«Сергей Корольков. Гений против злодейства».

Имя выдающегося национального донского художника и скульптора Сергея Григорьевича Королькова так долго было предано забвению, что до сих пор мало о чем говорит большинству . Еще не так давно упоминать о Королькове вообще было опасно. Между тем во всем мире его называют «донским Роденом».

Сергей Корольков родился в 1905 году на Тихом Дону, в хуторе Павлов станицы Константиновской. Корольковы издавна были известными донскими конезаводчиками; Это сыграет в творчестве будущего скульптора и художника особую роль. С самого детства в степях Сальского округа наблюдал Сергей жизнь казаков, коней, донскую природу... Отец Сергея Григорьевича конными заводами не владел, работал по найму, а умер Григорий Корольков, когда Серёже было 8 лет.

Род Корольковых, выходцы из Константиновской, (городок Бабский, переименованный в 1864 году) были старообрядцы. По рассказам матери В. И. Быкадорова - дочери старшего из братьев коннозаводчиков Ивана Яковлевича Королькова - на главном "Гудовском" зимовнике на Пасхальные и Рождественские празднования собирался многочисленный род казаков Корольковых. С ранних лет в них принимал участие и маленький Сережа. Чуть ли не с пятилетнего возраста он никогда не расставался с тетрадью, на страницах которой с поразительным сходством зарисовывал лица присутствующей бородатой, старообрядческой родни. Семья Сергея по тем меркам была небольшой – четверо детей, и его, как самого младшего, особо баловали вниманием.

После смерти отца Корольковы переехали в Новочеркасск, где жили на средства, скопленные отцом. Жизнь в центре казачества, высокий уровень культуры в контрасте с сельским детством, формировали внутренний мир талантливого мальчика в «самобытном воздухе» Новочеркасска того времени. Корольков поступил учиться в городское реальное училище, лучшее в старом Новочеркасске, недалеко от войскового собора – сердца казачьей столицы. Потом революция и Гражданская война. Семья уехала из города подальше от боёв. Своих коней род Корольковых передал на нужды Белой армии, но белые потерпели поражение. За ним последовало расказачивание, раскулачивание, голод, эпидемия тифа... В Елисаветинской станице Сергей стал свидетелем страшных злодеяний большевистского карательного отряда в 1918 году. Эти впечатления навсегда остались в сердце художника.…Чтобы выжить в тяжелые послереволюционные годы, а также и обеспечить стареющую мать пятнадцатилетний юноша устраивается в рыбацкую артель.

Через несколько лет по рекомендации ростовских художников, пораженных даром Королькова, Сергей поступает в художественную школу Донпрофобра в Ростове на Дону.( которая была создана в 1897 году Андреем Семеновичем Чиненовым для обучения художествам казачьих детей, а в 1920 г. получила статус Первой советской художественной школы. В дальнейшем, в 1938 г школа была преобразована в художественное училище имени Грекова).Сергей фактически пешком добирается с Приазовья в Ростсв-на-Дону,настолько сильно у него желание учиться. Уровень преподавания здесь был чрезвычайно высок: художественные занятия вели выпускники Академии художеств, Московского училища живописи из мастерской В. Серова. Методы преподавания Чинёнова и созданные учебные пособия не раз отмечались Российской академией художеств, а в 1900 году на Всемирной выставке в Париже были удостоены почетного диплома и именной бронзовой медали. Сведений о периоде учёбы Сергея Григорьевича в Ростове практически не осталось. Известно лишь, что Корольков мог рисовать целыми днями, не уставая, из карманов у него часто торчали куски деревянной мебели, ножки стула, доски столешницы. Он вырезал из него фигурки, иногда занимаясь этим даже в трамвае. Через год в Ростове состоялась первая выставка 22-летнего художника, а вскоре его работы батальной тематики были выставлены в краевом Музее северного Кавказа. После окончания учебы Корольков работает художником в редакции газеты «Большевистская смена», где рисует карикатуры, высмеивающие социальные пороки. Позже поступает в Ленинградскую академию художеств, однако через некоторое время профессора академии заявляют Королькову "Вас нам нечему учить. Талант настолько отшлифован, что дальнейшее обучение может только навредить". Но молодой художник и скульптор учёбу всё-таки продолжил в Москве на курсах при ассоциации художников революции - у Эдуарда Васильевича Аусберга и Митрофана Борисовича Грекова, тогда уже совсем больного, которому с 1929 по 1932 год помогал в создании диорамы «Взятие Ростова Красной Армией». В скульптуре его наставник - осетин Сосланбек Тавасиев.

Наконец, Корольков возвращается в Ростов, где создает цикл рисунков и скульптур, посвященных истории казачества и Гражданской войны. Лепящий для выставок и строений многочисленные фигуры колхозников и доярок, Корольков категорически отказывается от изготовления скульптуры Сталина. "Не дорос я еще" отвечает он на все уговоры и угрозы. А 9 марта 1933 года он придет работать в Управление строительства Ростовского драматического театра, для создания наружных горельефов, украшающих фасад здания…

Была у Сергея Королькова одна особенность. Всеми фибрами своей души он ненавидел Советскую власть и свои чувства не скрывал и не стеснялся в выражениях: "Советскую власть я рассматриваю как неприемлемую для народа, и в первую очередь для себя. Особенно возмущает меня политика правительства по коллективизации. На мой взгляд, крестьянин должен иметь индивидуальное хозяйство, ибо по психологии своей всегда является собственником. Только совокупность подобных сельских индивидуальных хозяйств могла бы обеспечить благосостояние страны... мои политические симпатии были на стороне казачества, которое пострадало во время саботажа". И потому неудивительно, что вскоре (через 2 месяца) он оказался в ОГПУ с обвинением по статье 58 п.10 УК.В те годы это смертный приговор или концлагерь ГУЛАГа.

Что же спасло «донского Родена»? По легенде, за талантливого художника якобы заступился сам Михаил Шолохов: иллюстрации Королькова к «Тихому Дону», сделанные в 30-е годы, он считал до конца жизни самыми лучшими. Однако первое издание «Тихого Дона» с иллюстрациями Королькова вышло в 1935 - 1937 годах, то есть вполне возможно, что в 1933 лишь состоялось знакомство Королькова с автором «Тихого Дона», а что точно известно, это то, что без гениального скульптора мог бы сорваться грандиозный проект советского конструктивизма - театр-трактор. А театр мыслился как восьмое чудо света, призванное продемонстрировать преимущества страны победившего пролетариата. Здание действительно поражает воображение: сделанное в форме гигантского трактора, оно считается шедевром мирового конструктивизма. И, конечно, театр немыслим без горельефов казачьего скульптора - «Железный поток» и «Гибель Вандеи». Сам выбор темы последнего отдает антисоветчиной: название мятежного французского департамента с конца восемнадцатого века является символом контрреволюции, а уж в России Вандея прямо ассоциировалась с мятежным Доном 1918 – 1920 годов, который даже в большевистской печати называли «казачьей Вандеей». Так что это произведение можно считать памятником вольным казакам, погибшим за свою свободу. Именно Корольков является автором этих горельефов, украшающих знаменитый ростовский театр имени Максима Горького, строительство которого началось в 1930 и завершилось в 1935 году. Уже в то время ваятель был одним из самых талантливых монументалистов Советского Союза, наряду со своим сокурсником по художественной школе - Евгением Вучетичем, которые в это время были необходимы советской власти. Из других довоенных монументальных работ Сергея Григорьевича следует особо отметить горельефы на фасаде гостиницы «Ростов» и фонтан «Богатырь» близ гостиницы (вместе с Евгением Вучетичем), а также барельефы для советского павильона на Всемирной выставке во Флашинч Мэдоу под Нью-Йорком (1939).

В 30-е годы Сергей Григорьевич становится довольно известным иллюстратором: в 1934 году делает карандашом восемь листов к роману из казачьей жизни Д.И. Петрова-Бирюка «На Хопре», иллюстрирует «Железный поток» Серафимовича, «Как закалялась сталь» Николая Островского. В планах была «Цусима» Новикова-Прибоя. Но самой замечательной работой Сергея Королькова остается создание иллюстраций к шолоховскому «Тихому Дону». Всю вторую половину 30-х годов С.Г.Корольков работал над иллюстрациями к роману-эпопее «Тихий Дон», по его словам, «с увлечением и продолжительное время». Шолохов был в восторге. Владимир Быкадоров вспоминал, что писателя поразило «невероятное, исчерпывающее знание художником донского коня, навыков и т.п.»

Весной 1938 года Сергей Григорьевич в Ленинградской академии художеств знакомится с Елизаветой Ивановной Верф, прибалтийской немкой, художницей, красавицей, студенткой академии, которая становится его женой. С тех пор в жизнь Королькова входят новые краски семейного быта.

Переломным этапом жизни художника стала немецкая оккупация Ростова Вернее, две - в 1941 и 1942 годах. Когда войска вермахта второй раз захватили донскую столицу, Корольков не эвакуировался. При немцах принимал заказы, рисовал немецких офицеров, сблизился с семьей Михаила Миллера, возглавившего «Особую комиссию по казачьим делам», в квартире которого собирались единомышленники: «собравшись за столом, обнявшись, тихо пели свои песни, вроде «Мы – дети великого Дона»…

При отступлении немцев из Ростова в 1943 году, Корольков ушел вместе с ними. Для него и его произведений по легенде немцы будто выделяют целый грузовик.

Через Львов, Вену, Зальцбург Корольковы попадают в лагерь для перемещенных лиц Парше (американская зона). Здесь сложился настоящий кружок художников, среди которых Сергей Григорьевич был очень уважаем.А совсем рядом лагерь Пеггец близ Лиенца (английская зона).

В конце 1948 года, благодаря ручательству родственника Николая Евдокимовича Королькова, члена Донского Казачьего круга в изгнании, эмигрировавшего во время Гражданской вместе с войсками Врангеля, Корольковы с родившимся в 1945 году сыном Александром переезжают в Нью-Йорк. Квартиру они снимают в северной части города в том же доме, где этажом выше жил дирижёр донского хора Сергей Жаров. Поначалу работают на фабрике по изготовлению материи: разрабатывают рисунки тканей сообразно моде и вкусу покупателей. По словам Сергея Григорьевича, подобный труд для него был моральной мукой, однако, более творческой работы первоначально он найти не мог.

Вскоре, благодаря знакомствам в мире американской художественной богемы, Корольков получает ряд крупных заказов. Одна из первых его скульптурных работ в Нью-Йорке – скульптура Ермака Тимофеевича. Открытие памятника состоялось в сентябре 1949 года в Нью-Джерси. Одновременно он написал картину «Ермак». Тогда же в журнале "Life" появляется серия иллюстраций к вымышленному рассказу о всеобщем восстании узников сибирских концлагерей. Как пишет Владимир Быкадоров: «Подобно иллюстрациям "Тихого Дона", рисунки в этом журнале потрясают своим неподдельным реализмом. На изнеможённых лицах арестантов выражены все те чувства, которыми руководится масса во время стихийного восстания. В противовес иллюстрациям "Тихого Дона", где почти исключительно воспроизведены типы Донских казаков, на этот раз в цветных иллюстрациях Королькова можно встретить представителей всех многочисленных народов нашей родины, насильно загнанных коварной властью в концлагеря ». Рассказывает Владимир Исакиевич и о других увлечениях Королькова: «Вся гостиная была заставлена вылепленными из пластилина фигурами на тему американской ковбойской героики. Я никак не мог оторвать глаз от скачущего индейца, при помощи копья стремящегося убить разъяренного зубра. Не менее потрясающее впечатление производил поединок между краснокожим и нападающим на него ковбоем».

Одно из самых знаменитых полотен американского периода – картина Королькова «Выдача казаков в Лиенце» (Музей Кубанского Казачьего войска, штат Нью-Джерси). Она рассказывает о выдаче Великобританией Советскому Союзу в июне 1945 года казаков, ушедших на запад вместе с германской армией.

Сергей Григорьевич становится признанным мастером, одним из лидеров американской ассоциации скульпторов. Именно он выполнил надгробный памятник на могиле президента США Рузвельта по просьбе его вдовы Элеоноры, а затем создал памятник президенту Аврааму Линкольну. Впоследствии Сергей Григорьевич был избран председателем Ассоциации скульпторов США, принимал участие в реставрации Галереи знаменитых людей Великобритании.

Однако Советская власть не забыла о Королькове. Еще помнится как НКВД пыталось его выкрасть в Австрии в лагере Парш, но американцы не дали этому произойти. Бывшие соученики и коллеги, друзья от имени советских властей уговаривают его вернуться, гарантируют прощение. Вера Мухина, Вучетич... Корольков с непримиримой решительностью отклоняет все предложения. Когда Хрущев поехал в Америку, он взял с собой Шолохова, которому поручил уговорить Королькова возвратиться на Дон. Однако Сергей Григорьевич отказался от встречи с автором «Тихого Дона», говоря, что никаких сношений у него с советской властью быть не может. В письме А. Черных он подтверждает свою позицию. «Я больше всего в жизни уважаю и ценю свободу, и из этой страны, где я сейчас живу,..они меня ни живым, ни мертвым не добудут. Память у меня, Саша, очень крепкая и я ничего не забыл и не простил…И ушел я на запад не затем, чтобы передумать и возвратиться обратно ползать раком, вымаливать себе прощение у убийц и палачей многих и многих миллионов невинных людей…Всем нам ушедшим на Запад часто снятся кошмары, т.е. тюрьмы, допросы, пытки, концлагеря и т.д…. Вот за этим то, Саша, я и нужен на Родине».

Умер Сергей Григорьевич Корольков от разрыва сердца в 1967 году, в возрасте 62-х лет. Похоронен он на казачьем участке Свято-Владимирского кладбища в штате Нью-Джерси. На каменном кресте кроме фамилии, имени, отчества и дат жизни выбиты слова: «помилуй раба Твоего».

Елизавета Ивановна умерла через два года. Они лежат на кладбище рядом, под одним крестом.

В США живет сын Сергея Григорьевича – Александр Сергеевич Корольков. Воспоминания, биографические материалы, скульптурные работы, хранящиеся у него - бесценный источник пополнения сведений о жизни выдающегося мастера – «донского Родена», но он пока недоступен для исследователей. Ведь многие из белой эммиграции не верят,что в России власть изменилась. Пути же Божии неисповедимы, сколько раз над Сергеем Григорьевичем нависала смертельная опасность и всегда Господь спасал его и его семью, дабы труды мастера приумножали красоту.

Верхнеуральский казак Ю.М. Милекесов