Шашлычно-национальная идея

Политолог Дмитрий Травин о том, как работает российская мечта

На праздниках я, кажется, нашел нашу национальную идею. Хотя вроде не сильно искал ее и не сильно даже на этот счет беспокоился. Дело было так. Накопилось много работы, и 8 мая мне целый день пришлось сидеть за компьютером. А вечером захотелось пройтись, размять ноги. Пошел к Финскому заливу – взглянуть на закат. Путь к берегу от моего дома лежит через парк. Правда, он лишь с фасада парк, а глубже – дикий березняк, разросшийся как придется. С фасада – празднование: фонтаны, экраны, певица поет все, что положено петь в это время и в этом месте. А дальше, в березняке – празднование дикое, государством не регулируемое. Поистине народное.

Под каждой березкой – компания: с пивком, с шашлычком. И кучи мусора повсюду. Хлам, гниль, пищевые отбросы. Все, что народ не допил и чем недозакусывал в течение долгого празднования, начинающегося с международной солидарности трудящихся, а завершающегося Великой Победой. Был бы здесь доктор Онищенко – отправил бы парк под санитарные санкции. На том пятачке, где еще не загажено, мигом образуются пивко и шашлычок. Так и гуляют. В меру своего скромного материального положения и усилий муниципальных властей по благоустройству территории.

Те, кто побогаче, отдыхают, естественно, по-другому. Садятся в машину, берут жену, детей, собаку, пиво, мангал и шашлычок и отправляются на противоположный берег залива – на Карельский перешеек. Туда, где пляж, сосны и свежий ветер. Мусору там тоже немерено. И сквозь пробки прорваться непросто. Однако природа. Не парк вонючий, где свежий мусор по выходным ложится на землю, обильно удобряемую собачками в будни.

Те, кто еще богаче, садятся в дорогую машину и отправляются в кафе и рестораны. Шашлычок там влетает в копеечку, зато не нагажено. Гулять можно цивилизованно, в хороших санитарно-эпидемиологических условиях.

В кафе, правда, порой тесновато. А праздник требует простора. Поэтому те, кто еще богаче, плюют на зарубежные заразы, международный терроризм и сложную внешнеполитическую обстановку, берут жен и детей, садятся в самолет и отправляются туда, где природа чистая, солнце теплое, вода мокрая, кухня оригинальная, а пиво и валюта крепки, несмотря на мягкотелость местных политиков, отказывающихся сопротивляться диктату США.

Наконец, во всей этой шашлычной иерархии мы доходим до высшей социальной страты, отличающейся тем, что ее представители улетают в чистые страны не тогда, когда положено по нашему трудовому распорядку, а когда душа этого просит. И если попросит она не ко Дню Победы, а, скажем, на Октоберфест, то нет проблем: виза в кармане, деньги на карточке, шашлычок с пивом уже ждут в том месте, куда запросилась душа.

Такая у нас получается социальная иерархия. Если есть чем отпраздновать – уже хорошо. Если ешь и гадишь в разных местах – еще лучше. Если нагадил и есть рядом, кому за тобой прибрать, – просто супер. А если вдруг есть возможность на праздник Победы уехать к тем, кого победили, то счастья хватит до Дня народного единства.

Не стоит думать, однако, что та социальная группа, с которой начался наш анализ, – самое дно общества. В нашей шашлычно-социологической иерархии она представляет собой средний класс. Или, возможно, средненький, чтоб не слишком уж пафосно звучало. Ниже его находятся жители множества малых городов, где грязь в местах отдыха такая же, но не всегда есть работа и деньги, чтобы позволить себе хоть самый скромный праздник с приличной выпивкой и закуской. А еще ниже находятся бесчисленные мигранты, мечтающие о том, чтобы осесть наконец в России. Хоть в самом скромном месте. Хоть без закуски. Хоть там, где не ступала нога доктора Онищенко, но есть зато какие-то средства для выживания.

Кто выжил, тот закрепился на достигнутых рубежах. Кто закрепился, может взяться за пиво и шашлычок. Кто заработал на шашлычок, берет кредит на машину, чтобы кушать мясо не на помойке, а на взморье. Кто при машине, копит деньги на приличный отдых в чистой стране.

Читатель уже решил, наверное, что двинуться вверх по этой иерархической лестнице и есть наша национальная идея. А вот и нет. В таком виде идея уж слишком похожа на американскую, и, значит, ничего национального в ней не имеется. Суть национальной идеи я понял, сопоставив все увиденное вокруг со свежим клипом Шнура «В Питере – пить», появившимся на YouTube прямо перед праздниками и набравшим за десяток дней около 7 млн просмотров.

В клипе пяток героев – офисный клерк, продавщица, гаишник, мигрант и интеллигентная дама – пытаются худо-бедно взобраться по иерархической лестнице на более высокую ступень. Или хотя бы закрепиться на достигнутой. Но каждый из них в определенный момент срывается, посылает всех туда, куда обычно Шнур всех посылает, бросает работу, стабильный доход и соответствующую ступень иерархической лестницы, а после ударяется в дауншифтинг. Причем в групповой. Что, конечно, приятнее. С водкой, шавермой и прогулками по ночному Санкт-Петербургу.

В общем, стремление взлететь по шашлычно-иерархической лестнице вступает в неразрешимое (можно вслед за марксистами даже сказать – антагонистическое) противоречие со столь же сильным стремлением послать все на три буквы. Поскольку лестница эта представляет собой примерно такую же помойку, как парк, с которого я начал рассказ. Только не в физическом, а в моральном смысле.

Так вот. Национальная идея состоит в том, чтобы достичь высшей ступени шашлычно-иерархической вертикали, на которой ты можешь в любой момент послать всех на... сорваться с места, отправиться в другое место (где шашлыки сочнее, вода мокрее и т. д.), удариться в дауншифтинг (даже групповой), а после вернуться на ту же самую ступень иерархии и сделать вид, что ничего не было. И другие сделают вид, что ничего не было. И тебе за это ничего не будет.

Автор – профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге