячи он вначале небрежно превращает в 83 тысячи, не будем мелочными! А затем – не смейтесь – действительно в 100 тысяч недоучтенных потерь в 1914 г.: «Так как потери русской армии в 1914 году были более значительными, чем в 1915 г.»⁵⁶. (!!!)

В принципе, уже здесь разговор с Урланисом может быть закончен. Поскольку из последней цитаты ясно видно, что либо он просто ничего не знает и не понимает в реалиях Первой мировой войны, либо сознательно их искажает с не вполне ясными целями.

В поисках дополнительного подтверждения

Так или иначе, доктор экономических наук делает следующий шаг. Фантомные сто тысяч, лично уничтоженных любящим точность статистиком на страницах своего труда, ничтоже сумняшеся добавляются им к отважно натянутой цифре убитых и пропавших без вести. Результирующая цифра потерь убитыми становится равной уже 910 тысячам. Впрочем, видимо для показа собственной научной добросовестности Урланис выводит цифру в 908 тысяч.

Вот эти, недостающие до сравнительно круглой цифры 910, две тысячи вернее всего показывают, что автор этих цифр лучше прочих понимал всю, скажем так, научную некорректность совершаемых им действий. И стыдливо прикрылся фиговым листком претензии на точность.

Казалось бы, набрав неподтвержденные «ни материалами, имеющимися в распоряжении ЦСУ, ни данными, коими располагала комиссия по обследованию санитарных последствий войны», то ли 280, то ли вовсе 400 тысяч «неучтенных» убитых, и тем самым приблизив потери Императорской армии к миллиону убитых, можно немного и почить на лаврах. Все что можно было извлечь из братских могил в Восточно-Прусских августовских лесах 1914 г., эксгумировано из них уже по несколько раз.

Полученная цифра потерь уже отличается от реальной и сколько-нибудь документально зарегистрированной, как клятва от простого да. Но процесс только набирает скорость. Следующий шаг делает честь хитроумию демографа. Поняв, что из отечественных материалов больше не выжмешь, Урланис вдруг вновь вспоминает об уже почти забытой иностранной фантастике. Там среди прочих, преувеличенных, основанных на непонятно каких вычислениях и ничем не подтвержденныхданных о численности наших потерь, фигурирует и такая цифра, как 4 млн. убитых русских солдат и офицеров, полученная американским экономистом Е. Богартом⁵⁷.

Приведя ее среди прочих «ничем не подтвержденных» данных о русских потерях, и словно забыв свои недавние слова о химеричности этих цифр, Урланис заявляет: «Из приведенных данных видно, что число убитых в русской армии определяется в весьма широких пределах − от 500 тыс. до 4 млн. человек»⁵⁸. Тем самым, уравнивая в глазах читателя научную работу советских военных статистиков, с западной да и отечественной цифровой эквилибристикой, и с кровью вырванными из контекста отрывочными статистическими данными.

И дальше следует заявка на следующий шаг: «Это обязывает к тому, чтобы предварительно намеченная нами цифра в 900 тыс. убитых получила дополнительное подтверждение на основании каких-либо других указаний»⁵⁹.

Соотношения потерь

Другие указания таковы. В результате работы с неким, называемым им статистическим, материалом Урланис приходит к выводу, что на Западном фронте суммарные потери союзников англичан и французов в 1,6 млн. человек противостоят 1,1 млн. немецких потерь. «Следовательно, немцы на Западном фронте имели в 1,5 раза меньшие потери, чем их противники»⁶⁰. Строго говоря, в 1,45. Но что же из этого следует? Немцы к 1914 году, очевидно, были лучшей армией Западной Европы. И были ей со времен австро-прусской и франко-прусской войн.

А следует из этого вот что. По расчетам Урланиса на русском фронте немцы и их союзники, включая турок, потеряли 900 тысяч человек, (что является крайне заниженной цифрой, как будет показано далее). Но пока пусть. По его же расчетам потери русских войск составляют те же 900 тысяч человек. А поскольку на фронте западном потери германских войск по отношению к их противникам относятся как 1:1,5, то почему бы не перенести это же соотношение на фронт Восточный?

«В свете этих цифр трудно предположить, чтобы на Восточном фронте существовало чуть ли не обратное соотношение, которое получается, если исходить, например, из цифры убитых русских по Аврамову [цифры сборника 1925 года, из которых получается соотношение потерь в пользу русской армии еще более выгодное, Урланис отныне предпочитает вовсе забыть. –Б.Г.], хотя они и получили признание у многих исследователей.

Даже предварительно предложенная нами цифра в 900 тыс. убитых в свете анализа потерь противника представляетсяпреуменьшенной»⁶¹. Ну, разумеется, в свете такого анализа, может и не то представиться. И Урланис делает следующий шаг.

«Выше мы получили, что на 900 тыс. убитых немцев, австрийцев, венгров и турок приходилось 900 тыс. убитых русских (соотношение 1:1). В то же время на Западном фронте на 1,1 млн. немецких потерь приходилось 1,6 млн. потерь союзников (соотношение примерно 3:4)»⁶².

Прервем на минуту цитирование классика и займемся арифметикой:

Отношение 3:4 = 0,75, а обратное соотношение 4:3 = 1,33.

Отношение же 1,1:1,6 = 0,69. Обратное отношение 1,6:1,1 = 1,45.

Как видим отношения довольно-таки разные. И в зависимости от того, какое из них применить к тем большим числам, которыми оперирует выдающийся статистик, результаты будут разниться весьма и весьма. Между тем Урланис совершенно замазывает это различие, демонстрируя недоступность для него корректных арифметических операций в пределах пятого или шестого класса. Продолжаем цитату.

«Если для русского фронта принять такое же соотношение, [какое же именно: если 1,33, то 0,9*1,33 = 1,2; а вот если 1,45, то 0,9*1,45 = 1,31] то тогда число убитых русских повысится до 1,2 млн. человек, т. е. будет на 300 тыс. человек больше, чем по данным «баланса расхода людской силы», составленного ставкой в 1917 году с учетом наших дополнений»⁶³.

Еще раз прервем цитату. По неясной причине, Урланис не применяет им самим выведенное соотношение 1,45 отношения потерь на Западном фронте, а берет вовсе с потолка взятое 1,33. Хотя первое дало бы прибавку русских потерь убитыми не в 300 тысяч, а в 410 тысяч. Это говорит о том, что сам Урланис понимал всю научную неадекватность своих действий, и не осмелился в полной мере воспользоваться предложенным им самим коэффициентом перевода данных. Поэтому цифра потерь убитыми остановилась пока на 1 млн. 200 тысячах человек. «Эта цифра, надо думать, значительно ближе подходит к действительности, чем фигурировавшие часто цифры в 500-600 тыс. и фантастические цифры в 3-4 млн. убитых, встречавшиеся в иностранной печати»⁶⁴.

Упорное повторение слов «фантастические цифры ... встречавшиеся в иностранной печати», явным образом служит отвлечению внимания читателя, от фантастичности цифры, предложенной сами автором. Хотя нейролингвистическая психология не получила еще в то давнее время своего официального признания.

Умершие от ран

После ознакомления с методикой получения «правдивых» данных о боевых потерях русской армии в Мировую войну, обозначим штрихами дальнейшие шаги получения сводной цифры потерь России в эту войну в 1 млн. 811 тысяч человек.

Вначале к 1 млн. 200 тысячам суммируется 240 тысяч умерших от ран⁶⁵.

Но эти 240 тысяч тоже надо предварительно получить. Для этого вначале делается заявление: «По русской армии число умерших от ран может быть определено лишь приблизительно, так как полные первичные данные отсутствуют»⁶⁶.

17 174 умерших от ран, указанные в сборнике «Россия и мировая война», Урланис не упоминает вообще, отметив только: «Хотя в документах Главного штаба и в отчетах военного министерства фигурирует группа “умерших от ран”, но она чрезвычайно малочисленна и, по-видимому, охватывала категорию “умерших при части”, т.е. солдат и офицеров, убранных с поля боя, но не доживших до помещения их в какое-либо лечебное учреждение»⁶⁷.

Через несколько абзацев, когда наступает время суммирования «умерших от ран», Урланис вновь говорит про «число солдат «умерших при части (около 18 тыс., по Аврамову), и число офицеров, умерших от ран (около 4 тыс.)»⁶⁸.

Это, конечно, мелочь, но нельзя не упомянуть, что цифра 18 378 умерших при части, по Аврамову (табл. 80 сборника «Россия и мировая война»), включает в себя как солдат, так и офицеров. Судя по контексту, цифра 17 174 таблицы 22 этого же сборника также дает число умерших от ран при части, но более достоверное, чем у Аврамова. Впрочем, в масштабах потерь обе цифры практически совпадают.

В качестве исходного материала для подсчета числа умерших от ран в лечебных заведениях Урланисом приводится ссылка на «сведения главного военно-санитарного инспектора, поступившие в ставку в начале января 1917 г. и охватывавшие весь период с начала войны по 1 октября 1916 г., а по кавказской армии − по 1 июня 1916 г. Согласно этим сведениям, 2 474 935 раненых и контуженных было эвакуировано в лечебные учреждения и, по-видимому, из этого числа 97 939 человек умерло»⁶⁹.

Не совсем ясно, правда, к чему здесь относится слово «по-видимому». То ли выражает оно сомнение в том, что указанное число человек умерло, то ли в том, что оно умерло «из этого числа». Пренебрежем этим сомнением, считая что число умерших от ран дано именно для приведенного числа эвакуированных в госпитали и лечебницы.

Приведенное число отправленных для излечения в госпитали и лечебницы, и число умерших в них, а вернее их соотношение, в целом согласуется с отношением числа умерших от ран в лечебных заведениях к общему числу раненых, помещенных в эти заведения, полученным во время русско-японской войны. Данные по русско-японской войне приведены в таблице 75 сборника «Россия и мировая война». Из них следует, что число умерших от ран в лечебных заведениях составляет 0,042 от общего числа раненых.

Применяя этот коэффициент к цифре 2 474 935, получаем число 103 947. Оно превышает данные главного санитарного инспектора о 97 939 умерших от ран, но зато согласуется со словами Урланиса, что военная медицина в Мировую войну достигла высокого уровня.

Так что коэффициент 0,042 японской войны оказывается даже завышенным.

Но пусть. Применим именно этот коэффициент к общему числу раненых и контуженных в 2 715 603 человека с начала войны и по декабрь 1917 года, приведенному в таблице 22 сборника «Россия и мировая война». Получим цифру в 114 055 человек, умерших от ран.

Согласно данным Вл. Аврамова, приведенных в таблице 80 того же сборника, число убитых, как мы уже знаем, составляет 664 890 человек, а число раненых 3 748 669. Из них умерло при части 18 378 человек, осталось при части 319 445 бойцов, и отправлено в лечебные заведения 3 410 846. Применяя к последней цифре коэффициент 0,042, получим 143 255 человек, умерших от ран в лечебных заведениях. Что в совокупности с умершими при части составит 161 634 человека.

Это число можно считать абсолютным максимумом умерших от ран в Мировую войну. И хотя данные Аврамова прекрасно известны авторам «Россия и мировая война» и сочтены ими завышенными, все равно 160 тысяч – это не 240.

О суммарных потерях

Таким образом, даже по завышенным данным Аврамова, суммарное число боевых потерь убитыми и умершими от ран составит 844 902 человека. И даже если к ним добавить число погибших при газовых атаках, по тем же данным Аврамова, (почти в два раза превышающих соответствующие данные Бюро о потерях Отчетно-Статистического отдела Управления РККА), равное 8 110 человек, то итоговая цифра боевых потерь Русской Армии в войне 1914-1918 годов, составит 853 012человек.

Что также будет абсолютным максимумом русских боевых потерь, согласно сколько-нибудь документально подтвержденным данным. Любое превышающее число относится уже к области ненаучной фантастики.

Если же считать по данным Бюро о потерях, приведенных в таблице 22, то наиболее реальное итоговое число боевых потерь с убитыми, умершими от ран при части и в лечебных заведениях составит 757 669 человек. В совокупности с числом погибших при газовых атаках равным по этим данным 4 804 человека окончательный итог будет равен 762 473 погибшим воинам. Причем это число тоже не по нижней грани потерь, если вспомним что цифры сборника 1925 года уже увеличенына 20% по сравнению с исходными.

Проследим теперь ход дальнейших действий Урланиса. Число 97 939 умерших от ран в лечебных заведениях по 1 октября 1916 года, он экстраполирует на недоучтенные месяцы до конца войны, как всегда не обращая внимания на несущественный факт, что интенсивность боевых действий после февраля 1917 резко упала. Таким образом, он из 98 тысяч легко получает 160. А прибавляя к нему умерших при части по Аврамову, получает уже 180 тысяч умерших от ран. Что почти на 20 тысяч превышает данные самого Аврамова.

Далее, применяя к этому числу «гипотетический процент летальности раненых», − по «различным источникам», разумеется, − Урланис и получает искомые 240 тысяч. Число же погибших в газовых атаках он определяет в 11 тысяч. Число в целом небольшое, поэтому детали этой мелкой махинации несущественны.

Затем Урланис благополучно суммирует расчетные 1,2 млн. (опять спросим, а почему не 1,31 млн.?) убитых с расчетными же 240 тысячами умерших от ран и 11 расчетными тысячами умерших от газов. В результате, суммарное число погибших в Первой мировой войне становится равным 1 млн. 451 тысяче человек⁷⁰. Завидная точность.

Подход к итогам

В части IV своего труда «Общие итоги людских потерь в войнах» Урланис вновь возвращается к потерям России в Мировой войне, работая в основном с иностранными источниками. И получает, наконец, искомый результат.

«Суммируя приведенные выше материалы, можно дать следующий итоговый свод данных о потерях России в войне 1914-1918 гг.»⁷¹.

Прежде, чем привести следующую в книге за этой фразой таблицу, отметим еще один маленький нюанс в системе подбора автором итоговых данных. На страницах 374-377 своего труда Урланис помещает таблицу «Свод данных о погибших во время первой мировой войны по различным источникам (в тыс.)» на пять шестых иностранным. Но есть и отечественные.

Номера 19 и 29 в этом своде занимают ссылки на БСЭ 1-го издания. При этом под номером 19 идет ссылка на том 44, а под номером 29 на том 12. И надо признать, что данные, приведенные в этих томах о потерях убитыми Русской Армии в Мировую войну, сильно различаются. Цифра потерь тома 44 больше чем на млн. превышает цифру потерь тома 12. Именно: 1млн. 800 тысяч протии 775 тысяч. В авторской сноске различие это объясняется так: «Расхождение с цифрой, приведенной в т. 44 “Большой Советской Энциклопедии” (№ 19 настоящей таблицы), объясняется тем, что 12-й том вышел в 1928 г., а 44-й – в 1939 г.; за этот период были опубликованы материалы, позволившие уточнить потери в войне 1914-1918 гг.»⁷².

При этом автор ни слова не говорит ни о том, какие же материалы были опубликованы в промежутке между выходом 12 и 44 томов, позволивших в три раза увеличить цифру реальных потерь, и к чему тогда его собственное творчество, ни тем более про данные о потерях Русской Армии в Первую мировую войну, помещенные в томе 50 БСЭ 2-го издания. Причем томе, вышедшем буквально за пару лет до издания книги Урланиса, и в котором должны были учтены материалы не только вышедшие к 1939 году, но и позже. И данные эти, как мы помним, вполне подтверждают данные о потерях сборника 1925 года. Не знать этого Урланис просто не мог. А значит, научной добросовестности ради должен был их упомянуть среди прочих, и как-то прокомментировать. Хотя бы резко критически.

Но не слова, ни звука, будто и не было этих данных… Теперь можно привести и таблицу, результирующую усилия автора «Людских потерь вооруженных сил»⁷³. Хотя, с другой стороны, какие уж тут усилия, если точно такая же «уточненная» цифра потерь приведена в 44 томе энциклопедии выпуска 1939 года?

Виды потерь	В тысячах человек
Убитые	1 200
Умершие от ран	240
Умершие от отравления газами	11
Итого безвозвратные боевые потери	1 457
Умершие от болезней	155
Умершие в плену	100
Умершие от несч. сл-в и проч. причин	15
Итого безвозвратные небоевые потери	300
Всего	1 811

Вслед за таблицей следует еще один пассаж: «Установленную нами цифру потерь России в войне 1914-1918 гг. можно подвергнуть проверке на основе местных выборочных обследований, проведенных после войны. Нам известны два таких обследования − на Украине и на Дону»⁷⁴.

И автор действительно провел сравнения с обследованием на Украине в 1923 г.⁷⁵, и обследованием на Дону в 1924 г.⁷⁶ И все прекрасно совпало. Уже после сравнения с украинским обследованием автор с законной гордостью отмечает, «что результаты обследования полностью подтверждают нашу цифру потерь России»⁷⁷.

А после сравнения с обследованием на Тихом Дону подводится скромное с достоинством резюме: «Таким образом, установленная нами цифра потерь России в 1,8 млн. убитых и умерших в войне 1914-1918 гг. получила веское подтверждение по материалам двух местных массовых обследований»⁷⁸. Это веское подтверждение требует комментария.

На Тихом Дону

В связи с послевоенными обследованиями на Дону, в частности с обследованием, проведенным в 1924 г. крупным отечественным статистиком А.И. Гозуловым, уместно добавить следующее. В 1979 г. в городе Париже в Вестнике РХД № 128 было напечатано статистическое исследование историка и статистика Михаила Бернштама «Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг.». Исследование содержит анализ отечественных статистических данных по этой теме до 1979 г., а также данных зарубежной статистики.

В 1992 г. оно, наконец, увидело свет в России. Из этого исследования, в частности следует, что потери в Мировой войны практически не сказались на демографической ситуации на Дону, «поскольку Мировая война не принесла в естественное движение населения естественной убыли и не повысила норму смертности на Дону»⁷⁹.

Зато в результате войны гражданской и геноцида казачества как этноса, из 3 891 595 человек населения области Войска Донского на 1916 г., в живых осталось в 1920 году 2 212 670 человек.

А из 1 508 000 чисто казачьего населения истреблено было за эти годы более 70%, преимущественно мирных жителей. «Из безвозвратных потерь за 1917-1920 года только 50 000 приходится на убитых в белых и красных армиях, то есть на то, что принято называть гражданской войной.

Остальные почти 1,25 миллиона человек − это погибшее население, из них 100 000 повстанцев, остальные умерли от красного террора, подавлений Дона как такового − или, как говорили в те годы, − «Русской Вандеи», − голода, эпидемий и всей послереволюционной политики»⁸⁰. Всего за 1917-1922 гг. были уничтожены около двух миллионов населения Дона.

Приведенные сухие цифры достаточно четко свидетельствуют, что ситуация 1924 г. в бывшей Области Войска Донского, в том числе демографическая, мало способствовала выяснению потерь населения Дона именно в Мировую войну.

Ситуация на Украине была несравненно благополучней, но и там в 1923 г., после недавних петлюровщин, махновщин и прочих превратностей недавнего прошлого, много могло быть граждан, готовых клятвенно подтвердить, что тот или иной родич погиб именно в германскую, а не в гражданскую. Если однозначно не был уже объявлен красным пролетарским героем.

Следовательно, ни одно из этих «выборочных обследований» подтвердить цифру 1 811 тысяч потерь по Урланису, равно, впрочем, как и опровергнуть, не в состоянии по своему существу. Для нашего исследования это собственно ничего не меняет. Воздушность конструкций, из которых Урланис воздвигает свои башни, очевидна и без этого.

Далее. Урланис очень аккуратно затрагивает проблему потерь в гражданскую войну, действуя, по крайней мере, в отношении Красной армии по линии их минимизации, и вовсе практически не касаясь потерь мирного населения. Между тем, «за неполных 3 первых года социалистической революции на части территории бывшей Российской империи (с осени 1917 по 28 августа 1920), попавшей в зону работы этой революции, население потеряло [12 186 314 человек или] 8,3% своегоисходного состава»⁸¹.

Потери «из них мирного населения (без служащих)», по данным Бернштама составили около 8 200 000 человек⁸². В основном, истребленных ни за что. Советская власть при Хрущеве и его преемниках вновь занявшаяся героизацией склонившихся над телом русской нации «комиссаров в пыльных шлемах», признавать эти потери никоим образом не собиралась. Поэтому демографический спад в России, начавшийся с середины 1917 г. и усилиями ленинского руководства быстро переросший в демографическую катастрофу⁸³, следовало замазать чем угодно, хотя бы завышенными потерями в Первую мировую войну.

И с этой точки зрения работа Б.Ц. Урланиса оказалась весьма социально востребована для той части партийного руководства, которая оказалось у власти в результате событий 1953-1957 гг. И неуклонно направляла Советский Союз к его гибели в результате катастрофы 1991 года.

Для полноты картины

Для полноты картины следует отметить, что проблема потерь Русской Армии в Первую мировую войну затрагивалась в постсоветское время помимо труда команды генерала Кривошеева еще в двух исследованиях. Первое из них носит название «Первая мировая война: пролог XX века»⁸⁴. Второе – «Население России в XX веке. Т. I. 1900-1939 гг.»⁸⁵.

Потерям в Мировой войне в первом посвящена глава части V «Общие демографические потери населения России в период Первой мировой войны», во втором ‒ глава IV «Людские потери в ходе Первой мировой войны». Обе главы принадлежат перу А.И. Степанова, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института российской истории РАН. Хотя основной интерес автора составляет учет общих демографических потерь России в Первой мировой войне, уделяет он внимание и армейским потерям. Поскольку обе работы практически идентичны в том, что касается этих потерь, то остановимся на более поздней из них по дате издания.

Как и Б.Ц. Урланису А.И. Степанову не нравятся данные сборника 1925: «В 1925 г. под руководством заведующего отделом военной статистики ЦСУ СССР В.П. Ефремова был издан сборник “Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (таблица 72 А и Б)⁸⁶ (в цифрах)”, в котором данные М.П. Павловича были перепутаны с материалами Троицкого и объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации»⁸⁷.

Возможно, приведенная цитата в значительной мере приходится на совести редактора или корректора этого почтенного академического издания, и на самом деле вышеприведенное должно выглядеть следующим образом: «В 1925 г. под руководством заведующего отделом военной статистики ЦСУ СССР В.П. Ефремова был издан сборник “Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)”, в котором (таблица 72 А и Б) данные М.П. Павловича были перепутаны с материалами Троицкого и объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации».

Не буду спорить о том, данные каких авторов перепутаны в таблицах 72 А и Б, скажу только, что в таблице А число убитых русских воинов определяется в 2,5 млн. человек (якобы по Троицкому), а в Б – в 1,5 млн. человек (уже по Павловичу), и к обеим цифрам даны примечания, что число убитых (равно как и раненых) завышено. Поскольку именно у Павловича цифра убитых составляет, как указывает Степанов, 2,5 млн., то приписывание его заслуг Троицкому, кажется Степанову обидным.

Что касается его слов о том, что данные обоих названных персоналий «объявлены сильно преувеличенными без какой-либо аргументации», то они могут быть объяснены лишь полным незнакомством Степанова с многократно цитированными выше словами В.П. Ефремова из его вступительной статьи к сборнику. Возможно, впрочем, что, поскольку Троицкий и Павлович (Вельтман) относятся к исследователям отечественным, то, по-видимому, по мнению А.И. Степанова, на их миллионы, должны были быть даны В.П. Ефремовым отдельные разъяснения.

К сожалению, текст Степанова и сразу за приведенной цитатой остается также не вполне вменяемым: «В качестве официальных данных [в сборнике 1925 г.] были приведены ежемесячные сводки Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления РККА (бывшей Ставки), которые дают следующую картину: убитых – 624 440, умерших от ран – 17 174, отравленных газами – 38 599, раненых – 2 588 838, контуженных – 126 765, пленных и без вести пропавших – 3 638 271⁸⁸».

Прервав цитату, позволю себе спросить, следует ли понимать пассаж: «ежемесячные сводки Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления РККА (бывшей Ставки)», как свидетельство, что в Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела Управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии был преобразован аппарат бывшей Ставки, в целях его трудоустройства в послереволюционный период?

Отметим также, что на странице 30 статистического сборника 1925 г. приведена таблица 22, полное название коей таково: «Сведения о боевых потерях действующей армии в войну 1914-1918 гг. по времени (По данным Бюро о потерях Отчетно-Статистического отдела РККА)». Те же обобщенные данные потерь уже без разбивки по месяцам, приведены в таблицах 23 и 24 на страницах 31и 32. Причем в таблице 23 из числа пленных и пропавших без вести выделено отдельно число пропавших без вести ‒ 228 838, и отдельно число пленных – 3 409 433.

На странице 15 сборника дан следующий комментарий к таблицам 22-24: «Сведения о боевых потерях получены ЦСУ путем обработки сводок бывш. Главного Управления Генерального Штаба, составлявшихся на убитых, контуженных и отравленных газами, по сведениям, полученным с театра военных действий, а в отношении военнопленных и без вести пропавших ‒ по сообщениям Комитета по делам военнопленных Красного Креста, находившегося в Копенгагене. Данные не заключают в себе потерь эвакуационного характера (т.е. умерших в лазаретах и больных, эвакуированных в тыл). Сырой табличный материал был любезно предоставлен ЦСУ Отчетно-Статистическим Отделом РККА»⁸⁹.

Как видим «бывшая Ставка» никак не фигурирует в вышеприведенных данных, полученных обработкой сводок «бывш.» Главного Управления Генерального Штаба. Продолжим прерванную цитату: «Эти первые данные официальной статистики не только меньше неполных сведений В.Г. Аврамова, но в несколько раз меньше, чем данные таблицы 25 того же сборника.

Так, число убитых во всей действующей армии за июнь и июль 1917 г. определяется в 3 965 солдат, в то же время только на одном Юго-Западном фронте с 18 июня по 6 июля 1917 года погибло 6 905 солдат, ранено соответственно 14 218 и 36 240⁹⁰. Эти данные как минимум в 2-3 раза меньше реальных потерь»⁹¹.

Из слов А.И. Степанова можно понять, что в таблице 25 на странице 32 «того же сборника» приведены данные о потерях за всю войну ставящие под сомнение все данные таблиц 22-24. Между тем, в таблице 25 приведены только «Потери в людях армий Юго-Западного фронта за период с 18 июня по 6 июля 1917 г. при наступлении Керенского. (По данным бывш. Ставки)». Что и прокомментировано в примечании к этой таблице на странице 15: «Данные о потерях во время июньского наступления Керенского извлечены из материалов бывшей Ставки».

Расхождение с помесячными данными таблицы 22 действительно налицо. Но в условиях творившегося в стране и в армии со 2 марта 1917 г. беспредела, расхождение в оперативных сводках Ставки и их аналитической обработки в непонятно как еще функционирующем Генштабе, мало удивительно. Возможно было все, начиная от обычной канцелярской небрежности.

Скажем по месячным данным потерь той же таблицы 22 суммарные потери армии за сентябрь-октябрь 1917 г., когда никаких наступлений не велось, а уже разложенная армия откатывалась при малейшем давлении на нее, суммарно указанное число убитых ‒ 8 090, а раненных ‒ 44 136.

А если еще прибавить данные за ноябрь 1917: 3 263 убитых и 18 399 раненых. Только вот вопрос где. Не при атаке ли 3-го конного корпуса генерала Петра Краснова на большевистский Петроград? Во всяком случае, данные таблицы 25 по июньскому наступлению Керенского, прекрасно известные авторам сборника 1925 г., ни в малейшей степени не мешают им, равно как и сотрудникам Отчетно-статистического отдела РККА, однозначно определять суммарную цифру потерь убитыми за 1917 г. в 52 737 человек.

Также, напомним, им хорошо известны данные Аврамова, приведенные в таблице 80, равно как и Троицкого с Павловичем (Вельтманом). И еще раз подчеркнем, что никаких документальных первоисточников, кроме задействованных в сборнике 1925 г. «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)» до сих пор не обнаружено, да и обнаружено быть не может.

Сам же А.И. Степанов, по-видимому, считает, что его критики вполне хватает, чтобы дезавуировать эти материалы и продолжает: «В дальнейшем разные авторы приводили разные цифры»⁹². Имеют право. Бумага терпит.

В целом на фоне метода учета боевых потерь Степановым, где действительно с равным весом принимаются данные всех возможных отечественных и зарубежных авторов, кроме вышеуказанного сборника ЦСУ, даже расчеты Урланиса кажутся образцом академической строгости. Впрочем, приводимое Степановым в таблице 22⁹³ число убитых в бою (с опорой на данные Аврамова), все же не превышает цифры 664 800 человек, что уже радует.

Хотя сам автор склоняется к цифре в 3 млн. убитых: «На то, что русская армия потеряла убитыми свыше 3 млн., указывали еще в двадцатые годы генерал К.В. Сахаров, М.Я. Нахимсон (Спектатор), М.В. Фрунзе, а также иностранные исследователи⁹⁴»⁹⁵(обратите внимание на ссылки). Ну что же. Сердцу не прикажешь.

Что же касается демографических потерь России в целом, чему собственно и посвящены обе работы А.И. Степанова, то очевидно, что уже с весны 1917 г. их нельзя отделить от потерь страны в Гражданской войне, латентная форма которой началась сразу после так называемого отречения Государя. Именно и только с середины 1917 года в стране и начался демографический спад.

Рост на 4 миллиона человек за 1914-1916 годы

Прежде чем поставить окончательную точку в вопросе боевых потерь в Первую мировую войну, скажем несколько слов о той грани, которая пролегла в 1917 г. между двумя периодами русской истории. Грани, в том числе и демографической.

Для многих, думаю, будет неожиданным тот факт, что население Российской империи продолжало расти вплоть до самого 1917 г. Вновь слово Михаилу Бернштаму: «В связи со сказанным надо провести грань между демографическими процессами, и она проляжет по второй половине 1917 г. Экономический и политический кризис после Февральской революции 1917 г., который привёл к появлению этой грани − переходу от прироста к убыли населения, наслоился на отрицательное − но не катастрофическое! − влияние Мировой войны и стал переводить это влияние на демографический упадок.

Октябрьская резолюция и начавшаяся война на самой территории России, во всех без исключения ее частях, и волна голода в результате аграрной революции − перевели демографический кризис и упадок − в катастрофу.

Вторая половина 1917 г. и является зоной демографического слома. Разумеется, советские статистические источники так прямо это не формулируют, но цифры говорят сами за себя − и соответственно против обеих революций 1917 г.

... В самом деле, из позднее опубликованной статистики явствует, что война снизила естественный прирост за годы 1914-1917 лишь до 1/3 довоенного, и рождаемость в среднем была весьма выше смертности: ведь, как бы то ни было, население Россиив [советских] границах 1917-1939 гг., ... увеличилось за годы Первой мировой войны свыше чем на 4 миллиона человек, иначе говоря, давало в среднем свыше чем миллионный годовой прирост»⁹⁶.

Поскольку с середины 1917 г. в России начался демографический спад, стремительно переросший в демографическую катастрофу, то следует признать, что в первые годы Мировой войны, до Февральского крушения, население всей Российской империи возрастало не менее чем на 2 миллиона человек в год.

Подчеркнем: более чем на 2 миллиона человек в год росло население страны, вынесшей на себе основную тяжесть самой кровопролитной из войн, которую знал мир до 1917 года.

Малоизвестный, но знаменательный факт

Рост населения страны во время Великой войны, столь неожиданный для большинства из нас, но подтвержденный данными вовсе неблагосклонной к Российской империи советской статистической науки, мог произойти только вследствие одного неумолимого и неотменимого факта. Фактом этим является, что воевала Русская Императорская Армия до самых пределов своего существования грамотно, с минимально возможными боевыми потерями, максимально близко к действительности отраженными в сборнике «Россия и мировая война» и в таблице 7 статьи о Первой мировой войне во 2-м издании БСЭ⁹⁷. А вот урон нанести своим противникам смогла большой.

В главе Соотношение потерь было отмечено, что цифра в 900 тысяч человек, предложенная Урланисом для оценки потерь Центральных держав и их союзников на русском фронте, является сильно заниженной. Пришла пора объяснить почему, а заодно определить истинное число потерь наших противников на наших фронтах.

При установлении потерь германской армии на Западном и Восточном фронтах Урланис опирается на данные, «опубликованные в фундаментальном [немецком] санитарном отчете о войне 1914-1918 гг.»⁹⁸. Из данных этого отчета следует, что потери немцев на Западе почти в четыре раза больше соответствующих их потерь на Востоке.

В отличие, скажем, от отечественных данных, предложенных даже ЦСУ, данным немецкого отчета Урланис свято верит. Хотя возможная критика их лежит на поверхности. Учитывая год издания 1934, легко допустить, что авторы отчета решили польстить самолюбию бывшего солдата Западного фронта, а к моменту выхода отчета – фюрера и рейхсканцлера Адольфа Гитлера. Тот однозначно считал свой фронт главным. Читайте «Майн кампф».

Урланис обнаруживает знакомство с известными словами генерала Гюнтера Блюментрита из сборника «Роковые решения». Приведем их в немного более развернутом виде, чем в книге Урланиса: «Во время Первой мировой войны мы близко познакомились с русской царской армией. Я приведу малоизвестный, но знаменательный факт: наши потери на Восточном фронте были значительно больше потерь, понесенных нами на Западном фронте с 1914 по 1918 гг.

... Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать»⁹⁹.

Эти слова немецкого генерала Урланис комментирует так: «Остается неизвестным, однако, откуда Блюментрит почерпнул свои “знаменательные факты”»¹⁰⁰.

Между тем, генерал Блюментрит высказал отнюдь не собственное экстравагантное мнение, а мнение германских ветеранов, из числа тех, кому довелось хлебнуть фронтового лиха в Мировую войну, как на Восточном, так и на Западном фронте. Приведем небольшой пример.

Долгом чести я счел...

В 1939 г. в Праге в издании русского «Морского журнала» − органа связи чинов Российского Императорского флота – вышла небольшая книга, или вернее, брошюра под названием «Немцы о Русской Армии»¹⁰¹. Ее автор − солдат Мировой войны, а в тридцатые годы один из ведущих военных публицистов Германии − Вальтер Бекман (1900-?). Заслуги Бекмана в деле правдивого освещения германской военной истории были отмечены еще в 1933 г. рейхспрезидентом Германии генерал-фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом.

Вступительное слово к книге написал издатель и бессменный редактор «Морского журнала» лейтенант Русского Императорского Флота Михаил Сергеевич Стахевич. Перевел же книгу с немецкого и составил к ней примечания Генерального Штаба генерал-майор Виктор Васильевич Чернавин. Предисловие к русскому изданию своего труда написал и сам Вальтер Бекман. Начинается оно примечательными словами: «Порт-Артур! Первое сильное впечатление моего детства о мужестве русского солдата связано с этим именем».

Заметим в скобках, что четырех-пятилетний немецкий мальчик мог восприять подвиг героев Порт-Артура как факт личной биографии, только в том случае, если освещение его в немецкой печати тех лет было исключительно дружественным по отношению к России. Это лишний раз подтверждает тот факт, что в 1904-1905 годах Германия была единственной мировой державой союзнически относившейся к нам во время русско-японской войны. В отличие от прямо враждебной Англии и прямо подыгрывающей ей в своем прояпонском нейтралитете Франции.

Русско-германские симпатии у многих, особенно военных людей не были разрушены окончательно даже чудовищными испытаниями Мировой войны и наступившими революционными катастрофами. Слова Вальтера Бекмана подтверждают это: «Долгом чести я счел разсеять те превратные представления, которые держатся отчасти в Германии o старой Русской Армии, дав понятие o coвершенном ею, об ее подвигах, a также и o pycском солдате и его выдающихся качествах...

Пусть написанное мною попадет в руки тех, кто во время Мировой войны в рядах славной Императорской Русской Армии сражался с нами... Им посвящается эта книга!»¹⁰².

Убирая с глаз шоры

Прежде чем продолжить нашу тему потерь Русской Армии и армий, противостоящей нашей в Мировую войну, следует раскрыть глаза на одно весьма распространенное заблуждение. Одним из элементов информационной войны против России и русской истории, в частности истории Первой мировой войны, является традиционное противопоставление германской кайзеровской армии, армии царской русской. Причем обязательно с комплиментом германской армии, как якобы лучшей в мире.

На самом деле, если скинуть с глаз многолетние шоры, то становится понятным, что не только физически, но даже теоретически германская армия на начало Мировой войны по своему, например, офицерскому составу, просто не могла быть равной армии русской.

Германская армия воевала последний раз за 44 года до Первой мировой – в войну франко-прусскую. А командный состав Русской Армии, вплоть до ротно-батальонного звена в массе своей прошел обкатку в войну русско-японскую, вполне современную. И никакие Мольтке и Шлиффены не способны заменить маневрами и прочей боевой подготовкой участие в реальных боевых действиях. А потому, даже если высшее командование будет у одной из сторон несколько более талантливым, на поле боя будут меньшие потери у тех подразделений, которые ведут в бой опытные боевые офицеры. Это отмечали и наши противники.

Обратимся к книге Вальтера Бекмана и комментариям к ней.

Самое потрясающее, что было лично для меня действительно неожиданностью, это отмечаемые Вальтером Бекманомбольшие потери германских войск во время нашего Великого отступления после прорыва Макензена. Когда немцы вели наступление при полном превосходстве своей артиллерии. Так вот оказывается: «Летнее преследование 1915 г. было для германских частей временем наиболее тяжелых потерь за всю войну»¹⁰³.

Не меньше удивлен был и генерал Чернавин: «Многие русские участники летнего отступления 1915 г., вероятно, не без удивления узнают о больших потерях немцев в это время. Тогдашние впечатления наши сводились скорее к тому, что, подавляя наши части своей артиллерией, немцы несли минимальные потери. По-видимому, степень нашего сопротивления нами недооценивалась»¹⁰⁴. Недооценивалась. Это уж точно. И сто лет уж почти как недооценивается.

Исполняя долг чести

Приведем еще несколько свидетельств из книги Бекмана с комментариями генерала Чернавина. Виктор Васильевич Чернавин (1877-1956) сам был не отнюдь не паркетным генералом. Окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1904).

Ветеран-доброволец еще русско-японской войны, он от звонка до звонка прошел Мировую и Гражданскую войны. После эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма переехал в Чехословакию и трудился до 1938 года в Русском Зарубежном Историческом архиве. Деятельность его была поддержана приказом председателя РОВС генерала Миллера от 24 мая 1930 г.

Словом, о Мировой войне знал не понаслышке. Тем не менее, в небольшой по объему работе Вальтера Бекмана оказалось немало нового и для генерала: «Свидетельство „немецкого фронтового солдата" Вальтера Бекмана о Русской Армии представляет большой интерес для русских участников Мировой войны. Значение этого свидетельства обусловливается в значительной степени и тем, что в нем мы находим указания на некоторые явления, нами не замечавшиеся или недооценивавшиеся»¹⁰⁵.

Пример с Великим отступлением лета 1915 г. мы уже видели. Сам Бекман говорит о своем свидетельствовании так: «Мы исполняем лишь долг чести в отношении храброго нашего противника, сообщая здесь еще некоторые данные, ярко характеризующие Русскую Армию, которой так часто отказывается в признании ее заслуг»¹⁰⁶.

Наиболее важное из этих данных в контексте нашей работы, следующее.

О сравнительных потерях на Западе и Востоке

В связи с тем, что Мировая война получила свое военное завершение на Западном фронте, не только в стане бывших «соратников», но частично и в Германии создалось, и вполне сознательно поддерживалось определенными силами следующее мнение. Восточный фронт был-де второстепенным для Германии, а главные события разворачивались на Западе, где шла война моторов и больших калибров. А значит, на Западе проливалась и основная кровь.

Причем мнение это стало создаваться, вопреки очевидности, еще во время войны. Вальтер Бекман пишет, что удивительным образом, в германской армии культивировалась «предвзятое мнение о легкости Восточного фронта». Хотя «все более и более полков, начавших войну на Западе, перекидывалось на русский фронт. Причем, как правило, это сопровождалось внезапным и резким увеличением цифры потерь»¹⁰⁷.

Генерал-майор Чернавин, так комментирует эти слова:

«По поводу вопроса о сравнительных потерях германских частей на англо-французском и русском фронтах могут быть приведены любопытные данные из изследования полковника лейб-гвардии Финляндского полка, Д.И. Ходнева, составленного им по полковым историям немецких полков (часть этого исследования, под заглавием „Цифры говорят" напечатана в № 146/147 „Часового" за 1935 г.). Вот несколько характерных цифр потерь убитыми по отдельным немецким полкам за войну:

Восточный фронт		Западный фронт
Полк	Число убитых	Полк	Число убитых
1-й Гренадерский	5 479	24-й пехотный	2 825
Учебный пехотный	5 600	Баварский лейб-гв.	3 304
3-й Гренадерский	5 730	25-й пехотный	3 637
43-й пехотный	6 072	16-й рез. Баварский	3 754
41-й пехотный	6 815	92-й пехотный	4 750
		140-й пехотный	4 925

Для сравнения взяты те полки, которые менее других перебрасывались с одного фронта на другой или не перебрасывались вовсе. В столбце Западного фронта более пострадавшие 92-й и 140-й полки приняли участие в боях и на Восточном фронте(в Галиции), где понесли большие потери»¹⁰⁸. Как видим, относительные потери германских полков на Восточном фронте почти вдвое превосходят соответствующие потери на Западном фронте.

О том же говорит Антон Керсновский: «С чувством глубокого удовлетворения русский историк просматривает списки потерь по полкам германской армии, дравшихся на Востоке и Западе. Русский фронт для них оказался вдвое убийственнее англо-французского.

Об австро-венгерской армии и говорить нечего. Весь цвет ее лег на полях Галиции и в ущельях Карпат… Наконецпобедители англо-французов − турки − сами потерпели от нас жесточайшие поражения за всю свою историю. Русский меч лежал грозной тяжестью на весах войны...»¹⁰⁹.

В Ставке знали...

Понятно, кстати, откуда, например, у генерала Н.Н. Головина, сделавшего карьеру и при Керенском, желание, как и многих других генералов-эмигрантов, завысить потери Русской Армии в Мировую войну. Эти потери как бы оправдывали их собственное поведение в предательском феврале 1917 г. Отсюда идут максимально нелестные оценки в отношении подготовки к войне Русской Армии, и оценка тактических и стратегических ее достижений в течение этой войны.

В той же Ставке, к примеру, прекрасно понимали и знали в том же феврале 1917, что победа не за горами. Так генерал П.А. Половцов, начальник штаба Кавказской Туземной конной дивизии («Дикой дивизии»), а при Временном правительстве Главнокомандующий войсками Петроградского Военного округа, рассказывает в своих воспоминаниях о своем пребывании в Ставке с 22 по 25 февраля 1917 г. Был он там, в надежде пробить развертывание дивизии в корпус. Однако пишет он, ему объяснили, что надо подождать до лета. А пока кавалерию следовало «отвезти на зиму в тыл и сохранить для ее настоящей работы, т.е. для преследования разбитого врага. Все считали, что летом 1917 г. разгром немцев должен произойти, и тогда большие кавалерийские массы оказали бы неоценимые услуги»¹¹⁰.

Так что за три дня до так называемой революции, все будущие февралисты, через несколько дней ставшие внушать государю, что Россия проигрывает войну и надо-де для победы отрекаться, прекрасно все знали-понимали...

Реальные соотношения

Теперь, когда у нас в руках весь необходимый инструментарий, посчитаем реальное соотношение потерь Русской Армии и потерь ее противников на русском фронте. А также, реальное соотношение уже германских потерь к потерям союзников на Западном фронте.

Потери германской армии убитыми и умершими от ран, как в таблице 72 сборника «Россия и мировая война», так и в труде Б.Ц. Урланиса оцениваются в 2 000 000 человек¹¹¹.

Потери австро-венгерской оцениваются в тех же источниках от 1,5 млн. (табл. 72) до 1,1 млн. (Урланис, с. 163) убитыми и умершими от ран. Причем даже Урланис, приводя последнюю цифру из работы некоего Кернхаве, отмечает, что пропорционально цифре потерь 2 млн. германской армии, потери австрийской должны бы быть и вовсе 1,6 млн. человек. Отметим также, что по официальным данным на 31 марта 1919 г. в австро-венгерской армии насчитывалось 905 299 убитых и 837 483 пропавших без вести¹¹². Так что цифра в 1,5 млн. убитых и умерших от ран в армии императора Франца-Иосифа, а с 1916 г. императора Карла, представляется все же более близкой к реалиям.

Число турецких потерь дается цифрой 600 тысяч человек таблицы 72. Урланис приводит цифры от 250 тысяч до 550 тысяч, говоря, что прямых данных не приводит ни один источник. Но, в конце концов, склоняется к цифре 250 тысяч. Видимо, объективности ради для. Понятное дело, Турция не Россия, прямых указаний насчет увеличения ее потерь явно не было.

То же насчет Болгарии – разброс от 100 тысяч в таблице 72, до 50 тысяч у Урланиса, хотя и он упоминает цифру в 101 тысячу человек. Похоже, что цифры таблицы 72 как-то ближе к истине.

Выше мы получили цифры суммарных потерь Русской Армии убитыми и умершими от ран при части и в госпиталях. Цифры эти, напомним, округло 850 тысяч – абсолютный максимум из документально подтвержденных, и 750-760 тысяч – по данным военного отдела ЦСУ и БСЭ 2-го издания, значительно более близкие к реалиям.

Но пусть, возьмем среднюю из них − 800 тысяч человек. Мы знаем теперь, что русский фронт оказался вдвое убийственней англо-французского для германской армии и единственно de facto убийственным для армий австрийской, турецкой и болгарской.

Свидетельство с турецкого фронта: Сарыкамыш и Дарданеллы

Отметим к месту, что убедительным свидетельством качественного превосходства Русской Армии над армиями британской и французской служат результаты действий этих армий на турецком фронте. Так в сражении при Сарыкамыше (декабрь 1914 – январь 1915) 63-тысячный Сарыкамышский отряд русской Кавказской армии под командованием Н.Н. Юденича разгромил и уничтожил наступавшую на Кавказ 3-ю турецкую армию под фактическим командованием германского генерала фон Шелендорфа.

«3-я турецкая армия в этой операции потеряла 90 тысяч человек. В рядах армии к 10 января 1915 года состояло лишь 12 400 человек. Это из 150 тысяч, начавших операцию. Фактически 3-я турецкая армия была уничтожена»¹¹³. Русские же потери были порядка 20 тысяч человек. Пока не случилась Февральская катастрофа 1917 года, русская Кавказская армия воевала с Турцией примерно в указанных соотношениях потерь.

Вскоре после Саракамыша британские и французские армия и флот начали знаменитую Дарданелльскую операцию, чтобы раньше русских союзников прорваться в Константинополь и постараться, чтобы там и впредь русским духом не пахло.

Операция заняла почти год с февраля 1915 по январь 1916. В операции участвовало 18 линкоров, включая сверхдредноут «Куин Элизабет», 13 крейсеров, 36 эсминцев, 12 субмарин, 25 тральщиков, 2 сетевых заградителя, 1 авиатранспорт и 1 транспорт с аэростатом. Для десантных операций задействовано было в общей сложности 570 тысяч человек (490 тыс. англичан и 80 тыс. французов), под командованием одного из лучших английских генералов Яна Гамильтона, в японскую войну военного агента при армии генерала Куроки.

Дарданеллы защищала 250 тысячная турецкая армия под общим командованием германского же генерала Лимана фон Сандерса и несравнимо слабейший турецкий флот. Из всех операций англо-французских войск, − как признают все военные специалисты, − безукоризненно была проведена только эвакуация в ночь на 9 января 1916 г. Турецкая армия, в которой особенно отличилась 19 дивизия под командованием полковника Мустафы Кемаля – будущего Ататюрка, − отстояла Галлиполи.

Потери союзников убитыми, ранеными, больными и пропавшими без вести составили более 250 тысяч человек. На море союзники потеряли 6 линкоров (из них 5 британских) и 7 подводных лодок (четыре британских, три французских).

Аналогичные потери турок составили 186 тысяч человек, один старый линкор и два малых эсминца. Сбросив англо-французский десант в море, турки смогли себе позволить перебросить значительное количество войск на другие фронты, в частности в Месопотамию. В результате британский корпус в Месопотамии под командованием генерала Чарльза Таунсенда вынужден был капитулировать¹¹⁴.

Итоговый подсчет

Число сраженных на русском фронте воинов Центральных держав, считая умерших от ран у себя и в плену, мы получим, сложив все их потери и умножив на две трети. Считая что пропорция германской армии соблюдается и для остальных, хотя там ситуация могла только усугубиться в сторону величины их потерь на русском фронте.

Считаем: 2 млн. потерь германских, плюс 1,5 млн. австро-венгерских, плюс 700 тысяч турко-болгарских. Итого 4,2 млн. человек. Умножая на 2/3 получим 2,8 млн. человек¹¹⁵.

800 тысяч относятся к 2 млн. 800 тысячам как 1:3,5.

Следовательно, один погибший солдат Русской Армии ценой своей жизни наносил в три с половиной раза больший ущерб армиям, противостоящим русской на полях Мировой войны! Если даже брать минимальные цифры – по Урланису – для Австрии, Турции и Болгарии, то отношение наших потерь к потерям наших противников станет 1:2,5. Характерно, что на Западном фронте отношение 1:2,5 характеризует уже соотношение германских потерь к потерям антантовцев. Но вернемся на Восточный фронт.

Соотношение потерь 1:2,5 − минимальное соотношение для оценки эффективности Русской Императорской Армии!

И даже это соотношение обратно соотношению потерь советской армии с потерями немцев и их союзников в Великую Отечественную войну.

Все остальные оценки потерь и их соотношения с потерями наших оппонентов на фронтах Великой войны, являются плодами либо добросовестного заблуждения, либо преднамеренного, вызванного весьма неоднородными причинами, желания по-прежнему любым способом уничижить Историческую Россию, Российскую империю. Любым способом принизить ее достижения, показать отсталость ее, в том числе и военной сфере.

А заодно показать и бездарность высшего руководства Империи.

Железным резцом на скрижалях истории

Реквиемом Русской Армии звучат слова Вальтера Бекмана: «Увенчанная славой, старая Императорская Русская Армия отошла в вечность. Исчезли ее гордые традиции. Не осталось памятников, напоминающих об ее деяниях. Над безвестными могилами тех, кто пал в ее рядах, шумят леса и ветер поет панихиды.

Но на скрижалях истории железным резцом врезана повесть об ее победах:

Полтава, Кунерсдорф, Бородино, Севастополь, Порт-Артур, Луцк и сотня других имен светит немеркнущим светом из сумрака прошлого.

Не забудется жертвенная смерть ... погибших в Великую войну, не забудется также и поистине героическая борьба Белых армий за национальную Россию.

Хвала из уст противника звучит особенно громко.

Да будет же позволено нам, германским фронтовым солдатам, воздать эту хвалу старой Русской Армии − соратнику прежних времен, доблестному противнику в Мировую войну.

В память этого честного врага в Великую войну опускает, салютуя, свою шпагу немецкий воин»¹¹⁶.

В преддверии 100-летия Великой войны, не пора ли и нам, потомкам героев Гумбиннена и Луцка, Саракамыша и Эрзерума, мыса Сарыч и Моонзунда воздать хвалу нашим доблестным предкам и их державному Вождю?

^ Кандидат технических наук, Общество изучения истории отечественных спецслужб.

1 Churchill W.S. The World Crisis 1914-1918. Vol. 1. – N-Y. 1927., P. 229.

2 Керсновский А.А. История Русской Армии. Том IV. – М.: Голос, 1994. С. 164.

3 Ангус Мэддисон (Angus Maddison, 1926-2010) – профессор университета Гронингена (Нидерланды, основан в 1694) по истории экономики (1979-1997). Считается самым видным современным ученым в сфере макроэкономических проблем мировой истории. В центре научных интересов Мэддисона − сравнительные исследования экономического роста различных стран. Фундамент этих исследований скрупулезный количественный анализ. Ряд материалов Мэддисона (включая историческую статистику) и о Мэддисоне можно найти на сайте Home Maddison. Так что свидетельство Мэддисона вполне компетентны.

4 Сапрыкин Д.Л. Образовательный потенциал Российской Империи. – М.: ИИЕТ РАН, 2009. С. 46.

5 Angus Maddison. Historical Statistics for the World Economy: 1-2006 AD.

6 Образовательный потенциал Российской Империи. С. 46-47. Примечание 38.

7 Ливен Доминик. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. - М.: Европа, 2007. С. 451, 671; Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках. - М.: Территория будущего, 2008. С. 380; Ferguson N. The Pity of War. - London, 1998. P. 263.

8 Образовательный потенциал Российской Империи. С. 46.

9 Там же. С. 45.

10 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). – М.: ЦСУ. Отдел военной статистики. 1925.

11 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). – М.: ЦСУ. Отдел военной статистики. 1925. С. 4.

12 Там же. Табл. 5. Баланс расхода людской силы, взятой из населения в войска, по состоянию на 1 сентября 1917 года (по данным бывшей Ставки). С. 20.

13 Там же. Табл. 22. Сведения о боевых потерях действующей армии в войну 1914-1918 гг. (По данным Бюро о потерях Отчетно-Статистического Отдела Управления Р.К.К.А). В таблице приведены потери по месяцам войны. С. 30. Те же данные повторены в таблицах 23-25. С. 31-34.

14 Там же. Прим. на стр. 4. Слова в тексте примечания выделены мною. – Б.Г.

15 Там же. С. 1.

16 БСЭ. Т. 12. – М., 1928. Статья: Война. С. 605.

17 МСЭ. Т. 5. – М., 1930. Столб. 264.

18 Мартынов Евгений Иванович [22.9(4.10).1864, Свеаборг, ныне Суоменлинна, Финляндия, − 11.12.1937], русский военный историк, генерал-лейтенант (1910). Окончил Академию Генштаба (1889). Во время русско-японской войны 1904- 1905 успешно командовал пехотным полком. В 1913 уволен в запас за критику в печати существующих в армии порядков. В начале 1-й мировой войны 1914-1918 попал в плен в результате авиакатастрофы (август 1914). По возвращении на родину в июне 1918 вступил в Красную Армию. Был главным начальником снабжений РККА, преподавал в Академии Генштаба, работал в Военно-исторической комиссии и Управлении по исследованию и использованию опыта войны. Автор ряда военно-исторических работ, содержащих богатый фактический материал. В 1928 уволен из рядов Красной Армии по возрасту. Работал в редакции Большой Советской Энциклопедии, занимался переводами военной литературы, преподавал военное дело в 1-м МГУ. С 1932 года подвергался репрессиям. Расстрелян на Бутовском полигоне.

19 БСЭ. 2-е изд. Т. 50. – М., 1957. С. 203.

20 Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). Табл. 16. С. 26. Отметим также, что число дезертиров за несколько месяцев правления Временного правительства составило порядка двух миллионов человек. За «демократическую Россию» русский солдат воевать категорически не желал. /Оськин М.В. Неизвестные трагедии Первой мировой. – М.: Вече, 2011. С. 322-325.

21 «Общие потери русской армии в 1917 г. на всех фронтах оцениваются примерно в 400 тыс. человек». //Олейников А.В. Вклад России в победу над германским блоком в Первую мировую войну (1914-1918 гг.). Автореф. дисс. на соиск. уч. ст докт. ист. наук. – М., 2012. С. 42.

22 О единственном исключении будет сказано ниже в разделе Подход к итогам.

23 Сазонов Л.И. Потери России в войну 1914-1919 гг. − Труды комиссии по обследованию санитарных последствий войны. С. 168.

24 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. − М.: Изд. соц-экон. лит-ры, 1960. С. 142.

25 Социология: Энциклопедия /Сост. А.А. Грицанов, и др. – Мн: Книжный дом, 2003; Борисов В., Вишневский А. Борис Цезаревич Урланис, демограф. /Демоскоп weekly. № 31-32. 27 августа – 9 сентября 2001. Электронная версия бюллетеняНаселение и общество.

26 См. выше раздел: Статистика знает все.

27 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. Под общ. ред. канд. воен. наук, проф. АВН ген.-полк. Г.Ф. Кривошеева. – М.: Олма-пресс, 2001. С. 98-100.

28 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 142.

29 Галин В.В. Война и революция. – М.: Алгоритм, 2004. С. 310.

30 Франц Конрад фон Гётцендорф (нем. Franz Conrad von Hötzendorf), 11 ноября 1852 – 25 августа 1925) – австро-венгерский генерал-фельдмаршал (25/11.1916) и начальник генерального штаба австро-венгерской армии накануне и во время Первой мировой войны, военный теоретик. Автор идеи Горлицкого прорыва.

31 Der Weltkrieg 1914 bis 1918. Bd. 2. Berlin, 1925. S. 93.

32 Цит. по: Галин В.В. Война и революция. С. 315-316.

33 Олейников А.В. Высший командный состав войск противников в годы Первой мировой войны на Восточном фронте. (Часть 1). //Рейтар. Военно-исторический журнал. - 2009. - № 46 (4). - С. 203-216.

34 Андоленко С.П. Ренненкамф. //Возрождение № 221, май 1970; Корольков Г.К. Лодзинская операция 2 ноября - 19 декабря 1914 г. – М., 1934.

35 Дроздов Сергей. Ренненкампф, трагедия генерала. //Проза.ру.

36 История первой мировой войны. В двух томах. Том 1. – М.: Наука, 1975. С. 316-329; Яковлев Н.Н. 1 августа 1914 года. Изд. третье. Дополненное. – М.: Москвитянин, 1993. С. 59-73.

37 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 142.

38 Там же.

39 Там же. С. 143.

40 Там же.

41 Россия и СССР в войнах XX века. С. 99.

42 Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. Изд. 3. – М., 1937. С. 589.

43 Имеется в виду граф Иштван Тисса (Tisza) (1861-1918), премьер Венгрии (1913-1917), а в 1915 и фактический министр иностранных дел Австро-Венгрии.

44 Фронтовые дневники генерала А.Е. Снесарева. //Военно-исторический журнал. 2004. № 7. С. 36.

45 Труды комиссии по обследованию санитарных последствий.... С. 163.

46 Аврамов Вл. Жертвы империалистической войны в России. − Известия Народного комиссариата здравоохранения» № 1-2, 1920. С. 41.

47 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 143-144.

48 Труды комиссии по обследованию санитарных последствий... С. 150.

49 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 144. Отметим, что цифра 775 440 в сборнике 1925 года относится к 1 сентября 1917, как и в трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны. Урланис относит ее к маю 1917 года, ссылаясь на записку дежурного генерала, приведенную в издании 1942 года о санитарной службе в русской армии в мировую войну.

50 Там же.

51 Там же.

52 Там же. С. 144-145.

53 Напомним, что цифра в 626 440 человек убитых приведенная в сборнике 1925 года, сама является производной от исходной в 511 068. При ее обработке военными статистиками была сделана примерно 20% надбавка за счет возможно недоучтенных. Надбавка уже сама по себе достаточно почтенная.

54 По данным Бюро о потерях Отчетно-статистического отдела управления РККА с мая по ноябрь 1917 года погибло 22 457 солдат и офицеров, главным образом летом во время известного наступления Керенского. Далее боевых потерь на фронтах не зафиксировано.

55 В стремлении к повышенной точности Б.Ц. считает среднемесячные потери в 1915 году равными 23 тысячам и только в 1916 – 22 тысячам.

56 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 146.

57 E. Bogart. Direct and indirect Cost of the Great World War. − New-York, 1920.

58 Урланис Б.Ц. История военных потерь С. 147.

59 Там же. С. 147-148.

60 Там же. С. 152.

61 Там же.

62 Там же.

63 Там же.

64 Там же.

65 Там же. С. 165-170, 174, 179.

66 Там же. С. 165-166.

67 Там же. С. 166. Правда через несколько строк ниже Урланис говорит, что умершие от ран офицеры, в том числе и в госпиталях, включены в эту группу практически полностью.

68 Там же. С. 168.

69 Там же. С. 167.

70 Там же. С. 179.

71 Там же. С. 381.

72 Там же. С. 376-377. Примечание.

73 Там же. С. 381

74 Там же.

75 Материалы о социально-гигиеническом состоянии украинской деревни. – Харьков, 1924. С. 35.

76 Гозулов А.И. Опыт изучения влияния мощности хозяйства на социально-гигиеническое состояние деревни. – Вестник статистики. Кн. 23. № 10-12, 1925. С. 183.

77 Урланис Б.Ц. История военных потерь С. 382.

78 Там же. С. 383.

79 Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг.  М., 1992. С. 56.

80 Там же. С. 62.

81 Там же. С. 69.

82 Там же. С. 70.

83 Там же. С. 55 и др.

84 Первая мировая война: пролог XX века. /РАН, Ин-т всеобщей истории; Ассоциация историков первой мировой войны; отв. ред. В.Л. Мальков. ‒ М.: Наука, 1998. ‒ 698 с.

85 Население России в XX веке. Т. I. 1900-1939 гг. /РАН, Ин-т российской истории; отв. ред. изд. Ю.А. Поляков; отв. ред. Iтома В.Б. Жиромская. ‒ М.: РОСПЭН, 2000. ‒ 463 с.

86 Россия в мировой войне. 1914-1918 годы. – М., 1925. С. 91, 92. – Прим А.И. Степанова.

87 Население России в XX веке. Т. I. С. 75.

88 Там же [Россия в мировой войне]. С. 30. – Прим А.И. Степанова.

89 Россия в мировой войне. С. 15.

90 Там же [Россия в мировой войне]. С. 30, 32. – Прим А.И. Степанова.

91 Население России в XX веке. Т. I. С. 75.

92 Там же.

93 Население России в XX веке. Т. I. С. 78.

94 Власов Ю.П. Огненный крест. Ч. 1. – М., 1991. С. 728; Нахимсон М.Я. Указ. соч. [Нахимсон М.Я. (Спектатор). Мировое хозяйство до и после войны. Т. 2. – М., 1926]. С. 60-62 (3,232 млн. убитых); Фрунзе М.В. Собр. соч. Т.2. – М., 1926. С. 75-76; Стефен Д. Русские фашисты: Трагедия и фарс в эмиграции, 1925-1944. – М., 1992. С. 23; и др. – Прим. А.И. Степанова.

95 Население России в XX веке. Т. I. С. 78.

96 Бернштам М. Стороны в гражданской войне. С. 55.

97 БСЭ. 2-е изд. Т. 50. – М., 1957. С. 203.

98 Sanitätsbericht über das Deutsche Heer... im Weltkriege 1914-1918. Bd. Ill. − Berlin, 1934. S. 151 (Приложение).

99 Роковые решения.  М.: Воениздат, 1958. С. 72-73.

100 Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 150. Примечание.

101 Бекман В. Немцы o Русской Армии. /Перевел и примечаниями снабдил ген. шт. ген.-м. В.В. Чернавин. − Прага, 1939. Текст есть в инете.

102 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 8.

103 Там же. С. 18.

104 Там же. С. 38-39.

105 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 35.

106 Там же. С. 31.

107 Там же. С. 10.

108 Там же. С. 35.

109 Керсновский А.А. История русской армии. Том IV. – М., 1994. С. 164-165. К сожалению, сам Керсновский, признавая двойные немецкие потери на Восточном фронте в сравнении с Западным, следуя генералу Головину и некоторым иным эмигрантским и западным историкам, вздувает расчетные потери Русской Армии до высот космических. Куда там даже Урланису. Недаром тот вынужден подвергнуть критике методы исчисления потерь генерала Головина. (См. Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 148-150).

110 Половцов П.А. Дни затмения: (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала П.А. Половцова в 1917 году). /Предисл., указ., примеч. А.С. Сенина. – М.: Гос. публ. ист. б-ка, 1999. С. 20.

111 Урланис приводит цифру в 2 036 897 человек. /Цит. соч. С. 162.

112 Урланис Б.Ц. История военных потерь. С. 162. Примечание 2.

113 Масловский Е.В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 г.: стратегический очерк. – Париж: Возрождение, 1933. С. 133.

114 Коленковский А. (комбриг). Дарданелльская операция. Второе издание. – М.: Воениздат, 1938. С. 121; История первой мировой войны. В двух томах. Том 2. – М.: Наука, 1975. С. 105-114; Первая мировая война на море. /Редактор-составитель А.Е. Тарас. – Мн.: Харвест – М.: АСТ, 2001. С. 274-308.

115 Уинстон Черчилль в Приложении I (Appendix I, p. 301) к своему труду The World Crisis указывает число потерь германской армии убитыми на Западном фронте равное 789 400 человек. Отсюда – число соответствующих германских потерь на русском фронте, исходя из общей цифры потерь в 2 млн., составит 1 210 600. К сожалению, собственноручно сделав соответствующую выписку еще в 1970-е годы, не пометил себе в каком конкретно издании этого труда, и в каком именно томе содержатся эти данные. Скептики могут пренебречь ими, или попытаться найти самостоятельно.

116 Бекман В. Немцы o Русской Армии. С. 33. Обращаю внимание читателя, что к числу побед русской армии немецкий воин относит Севастополь и Порт-Артур, ставя их в один ряд с Полтавой и Бородино.

/Галенин Б.Г. Потери Русской армии в Первую мировую войну. //Русский исторический сборник. Выпуск 6. - М., 2013. С. 126-172. /Galenin B.G. The Loss of the Russian army in the First Great War.

Борис Галенин