Поэзия

Вышел мальчишка на берег у моря,
Стал рисовать на песке.
Волны смывали картины так скоро,
Вслед им смотрел он в тоске.

Фашисты под Кущёвской шли в атаку,
Кипел кровавый, беспощадный, жаркий бой!
Верхом с казачьим гиком в контратаку,
Летели казаки на них волной...

Он молча осенил крестом

Свою израненную грудь.

И, так же молча, за Христом

Ушёл он в свой последний путь.

В небе солнце сияет, хотя не палит,

Лист желтит, скоро осень настанет.

Над могилой солдат, старый воин стоит,

Сердце так от утраты страдает.

Такой мы её не гадали-не ждали,

Хоть, вроде бы, предощущали всей кожей.

Так что же смело нас? Ошибки? Орда ли?

А может, и в правду, был бич это Божий?

Ох, Россия, моя сторона,
Та, что Богом одарена свыше.
Здесь под синью небес купола
Разукрасили землю под высью.

Нам меч для битвы грозной дан,
И Бог для слез, для покаянья.
Поднимем, братья, вновь стакан
К врагам Христа без состраданья!

Рассвет дымился нехотя и ветер в спину дул,
И было слышно звяканье удил...
"Сыграем в шашки, братцы!" - усмехнулся есаул,
И из ножон свою освободил.

Ты бедняк, а он кулак,

Так поставим его к стенке.

Он одетый, а ты наг,

Воду хлещешь, а он пенки.

Последние метры он шёл на коленях, –

И жгли его звёзды погон,

И гравий хрустел, как кора на поленьях,

Когда её гложет огонь.

Мы уходим, как время сонное,
За собой оставляя прошлое.
Сами строим проблемы тоннами –
Вот бы тоннами строить хорошее.

Теребишь от случая до случая
ткань событий в узелках и бахроме,
диалоги на экране слушая, –
что почем на Колыме и в Костроме…

Тут как-то включил телевизор, смотрю, идут Бесы, в смысле идёт фильм режиссёра Владимира Хотиненко «Бесы». Посмотрел на часы, время 16.08. Глава «У Тихона». Исповедь Ставрогина. Правда, вместо исповеди – попытка дьявольской насмешки – ну, да ладно… Я же могу сказать только одно – это самое сильное художественное произведение всей Русской литературы…

Здесь ожиданья строгая печаль –

она лишь сердцу верному по силам.

Так долго бьются волны о причал,

что стал он, как вода и небо, синим.

Правда, по сути, ахова,

Нет ничего страшней!

Мир ваш, блестящий, лакомый,

Весь на костях детей.

Вспомни, где ты родился?

Нянчил веру, смелел,

Как с хазарами бился,

Солнцу вечному пел.

«Да какие автоматы?

Нам винтовку на троих,

Тем и были мы богаты,

Что об этом говорить…»

Осудили его и убили
после ельцинско-волчьей войны.
Ритуально, прилюдно казнили
на глазах у жены и страны.

«Двадцатый год. Прощай, Россия», -

На камне написал поэт.

Сто лет прошло. Что не пиши я –

России Царской нет как нет.