«Красные» и «розовые» вожди белого движения: мнение офицера-марковца.

Не секрет, что лидеры белого движения, в массе своей, не являлись монархистами. Военные вожди вообще плохо разбирались в политике, как и часть офицерства: долгие годы армия традиционно была далека от идеологических дрязг, храня верность имперскому отечеству.

Революции и Гражданская война раскололи армию. Кто-то пошел на службу к большевикам, многие стали деятелями белого движения, иные оказались на службе у национальных-региональных правительств, некоторые поменяли за войну три-четыре стороны.

Белые диктаторы не выдвигали конкретных политических установок. Но большая их часть была страшно далека от идей возрождения монархии, даже конституционной. А вот уровнем «пониже», в среде офицеров и казаков, монархистов было достаточно, о чем упоминал даже А. И. Деникин в собственных мемуарах.

Очень интересен взгляд на белых вождей со стороны прожженного «беляка», Эраста Николаевича Гиацинтова (да-да, тезка вымышленного героя исторических детективов Фандорина).

Этот кадровый офицер был убежденным монархистом и героем Первой мировой войны. В белой армии на юге России — с 1918 по 1920 годы, потом служил во Французском Иностранном легионе. На старости лет переехал в США.

С позиции Гиацинтова белые военачальники были сплошь «социалистами», чего только стоит описание Эрастом Николаевичем Корнилова:

«Корнилов был в полном смысле красный. Он в своих речах уже во время революции неоднократно подчеркивал свое пролетарское происхождение... Он же, надев громадный красный бант, арестовал Императрицу и детей...»

Эти обвинения, впрочем, вполне обоснованы: Л. Г. Корнилов, будучи человеком безусловно храбрым и жертвенным («...он любил Россию и жертвовал для нее всем, включая свою жизнь...»), сильно «замарался» в глазах монархистов не только арестом царской семьи, но и награждением убийцы офицера — подпрапорщика-революционера Тимофея Кирпичникова.

Что характерно, этот Кирпичников-февралист потом тоже побежит в белую армию... но его там расстреляют за прошлые «заслуги». Это сделает самый настоящий монархист, один из тех, кто в дни Февральской революции пытался защитить царскую власть, А. П. Кутепов.

Эраст Николаевич, тем временем, продолжает критику, достается и Деникину:

«Генерал Деникин был яркий представитель нашей либеральной розовой интеллигенции...»

Вот и получается, что белое движение, при ближайшем рассмотрении, распадалось на кучу всяких «подгрупп» со своим собственным идеологическим подтекстом. Деникина, правда, сложно назвать «розовым интеллигентом-либералом», скорее (по моему мнению) это было просто человек, далекий от политики и вынужденный искать себе опору.

Дал Гиацинтов характеристику и Алексееву:

«Алексеев — ученый-военный, который почти никогда в строю не служил, солдат не знал. Это не был ни Суворов, ни Нахимов, ни как другие военачальники вроде Скобелева, которые, хотя бы и получили высшее военное образование, всю жизнь провели среди солдат и великолепно знали их нужды. А Алексеев — это канцелярский военный, профессор военных наук, но и только!»

А ведь Алексеев был одни из тех, кто убеждал Николая II отречься, а потом принимал активное участие в «революционных интригах». При этом, правда, организатором и кабинетным работником он был отличным.

С натяжкой монархистом Гиацинтов называет лишь Врангеля, из крупных фигур. Но, к неудовольствию офицера-марковца, Петр Николаевич Врангель тоже следовал принципам «непредрешенчества», не заикаясь о монархической идеологии.

Вот и получается, что белая армия была «армией пятидесяти оттенков серого/красного/розового», если смотреть на это с позиции убежденного монархиста...