Калёда Дуда в станице Мигулинской

Сбирались мы, будучи молодыми в ватаги, этак по 3 - 5 иногда, до 10 человек. Детвора - нашего кутка, в ночь, перед Рождеством. Кто-то заранее готовился-шил одёжи, выкраивал маски, а кто-то просто брал старые разноцветные одёжи лежащие в сундуках, комодах да шифоньерах для такого случая, или свадеб каких… И наряжались прямо на зимнюю одёжу. Кто то подкрашивался по ярче губнушкой, кто-то сажей, свеклой али еще какой краской, брали в руки сумки, мешки… И сбирались в назначенное заранее время на нашем обычном месте "Аптека". В это время темень уже покрывала станицу, редкие фонарные столбы в основном в центре освещали хаты из труб которых подымлись причудливо извивающиеся полупрозрачные печные змеи, так же местами освещались сараи, деревья и сверкающий – бело-синим цветом, хрустящий под ногами снег. Машины,трактора и мотоциклы по вечерам не урчали, тишина... благодать, лишь изредка иде бреханёт одиноко собачёнка,на редкого путника,да за ней и другая...И ты уже знаешь,по кокой дороженьке и в какую сторону несет нелегкая человека в ночи. Выше плетнй и заборов сугробы, пройти можно только по прочищенным дорогам и тропинкам. Мороз выдавливал из нас, при дыхании клубы пара и приятно покалывая, теребил щёки. Сердце от предстоящего праздника трепетало, радость душу переполняло. У "Аптека" мы подхватывали:

"Калёда Дуда,
Иде ты была?
Коней стерягла.
Чяво выстерягла?
Коня с сядлом,
С золотым махром.
Иде твой конь?
У ворот стоить.
Иде ворота?
Вода унясла.
Иде вода?
Быки выпили.
Иде быки?
В камыши ушли.
Иде камыши?
Девки выжигли.
Иде девки?
За мужья ушли.
Иде мужья?
На войну ушли.
Иде война?
Посерёд двора!"

И с громким смехом, разносившимся по всей округе, мы двигались к тем домам, где сами жили, к родственникам, к хорошим знакомым и к добрым людям, кто угощал нас всяческими вкусняшками, давал деньги, а тем - кто постарше был, то и спиртное перепадало. Подходили к крыльцу или окошку и начинали:

"Калёда Дуда…………."

Кто то пел Калёду громко, а кто - то видимо стесняясь, в том числе и я, пел потише. Но в конце Калёды все уже переходили на громкое пение и смех.

К нам выходили хозяева, и мы, перебивая, друг - дружку, часто и самого хозяина здоровались и поздравляли хозяев с праздником. Хозяева нас одаривали и подарками, и шутками. Иногда в нас плескали водой и ругаясь говорили, что праздник этот не православный, в таком случае мы сымали калитки или валяли ворота, плетни да заборы вредных хозяев, и шли к другим хатам, а в эти дворы на следующий год уже не заходили. В станице много детей и молодежи колядовали. С разных закутков раздавались голоса и смех колядующих, сплетаясь в какие - то приятные звуки, да изредка вклинивались лениво лающие,сытые -"дворовые сторожа", предупреждая всех - двор охраняем. При встрече с колядующими мы рассказывали друг дружке где и как одаривали нас хозяева, чтоб знать к кому заходить, а к кому и погодить!Часам к двум ночи, голоса и смех постепенно прекращались, и наступала тишина, только изредка постреливали деревья, от крепчавшего к утру мороза, и на редких местами не заснеженных ветвях вырастал причудливый иней. Я пробирался тихо к себе в комнату (двери в такую ночь дома не запирали, чтоб я не будил родителей) в темноте на ощупь находил приготовленные заранее на столе куриные яйца (есть после такого вечера хотелось неимоверно) , выпивал от 2х до 5 яиц, и быстро скинув одежду ложился в постель, думая только о хорошем, вспоминая прошедший праздник, погружался в крепкий безмятежный юношеский сон. Это, наверное, были самые счастливые зимние вечера. Конечно же, были у нас и другие развлечения, но о колядках мы начинали говорить за месяц, и ждали всегда этот вечер с нетерпением в родной Мигулинской станице!

Александр Демин