Царство Небесное и царство земное (к вопросу: почему православные обязаны быть Царистами)

«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя твое, да придет Царствие твое…», «Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему», «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю…».

Фрагменты из самых известных и любимых православными людьми молитв мы привели для того, что бы ещё раз вспомнить: Кому мы, православные, поклоняемся и Кого мы чтим? Да, уважаемый читатель, ты верно сразу же ответил самому себе: «Мы поклоняемся Царю Небесному, Единому в Трёх Лицах. Мы почитаем Его, Единственного Вездесущего – Царя Небесного». И, встав на путь Православного служения, мы имеем перед собой одну единственную цель: после земного бытия вечно пребывать рядом с Ним, с нашим Царём Небесным, в Его Царствии Небесном. Поэтому здесь, на земле, мы носим в сердцах своих образ Небесного Царя, явленного нам Вторым Лицом Троицы Живоначальной – Иисусом Христом. Даже в тех молитвах, где Сын Божий Иисус Христос напрямую не называется Царём, всё равно присутствует или название, или дух Его Царства, в которое молитвенно устремлена душа всякого христианина.

Выходит, что по своему вероисповеданию мы, православные христиане – Царисты. (Или монархисты, как вам будет угодно. Хотя понятие «монархист» более приземлённое и политизированное, имеющее отношение скорее к юридической сфере, чем к духовной, т. к. монархии были и не христианские, и конституционные, и другие иные). Итак, мы – Царисты. Надеемся, этот очевидный факт никто не станет оспаривать, разве только тот, кто не чтит Царя Небесного и не желает внити в Царствие Его. Но такого не то, что к православным, но даже к протестантам нельзя причислить. Это – самый банальный безбожник, хулитель Духа Святого, тот, кому не будет прощения ни в сем, ни в будущем веке.

Ещё раз констатируем этот бесспорный факт: мы, православные христиане, по сути своего вероисповедания – Царисты. Вера – высшее проявление человеческой природы, прежде всего, её духовной части. Но в силу того, что человеческая природа двусоставна (духовна и материальна одновременно), то в земном, видимом, проявлении вера также должна иметь своё выражение и воплощение. Иными словами, если христианин по своему духовному состоянию есть Царист, т.е. служитель Царя Небесного, то кем же он тогда должен быть в своей обыденной жизни – на богослужениях и в миру? Естественно, каждый ответит: «Он должен оставаться служителем Царя Небесного». Верно! Но, опять же, это утверждение относится к сфере духовного, невидимого. Мы же хотим чётко определиться, в каких видимых формах выражается суть нашего вероисповедания? Ведь, вера без дел мертва. А дела веры должны по всем внутренним и внешним признакам соответствовать самой вере, ибо, если будет иначе, они (эти дела) не оживотворят веру, а, напротив, убьют её. Проще говоря: если человек по вероисповеданию своему Царист, может ли он быть по жизни своей не Царистом, и при этом сохранять цельность своего духовного бытия?

Давайте рассмотрим этот вопрос несколько подробнее. Бог создал человека по образу Своему, чтобы человек имел возможность стяжать подобие Божие. Это означает, что в идеале человеческие тело, душа и дух должны пребывать в абсолютном гармоничном единстве и созерцать только Своего Создателя. Мало кому из смертных удалось достичь такого единства трёх составляющих человеческого естества, но в вечном стремлении к нему (Бог и намерения целует) и реализуется христианин как служитель Царя Небесного.

Это то, что касается внутреннего Цариста в каждом православном. Но человек есть ещё и существо социальное, т.е. он живёт в материальном мире, населённом такими же, как и он, людьми; воздействует на материальный мир, и в ту или иную сторону преображает его. А это означает, что в идеале (по замыслу Божьего домостроительства) свой земной мир, как и самого себя, человек должен выстраивать по подобию Божьему, т.е. по образцу Царства Небесного. До конца этот идеал никогда реализовать не удавалось и, видимо, не удастся, ибо мир, со времени грехопадения наших Праотцев, лежит во зле, и человечество, до мозга костей пронизанное этим злом, произрастающим из первородного греха, не в состоянии созиждить на земле идеальное подобие Царства Небесного.

Но невозможность достичь идеала – не означает отказ от стремления к нему. Как бы ни была далека цель, но каждый шаг навстречу к ней приближает её. Пускай, хотя бы на один шаг. Лучше красиво умереть на пути к Богу, чем подло сдохнуть на пути к сатане.

Итак, по замыслу Божьего Домостроительства, человеческий мир в идеале должен выстраиваться по образцу Царства Небесного. Во всей полноте это понимает только Матерь Церковь и, ведомая Духом Святым, всегда, везде и во всём старается реализовать Божественный замысел о мире. Повсюду, где Церковь (в истинном её значении) имеет своё влияние, возникают духовные зеркала, обращённые к Небу, и отражающие мир Небесный и насельников его.

Не будем здесь перечислять все проявления Царства Небесного на земле: верующим они известны из святоотеческих писаний. Не будем и сравнивать, насколько святое земное соответствует Небесному, т.к. материальное подвержено своим тяжёлым и неповоротливым законам. (Дело не в том, насколько образ соответствует первообразу: главное, что он ему соответствует. Ведь и зеркало не в состоянии передать мысли и чувства отражаемого, а передаёт лишь внешние черты и видимые эмоции). Здесь мы зададимся одним единственным вопросом: для чего земной мир должен строиться по подобию Небесного?

Но, прежде, чем попытаться ответить на этот вопрос, для облегчения поставленной задачи совершим небольшой экскурс в прошлое.

Все знают, что в жизни Церкви был длительный период (почти 200 лет), когда в православных храмах невозможно было увидеть ни икон, ни иных священных изображений. И, более того, почитание икон воспринималось современниками, как поклонение идолам. Это учение было зафиксировано в Катехизисах того времени, его аргументировано обосновывали маститые богословы, его утверждала в общественном мнении поддержка целого ряда Императоров. Это учение впоследствии будет названо «ересью иконоборчества».

Представляете? Почти два столетия миллионы православных христиан верили, что почитание икон – грех. И, кажется, что тут такого? Ну, нет икон в храмах – и ладно. Ведь Литургия служится, Евхаристия совершается, все остальные Таинства – тоже. Ведь и в начале своего становления Церковь не знала икон, кроме Спаса Нерукотворного и тех нескольких портретных изображений Матери Божией, написанных рукою апостола Луки. За два века сменилось несколько поколений верующих, которые в большинстве своём и понятия, наверное, не имели о том, что такое иконы. Казалось бы, ну, нет икон – и не надо. Все к этому привыкли. И так хорошо. Но – нет! Оказалось – не хорошо! И Матерь Церковь в каждом поколении вольных и невольных иконоборцев из лона своего рождала подвижников и мучеников, которые всю жизнь свою, а порой и ценою собственной жизни, доказывали ослепшим современникам: «Неправильно всё это! Не по Божьему это! Иконы нужны! Нужны!» И Церковь преодолела страшное искушение иконоборчества!

Зачем же было пролито столько слёз и крови за два века без-иконного существования Церкви? Зачем же было затрачено столько сил и энергии на борьбу с иконоборцами, которых представляло подавляющее большинство верующих? А всё очень просто! Церковь чистым сердцем своим, неприкосновенно пульсирующим в её сокровенных глубинах, почувствовала, что отказ от икон – это отказ от истинного служения Богу, нежелание устраивать жизнь на земле по подобию Царства Небесного.

Да, в первые века своего существования Церковь ещё не нуждалась в иконах как в массовом и канонически закреплённом явлении. Иисус Христос и Матерь Его были ещё столь близки, что образы Их царили над миром в памяти видевших их людей, в живых описаниях и в тех немногих Их изображениях, которых вполне доставало всем, ибо Церковь была пока малочисленна. Образы первых святых так же жили в воспоминаниях современников и в свежих преданиях. Связь с Господом, с Его Матерью и со многими насельниками Царствия Небесного была ещё прямой и непосредственной. Единение Небесного с земным было столь плотным, что служение духовное не отделялось от материального служения. А эти два служения неотъемлемы друг от друга, и друг без друга неисполнимы.

Чтобы доказать свою преданность невидимому Богу, нужно доказать свою преданность Его земным видимым проявлениям. Иначе вера превратится в пустой звук, в вульгарную демагогию.

В первые века Христианства поклонение Истинному Богу видимым, телесным образом уже само по себе являлось доказательством преданности Иисусу Христу, т.к. зачастую грозило гонениями или мучительными казнями. В то время каждый, заявивший о себе во всеуслышание: «Я христианин!» - автоматически как бы становился сам святым и мгновенно сочетовался с Небожителями.

Но вот прошли столетия. Христианская вера стала государственной религией. Простое объявление себя христианином перестало нести какую-либо угрозу (даже – наоборот!), и тем самым перестало являться доказательством верности Богу.

Кроме того, Евангельские события отошли уже в далёкое прошлое. Прервалась живая связь с очевидцами этих событий и с теми, кому они передавали свои бесценные воспоминания. Нужно было сохранить прежнее живое общение с Господом и со всеми, кто пребывал рядом с Ним, когда ходил Он по земным тропам, и с теми, кто продолжил Его путь в деле спасения человечества. И тогда Церковь, исполняя промысл Божий о домостроительстве, отразила мир Небожителей на земле, породив множество икон не только Господа Иисуса Христа и Его Пречистой Матери, но Его пророков, апостолов и святых, почитание которых являло собою особую форму поклонения Единому Богу («Дивен Бог во святых Своих»). Да, рукотворный образ не может быть во всем подобен Первообразу, но молитвенное предстояние перед образом и почитание его – стало видимым проявлением преданности Тому, Кто изображён на иконе.

Нельзя служить невидимому Небесному Первообразу, не совершая видимого поклонения Его видимому земному образу.

Это то же самое, как, если любить кого-то, но при этом не знать его, не видеть его, не иметь о нём никакого представления и не общаться с ним. Согласитесь, на человеческом уровне такая любовь невозможна, ибо – абсурдна. Но на духовном уровне подобные взаимоотношения, может быть, ещё более абсурдны.

Служение духовному через служение его отражению на земле – единственно верный путь для православного. (Вспомните: «Вера без дел мертва»). Это естественно проистекает из двусоставной природы человека (духовной и материальной). И именно поэтому мир земной по замыслу Божьего домостроительства должен создаваться по подобию Царства Небесного. Иначе христианину негде и не на чем было бы проявить свою любовь к Богу.

Проще говоря, кому служит плоть, тому служит и душа; что почитает плоть, то чтит и душа. Наверное, ни одному современному православному христианину не придёт в голову мысль отвергать иконы и священные изображения. А если таковой и объявится, то он автоматически перестанет быть православным, и автоматически перейдёт в разряд или протестантов, или представителей иных еретических конфессий. И как бы он ни доказывал своё православие, никто ему не поверит.

Теперь вернёмся к нашей главной теме. Как было определено в начале статьи, по своему вероисповеданию мы – Царисты, ибо поклоняемся Царю Небесному и стремимся попасть в Царство Небесное. А если так, то чтобы сохранить единство бытия своего двусоставного естества, мы должны и по жизни быть Царистами. Иначе отсутствие цельности станет свидетельством лукавства. Ну, а лукавство, как известно – от лукавого, т.е. от сатаны.

Итак, мы вывели два постулата. Во-первых, отрицание почитания икон – есть ересь иконоборчества, осуждённая на Седьмом Вселенском Соборе. Это не подлежит обсуждению. Во-вторых, православные, будучи царистами по своему вероисповеданию, обязаны быть таковыми и по жизни своей, т.е. почитать земной образ Царя Небесного и служить ему. Но что является самым полным образом Царя Небесного? Не «что», а – «кто»! Ни одна рукотворная икона не в состоянии во всей возможной полноте передать сущность Царя Небесного. И Церковь уже много веков знает, что образом Иисуса Христа на земле, его живой иконой является Помазанник Божий – Царь! И, естественно, образом Царства Небесного на земле является Православное Царство.

Вот оно – видимое проявление Невидимого! Вот оно – поприще, на котором только и возможно цельное исповедание Православной веры (а раздробленного быть не может: раздробленное религиозное мировоззрение, как раздробленное сознание – признак душевной болезни). Только любовью к царю земному мы можем явить свою преданность Царю Небесному. Только в служении Православному Царству мы можем стать пригодными для Царства Небесного. И что с того, что нет пока у нас Помазанника Божьего и Державы Его? В замысле Божьего домостроительства они – есть! И если мы будем им служить уже сейчас, в своих сердцах предстоя пред ними, как пред свершившейся реальностью, Господь узрит наше сердечное служение и оценит его, и воздаст за него ожидаемым.

Мы громко и уверенно объявляем всему миру: мы – Царисты, потому что мы – Православные. А тот, кто не желает служить царю земному, никогда не станет подданным Царя Небесного. Анафеме преданы Вселенским собором те, кто воинствовал на рукотворные иконы. Но трижды будут преданы анафеме те, кто дерзнёт восстать на живую икону Иисуса Христа – на Его Помазанника, на Царя.