К ФИЛОСОФИИ ВЛАСТИ

В основе человеческой жизни лежит базовое противоречие между ощущаемой человеком в себе могущественной духовной и умственной природой (образом Божьим) и физически наглядно данным ничтожеством, слабостью, мизерностью наших сил и возможностей.

Как писал великий русский философ В.И. Несмелов в своей “Науке о человеке”:

“Человек неизбежно вступает в замкнутый круг загадочных противоречий. Он сознает, что в пределах и условиях наличного мира он живет именно так, как только и можно ему жить по физической природе. И в то же самое время он сознает, что эта единственно возможная для него жизнь не соответствует его духовной природе. Между тем, та идеальная жизнь, которая бы соответствовала его духовной природе, не может быть достигнута потому что она противоречит условиям физической жизни. В сознании и переживании этих взаимных противоречий человек необходимо приходит к сознанию себя как загадки в мире”.

Вся человеческая история и жизнь общества – это порыв к преодолению этого разрыва. Без понимания этого факта мы не поймем ни одного исторического движения. Человек ощущает, что живет не так, как создан жить, мало того, зачастую вообще не живет – умирает. И он стремится устранить эту несправедливость, будучи уверенным в том, что это именно несправедливость.

Принять бессилие, страдание и смерть – противоестественно для человека. Мы можем смириться со своей слабостью, осознав её причину в первородном грехе, но не принять её как “естественное” состояние. Человек всеми историческими усилиями своей жизни пытается преодолеть это недолжное состояние.

Именно с этой целью люди формируют сложные коллективно действующие солидарные сообщества, селятся вместе, вводят технические инновации, расширяют горизонты сознания.

Люди пытаются создать суперчеловека, имеющего гораздо большее материальное и духовное могущество (хотя самый могущественный подобный социальный суперчеловек все равно недочеловек по сравнению с природой первозданного Адама).

Власть – один из базовых способов создания суперчеловека.

Некто, обладающий большей степенью разумности, инициативы, волевой энергии, стремиться подчинить себе других людей, чтобы с помощью своих способностей направлять, согласовывать, координировать их усилия, и напротив – придавать совершенно другой масштаб собственным усилиям.

Особенно остро чувствуется необходимость единой направляющей воли и формирования действующего как целое политического тела на войне. И именно поэтому, хотя военная власть не является самой ранней формой власти, она является самой сильной и прочной из этих форм.

Власть может приобретаться разными способами – не только насилием, но и харизматической притягательностью, доверием, религиозной санкцией, интригами, подкупом, лестью.

Американский антрополог Маршалл Салинз обнаруживает любопытный факт – экономический рост, по всей видимости, изобрели члены архаических племен, притязающие на власть. Исследуя папуасские и полинезийские племена Салинз отметил, что большинство из них пребывает в состоянии первобытного изобилия – минимум потребностей – минимум работы. Никто не работает больше, чем ему надо для прокорма семьи, поэтому большую часть времени члены племени бездельничают. Поднять своё благосостояние с помощью интенсивной работы эти люди не пытаются.

Единственное исключение — домохозяйство бигменов, то есть тех членов племени, кто имеет определенные политические амбиции.

Бигмены вынуждены работать от зари до зари, поскольку им необходимо устраивать пиры и дарить подарки, чтобы привлекать новых приверженцев. Затем, опираясь на ресурсы приверженцев — так сказать дружины, они расширяют свое влияние дальше, и привлекают новых и новых сторонников. Получается своеобразная пирамида.

Постепенно бигмены получают большую власть и вот тогда начинают пытаться эксплуатировать соплеменников, проводить внешнюю экспансию, но, как показывает приведенный Саллинзом пример Гавайев, такая власть неустойчива и лидеров, которые берут больше чем дают, убивают.

Современный тип цивилизации с такими явлениями как эксплуатация, интенсификация труда, а затем принудительный труд, – это именно наследие добровольного самозакрепощения «бигменов» на этапе ранних аграрных культур. Эти люди заставляли себя работать (то есть принуждали себя к чему-то в рамках племенной этики необычному), чтобы получить признание и власть.

Затем, слой и культура «бигменов» трансформировались в ранее классовое общество, где властители получили возможность вместо себя принуждать работать других. Это принуждение к труду было внешним, как у рабов, лишь постепенно сменяясь на внутреннее, как у современных рабочих и служащих.

При этом важно понять, что стимулом к такой интенсивности труда было не большее благосостояние, не стремление насытиться едой и лучше одеться, а честолюбие и властолюбие, то есть стремление сделать себя мозгом и волей большого политического тела. Именно ради этой цели выдающиеся люди сначала подкупают и привлекают, а затем принуждают.

По приобретении власть всегда базируется на принуждении, – насилии, страхе перед насилием, социальном давлении и моральных или экономических санкциях.

Смысл власти в том, чтобы решение одного или группы вместо индивидуального обсуждения каждым исполнителем принималось к немедленному исполнению.

Только такая схема позволяет создать действительно действующий социальный организм в котором временной зазор между решением и выполнением сокращается до скорости нейросети индивида, ну или хотя бы сопоставим с нею.

Согласие управляемых на подобную власть не обязательно, а в большинстве обществ и не испрашивается. Однако в принципе оно желательно и эффективно в тех случаях, когда управляющий и управляемые создают не только единую исполнительную, но и единую мыслительную систему, то есть коллективный умственный ресурс оказывается не тормозом при принятии решений, а улучшением качества решений и мотивирует к их более инициативному исполнению.

В целом в рамках эргономики власти менее интеллектуальное, но хорошо и четко исполняемое решение оказывается выгодней более интеллектуального, но исполняемого со спорами, раздорами и сомнениями. Но если удается сочетать оба фактора, твердый замысел и волю и искреннее инициативное согласие управляемых, то получается лучше всего.

Главное не переоценивать возможности достижения этого согласия. Любая разнородность общества и острый социальный конфликт резко понижают как качество, так и исполняемость решений с согласия управляемых. Поэтому в разнородных обществах с острым расовым, национальным, классовым антагонизмом действительная демократия невозможна вплоть до принудительной их унификации.

Особое значение при создании и осуществлении власти имеет сакральность её характера.

В случае, если общество принимает принцип божественного происхождения власти, то предполагается, что речь идет не только о том, что талант, воля и ум отдельного индивида сопрягаются в единое целое с общественным организмом для достижения лучших решений и создания более совершенного социального суперчеловека.

В случае божественного решения предполагается, что через божественную власть социальные усилия общества сопрягаются с волей и разумом самого Божества. “Бог нас водит, Он нам генерал”. Именно в этом смысл христианских самодержавных монархий и именно поэтому в сакральной монархии понятие “таланта” монарха уходит на задний план по сравнению с благочестием, твердостью веры и религиозной этикой, – монарх должен проводить в этом случае не свою волю, а волю Бога, так или иначе распространяющуюся на всё политическое тело.

Можно выделить несколько мотиваций при захвате и удержании власти.

1. Гедонистическая, когда власть рассматривается прежде всего как источник благ, прибытков и наслаждений для обладающего ею лица. С помощью этих мотиваций практически невозможно учредить политическую систему, но в рамках стабильной политической системы появление власти у людей с гедонистической мотивацией оказывается вероятным, мало того, представляет собой явление постоянного “засора политических трубопроводов”. При этом условии социальный суперчеловек используется как ресурс питания и наслаждения для властителя. Гедонистическая мотивация властителей чаще всего ведет к загниванию и гибели политических систем.

2. Тимократическая, то есть стремление к чести и славе. На этой мотивации политические системы создаются достаточно часто, особенно на архаичных этапах истории. Амбициозный, одержимый стремлением к славе человек может зажечь своим энтузиазмом значительную часть общества и направить на значительные свершения, которые принесут славу либо обществу в целом, либо ему самому. Здесь базовым стремлением является порыв к экспансии, как отдельного индивида, так и социума в целом. Честолюбие мощный, хотя и неустойчивый стимул при возникновении и осуществлении власти.

3. Прагматическая, то есть стремление к реализации определенного замысла, который соотносится властителем с общественным благом. При этом важно понимать, что субъективное представление властителя о благе и объективное благо могут очень серьезно различаться. Однако и представление самого властителя о миссии и выдвигаемые им мотивы основаны на категории Общего Дела, то есть совершенствования того самого суперчеловека, лучшей организации функционирования его систем, качества управленческих решений. Прагматическая мотивация власти оптимальная при сохранении стабильных сообществ – для их создания и экспансии её хватает не всегда, а вот для совершенствования и расцвета она зачастую оптимальна.

4. Теократическая, то есть стремление к осуществлению сообществом Божьей воли, проникновению его сакральными энергиями для выхода за пределы прагматической самоподдержки. Очень важно не путать реальную теократию и высокое самомнение и самообожествление правителей тимократического типа. Для теократии характерно притязание на осуществление высшей идеи и замысла, нежели разум самого правителя, принятие идеи ограничения самой власти сверху высшим началом, реализуемым через заповеди, пророчества, знамения, догматы, голос церкви. В данном случае политический суперчеловек притязает до известной степени на богочеловеческие черты (которые могут быть реальными, или так и остаться фантазией). Теократический тип власти особенно эффективен при создании или в кризисные моменты истории сообществ, но, на самом деле, может поддерживаться в них достаточно долго.

[Кто-то может скажет, что у меня модификация выделенных Максом Вебером типов легитимности, но конечно абсолютно нет – прагматическая власть – это не бюрократическая рациональность, тимократия – это не совсем харизма, теократия – совсем не традиционная власть по Веберу].

Егор Холмогоров