Погасили искру памяти

В Москве закрыли единственный «Музей русского добровольческого движения»

Чем ближе к завершению 2018 год, объявленный Президентом РФ «Годом добровольца», тем больше у меня складывается впечатление, что именно в этот период делается всё для того, чтобы окончательно стереть из сознания народа память об истинных добровольцах – лучших сынах России, безвозмездно жертвовавших собой в «малых» войнах ради сохранения её чести и достоинства. Не знаю, вольно или невольно, по собственной инициативе отдельных ответственных лиц или по некой разнарядке «сверху», но значение добровольческого движения всё более затушёвывается и всё дальше отодвигается на задний план. И всё совершается незаметно, тихой сапой, воровато.

Так, недавно был ликвидирован «Музей русского добровольческого движения». Он располагался на территории церкви, освящённой в честь Собора всех московских святых в Бибирево, и был создан по благословению настоятеля этого храма, ныне очень больного и прикованного к больничной койке. Инициатором уникального патриотического проекта стал Александр Кравченко (о нём «Русский вестник» уже рассказывал на своих страницах) – бывший воин-доброволец, в начале 90-х годов прошлого столетия воевавший в пылающей Югославии на стороне православных сербов. Он в прямом смысле этого слова проливал свою кровь за братьев-славян: был контужен и получил тяжелое ранение в ногу, после которого хромает до сих пор.

Я пообщался с Александром, и он рассказал мне, как зарождался музей. Он создавался усилиями таких же, как он, ветеранов-добровольцев, сражавшихся не только в Сербии, но и на других «малых» войнах, а так же при участии патриотически настроенной молодёжи и прихожан храма. Это был поистине народный музей, в который со стороны государства не было вложено ни копейки. Простые русские люди по крупицам собирали материалы, фотографии, ценные (в историческом смысле) артефакты. Основной базой музея поначалу являлись экспонаты, посвящённые войне в Югославии в конце прошлого века, но в последствие экспозиция была расширена и обобщила весь путь русского добровольчества, начиная с освоения казаками Сибири и до нашего времени. Причём, многие экспонаты музея – это подлинные вещи, которые, по словам Александра Кравченко, «непосредственно участвовали в событиях». Иные из них дошли до нас из уже далёкого 19-го века. Но, конечно, большая часть артефактов принадлежат нашей эпохе, столь обильной на «малые» войны у границ нашей Родины, в которых русские добровольцы доказали всему миру, что Россия по-прежнему сильна воинским духом лучших своих сыновей.

Так, например, в экспозиции музея был представлен бело-чёрно-золотой царский стяг, который развевался над горой Заглавак в Сербии на протяжении всего боя русских добровольцев с мусульманскими боевиками за эту стратегически важную высоту; окровавленная рубашка нашего добровольца Анатолия Остапенко, в которой его настигла смерть в Сараево в 1994 году; хоругвь Славянской бригады, освещённая в самом Славянске во время первых боёв с украинскими националистами; медаль и личные вещи Стрелкова и других донбасских ополченцев; искорёженные остатки оружия и амуниции, бережно собранные на полях сражений, где проливали свою кровь русские добровольцы. Да много чего можно было увидеть в экспозиции «Музея русского добровольческого движения». И вот теперь его нет. Я спросил у Александра: «Почему?» И он поведал мне следующее:

«Причин может быть несколько. Я не знаю, какая стала определяющей. Ко мне просто пришёл какой-то посредник и от имени настоятеля предложил в двухнедельный срок свернуть экспозицию и освободить помещение. Батюшка, может быть, даже и не знает об этом, но спросить я его не могу в силу его недоступности из-за тяжёлой болезни. Но я уверен, что закрытие музея не имеет прямого отношения к церкви. Скорее всего, люди, которые принимали решение о закрытии, музея руководствовались рациональными мотивами. Ведь на территории храма функционируют ещё несколько общественных организаций, и они борются за помещения, и возможно с помощью интриг. Я не утверждаю, что это именно так, но всё может быть. А я со своей стороны искренне благодарен батюшке за всё, что он предоставил за 12 лет нашего здесь пребывания. Не исключаю, что музей закрыли из-за реликвий из Донбасса, которые могут вызвать ненужные вопросы. Не знаю. Но мне искренне жаль тех людей, которые способствовали его закрытию.

Лично я считаю, что музей прекратил своё существование по причине не востребованности. Посетителей в нём всегда было мало, а зачастую – вообще никого. В этом есть и моя вина: я мало прилагал усилий к серьёзному широкому освещению нашего проекта в соцсетях и в доступных нам СМИ. Чтобы общественность чем-то заинтересовалась, нужно её об этом оповестить. Хотя и без того я видел не востребованность нашим обществом подобных музеев. Если бы наш музей был нужен людям, его бы не закрыли. А раз мы сами, русские патриоты, так относимся к своей истории, что требовать от других, от обывателей?»

После беседы с Александром Кравченко я решил самостоятельно разобраться в проблеме, и с этой целью поехал в храм Собора всех московских святых. Отстояв Литургию, я поговорил со священником, а также поговорил с комендантом храма (так мне его представила матушка, стоявшая за свечным ящиком), пообщался с ней самой и даже с охранником. Всем задавал один и тот же вопрос: «Почему музей добровольцев прекратил своё существование?» В принципе, результат был ожидаем и предсказуем: никто ничего не знает. Если уж организатору музея не объяснили истинную причину отказа в помещении, то для меня, человека с улицы, этот вопрос изначально был закрыт. А ведь была же какая-то конкретная причина! Какая!

Я позвонил бывшим однополчанам Александра, которые вместе с ним в начале 90-х воевали в Югославии на стороне православных сербов, Владимиру Сидорову и Борису Земцову. Каждый из них высказал своё отношение к произошедшему инциденту. Вот мнение Владимира: «Закрытие «Музея русского добровольческого движения» - поступок, конечно, очень неприглядный, тем более, что он совершён людьми, вроде бы православными. Ведь этой музей создан всё-таки руками самих добровольцев. И он нужен даже не столько самим участникам, сколько, прежде всего, всей России. Пусть он не востребован нынешним поколением, которое слышит только звон монет, но будущим поколениям он необходим. Потребность в таком музее рано или поздно появится. Но я боюсь, что когда такое время настанет, то нечего уже будет показывать и некому рассказывать. Сохранять память о русских добровольцах нужно начинать сегодня. Сейчас самый благоприятный момент для сохранения и дополнения. Будущие поколения должны узнать, какими были люди 21-го века. Ведь не все служили Золотому Тельцу. Мы ехали на войну, не зная, выживем или нет. Но ехали с радостью, хотя понимали, что платить нам там не будут. Пример заразителен: как плохой, так и хороший. Может быть, глядя на меня, мой сын сам захотел пойти в армию, и отслужил в ВДВ. Поэму по поводу такого музея, какой был создан Александром Кравченко вместе с другими воинами-добровольцами, скажу известной фразой: «Это нужно не павшим, это нужно живым!»

Борис Земцов, непосредственный участник легендарного сражения за гору Заглавак и автор книги «Я – русский доброволец», был более категоричен в своих суждениях: «Либералы настолько распоясались и почувствовали свою безнаказанность, что, не скрываясь, нагло начали давить любые ростки патриотичности. Они запугали всех. Люди боятся сказать правду, боятся открыто высказать своё мнение. Священники в большинстве своём превратились в чиновников от религии, которые мгновенно перекрашиваются в другой цвет в зависимости от того, какие решения (и даже не решения, а лишь намёки на решения) принимаются во властных структурах. А наша власть демонстративно забыла добровольцев. И мало того, что забыла сама, она гасит даже малейшие искры памяти, которые пытаются проникнуть в сознание одурманенного народа». И я согласен с Борисом Земцовым. Если так и дальше пойдёт, до всенародной амнезии останется один шаг. И шаг этот будет последним перед могильной ямой. И мы его сможем сделать, если не опомнимся сейчас.

Тут как всегда возникает извечный русский вопрос: «Кто виноват и что делать?» Ну, виноватых не найти, потому что, «страха ради иудейска», никто ничего не знает. А что делать, тоже не понятно. К кому идти за помощью и поддержкой? В Советском Союзе можно было обратиться в райком партии или комсомола, зная, что хоть как-то, но вопрос будет решён. А сейчас куда? В Министерство культуры? В администрацию Муниципального округа Бибирево, где располагался музей? Но нынешним чиновникам никто уже не верит. И есть за что. В теле- и радио- новостях чуть ли не брендовой фишкой стали сообщения о судебных процессах над разными «высокопоставленными» по обвинению их в коррупции. Что говорить о «низкопоставленных»? Да и чем они могут помочь, даже если в свободное от воровства время вдруг у кого-либо из них на досуге проснётся совесть? (Бывают же чудеса!) Да ничем они помочь не смогут, раз государственная установка, исходящая из правительственных кругов, предельно точно указывает: «Тех, кто добровольно проливал свою кровь за честь и достоинство России, никуда «не пущать» и забыть!» Причём, все подобные решения принимаются за спиной у народа, кулуарно, в узком кругу «посвящённых».

Сегодня «народных героев» делают из волонтёров, из восторженных мальчиков и девочек, ставших украшением официальных мероприятий. Они уже полностью затмили собой настоящих добровольцев. Вот только интересно, на чьём примере они воспитываются? И способны ли они будут в нужный момент встать на защиту Родины? Что ни говори, но у меня однозначно складывается впечатление, что «Год добровольца» был объявлен только для того, чтобы память о русских добровольца окончательно втоптать в грязь исторического забвения.