Святые братья.

К 1000-летию великой русской драмы — подвигу князей-страстотерпцев Бориса и Глеба.

У юбилеев есть своя таинственная сила. В такие дни происходит не только всеобщее воспоминание о событии, бывшем сто, двести или тысячу лет назад, но во всеобщем, всенародном переживании этого события происходит укрупнение и новое осуществление его, порою столь же важное, как и само исходное событие.

События, происходившие во втором десятилетии второго тысячелетия, столь пугающе похожи на события нашего времени, что кажется, нас и не разделяет тысячелетний рубеж.

Тогда прошло всего три десятилетия, когда под водительством равноапостольного князя Владимира начала строиться Святая Русь.

У нас тоже идет третье десятилетие после ниспровержения коммунистической идеологии и распада СССР и начала строительства нового общества.

Процессы эти, разумеется, почти разнонаправленные, но если учесть, что у нас в стране какое строительство ни затевай, все равно Святая Русь получается, то на различия тут можно не обращать внимания. Тем более что для нас важен сам момент незавершенности оформления как постсоветского пространства в наши дни, так и Православной Руси к моменту кончины равноапостольного князя Владимира.

1.

Главные роли в той древнерусской драме, что разыгралась после кончины равноапостольного князя, оказались отведены его сыновьям, рожденным до Крещения Руси и после него. Они и определили содержание и исход драмы, завязку которой можно датировать 1012 годом.

Святополк, посланный отцом княжить в Туров, расположенный в непосредственной близости от Польши, женился на дочери польского князя Болеслава Храброго. Женитьба была совершена по благословению князя Владимира, но дальше события начали развиваться в совершенно неожиданном для равноапостольного князя направлении. Молодая супруга, наставляемая своим духовником кольбергским епископом Рейнберном, подбила Святополка отложиться от Руси и принять западную версию Христианства, чуть позднее окончательно оформившуюся в католичество. Измена, к счастью, была раскрыта. Великий князь Владимир приказал схватить Святополка и вместе с женою и епископом Рейнберном заключил в тюрьму…

Учитывая, что Святополк, возможно, был не сыном, а племянником Владимира, его ждало жестокое наказание. Но тут за своего зятя заступился польский король Болеслав. Сговорившись с печенегами, он двинулся на Киев, и только мудрость князя Владимира помогла одолеть беду.

Равноапостольный князь проявил свое христианское смирение и, приняв покаяние то ли племянника, то ли все-таки сына, выпустил его из тюрьмы.

Болеслав в результате достиг своей цели, а с печенегами у него начались разногласия, и поход оказался сорванным.

Когда опасность набега миновала, равноапостольный князь Владимир с присущей ему твердостью занялся государственными делами.

Во-первых, следовало примерно наказать печенегов, чтобы отбить у них охоту вмешиваться во внутренние дела Руси. Для этого Владимир не откладывая начал готовить грандиозный поход в степь.

Во-вторых, следовало подумать и о своем преемнике. Давно уже выбор князя склонялся к старшему из сыновей, рожденных ему царицей Анной, который был «аки цвет в юности своей». Управляя Ростовским княжеством, Борис уже успел зарекомендовать себя мудрым и искусным правителем, продолжающим начатое отцом дело — Крещение Руси.

Радостью наполнялось сердце равноапостольного князя, когда он думал о Борисе. Кого еще следовало искать, чтобы передать княжение в Православной стране?

Измена Святополка окончательно укрепила его в этой мысли, и Бориса и назначает Владимир во главе войска, уходящего в поход на печенегов.

2.

Так с соблюдением всех драматургических канонов и выстраивается завязка этой древнерусской драмы.

Новое назначение Бориса являлось первым шагом к объявлению его преемником Великого князя, и так это назначение и было понято его рожденными в язычестве братьями.

Княживший в Новгороде Ярослав, узнав, что отец передал Борису управление войском, пришел в ярость. Унизительной представлялась ему перспектива превратиться после кончины отца в посадника младшего брата. В горячечном запале он объявил о независимости Новгорода от Киева.

Отметим тут, насколько сходен этот поступок Ярослава, которого назовут потом Мудрым, с поведением в Турове Святополка, которого назовут Окаянным. Кажется, и не сами рожденные в язычестве братья совершают столь погибельные для Руси поступки, а та темная языческая сила, что не изжита ими.

И разгневался, страшно разгневался Великий князь, получив известие о мятеже Ярослава. И, хотя дружина ушла с Борисом в поход на печенегов, он приказал расчищать пути и мостить мосты, чтобы выступить в поход против непокорного сына. В этих хлопотах и закончил равноапостольный князь Владимир свою земную жизнь…

Тревожно было в загородном дворце князя в ту скорбную ночь. Растерянность царила среди приближенных — князь Борис, которого Владимир хотел видеть своим преемником, находился с войском в походе. Приближенные попытались скрыть кончину Великого князя до возвращения Бориса. Ночью, разобрав пол, спустили на веревках завернутое в ковер тело и положили в Десятинной церкви рядом с гробницей царицы Анны.

Однако напрасными оказались эти хлопоты. Хотели как лучше, а получилось как всегда, как любил потом говорить наш посол в Киеве. Утром весть о кончине Великого князя распространилась по Киеву, и к храму начал стекаться народ. И сбылись, сбылись наихудшие опасения…

Предвосхищая современных политиков, Святополк мастерски воспользовался столь благоприятным для него стечением обстоятельств! Совсем недавно выпущенный из тюрьмы, он сам объявил себя киевским государем и, раскрыв великокняжеские кладовые, принялся одаривать киевлян, переманивая на свою сторону.

И не устояли вельможи. Хотя и знали они, что Владимир собирался поставить Великим князем Бориса, но корысть оказалась сильнее… А ведь в войске Бориса были их сыновья и братья, и если бы не согласился Борис признать Святополка Великим князем, присягнувшим Святополку боярам пришлось бы сражаться со своими сыновьями и братьями. Но Святополк не скупился, и жажда обогащения превозмогла опасения предстоящей братоубийственной войны…

3.

Вот как трагически развивались события, порождаемые ревностью, обманом, завистью, гневом, ложью, самозванством... Сплетаясь в нераспутываемый клубок, эти страсти превращали сына во врага отца, отца во врага сына. И невозможно было вырваться из этого дьявольского клубка, в котором и смерть отца становится той удачей, которую нельзя упускать.

Но все это происходило на темной стороне великокняжеской семьи, погруженной в неизжитое язычество.

Решительным поворотом в ходе древнерусской драмы становится вступление в нее князя Бориса. Хотя он и возглавлял главное войско Руси, но он сумел найти в себе силы и не использовал свое преимущество в борьбе за власть.

— Не подниму руки на брата своего старшего! — сказал тогда он на берегу Альты. — Если и отец у меня умер, то пусть Святополк будет мне вместо отца.

Как мы знаем, смирение, проявленное Борисом, стремящимся спасти страну от ненужного кровопролития, самого его не спасло. Не поверил Святополк, что Борис отказывается от киевского престола, и на всякий случай приказал убить его.

24 июля 1015 года это приказание было исполнено на берегу тихой Альты...

Богословы рассуждали потом, что Борис и его брат Глеб создали на Руси особый чин «страстотерпцев» — самый парадоксальный чин русских святых.

Нам же представляется, что страстотерпцами Борисом и Глебом явлен нам великий урок Православного поведения!

Святой князь Борис и его брат, святой страстотерпец Глеб, предпочли пожертвовать самой жизнью своей ради мира на Руси, ради целостности страны, собранной их отцом…

4.

Если уходить от обобщенных формулировок к конкретике, то можно сказать, что Борис и Глеб первыми на Русской земле начали вырабатывать в себе тот ставший основой национального менталитета образец Православного поведения, когда личное спасение русского человека оказывается в зависимости от устроения страны, когда пути устроения Святой Руси начинают совпадать с устроением собственной души.

Борис и Глеб, разумеется, не лежали и не ждали, когда их убьют, как до сих пор считают некоторые из тех, кто сегодня осмысляет их подвиг.

Житие святых страстотерпцев подчеркивает, что они пребывали перед смертью в молитве. В той молитве, что позволяет проникнуть в самую сокровенную глубину процессов и явлений, в молитве, помогающей принять то единственно правильное решение, которое не помогут найти самые мудрые и верные советники.

Только вдумаемся, что могло произойти, если бы Борис со всем своим войском двинулся на Святополка.

Вероятно, в результате жестокой братоубийственной войны ему удалось бы отобрать великокняжеский престол, хотя, как это и показали дальнейшие события, борьба со Святополком, которого поддерживал польский король Болеслав Храбрый, не была бы легкой.

Но не это главное.

Вспомним, что Ярослав, заявивший о том, что Новгород отделяется от Киева, выступал не столько против отца, князя Владимира, сколько против его решения сделать своим преемником Бориса... Так что, когда, свергнув Святополка, Борис оказался бы на киевском престоле, он стал бы главным врагом Ярослава.

И опять-таки не будем гадать, кто кого одолел бы тогда... Наверняка можно сказать только, что Новгород тогда навсегда отделился бы от Киевской Руси.

Таким образом получается, что, отказываясь от борьбы за престол в Киеве, Борис предотвращал распад страны, только-только обретшей единую Православную веру. И если и употреблять слово «ложиться» применительно к великому подвигу, совершенному Борисом и Глебом, то лишь в том смысле, что, становясь святыми страстотерпцами, они самой своей живой плотью ложились в фундамент Святой Руси, которой предстояло вознестись здесь.

5.

Многочисленные жития Бориса и Глеба выстраиваются обычно по принципу иконы. В центре — страстотерпцы Борис и Глеб, тут же равноапостольный князь Владимир, тут же Ярослав Мудрый, тут же Святополк Окаянный. Все роли определены, и выйти за пределы их невозможно.

При всех достоинствах подобного иконописания содержатся в нем определенные недостатки. Персонажи описываемых нами событий не были изначально людьми-иконами. Повторю, что в реальной жизни Святополк не стал еще окаянным, а Ярослав — мудрым. И как только мы вспоминаем это, непонятные нам поступки князей-страстотерпцев наполняются глубоким содержанием совершаемого этими людьми подвига.

Это относится, например, к сцене, когда возле Смоленска нагнали Глеба посланцы Ярослава. «Не ходи, брат! — предостерегал Ярослав. — Отец твой умер, а брат убит Святополком».

Почему не внял Глеб предостережению? Да, наверное, еще и потому, что исходило оно от Ярослава, который сам поднял мятеж против равноапостольного Владимира, который еще не перешел на светлую сторону...

Помолившись, Глеб продолжает путь, и мы ясно видим, что этот жертвенный путь и поможет Ярославу сделать выбор и встать на тот путь, на котором мятежный Ярослав превратится в Ярослава Мудрого.

6.

Поразительно, но когда вглядываешься в события, произошедшие после убийства Бориса и Глеба, возникает ощущение, что святые братья продолжают присутствовать в этой истории, направляя ее.

Прошло несколько месяцев после их мученической кончины, когда восстал на Святополка Ярослав и началась та гражданская война, избежать которой пытался Борис.

Ярослав разгромил Святополка, но тот бежал в Польшу к своему тестю и скоро вместе с ним вернулся на Русь. И не смог выстоять Ярослав против этой силы, ушел в Новгород.

Снова стал княжить в Киеве Святополк.

Но недолгим было его торжество. Уже к осени понял Святополк, что тесть не так безкорыстен, как думалось. Самоуправно, как в захваченном городе, хозяйничал он в Киеве, и когда Святополк попытался навести порядок, тот ушел в Польшу, захватив сестер Ярослава, его бояр и казну. От самого Святополка в награду за помощь он забрал червенские города.

И тогда Ярослав снова выгнал Святополка из Киева.

А Святополк начал тогда готовить новый поход на Киев, на этот раз вместе с печенегами.

И тут можно вздохнуть, дескать, святым братьям не удалось и ценою своих жизней предотвратить гражданскую войну на Руси.

Это так, гражданскую войну предотвратить не удалось...

Но они сумели сделать так, что эта война работала не на безсмысленное разрушение и ослабление Руси, а на ее укрепление.

7.

В 1019 году пришел Святополк с печенегами «в силе тяжьце». Охотно шли в поход печенеги. Все предвещало победу — и предсказания колдунов, и то, что впервые в набег на Русь вел их русский князь.

На берегах Альты, в том самом месте, где стоял шатер князя Бориса, когда подкрались к нему подосланные Святополком убийцы, и сошлись рати.

И понял Ярослав, которого назовут Мудрым, что это его братья устроили так, чтобы прекратить изматывающую Русь войну.

— Братья мои! — сказал он перед сражением. — Борис и Глеб! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего!

И началась сеча, какой еще не бывало на Руси. Трижды сходились и рубились так, что кровь текла «по удольям».

И побежал окаянный Святополк…

«И нападе на него бес и расслабеша кости его». Не мог в седле сидеть злобный братоубийца, и его несли на носилках. И страх великий обуял Святополка. Уже не мог он от страха оставаться на одном месте, даже когда и добрался до владений своего тестя, польского короля. Побежал из Польши. И прибежал в пустынное место между Чехией и Польшей и тут безчестно скончался. «И есть могила его и до сего дня, и исходит от нее смрад злой на показание человеком»…

Повторим еще раз, что решающая битва произошла на Альте, где получил Борис известие о смерти отца, где и убили его девять дней спустя. На берегах этой реки, выдерживая принцип классицизма о единстве места действия, и оказалась одержана победа, поставившая точку в той древнерусской драме.

8.

Некоторые исследователи антропонимики считают, что имя «Святополк» было сконструировано из соединения имен его деда — Святослава и отца — Ярополка. Но отчего же тогда в именах Вышеслава, Изяслава, Ярослава, Мстислава не присутствует частицы имени их отца — Владимира?

Может быть, имя Святополка, как и другие языческие имена, конструировалось, вбирая большие, чем имена деда и отца, смыслы?

Явно присутствует в этом имени — вспомните о матери Святополка, греческой монахине, которую «красоты для лица ея» расстриг и насильно взял в жены Ярополк! — древнеславянский «svetъ». Полком света, светоносной ратью виделось оскорбленной монахине имя сына...

Но прошло тысячелетие, и искусно сконструированное имя, вобравшее в себя слова, обозначающие святость и воинский труд (полк), сделалось символом святотатства и предательства и не употребляется уже без приставки «окаянный»...

Другое дело имена Бориса и Глеба... Ничего не значащие для русского уха, они, зазвучав рядом, превратились в символы подвига и святости.

«И с тех пор прекратились усобицы в Русской земле, — сказал летописец, — а Ярослав принял всю землю Русскую». Вместе с землей Русской Ярослав, которого назвали Мудрым, принял и ту Православную мудрость государственных мужей, которую самими своими жизнями выработали его отец, равноапостольный князь Владимир, его братья — святые страстотерпцы Борис и Глеб.

Словно стремясь закрепить завещанное ими духовное единство Русской земли, Ярослав строит два храма Святой Софии. Один — в Киеве, другой — в Новгороде, этой «софийной мудростью» скрепляя духовное пространство, которое крепче и прочнее любых амбиций, интриг и честолюбий, потому что основано на крови наших страстотерпцев Бориса и Глеба.

Этими двумя соборами и был обозначен путь Руси, проложенный для Ярослава Мудрого его братьями — страстотерпцами Борисом и Глебом.

9.

Из этого построенного Ярославом храма Святой Софии в Новгороде выйдет июльским утром 1240 года князь, которого скоро назовут Невским, и отправится навстречу врагу.

Но еще до битвы его остановит ижорский старейшина Пелгусий.

— И я слышал, — волнуясь, расскажет он, — слышал, как Борис сказал: «Брат Глеб! Вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру Ярославичу».

Наверное, неправильно было бы сужать помощь страстотерпцев Бориса и Глеба и втискивать ее в непосредственное пространство Невской битвы.

Главным, вероятно, здесь тоже оказалось указание пути.

Александр Невский не просто великий полководец, не просто герой. Он — святой князь. Степенная книга говорит, что «смиренную мудрость» Александр «стяжа паче всех человек». Смиренномудрие, не вписывающееся в западный героический эпос, уживалось в святом Александре Невском с воинским безстрашием и дерзкой отвагой.

Когда потребовалось, после великих побед Александр Невский сумел найти в себе силы смирения. Решение это потребовало от него большего героизма, чем любой бранный подвиг. Ведь ради исполнения воли Божией, ради спасения Отечества и Православия князь жертвовал не только самим собою, но и славой непобедимого героя…

И в этом помогали ему и укрепляли его святые страстотерпцы Борис и Глеб.

Можно приводить и другие примеры, когда приходили святые братья, помогая найти правильный путь русским людям, но что же ходить далеко, если на том самом месте, где сейчас находимся мы с вами, ходил в 1363 году Преподобный Сергий Радонежский, выбирая по просьбе преподобных Феодора и Павла место, где им поставить храм во имя страстотерпцев Бориса и Глеба. И скоро и сами святые братья явились здесь, подтверждая преподобным, что неотступно будут помогать...

Кому помогать?

Таинственно и непостижимо — «страшно было сие лето, было тогда знамение на небеси, солнце являлось аки кровь, и по нем места черны, и мгла стояла пол лета, и зной и жары были великия» — совершалась Божия помощь, но совершенно очевидно, что Борис и Глеб являются по зову Преподобного Сергия. Чтобы прямо участвовать в подготовке к тому великому духовному свершению русского народа, которое будет названо Полем Куликовым...

И разве случайно, что в обители, возросшей в память святых братьев, вырастет инок, преподобный Иринарх, молитвы которого столь насущны будут для преодоления смуты, снова стремящейся поглотить Святую Русь?

И вот снова в дьявольский клубок сплетаются события, порождаемые ревностью, обманом, властными амбициями, завистью, политическим интриганством, гневом и ложью...

И кажется, невозможно распутать его, но снова — теперь уже своим тысячелетним юбилеем — являются нам страстотерпцы Борис и Глеб, чтобы раскрылись глаза, чтобы увидели мы тот Путь, на котором «слепые прозревают, хромые бегают быстрее серны, горбатые выпрямляются». Путь, по которому только и могут идти вот уже второе тысячелетие люди Русского Мiра.

Николай Коняев.