Идеологии-клоны: большевизм и протестантизм

Современная западная цивилизация выросла из протестантизма. Серьезные ученые давно уже согласились с этим. Протестантская этика сохраняется и в нынешнем секуляризированном мире. А Россия, начиная еще с ее доимперского периода наилучшие контакты имела именно с протестантскими странами. В качестве переселенцев в нашу страну перебирались в основном протестанты, а не католики. Собственно, из протестантизма Россия и получила большевизм с его манихейским видением мира и программой построения общества на неких новых основах, с его негативным мироощущением и презрением к традиции.

Надо признать, что протестантизм (как идеология, а не религиозное движение) и большевизм являются идеологиями-клонами каинизма, с его богоборчеством и полным доминированием материализма с нарциссизмом, вместе взятыми.

Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский в своем труде «Христианство или Церковь» так определил сущность протестантизма:

«Латинство породило вполне законное, хотя и весьма непокорное чадо в лице протестантизма. Протестантизм создался на почве гуманизма, но самый гуманизм не был явлением религиозным; напротив, все его руководящие идеи – чисто земные, человеческие: он создал уважение к человеку в его естественном состоянии. И протестантизм, перенесший начала гуманизма в религиозную область, не был протестом подлинного древне-церковного христианского сознания против тех форм и норм, которые были созданы средневековым папизмом, как это нередко склонны представлять протестантские богословы. Нет, протестантизм был протестом в той же самой плоскости; он не восстановил древнего христианства, а одно искажение христианства заменил другим, и была новая ложь горше первой. Протестантизм сказал последнее слово папизма, сделал из него логический вывод. Истина и спасение даны любви, т.е. Церкви – таково церковное сознание. Латинство, отпав от Церкви, изменило этому сознанию и провозгласило: истина дана отдельной личности папы, – пусть одного папы, но все же отдельной личности, – и папа же заведует спасением всех. Протестантизм только возразил: почему же истина дана одному только папе? – и добавил: истина и спасенье открыты всякой отдельной личности независимо от Церкви. Каждый отдельный человек был произведен в непогрешимые папы. Протестантизм надел папскую тиару на каждого немецкого профессора и со своим бесчисленным количеством пап совершенно уничтожил идею Церкви, подменил веру рассудком отдельной личности и спасение в Церкви подменил мечтательной уверенностью в спасении чрез Христа без Церкви, в эгоистической обособленности…

Однако принципиальная сторона протестантизма пришлась весьма по сердцу человеческому себялюбию и своеволию всех родов. Себялюбие и своеволие получили в протестантизме как бы некоторое освящение и благословение, что сказалось и ныне обнаруживается в бесконечном делении и дроблении прежде всего самого протестантизма…»

Понятно, конечно, что именно протестантизм наиболее соответствует утвердившемуся на Западе общему, почти совсем языческому миросозерцанию. Там, где пышно расцветает культ индивидуализма, находя пророков в модной философии и певцов в художественной литературе, там, конечно, не может иметь места Христов идеал Церкви, прежде всего отрицающий в людях себялюбие и своеволие и требующий от них любви».

Большевизм и протестантизм чрезвычайно схожи в понимании развития мира. Кальвинизм предполагает Божье предопределение, когда судьба человека не зависит от него самого. Уже изначально есть те, кто предуготовлен к аду и те, коим светит только рай. Это предопределение принадлежит к разряду закона, который действует объективно, вне зависимости от воли человека. В большевизме (марксистско-ленинской его форме) экономическое и социальное развитие обеспечивает победу всякого прогрессивного класса над устаревшим и неконкурентноспособным. Так рабовладельцы замещаются феодалами, а те в свою очередь отдают пальму первенства буржуазии, которая должна проиграть пролетариату. Неумолимость марксизма в данном вопросе вполне согласовывается с догматом предопределения, выдвинутом Жаном Кальвином. Но это, скажем, общее в протестантизме и большевизме. Однако, есть согласие и в частностях. Лучше всего они просматриваются в крайних радикальных сектах. Надо учесть, что и большевизм лучше всего проявил себя в крайней революционной партии в России – РСДРП (б).
Большевистский поведенческий стереотип в протестантизме проявил себя очень рано. В самом начале Реформации (в 1534 г.) секта анабаптистов захватила власть в немецком городе Мюнстере. Был изгнан местный епископ, а вместе с ним и все, кто не желал подчиняться протестантам. Их имущество перешло в руки «коммуны». В городе выдвинулся на первые роли булочник Ян Матис. Естественно, себя он признал непогрешимым и стал навязывать террором те порядки, которые почитал верными. Перед нами типичный большевистский вождизм. Репрессии последовали не только против католиков, но и против умеренных протестантов – лютеран. Всем взрослым жителям было предписано принять второе «крещение». Отказаться было нельзя, ибо это обеспечивало смертную казнь.
Католическое имущество было разграблено, мощи святых осквернены, книги сжигались.
Матис через некоторое время погиб. На его место встал бывший портной Ян Бокелзон, более известный как Ян Лейденский. Бокелзон был провозглашен царем «Нового Сиона». При нем создавалось свое «политбюро» в виде совета «двенадцати апостолов», которое и стало всем заправлять в Мюнстере. В «коммуне» вводилось всеобщее равенство, общность имущества, фактический «военный коммунизм» в экономике и т. д. Кроме того, объявлялась полигамия. Естественно, Яну Бокелзону досталось пятнадцать жен.
Казням подвергались все (вне зависимости от возраста), кто пытался сомневаться в правильности действий руководства «коммуны».
Все завершилось в 1535 году падением Мюнстера. Так что режим, аналогичный «стране Советов» XX века, в Мюнстере продержался не долго.

Секта шейкеров («трясунов»), возникшая в Британии XVIII века, была более безобидной, чем мюнстерские анабаптисты. Основателем секты стала повариха Анна Ли. Как же здесь не вспомнить знаменитое изречение В. И. Ульянова-Ленина! Его поэт В. Маяковский передавал так:

«Дорожка скатертью!

Мы и кухарку

каждую

выучим

управлять государством!»

У шейкеров никого обучать не пришлось. Они приоткрывают нам одну из тайн большевизма – управляет не лучше подготовленный, а более харизматичный лидер. Так что харизматичная кухарка в большевизме и шейкерстве всегда опередит знающего инженера, которому только и останется, разве что быть на побегушках.

Харизматичная Анна Ли сама возглавила секту. После переселения в Северную Америку шейкеры создали 22 коммуны-поселения. Вся жизнь в них строго регламентировалась. Был создан бюрократический аппарат, следивший за благонравием и хозяйством. Вводилось равенство полов и полный запрет на сексуальные связи. Рождение детей запрещалось, но приемные дети приветствовались. Шейкеры в этом компоненте совершенно похожи на секты ранних псевдохристианских гностиков (I-III в. от Р. Х.). Кроме того, шейкеры являлись сторонниками технического прогресса и свое хозяйство вели отнюдь не по старым лекалам. Но частная собственность запрещалась и вводилось полное равенство. Естественно, все преимущество оказывалось на стороне руководства секты. Вождизм и большевизм здесь носили менее яркий характер, чем у анабаптистов. Еще шейкеры прославились своими «богослужениями», где приветствовались танцы и впадение в экстаз. Экстатическая трясучка и послужила поводом к стороннему наименованию секты – «шейкеры».

В 1848 году на территории бывшего индейского поселения в США возникла «коммуна Онайда», организованная протестантскими сектантами – сторонниками Джона Хамфри Нойеса.

В Онайде, в отличие от шейкерских «коммун», пропагандировалась связь всех мужчин со всеми женщинами, но по распорядку установленному «старейшинами». Детей воспитывала «коммуна», а не родители. Да, вообще, родительские чувства не учитывались.

Как говорится: «Привет из XIX столетия современной ювенальной юстиции!» Нынешние ювенальщики вряд ли причислят себя к большевикам, но они, по сути, ими и являются. А еще и большевичка – мадам Коллонтай с ее теорией «стакана воды» вполне могла бы посочувствовать Онайде, ибо во многом взгляды то схожи.

В Онайде, естественно, частная собственность опять не признавалась. А при полном равенстве всем заправлял бюрократический аппарат. Таким образом, советская бюрократия Онайду тоже бы поняла.

Большевизм вне зависимости от времени и пространства всегда себя проявляет в схожих ситуациях одинаково. Идеологически, особой разницы между Мюнстером анабаптистов, шейкерами, Онайдой и российскими большевиками не наблюдается.

Интересно, что в Онайде пытались вывести «нового человека», скрещивая определенных людей с определенными данными. Евгеника во всей своей красе! Но тоже самое в XX веке делали и в Третьем Райхе, когда молодых людей из СС скрещивали со строго избранными немками. Нойес и Гитлер в этом особо не отличаются друга от друга. Как и в тяге к техническому прогрессу при одновременной раскрутке социального регресса.

Большевистская идеология и протестантская идеология идут рядом до сих пор. И для того чтобы понимать происходящее в современном нам мире надо хорошо помнить это. В конце концов протестантские секты с их большевистским запалом сыграли чуть ли не важнейшую роль во время Киевского майдана в 2014 году.

Александр Гончаров

Историк, кандидат филологических наук, православный журналист, корреспондент ИМЦ "Православное Осколье"