ДОРОГА СЛЁЗ К ДОРОГЕ ЖИЗНИ

(История культурного самосохранения уральских казаков)

Сохранить жизненно важные духовные ценности даже тогда, когда и надежда оскудевает, значит, сохранить в любви и саму жизнь, не озлобясь в душе, и передать опыт подвига своим потомкам.

Государства Российского, как целостного территориального «организма» уже не существовало. В стране с 1917 года полыхала гражданская братоубийственная война. Войско уральских казаков не признало законности Советской власти и начало активную, но неравную борьбу против агрессии большевиков в Уральской области. Первый свободно избранный войсковой атаман В.С.Толстов (что немало его удивило) быстро навёл порядок на войсковых землях. Несопоставимая малочисленность, эпидемии, слабое вооружение, и предательская деятельность среди неказаков, заставило уральцев оставить свою столицу, а потом и последний оплот своей земли – Гурьев. Тяжелейшие испытания выпали на долю родных уральцев и их семей, уходивших зимой в холодные и голодные степи Закаспия до форта Александровского, где 40 лет не было казаков, а вскоре будут вынуждены спасаться от « красных лап в неизвестную даль» сначала в Иран позднее на Дальний Восток, а оставшиеся в живых дадут основу маленькой уральской колонии в далёкой-предалёкой Австралии. О казаках, вышедших с ним, Владимир Сергеевич Толстов напишет так: «Нашлись люди с высоким нравственным обликом – казаки и офицеры, шедшие вместе со мной на всевозможные лишения и мучения. Только при таких людях можно было сделать первый поход (из Гурьева в Александровск) и начать второй. Пройдут годы, многое забудется, но не может быть, чтобы тот великий дух, который был в сердцах дорогих сподвижников походов, пропал бы даром… и не нашел бы отклика в будущих поколениях родных уральцев». И вот, чтобы тот «великий дух» не пропал бы даром, нам нужно помнить наших предков и их подвиг, и знать их опыт жизни, а точнее выживания на чужой земле в среде зачастую чуждой Православному Христианству.

Господь нам заповедал «нести тяготы друг друга», и здесь важно заметить, что «замечательная черта уральских казаков состояла в том, что они всегда держались вместе, как в добрые времена, так и в худые, работали сообща и помогали друг другу во всем. Так и здесь: общая касса, состоящая из сохранившихся войсковых денег (вырученных, главным образом от продажи верблюдов и снаряжения в Персии), содержалась для общих целей и пополнялась при возможности».

Независимость от внешних вмешательств – это первое условие, при котором человек, семья или община может полноценно развиваться и только благодать духовного окормления даст возможность этому развитию вырастить плоды от своих талантов.

На имя уральцев и за их деньги был куплен участок земли в Кливленд-Редленд Бай Роуд близ фермы Томлэндс у самого моря. Это давало возможность рыбной ловли.

И насколько важно, что в этом окраинном районе Брисбена в 19 км к северу от Томлендс вскоре поселился православный священник о. Адриан Турчинский с семьей. Здесь он завел хозяйство, и казаки, порою до 15 человек, часто приходили в гости, и Турчинские очень радушно их принимали. Казаки пели свои народные песни, русские хоровые, военные, под аккомпанемент гитары или балалайки. Отец Адриан, очевидно, литургию служил у себя на дому, и скорее всего выполнял требы дома своих гостей-казаков. Турчинские жили в Беркдейл до смерти о. Адриана в 1928 году. И это сыграло свою роль в разъезде некоторых казаков со своими семьями в поисках работы, т.к. ферма Томлэндс не могла содержать шесть десятков человек.

Внутрисемейные взаимоотношения, скорее всего, строились на традиционной православной основе, но вот дети должны были учиться в государственной англо-австралийской школе (Томлендс Стейт Скул), что, с одной стороны, способствовало более легкой адаптации в чужой стане, но, с другой, создавало опасность дальнейшей утраты родной культуры среди подрастающего поколения.

Тревожные симптомы денационализации касались всех русскоязычных общин. И особенно трудно было держать высокий уровень идеалов культуры среди молодых.

Часть казаков атамана Толстова, дойдя до Александровского форта через Каспий, влилась в поток белоэмигрантского исхода и волею судеб они основали свою общину под Парижем (городок Русель). Уральцы в Руселе еще в тридцатых сохраняли и развивали свою национальную культуру. По воспоминаниям Еф. Якименко: «За столом сидел батюшка, служивший молебен… Уральцы живут вместе, имеют общую кухню, что дает возможность питаться по вкусу, по-казачьи. Способ артельного довольствия возможен только в том случае, если люди спаяны между собою. Безусловно, такая спайка среди уральцев есть. Это бросается в глаза, как только проведешь в обществе уральцев 2-3 часа.

Но вот ужин кончился, столы убрали, и на эстраде появились музыканты, да еще целых пять человек. Оказывается, что это хуторской оркестр. Едва музыканты успели сыграть два-три аккорда, как в вихре «казачка» понеслись казаки, сверкая лампасами. Я забыл упомянуть, что некоторые были одеты по-казачьи.… Интерес к казачьей литературе большой, но достают они ее мало».

Есть сведения на октябрь 1945 года о том, что в составе Каннской общеказачьей станицы жили трое казаков уральцев – двое из которых были семейные, а у одного из них, Соколова Дмитрия Артамоновича, пятидесяти лет, имелось три дочери. Но насколько они смогли сохранить свои национальные ценности в дальнейшем, никакой информации нет. А вот русельские уральские казаки поддерживали связь и с далекой австралийской общиной, свидетельством чему является– фотография, присланная от уральского дамского комитета атаману Уральских казаков Зарубежья В.С. Толстову. Фотография запечатлела общесемейный праздник Рождественской елки, проводимый 15 января (на Святки) 1938 года в Cafe «Hardoune». На оборотной стороне фото написано «Наше «племя молодое»».

В Австралии казаки (интересно, что себя они именовали не яицкими, хотя этому ничто не мешало, а уральскими) удивлялись и не могли понять австралийцев, которые между собой были не очень общительными. Казачья же сплоченность способствовала освоению местных земель для устроения сельского хозяйства.

Соседи вспоминали, как группа казаков, нанятая для расчистки соседних ферм, выстроившись колонной с лопатами, топорами и кайлами вместо боевого оружия, отправлялась на работу обязательно с лихой казачьей песней. Умели работать, могли и учиться. Так в маленьком домике у Александра Юлиановича Поторочина с женой Екатериной Федоровной, уральцы искали возможность хоть раз в неделю побывать в культурной обстановке, почитать и послушать музыку. У Поторочиных останавливался о. Валентин Антоньев (есть известная фотография, где о. Валентин изображен с наперсным крестом на георгиевской ленте и с боевыми орденами.) Благодаря протоиерею Валентину Антоньеву в Брисбене в 1936 году был построен Свято-Николаевский храм – первый в Австралии в православном стиле. Когда о.Валентин приезжал из Брисбена в Корральбу, для совершения Богослужений; литургии он служил в местной англиканской церкви.

Как войсковой Праздник – день св. Архистратига Михаила, так и другие православные праздники, также отмечались, если не Богослужением, то в любом случае, праздничным застольем.

Ведь соразделенность радости в особо праздничные дни реально в духовном плане создавали Россию там, где светило Православие и объединяло и казаков и русских, и всех, кому была небезразлична православная культура и русский язык. Этим примером воспитывались дети, которые в свою очередь должны были передать сокровищницы православия своим потомкам и в этом быть не обезличенными в чужой земле. Незамыкание на собственных проблемах давало полноценную братскую любовь и взаимопонимание, а этому всегда способствовали атаманы, такие как Николай Георгиевич Дейчев, енисейский казак, прибывший в Австралию в 1927 году, и возглавивший Северную станицу. Когда пришла весть об убийстве казаков в Трехречье незаконно перешедшими китайскую границу советскими войсками, станичный атаман Дейчев сделал все возможное, чтобы оказать помощь сиротам, оставшимся живыми после расправы.

Уставшие в добывании пропитания, но не очерствевшие сердцем, могли примирить даже враждующие группы русских эмигрантов, а этому всегда помогала творческая деятельность и единость православного мировоззрения. Память тех лет: «Снимают где-нибудь на окраине дом, сообща устанавливают стол – каждый приносит из дому, что может – и всей душой отдаются праздничному веселью. Во второй половине пира обязательно начинается пение и далеко несутся протяжные, заунывные или бурные и залихватские мотивы русских народных или военных песен».

«По поводу учреждения казачьих станиц в Квинсленде, редактор «Чужбины» А.А. Гзель выражал надежду, что казаки, сумевшие удержать свои традиции, построенные на куначестве и особой дисциплине и теперь объединившиеся в свои дружные организации, смогут повлиять положительно на русскую общественность в целом».

«Чужбина» описывает и состоявшийся бал в Брисбене 8 февраля 1930 года, где казаки открыто для всех впервые надели свою форму разных казачьих частей, оделась казаками и детвора, щеголяя миниатюрными саблями и деревянными ружьями мастерски раскрашенными под настоящие».

Приезд Платовского хора, под управлением Кострюкова, также был немалым событием в культурной жизни общины брисбенских казаков. В те годы платовцы ездили по всему свету, восхищая публику своим пением и пляской. Наши предки, ушедшие с волной первой эмиграции, не могли не заботиться о том, чтобы чувство Родины, переживание домашней обустроенности как в России, было передано детям и внукам. А стержнем и основой всегда была воцерковленность. И если говорить о казаках, участвовавших в церковной деятельности, нельзя не упомянуть Лидию Дионисьевну Угличинину (1872-1956 гг.), вдову оренбургского казачьего атамана, генерал-майора, скончавшегося в Югославии.

(В мае 1921 года в Сербию прибыла большая группа уральских казаков (около 40 человек) из Грузии, где они находились после эвакуации с Сев.Кавказа, во главе с подъесаулом К.П. Кирилловым. Вскоре многие уехали, а оставшиеся вошли в «Азиатскую казачью станицу»).

Лидия Дионисьевна прибыла в Австралию в 1932 году, ее же сыновья Георгий и Сергей Ипполитовичи приехали ранее в середине 1920-х годов и открыли знаменитую столярную фабрику George Brothers». Л.Д. Угличинина обладала большим уважением и авторитетом и много трудилась на благоукрашение храма.

Только вера православная и следование казачьим традициям могли нести такую любовь, что атаман В.С. Толстов относился к своим казакам, как отец, заботясь о благосостоянии каждого из них, а в особенности о тех, которым не повезло в Австралии.

И как писал австралийский журналист из брисбенской газеты «Труч»: «Несмотря на свои заслуги и награды, генерал Толстов – человек весьма скромный».

Время неумолимо меняет облик мира и человека, где теперь не остается места не только скромности и заботе о близких людях, но и элементарной памяти. И, слава Богу, что потомки уральских казаков Зарубежья, еще в 90-е годы прошлого уже века , стремились в свои уральские родные земли, которые теперь вне России. Так, летом 1991 года в Уральск приезжал внук атамана В.С. Толстова – Олег Сергеевич Толстов. И знакомясь с Уральском, его интересовало все, что есть в нашей казачьей культуре. Но нынче уже XXI век и когда из нашего церковного прихода поехали в Брисбен, то из опроса австралийских горожан найти русскую общину не смогли. Главное, что сохранившийся Свято-Никольский храм дарит надежду на сохранение и его прихода, а значит и русского языка. Как только зазвучали казачьи песни приехавшего в Австралию « Казачьего Круга» Владимира Скунцева сразу нашлись православные, наполнившие до отказа церковно-приходские залы. XXI век агрессивно стирает с лица планеты Земля этническое разнообразие, заставляет забыть, из какого народа человек, подменяя национальные и культурные традиции взращенные в лоне православного христианства, некими усредненными общечеловеческими ценностями. И как важно сейчас, храня память, не стать иностранцем русского или казачьего происхождения уже на родной земле в России.

--------------------------------------

Используемые материалы: публикации Д.Дубровина; Н.И.Дмитровского;

воспоминания В.С.Толстова.

--------------------------------------

Милекесов Ю.М., верхнеуральский казак.