НА ПОРОГЕ «НОВОЙ ЭРЫ».

На фото: конликт в Нагорном Карабахе.

Население СССР насчитывало более 290 млн. человек. Многие ли из них в последние дни 1991 г. и в начале следующего задумывались и осознавали, что они встречают не только новый год, а переходят в некий другой мир, новую жизнь, совершенно не похожую на то, что было раньше? Нет, не многие. В полной мере это ощущали в республиках, где власть уже захватили националисты. В Эстонии, Латвии, Литве, Молдавии, Грузии. Ощущали в регионах, где уже накалялись конфликты – в Приднестровье, Карабахе, Осетии, Абхазии. А для подавляющего большинства граждан известия о Беловежских соглашениях и уход в отставку Горбачева вовсе не воспринимались некой глобальной катастрофой.

Они, конечно, стали встряской – но только очередной. За последнее время их было слишком много, встрясок. Перестройки с фонтанами «гласности», размывающей привычные устои советского мировоззрения. Бурное размножение повсеместных кооперативов, перемешанных с преступностью. Сокращения Вооруженных Сил. Опустевшие прилавки магазинов с карточными системами «талонов». Непрерывные реформы, выборы, съезды, митинги, демонстрации. Парады суверенитетов, когда не только республики, а даже области принялись наперебой объявлять себя «суверенными».

«Путч ГКЧП» с «победой демократии». Приостановка деятельности компартии, ликвидация ее центральных органов, роспуск комсомола. Народ устал от всего этого. А о Горбачеве никто не жалел. Рассуждали: хуже, чем при нем, все равно не будет. Хотя это было довольно наивно…

Советский Союз прекратил существование, а люди продолжали привычно ходить на работу. Ведь большинство заводов, фабрик, институтов, учреждений, еще действовало. Еще выпускалась продукция по старым планам и заказам. Еще велись научные и технические разработки – которые так и останутся незавершенными. Правда, задержки зарплаты стали систематическим явлением, но к этому тоже привыкли, как-то выкручивались. Перестройка приучила людей и к дефицитам, перебоям с самыми необходимыми товарами, очередям. Но пессимисты опасались, что продукты совсем исчезнут, зимой 1991/92 гг. ждали голода. Многие (особенно пенсионеры, помнившие войну и послевоенные годы) сосредоточили свои усилия на собирании запасов. Отоваривали все талоны, закупали то, что можно приобрести без них. Забивали чуланы и прочие подходящие помещения крупами, макаронами, солью и пр.

И одновременно готовились к празднику, к встрече Нового Года! Это казалось «святым», это силились соблюдать. Спиртное продавали по талонам, в месяц на человека бутылка водки и бутылка вина. Причем когда шли эти талоны «отоваривать», нередко предлагалась всякая гадость, вроде суррогатного портвейна или «стрелецкой». Но брали всё, что есть – вдруг и этого не будет? И брали все, даже непьющие: спиртное считалось ценнейшей «валютой», за бутылку можно было обечпечить любые услуги, нанять любого мастера. Ну а дефициты, вроде шампанского, доставали на работе. Централизованно составляли списки, администрация связывалась с торговой сетью. Впрочем, к концу 1991 г. стало множиться и число «комерческих» магазинов, где все было очень дорого, но имелось. И уж к Новому Году запастись народ, конечно же, позаботился.

В общем, праздновали традиционно – как было принято в советские времена. Не думая о том, что они кончились. Так же накрывались столы, хлопали пробки, лилось мерянно и немерянно. А по телевизорам так же шел «Голубой огонёк». Гремела весёлая музыка, кривлялись и дергались артисты, хохмили юмористы – кстати, их в перестройку развелось особенно много. Людей приучали ржать над всем окружающим, и над политикой, и над экономическим развалом, и над своей историей. А в целом получалось, над тем, что они русские, поэтому не способны жить, «как люди». И ржали, и тосты поднимали, и поздравляли «с новым годом, с новым счастьем»…

Нет, глубины катастрофы, распада и гибели великой державы, большинство населения не понимало. Подмена СССР мыльным пузырем СНГ воспринималась без особого трагизма, как нечто формальное (а то и закономерное, «прогрессивное»). Ведь и правительство Ельцина примерно так внушало: ничего экстраординарного не произошло. Как жили вместе, так и будем жить вместе. «Содружеством». Только станем «независимыми». Все связи, как будто, сохранялись. Из одной республики в другую ездили свободно. И паспорта у всех оставались одинаковыми. И на зимних Олимпийских играх в 1992 г. спортсмен из бывших республик СССР выступали еще одной командой.

Некоторые люди вообще раскатали губы, насколько выгодным будет разделение. Помнится, ко мне приехал родственник с Украины. Глубокомысленно рассуждал: «Мы теперь заживем! Раньше все отдавали, других кормили, а теперь не нужно. У нас хлеб есть, мясо и сало есть. А газ мы у Ирана покупать будем…» Да, после перестроечных дефицитов хлеб, мясо и сало кому-то казались достаточными для полного счастья.

Но отгремели новогодние «огоньки», поздравления с этим самым «новым счастьем», и сразу же посыпались новогодние «подарки». По программам реформ Гайдара в России и аналогичным программам в других республиках с 1 января 1992 г. была проведена «либерализация цен». Попросту говоря, государственное регулирование цен отменялось. Они круто стали скакать вверх. Хотя при этом и отсутствующие продукты стали появляться в магазинах, только стоить они стали значительно дороже. Откуда напрашивается вывод о причинах их отсутствия – их просто придержали на складах, дожидаясь «либерализации».

Дальше Ельцин издал указы № 65 «О свободе торговли» и № 66 о «повышении эффективности деятельности предприятий путем их приватизации». Российские города быстро стали превращаться в огромные базары. Чтобы прожить, множество людей ринулось торговать чем попало, и чужими товарами, и собственными старыми вещами. Развращалась милиция, собирая в этих скопищах «навар» за право торговать в местах своего дежурства. «Навар» с продавцов собирали и группировки преступников, контролирующие те или иные районы. Свобода торговли помогла несколько улучшить положение с продовольствием. В ней увидели отдушину колхозы и совхозы, оставшиеся без средств к существованию, стали высылать в города машины с яйцами, курами, мясом на продажу. Но поправить дела подобным способом оказалось проблематично. Сразу нашлись предприимчивые посредники, скупающие продукцию за гроши и перепродающие втридорога. С крупными неприятностями для тех, кто пытается обойтись без них и торговать напрямую.

Политическая жизнь вчерашних советских республик тоже напоминала бурлящий беспорядочный базар. Новоявленные независимые власти реорганизовывали свои правительственные структуры, вводили новую валюту – купоны, карбованцы и пр. Наперебой расхватывали объекты и предприятия общесоюзного подчинения, партийную собственность на своих территориях. Озаботились и воинскими частями, городками, базами. Одни, как Литва, Латвия, Эстония, требовали вывести военных со своей земли. Другие, как президент Украины Кравчук, объявляли, что переводят все войска. находящиеся в республике, под собственное командование. Однако не все генералы и офицеры соглашались приносить присягу и служить «вильной Украине». Бросали квартиры, имущество, уезжали в Россию. Были перелеты боевых самолетов с украинских аэродромов.

Положение усугублялось тем, что подчинение бывшей Советской Армии и Военно-Морского флота оказалось в это время неопределенным. В августе 1991 г. в дни ГКЧП верховным главнокомандующим на территории России объявил себя Ельцин. А после ГКЧП и ареста министра обороны СССР Язова на его место был назначен маршал авиации Евгений Шапошников – он был главкомом ВВС, и Горбачев оценил его лояльность к «демократии» во время «путча». Но для роли главы военного ведомства в сложнейших условиях крихиса и распада страны Шапошников совершенно не годился. Был нерешительным. Не мог отреагировать на сыплющиеся отовсюду «нештатные» ситуации, сделать самостоятельный выбор и отдать приказ без указаний политичекого начальством. А Горбачеву было не до него, и армейские структуры действовали как попало, по инерции, по решениям командиров низших звеньев. Ну а потом СССР не стало – соответственно, и министерства обороны СССР.

Шапошников подсуетился занять должность комадующего Объединенными Вооруженными Силами СНГ. Но она оказалась неопределенной и по сути фиктивной – начались только пустопорожние обсуждения и согласования, что это за объединенные силы, кто их выделяет и зачем. Фактически под руководством командования СНГ пошло не объединение, а повальный «раздел» Советской Армии между республиками. Делили по дивизиям, полкам. В зависимости от того, как в республике относились к русским, кто-то из личного состава оставался, переходил на узбекскую, белорусскую, киргизскую службу. Из других мест части выводились, а «раздел» выражался в захвате вооружения и имущества.

Из флотов в «подвешенном» состоянии оказался Черноморский. С января 1992 г. пошли переговоры между Россией и Украиной о его разделе. По сути, споров-то особых не было. Потому что Кравчук со своей киевской командой преследовали две цели. С одной стороны, приобрести громкий статус «морской державы», но с другой – поменьше брать на себя расходов. Таким образом, Украине было достаточно ряда мелких кораблей. Но ведь главная база флота располагалась в Севастополе, вся инфраструктура – склады, управление, системы связи, ремонтные мастерские, казармы, жилой фонд, причалы, портовые сооружения и техника.

Но ситуация складывалась такая, что большинство жителей Крыма, а в Севастополе особенно, совсем не горели желанием оставаться в составе Украины. Здесь образовался «Народный фронт Севастополь – Крым – Россия». Еще в январе 1991 г. в Севастополе прошел референдум, 97 % жителей высказались за особый статус города, центрального подчинения. А в феврале 1992 г. Верховный Совет Крымской автономной рестублики переменил ее название на Республику Крым, себя переименовал в парламент. В мае он проголосовал за государственную независимость Крыма, назначил референдум по данному вопросу. Но в Киеве эти решения не признали, объявили незаконными. А Ельцин не хотел ссориться со своим сообщником по Беловежскому сговору Кучмой. Порыв к отделению Крыма от Украины не поддержал. Соответственно, и переговоры о флоте погрязли в согласованиях – на каких условиях Черноморский флот и его главная база будут пребывать в «украинских» владениях.

На международной арене крушение СССР вызвало настоящий дипломатический взрыв. Новоявленные государства ринулись наперебой устанавливать дипломатические отношения и друг с другом, и с другими странами. А их в мире много, чуть ли не каждый день кто-то с кем-нибудь устанавливал. Казахстан – с Ватиканом, Армения – с Гвинеей, Азербайджан с Суданом. Сколько вчерашних партийных и комсомольских работников смогли получить престижные должности чрезвычайных и полномочных послов, консулов, советников! Для укомплектования посольств и консульств по всему миру кадров явно не хватало, поэтому процесс затянулся на несколько лет.

Бывшие советские республики практически мгновенно были приняты в Совет Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), в ООН. Ельцин всячески расшаркивался перед Западом. 26 января сделал громкое заявление, что отныне российское ядерное оружие не нацелено на американские города. Характерно, что США ответных реверансов не сделали. Промолчали. Но это ничуть не помешало Борису Николаевичу 31 января встретиться в Кэмп-Дэвиде с президентом Джорджем Бушем-старшим. Подписали российско-американскую декларацию о завершении «холодной войны». Правда, точно такие же слова звучали гораздо раньше, при встрече Буша с Горбачевым на Мальте в 1989 г. Но теперь они получили новое содержание. Выступая перед Конгрессом США, Буш объявил о «победе над СССР». Документ, подписанный Ельциным, приобретал именно такой смысл.

А победители выражали готовность помочь капитулянтам. В январе 1992 г. в Вашингтоне собралась конференция, представители 47 государств и 7 международных организаций, обсуждали поддержку СНГ. С февраля ВВС США начали операцию «Provide Hope» по доставке в бывшие советские республики гуманитарных грузов. Хотя жест был чисто показным. Перебрасывались излишки продовольствия и медикаментов, оставшиеся после войны в Персидском заливе. Они все равно были не нужны, а хранение требовало затрат, их предстояло ликвидировать. Вот и отдали. Да и количество отнюдь не впечатляло. Первым этапом – 2 тыс. тонн. Всего за год – 7 тыс. тонн. Для 290 млн. человек – капля в море. Зато разрекламировали «помощь» очень широко. Что касается реальной «помощи», то бывшие советские республики обду за другой приняли в Международный валютный фонд. Вот это было гораздо серьезнее, ссужать деньги, опутывать долгами.

Что ж, в новых государственных образованиях положение было незавидным. Правительство Эстонии возглавлял лидер националистического Народного Фронта Эдгар Сависаар – кстати, из «прогрессивных» экономистов академика Гвишиани, защитил дисертацию «Основы глобальных моделей Римского клуба». Вместе с другими прибалтийскими республиками независимости добились раньше других, еще 2 сентября 1991 г. Торжествовали «победу». Но и в лужу сели раньше других. Уже в январе обнаружилось, что воинствующие националисты не могут обеспечить свое население ни продовольствием, ни топливом. Правительство Сависаара ушло в отставку. Его сменил Тийт Вяхи, начавший договариваться не только с Западом, но и с Россией.

Но лихорадило и другие республики. В Узбекистане 1 января «либерализировали» цены, а 16 января начались крупные волнения в студенческом городке Ташкентского университета и политехнического института, студенты протестовали против резкого подорожания, не могли купить хлеба. Стихийный митинг разгоняла милиция, ее стали закидывать камнями, она открыла огонь, два юноши погибло, многих арестовали. Это вызвало новый взрыв беспорядков. Митинги разгоняли дубинками, но они возобновлялись. С 18 января студгородок стали зачищать, студентов принудительно высылали на «каникулы» по местам жительства. В Ташкент их больше не вернули, перевели на учебу в областные центры Узбекистана, для этого местные пединституты преобразовали в университеты или открыли там филиалы ташкентских вузов.

Бурлила и Россия. 9 февраля движение «Трудовая Россия» собрала массовый митинг на Манежной площади в Москве, протестовали против начавшихся реформ. Но аппарат Ельцина, Гайдара, Гаврилы Попова мобилизовал служащих государственных учреждений, призвал «демократию», и у Белого дома был организован альтернативный массовый митинг – с требованиями «не мешать правительству» проводить реформы.

23 февраля, в День Советской армии, митинг созвал Союз офицеров. Предполагалось шествие, возложение цветов к могиле Неизвестного солдата. Правительство Москвы по настоянию Попова запретило все митинги и демонстрации. Но Моссовет отменил это постановление. Митинг разрешили на площади Маяковского. Однако было собрано 12 тыс. милиции, 4 тыс. солдат внутренних войск. 450 грузовиков, заблокировали все улицы в сторону центра. Потом разыгралась провокация. Среди массы митигнующих кто-то запустил слух, что Попов одумался, возложить цветы к Вечному огню разрешили. Тут же организовалось шествие к Кремлю. Кордоны милиции разошлись, грузовики разъехались. А когда колонны вступили в образовавшиеся проходы, стражи порядка вдруг сомкнулись, отсекая их, и начали избивать.

Причем в отношении патриотов впервые был внедрен термин «красно-коричневые», солдат и ОМОНовцев накрутили, что это враги, чуть ли не фашисты. А во главе шествий с цветами шли старики, ветераны войны. На них и посыпались удары дубинок! [1, 2]. «Демократическая» пресса описывала эти события с откровенным глумлением – как проучили отживших свой век «совков». Но с этого времени обозначилось открытое противостояние патриотических сил и власти, 17 марта, в годовщину референдума о сохранении СССР 100 тыс. манифестантов собрались на «Всенародной вече» - требуя выполнения итогов референдума.

А в некоторых регионах гремела стрельба, лилась кровь. В Грузии режим «правозащитника» Звиада Гамсахурдиа довел республику до полного раздрая. Под его эгидой с 1990 г. создавались вооруженные формирования – Национальная гвардия, группировка «Мхедриони» вора в законе Иоселиани. Начали набеги и рейды против Южной Осетии и Абхазии, лояльных к России, объявили о лишении их национальной автономии. В самой Грузии шло преследования русских, осетин, абхазов. Многие вынуждены были уезжать в Россию. Но в дни ГКЧП Гамсахурдиа струсил, объявил о роспуске своих формирований. Однако ГКЧП тут же провалился, и самого Гамсахурдиа его соратники обвинили в предательстве. Он распустил правительство, арестовал Иоселиани.

Национальная гвардия под командованием художника Кетовани разоружиться отказалась, ушла в леса. Опорой Гамсахурдиа осталась грузинская милиция. В Тбилиси периодически повторялись митинги, беспорядки, столкновения, были убитые и раненные. Гамсахурдиа заключил союз с Дудаеывым, захватившим власть в Чечне. Решил создавать новую грузинскую армию – для этого объявил «национализированными» все воинские склады и имущество советских войск на территории Грузии. Но умножить свои силы ему не позволили. Кетовани со своей Национальной гвардией начал мятеж в Тбилиси, к нему присоединилась группировка «Мхедриони», освободила из тюрьмы своего предводителя Иоселиани. Две недели в городе гремели уличные бои, Гамсахурдиа бежал.

В Грузии стал заправлять «Военный совет» во главе с Кетовани и Иоселиани – как говорили, к власти пришли «неизвестный художник и известный вор». Конечно, такой орган был мало авторитетным, Грузия разделилась в гражданской войне. Но после ликвидации СССР в Москве «освободился» куда более авторитетный лидер, Эдуард Шеварднадзе. Бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший министр иностранных дел СССР и ближайший соратник Горбачева по связям с США и другими западными державами. В Грузии у него сохранялись обширные связи, и многие иследователи склоняются к мнению, что за организацией переворота стоял именно он.

Во всяком случае, Кетовани, Иоселиани и другие руководители пригласили его на родину и безоговорочно уступили первенство. «Военный совет» был преобразован в Государственный совет, и Шеварднадзе стал его председателем. Сразу же обратился с просьбой к Ельцину – не выводить из Грузии войска СНГ. Здесь остались значительные российские гарнизоны, помогли поддержать и востановить порядок. Но остались невывезенными и большие склады вооружения, которое стало перетекать к грузинам, и под командованием Кетовани развернулось формирование их армии.

Война шла и по соседству, в Карабахе. С обеих сторон погибали люди, в том числе мирные жители. В «параде суверенитетов» президентом Азербайджана стал Аяз Муталибов, бывший первый секретарь ЦК компартии республики. Он поддерживал хорошие отношения с Россией. Но действовал и мощный шовинистический Народный фронт Азрбайджана, связанный со спецслужбами Турции и Ирана. Он уже устраивал массовые кровавые провокации в Баку в 1988, 1990 гг. А в Карабахе армянские отряды оказались более сплоченными, организованными, 29 февраля взяли город Ходжалы. Это вызвало вохмущение азербайджанцев, чем и воспользовалась оппозиция, подняла свои силы в Баку. С Муталибовым договорились, что он добровольно уходит в отставку, а ему гарантируют неприкосновенность, дают большую пенсию, дачу, охрану.

Заменил его ставленник Народного фронта Якуб Мамедов. Но выправить развал в республике он был не способен, и в Карабахе армяне продолжали побеждать, 8 мая взяли город Шуша. Снова поднялось возмущение, выступили сторонники Муталибова. 14 мая Верховный Совет проголосовал вернуть его на пост президента. Он начал было меры по установлению порядка в республике. Ввел чрезвычайное положение, запретил митинги и демонстрации. Но сделать ничего не успел. Народный фронт мгновенно поднял свои ряды, вооруженные формирования, захватил Баку. Муталибов бежал на российскую военную базу и спасся, вылетев в Москву. Президентом Азербайджана вскоре был избран лидер Народного фронта бывший диссидент Эльчибей.

Между тем, ход боевых действий во многом определялся продолжающимся «разделом» Советской армии. В Армении он шел спокойно, здесь оставались российские базы. Азербайджанцы вовсю сманивали солдат и офицеров на свою службу, соблазняли высокими окладами, званиями. Подкупали, чтобы им отдали вооружение, а после прихода к власти Народного фронта отношения с Россией резко ухудшились, начались вооруженные нападения на военные объекты. Было решено их эвакуировать. Всю бронеиехнику, артиллерию, склады боеприпасов и имущества оставляли в Азербайджане. Авиацию наметили скрытно подготовить к перелету и одним махом перегнать в Россию. Но удалось это лишь частично. Изменили полковник Кривцов и еще несколько офицеров. Накануне вылета азербайджанцы ворвались на два аэродрома, блокировали взлетно-посадочные полосы, захватили, по некоторым данным, 46 боевых самолетов и тренспортный Ил-76, присланный для обеспечения эвакуации. Кривцова за это произвели в генералы, назначили главнокомандующим ВВС Азербайджана.

Но армяне по-прежнему одерживали верх. Овладели городок Лачин, пробив коридор, связавший Карабах с Арменией. Заняли ряд азербайджанских районов, прилегающих к Карабаху. Овладев большим количеством советской бронетехники, Азербайджан бросил ее в наступление, потеснил армян. Но атакующих остановили и отбросили, трофеями стал десяток танков и БТР, насчитали 200 трупов азербайджанских военных, и большинство из них было «славянами» [3]. Теми самыми, кто в наступившем развале соблазнился подработать на чужой войне.

Обозначилась опасность, что в конфликт между республиками вмешается еще и соседняя Турция. Она начала придирки к Армении, дипломатическое давление, делала угрожающие заявления [4]. Такая вероятность развития события серьезно встревожила не только армян, но и Москву, другие республики. 15 мая в Ташкента Россия, Армения, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизия заключили военный союз, подписали Договор о коллективной безопасности, после чего маршал Шапошников озвучил предупреждение, что вмешательство третьей стороны в Карабахский конфликт может привести к третьей мировой войне. Что ж, создание «Ташкентского пакта» можно считать высшим и лучшим достижением командования Объединенных Вооруженных Сил СНГ. Но и последним достижением.

Потому что в ходе раздела Советской Армии никаких Вооруженных Сил СНГ не осталось. Что-то растащили по республикам, а основная часть уцелевших воинских частей перешла в ведение министерства обороны России. Оно было создано в марте, как раз в ходе раздела – когда правительство Ельцина прибрало к рукам здания и имущество министерства обороны СССР. До назначения министра у Бориса Николаевича дошли руки только в мае. Им стал генерал армии Павел Грачев. Он хорошо воевал в Афганистане, стал командующим ВДВ. Выдвинулся он во время ГКЧП. Сперва выполнил приказ о вводе своих частей в Москву. Но на следующий день правильно смекнул, куда ветер дует, связался с окружением Ельцина, направил на защиту Белого Дома своего доверенного подчиненного, генерала Лебедя. Грачев и по жизни был такой. Не из тех, кому «за державу обидно». О стране и состоянии армии не особо задумывался, зато хорошо умел «держать нос по ветру».

А в начале 1992 г. однозначным ориентиром для карьеры был Ельцин. Он был победителем в борьбе за власть. Заново переформировывал державу, в конце марта был подписан федеративный договор – в состав обновленной России вошли 89 субъектов. 16 мая вступили в силу поправки к Конституции, в том числе и об изменении названия. Российская Советская Федеративная Социалистическая республика, РСФСР, превращалась в РФ – Российскую Федерацию. Но нарастала и оппозиция. Она отчетливо проявилась в Верховном Совете, на IV Съезде народных депутатов России. 1 мая в СССР все население выходило на праздничные демонстрации – сейчас на улицы тоже вышло 50 тыс. человек. Но это была уже демонстрация протеста против реформ Ельцина. А 9 мая, в День Победы, состоялся митинг патриотических сил в Сокольниках. Оттуда шествие направилось к тюрьме Матросская Тишина с требованиями освободить членов ГКЧП. В июне толпы митингующих осадили телецентр «Останкино» - и милиция лишь через 10 дней разгромила возникший там палаточный лагерь.

Пытаясь как-то стабилизировать политическую ситуацию и удержать ее под контролем, Ельцин ввел временный запрет на выборы, референдумы. Не тут-то было. Он сам в 1990 г. инициировал и раскрутил «парад суверенитетов» - теперь он продолжался, невзирая на запреты. Избирали себе «президентов» то Адыгея, то Кабардино-Балкария, принимал декларацию о суверенитете Татарстан, в Туве шел сбор подписей для референдума об отделении от России. Советский Союз распался – но уже и по Росийской Федерации поползли трещины.

Литература:

1. Гладыш С. Бессмертный гарнизон сражается. Битва за память. Московский литератор, 15 марта 2006 г.
2. Кто под красным знаменем раненый идет? Коммерсант, 2.03. 1992 г.
3. Карабах снова стал армяно-азербайджанским // Коммерсант, № 125, 22.06.1992 г.
4. Michael P. Croissant The Armenia-Azerbaijan conflict: causes and implications p. 81 [6]

Из новой книги Валерия Шамбарова «Постсоветская история»