Старший Сталин, духовушка и планер

Виталий Иванович Попков родился в 1922 году в Москве, в Нижнем Кисловском переулке, почти напротив которого, в гараже ЦИК, располагавшемся в здании Манежа, шофером и чекистом работал его отец. Собственно, в этом гараже среди колес, двигателей, в смазке и запахе бензина прошло детство Виталика. Потом родителей послали в секретную спецкомандировку в Тегеран, а мальчика на это время отправили в правительственный детский дом в Гаграх. Там он познакомился с Васей Сталиным и его приятелем Тимуром Фрунзе.

Вася был на год старше Виталика, и у него была настоящая духовушка, из которой ребятишки по очереди стреляли по воробьям. У Виталика это получалось особенно здорово. Несколько раз встречал он и Васиного папу Иосифа Виссарионовича. Старший Сталин сажал деревья и всегда носил в карманах шоколадные конфеты. Ходил по территории дачи и распоряжался: здесь такое дерево посадить, здесь такое, а тебе, мальчик, конфета… А еще проверял у Васи и Тимура уроки, этого ребятишки всегда боялись и готовились заранее — писали на руках «шпаги» (то есть шпаргалки). На время экзаменов духовушка доставалась Виталику в полное владение.

В Гаграх Виталик склеил свою первую авиамодель, там же совершил первый полет на безмоторном планере. Планеры затаскивали высоко в горы на быках, а потом запускали в небо при помощи резиновой катапульты. В 12 лет Виталик Попков стал летчиком-планеристом, совершал долгие самостоятельные полеты над Черным морем. А в 15 лет он уже летал на У-2, который товарищ Сталин подарил Нестору Аргунии, директору госдачи №3, а Вася выпросил для детского дома.

После этого судьба Виталика Попкова была предопределена. Он мог стать только летчиком и уже не представлял себя кем-то другим. А когда на экраны страны вышел фильм «Истребители» с Марком Бернесом и Николаем Крючковым, желание быть летчиком переросло в убеждение, что настоящий летчик может быть только истребителем. В 17 лет Виталий Попков поступил в Чугуевское военное авиационное училище и окончил его в фантастическом выпуске 1941 года, среди других 59 будущих Героев Советского Союза.

Хвост и крылья в стороны

В декабре 1941 года, после шестого рапорта с просьбой отправить его на фронт, Виталий Попков был зачислен в 5-й гвардейский истребительный авиаполк (5 ГвИАП). В первом же бою он сбил свой первый вражеский самолет — тяжелый Do-217 (Dornier). Правда, произошло это при весьма курьезных обстоятельствах.

В одном доме покинутой немцами при отступлении от Москвы деревни Попков подобрал щенка. Щенок оказался не только сообразительным, но и дрессированным. При построении части он непременно занимал место у ноги хозяина и вместе с летчиками выполнял все строевые команды. «Равнение напра-а-аво! Ра-а-авняйсь! Смирно! Шаго-о-ом ...арш!» — с уморительной серьезностью щенок следовал командам, расстраивая ряды давящихся смехом бойцов. В результате за нарушение дисциплины сержант Попков был от полетов отстранен и назначен вечным дежурным по кухне. «Пока не посинеет», — образно выразился тогда полковой комиссар.

Жарким майским утром 1942 года, едва сдерживая слезы, штрафник Попков чистил, наверное, уже тысячное ведро картошки, и вдруг в небе над аэродромом появились четыре немецких самолета (два «мессера» Bf 109 и два Dornier). Методично и безнаказанно они принялись расстреливать стоящие на взлетных полосах советские истребители. Как был в фартуке, Попков вскочил в ближайший комиссарский ЛаГГ-3 и, поднявшись в воздух, с первого же захода сбил Do-217.

— Это потом мне трех снарядов на «мессер» хватало, а тогда я в него весь боезапас всадил, так что у Dо-217 хвост и крылья в стороны отлетели, — вспоминал Виталий Иванович.

Еще один немецкий самолет поджег поднявшийся следом командир полка. Когда на земле молодого летчика поздравляли с первой победой, он неожиданно для всех заметил, что свалить немца было нетрудно. «Что ж ты тогда всех не сбил?» — решил поставить на место молодого летчика комполка. Попков мгновенно парировал: «Так вы, товарищ командир, всех немцев своим нижним бельем распугали», — намекая на то, что выскочивший из постели командир был одет совсем не по форме.

Кстати, экранизацию этого абсолютно реального случая мы множество раз видели в популярном советском фильме «В бой идут одни старики», где Виталий Иванович Попков стал прототипом сразу двух киногероев: лейтенанта Кузнечика и Маэстро.

В 1942 году Попков занес в личную книжку мести еще пять сбитых вражеских самолетов под Москвой и еще семь — под Сталинградом.

Встреча с Жуковым. «Мало мерзавцев расстреливаем!»

Именно со Сталинградом и маршалом Жуковым связано одно из самых неприятных и унизительных воспоминаний летчика Попкова о войне — этот эпизод даже спустя шестьдесят лет вызывал в нем ярость и чувство горечи.

— Когда подписи собирали, чтобы Жукова реабилитировать, я отказался, — Виталий Иванович искренне и очень по-детски нахохлился в кресле. — Не потому, что не считаю его великим полководцем, а из-за личного…

А личное состоит в следующем. 23 августа немцы бомбили Сталинград. Город превратился в один огромный пожар: перемешанная с нефтью из разбитых хранилищ горела в Волге вода. Совершая по пять-шесть боевых вылетов в сутки, теряя одного за другим лучших летчиков, «семерка» (7-я воздушная армия) была не в состоянии прикрыть город и переправы. Превосходство немцев в воздухе было подавляющим. Истребители 5-го гвардейского дрались с отчаянной храбростью, часто в одиночку бросаясь на звенья немецких бомбардировщиков, идущих под прикрытием «экспертов» (так немцы называли своих лучших асов-истребителей). И гибли в неравных воздушных боях.

Попков был одним из самых умелых, храбрых и везучих летчиков. Сбив под Сталинградом уже семь машин противника, он знал себе цену, и когда 26 августа 1942 года его в числе трех других лучших летчиков-истребителей фронта вызвали в ставку, не удивился. «Наверное, начальство решило банкет устроить, накормят и наградят, а потом опять в бой», — решил сержант Попков с присущим ему оптимизмом. Но в землянке не оказалось ни столов с фронтовыми деликатесами, ни наград, зато собралось не меньше тридцати генералов. Летчиков поставили с краю, а когда вошли Жуков и Маленков, вытолкнули в первый ряд.

— Почему плохо воюете? — закричал маршал, добавив мата, без которого не обходился. — Мало вас, мерзавцев, расстреливаем! Сколько вы лично расстреляли?

Попков не растерялся:
— Нам, товарищ маршал, немцев хватает. Своих мы не расстреливаем.

— А вот я расстреливаю трусов и предателей! Во двор их…

Летчиков вывели во двор. Появились автоматчики. Виталий Иванович помнит страх и беспомощность перед нелепостью происходящего. И острое чувство унижения. Через минуту троих действительно расстреляли. Привели анонимных, безразличных от обреченности русских мужиков в гимнастерках без знаков различия и расстреляли среди пыли и обломков кирпича. А потом так же безлично уволокли. Кого? За что? Никогда не боявшийся ни чужих, ни своих Виталий Попков был ошеломлен произошедшим.

— Вот так и с вами поступят, — страшно оскалился Жуков, — если будете плохо воевать, суки! С этого дня больше не считать им боевых вылетов, сбитых самолетов, не поощрять, не представлять к званиям и наградам. Свободны…

Друг корейского народа

Когда летчики вернулись в полк, приказ маршала Жукова уже находился в особом отделе части. Благодаря ему в личный счет Виталия Ивановича Попкова не вошли 187 боевых вылетов и 13 сбитых под Сталинградом самолетов противника. Прибавьте к 47 учтенным еще 13 — получится 60. А у первого аса СССР Ивана Кожедуба — 62, у Александра Покрышкина — 59, у Григория Речкалова — 56.

— Так ведь Виталий Иванович еще четырех в Корее сбил, — вставила свое слово в разговор Нина Михайловна, жена Попкова. — Позавчера только его в посольство КНДР как друга корейского народа приглашали на юбилей по случаю шестидесятилетия их вождя Ким Чен Ира.

Летчик лукаво улыбнулся.
— Будет тебе, Нина Михайловна, секреты международной политики раскрывать.

— Но ведь если к шестидесяти немцам добавить еще четырех американцев — выходит, вы вообще в СССР ас номер один! — открытие потрясло меня.

— Да нет, Ваня (Кожедуб — прим. «Ленты.ру») тоже в Корее сбивал. У него побед все равно больше.

Петр Каменченко

ИСТОЧНИК:https://lenta.ru/articles/2017/05/07/popkov1/

На личном счету истребителя Попкова два сбитых аса из первой немецкой десятки

Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Виталий Иванович Попков был великим асом Второй мировой войны, одним из десяти лучших летчиков-истребителей СССР и всей антигитлеровской коалиции. На его официальном счету 47 сбитых самолетов противника, еще 13 были сбиты в групповых боях с его участием. 47+13! Читайте окончание рассказа об удивительной судьбе великого летчика.

Второй он или седьмой в первой десятке асов антигитлеровской коалиции — для Виталия Ивановича было не так уж и важно.

— И раньше никому ничего доказывать не собирался, а уж теперь, когда из моих ребят никого в живых не осталось, тем более, — не считал себя обиженным Попков, — у каждого из нас были сбитые немцы, которых мы не смогли подтвердить. Это у них, сколько назвал, столько и записали, а у нас нужны были объективные доказательства, подтверждения с земли. А откуда они при боях над территорией противника?

Грохнулся «эксперт» в четырех километрах от нашего аэродрома

Однако доказательства попковских побед были разбросаны обломками по лесам и полям от Москвы и до Берлина. Встречались среди них и редчайшие экземпляры.

Под Харьковом против пятого гвардейского авиаполка стояла знаменитая 52-я истребительная эскадра люфтваффе (JG 52). Та самая, в которой были собраны лучшие «эксперты»: Хартман, Баркхорн, Ралль, Батц, Граф. Пятеро из первых девяти лучших истребителей рейха, и у каждого на личном счету больше двухсот побед. Наши их тоже хорошо знали. По специальной раскраске самолетов: оранжевые кончики крыльев, сердца, тузы, кораблики на фюзеляжах. И специально за ними охотились. Особенно за Вилли Батцем (шестой ас люфтваффе, командир Хартмана), сбившим около десяти машин из 5-го ГИАПа и любившим покрасоваться, как никто.

Однажды Батц со своим ведомым подлетел прямо к аэродрому, где стояли наши истребители, и бросил на летное поле банку из-под бобов с запиской: «Господа! Поднимайтесь драться двое на двое. На взлете бить не будем». Поднялись командир эскадрильи Игорь Шардаков (Герой Советского Союза, 20+6 побед), а с ним молодой ведомый. Не успели наши набрать высоту, Батц зашел в хвост молодому и сбил. Потом издевательски покачал крыльями и улетел.

Вечером, похоронив погибшего летчика, Виталий Попков и Александр Пчелкин (Герой Советского Союза, 14+2 победы) поклялись проучить Вилли Батца. Попросили разрешения у командования и стали дежурить. День караулили, два, на третий Батц прилетел. Не дожидаясь вызова, Попков и Пчелкин взлетели с разных сторон аэродрома. Этого немцы совсем не ждали и пока разбирались что к чему, Попков уже повис на хвосте ведущего Bf 109. Батц попытался оторваться, стал маневрировать, перевернул самолет и резко нырнул вниз. Попков не отставал, а когда до земли оставалось всего метров тридцать, дал очередь, перебив «мессеру» бензопровод. Грохнулся «эксперт» в четырех километрах от нашего аэродрома, попав в плен к местным колхозникам. Вот только жаль, на следующий день Батц от них сбежал и еще полтора года воевал против нас, но уже без прежней наглости.

Уже в 80-х годах Виталий Иванович встретил Вильгельма Батца в Германии. Изменился Батц мало. Расхвастался так, что если его послушать, то это именно он войну выиграл, да еще и на три года раньше самого Гитлера в нацистскую партию вступил. Скорее всего, и с количеством личных побед (237 в 445 боевых вылетах), он тоже сильно преувеличил. А когда Виталий Иванович напомнил бывшему «эксперту» совхоз «Динамо» под Харьковом, где они дрались в августе 1943-го, Батц распсиховался и убежал. Уже позже, когда немецкие газеты написали, о том как знаменитый ас шарахнулся от своего русского «крестника», Батц пришел к Попкову, извинился и подарил ему свою книжку о войне. Кстати, в книжке, про тот бой под Харьковом, оказалось тоже порядком наврано.

А под Сталинградом Попкову удалось сбить самого Херманна Графа (девятый ас люфтваффе, 221 объявленная победа, в том числе 202 на Восточном фронте), кавалера Рыцарского Креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Это что-то вроде четырежды Героя Советского Союза получается. Кроме него такую награду в люфтваффе имели только четверо: Хартман, Новотны, Марсель и Галланд.

Граф, Герман (Graf, Hermann)

После войны Граф провел несколько лет в наших лагерях. А вернувшись, стал убежденным антифашистом и даже баллотировался в бундестаг от восточных областей ФРГ. Виталий Иванович и Германн Граф не раз встречались в Германии и говорили о войне, в том числе и о личных победах.

— Я ему как профессионал профессионалу доказал, — рассказывает Попков, — что не смог бы он по-честному за полтора года больше двухсот наших завалить. Вранье это. И он, между прочим, с моими доводами согласился. Неплохой мужик Граф, хоть и правнук самого Бисмарка. Не то что зазнайка Вилли Батц!

За Петю Сибиркина!

Виталий Иванович Попков был потрясающе интересным рассказчиком, его можно было слушать часами. Вот как он сам описывал один из эпизодов войны:

— Возвращается на аэродром Петя Сибиркин (Герой Советского Союза), живого места на его ЛаГГ-3 не осталось — решето. Вылезает из кабины злющий, ругается: «До чего, — говорит, — фашисты дошли. Лечу домой пустой, а он гад в хвост вцепился. До самого аэродрома не отпускал, пока весь боезапас в меня не всадил. Думал, что я вот-вот грохнусь, а я лечу. Так он уже на подлете к нашему аэродрому поравнялся и кулаком мне грозит: мол, еще увидимся. И где, почти у самого дома». Ну, меня это просто возмутило. Чтоб какой-то фриц другу моему Пете Сибиркину кулаком грозил. Через тридцать минут повел группу на Харьков. Встречаем немецкие бомбардировщики с прикрытием. Отлавливаю Ju 87, захожу на него и думаю: сейчас я с тобой за Петю рассчитаюсь. Дал очередь по кабинке стрелка. Вижу у того пулемет вверх задрался — значит готов. Стал с немцем вровень и показываю пилоту жестами, мол, сейчас я тебя завалю, а сам потом домой вернусь и вечером за упокой твоей души выпью. Немец бестолковый попался, пантомиму мою не понимает, глаза стеклянные, на морде ужас. Я ему опять все сначала показываю. На этот раз понял фриц, закивал: «Ферштей, ферштейн». И я его с чистой совестью четырьмя снарядами на землю отправил. Ну, а вечером, как и обещал, мы его с Петей помянули и ребят наших, что не вернулись.

Он сбивал, и его сбивали…

Попков был великим асом-истребителем. Одним из лучших стрелков и пилотажников мира. К концу войны для того чтобы один в один разобраться с «мессером» или «фоккером», ему хватало и трех выстрелов. Как-то в одном бою он сбил подряд четыре вражеских самолета, истратив, как потом подсчитали на земле, всего двенадцать снарядов. По три на каждого. Но и его сбивали. И он выбрасывался на парашюте из своих разбитых горящих машин. В Румынии, у дунайских переправ, зенитный снаряд разорвался в кабине его истребителя, перебив левую ногу и правую руку. Несколько раз теряя сознание, Попков «на честном слове и на одном крыле» дотянул-таки до родного аэродрома, посадив разбитую машину на брюхо. В память о том бое Попков многие годы «звенел» во всех аэропортах мира двумя застрявшими в голове стальными осколками.

Были в его боевой судьбе и другие удивительные спасения. Одно произошло в августе 1942-го под городом Холм Калининской области. Спасая своего командира гвардии майора Ефремова (19 побед, из них 7 в Финскую войну), Попков подставил свой ЛаГГ-3 под очередь «мессершмитта». Пули пробили бензобак, и машина вспыхнула как факел. Выбираться из кабины было поздно. Попков перевернул в воздухе самолет и просто вывалился из кабины. Загоревшийся шелк парашюта лишь немного задержал падение с высоты трех тысяч метров.

Попков упал в родное русское болото, уйдя на несколько метров в глубь его древней топи? и остался жив, выбравшись наверх по запутавшимся в кустах стропам. А в 1944-м, под Львовом, сбив двух «хенкелей», Виталий Иванович попал под прицельную стрельбу «эксперта». Первой очередью разнесло двигатель, спасаясь от второй, Попков ушел в штопор. Вылетевший аккумулятор летел впереди самолета, а немец провожал, методично всаживая в падающего противника снаряд за снарядом. Парашютом Попков воспользоваться не смог, но у самой земли его истребитель наткнулся на провода высоковольтной линии, спружинившие удар.

— Самолет рассыпался, а я так и остался в кресле сидеть, — описывает ощущения Виталий Иванович. — Все внутренности от удара на пять сантиметров вниз опустились. Из носа, ушей… изо всех отверстий кровь шла. Потом внутренности на место стали, кроме сердца, оно с тех пор так в горизонтальном положении и лежит, прямо на диафрагме.

Но всего десять дней спустя запеленатый в бинты, как египетская мумия, он снова вел в бой свою эскадрилью. Ведь если первым взлетает Попков, значит, будет в бою удача — считали истребители 5-го ГИАПа.

Таран как русская форма боя

Уже весной 1945-го, под Берлином, Попков таранил немецкий бомбардировщик. Таранил глупо, из озорства, на спор. Но ведь ему тогда не было еще и 23-х. К таранам как к «русской форме боя» в 5 ГИАПе относились отрицательно. Считали, что побеждать врага нужно чисто. Ведь не для того конструкторы создавали боевой самолет, чтобы его об другой самолет разбивать. Но был в полку летчик, имевший на своем счету сразу два тарана. С ним-то и поспорил Виталий Иванович, доказывая, что таранил тот герой немцев не из храбрости, а потому, что скорость вовремя сбросить не сумел. А чтобы доказать, что таран — дело несложное, пообещал в первом же бою это продемонстрировать.

И уже на следующий день у всех на глазах, почти над самым аэродромом, поймал Ju 88. Зашел сзади и рубанул ему хвост. «Юнкерс» упал, а Попков весь в крови и с разбитой головой сел кое-как на аэродром и доложил комполка, так, мол, и так, сбил Ju 88 тараном. Немца этого ему, кстати, так и не засчитали. В воспитательных целях, так сказать.

Подарок Васи Сталина

В день Победы, 9 мая 1945 года, в немецком городе Берлине дважды Герой СССР капитан-лейтенант Попков женился. Свидетелем на его свадьбе был друг детства Вася Сталин. Он же и привез Виталику за полтора года до этого будущую невесту. Знал ведь, что неровно дышит Попков к фельдшеру Рае Волковой, собравшей его в госпитале из кусочков. Подрулил Василий Сталин на самолете к зданию госпиталя, посадил девушку в чем была в кабину и увез на другой фронт в подарок другу. Задним числом оформили приказ о переводе. 56 счастливых лет прожил Виталий Иванович с подарком Васи Сталина. А когда Раиса Ивановна умерла, переживал так сильно, что почти целый год болел депрессией. Выходила его другая женщина, Нина Михайловна, любившая Виталия Ивановича многие годы и ставшая его второй женой.

В последний раз дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В.И. Попков поднял в воздух боевой самолет, когда ему уже исполнилось 75 лет. Был это F-16 на военной базе недалеко от Вашингтона. Взлетел, сделал круг и аккуратненько сел в ту самую точку, с которой только что взлетал. На следующий день американские газеты с восторгом писали о российском ветеране. «Там один секрет был, — раскрыл мне тайну высшего пилотажа F-16 Виталий Иванович. — Я к тому времени уже девять лет как за штурвалом не сидел, поэтому, поднявшись в воздух, рисковать не стал, а отыскал кнопку включения автопилота в режиме посадки, и самолет все сам сделал. Ну, а их журналистам об этом знать было вовсе не обязательно».

Памятник на Самотеке

В Москве, в сквере на Самотеке есть памятник. Красивый бронзовый бюст. В конце 70-х, прогуливая военную кафедру третьего меда, мы любили выпить пива, удобно устроившись на скамеечке напротив. Бывало чего и покрепче выпивали. Там, как раз через улицу, был маленький магазинчик «Вино». На памятник я тогда особого внимания не обращал. Ну, какой-то там дважды Герой Советского Союза гвардии-капитан Попков В.И., увековечен бронзовым бюстом на своей исторической родине. Не очень-то нас тогда герои интересовали. Да и все, что с войной связано, мы не любили, включая институтскую военную кафедру. А вот посидеть в скверике было приятно. Разок даже в милицию попали за распитие в неположенном месте. Чуть из института потом не выгнали.

— А знаешь, ведь я тоже у этого бюста на Самотёке выпивал, — услышав мои раскаяния заметил Виталий Иванович. — И нас с Левой Кербелем, скульптором, чуть в милицию не забрали. Пришли мы с ним вечером после открытия памятник обмыть. Бутылку шампанского об него на счастье разбили, а потом по сто грамм разлили в соленый огурец с пустой сердцевинкой, который в бочке около рынка нашли. И тут милиционер: вы что, мол, порядок нарушаете, бутылки бьете? В милицию захотели? А Лева ему: «Посмотри внимательно, с кем разговариваешь». Посмотрел милиционер на меня, потом на памятник, потом опять на меня и... взял половинку огурца. Хороший все-таки скульптор Левка Кербель.

Когда прощались, я обратил внимание на задвинутый под самый потолок бронзовый бюст. Копия того, что на Самотеке, только чуть поменьше.

— Ну так, — виновато пожал плечами Виталий Иванович, — он же никуда у меня не влезал, вот я и попросил скульптора его укоротить, отрезать снизу все эти ордена и медали. Теперь вот на шкаф влезает...

Петр Каменченко