«Не отрекусь!»

1. Воспоминания о матушке Олимпиаде

Валерий Александрович попросил меня написать воспоминания о матушке Олимпиаде, которую, помнится, мы посетили в один из приездов в Луганск и его окрестности. Теперь даже не помню, в каком году это было. Кажется, это было в 2004-м году, первая поездка весной, в мае, а вторая, с иконой Царственных Мучеников к Празднику Крестовоздвиженья в Святогорскую лавру. Помню, ехали сначала по нормальной, хорошей дороге, а потом, когда въехали в станицу, то дорога, почему-то резко испортилась, появились какие-то невероятно глубокие колеи и рытвины, так что наш «японец» все время садился брюхом прямо на землю, и скреб по ней несколько метров. Хоругвеносцы заволновались, мол, сядем тут на днище, и не проедем, и тут и закончится наше странствие по святым местам Богоспасаемой Луганщины. Но я почему-то был уверен, что хоть и едем мы днищем на буграх и ямах невероятной дороги, мы всё же проедем до домика матушки Олимпиады. А если не проедем, то вылезем из машины, и не машина повезет нас дальше, а мы понесем машину на руках. Как ангелы – поднимем и понесем . . . .

Но Бог миловал, и всё-таки доехали и остановились перед невысокой калиточкой, выкрашенной как здесь принято в традиционную голубую краску . . .

Состав, как сейчас помню, у нас был такой:

1. наш гид и провожатый, местный краевед и писатель из станицы Луганской Кудаев Анатолий Михайлович;

2. Глава Союза Православных Хоругвеносцев Леонид Донатович Симонович-Никшич;

3. его заместитель Валерий Александрович Левченко;

4. другой его заместитель Владислав Васильевич Куроптев;

5. Глав. ред. жур. «Священная Хоругвь» Александр Валерьевич Королев;

6. и шестой – наш безсменный водитель Алексей Григорьевич Манухин.

Вышли из машины. Стоим у калиточки, смотрим, дверь в домике открывается, и на пороге появляется довольно молодая монахиня и спускается вниз, и приглашает нас в дом. А в дверях уже встречает уже сама схимонахиня матушка Олимпиада. Я посмотрел на неё, и вдруг меня поразило, что её никак нельзя назвать старушкой Божией. Более того, передо мной стояла сильная прямая женщина, с аскетическим лицом и с очень внимательными, пронзительными карими глазами, я бы даже сказал, мгновенно проникающими тебе в душу . . . .

– А вот это, Леонид, матушка Олимпиада, о котором я вам рассказывал, – представил Анатолий Михайлович.

– А кто он – Леонид? – задала какой-то странный вопрос матушка.

– Глава Хоругвеносцев, Леонид Донатович Симонович-Никшич, – я же вам рассказывал, – повторил Анатолий Михайлович.

– А кто он – Леонид? – снова повторила вопрос матушка, и так до трёх раз.

«– А действительно, кто он – Леонид?» – пронеслось у меня в голове. «– И в чём его суть?»… Но она явно имела в виду что-то совсем другое.

Потом прошли в горницу. Тут всё было невероятно скромно. Чисто, скромно, и ничего лишнего. Иконы в красном углу, портрет Патриарха Алексия II, киот, свечи, молитвослов, Евангелия, небольшая стопка книг, и коврики ручной работы, на сундучке, на стульях, на полу, а на двух окнах тонкие тюлевые занавески. Вот и всё убранство домика пожилой, 92-х летней женщины, которая с раннего детства, можно сказать, с младенчества, посвятила свою жизнь Богу.

– Помню, я ещё совсем молоденькая была, девочка, и вот приду на источник в Киселеву Балку (овраг, – Л.Д.С-Н), а там с горки несется источник со святой ключевой водой. А внизу, где как бы прудик небольшой, озерцо такое малое, там, над водой все ангелочки, ангелочки, так крылышками машут, машут, и среди них, один побольше и с мечом – Архангел Михаил . . . . .

– Что, вы всех их видели, матушка? – переспросил Анатолий Михайлович для нас, так как сам он уже не раз слышал эту историю.

– Да, всех видела. Много их, все ангелочки с крылышками, и веселые такие, добрые . . . .

– А потом что было? – спросил Анатолий Михайлович.

– А потом была революция и Гражданская война. И в этой же Киселевой балке, монахов и монахинь расстреливали. Полный овраг трупами их заполнили . . . Вот, что потом . . .

– А вас ведь тогда не расстреляли? – спросил Анатолий Михайлович.

– Меня-то? Та я же малолетняя девочка была, мне пять лет было. Меня с остальными в лагерь, за загородку повезли. И тут тоже расстреливали одного за другим. Но какой-то красный казак вдруг выдернул меня из кучи, схватил за ногу и перебросил через изгородь. Так я тогда живой и осталась.

– А потом что было? – заводил беседу Анатолий Михайлович.

– Потом-то? Потом лагеря, лагеря, лагеря . . . всё требовали, чтобы я от Бога отреклась. – Отрекись, – говорили, – от Бога своего!
А я:
– Не отрекусь!
– Отрекись, а то убьём!
– Убивайте, я не отрекусь!
– Не отречешься?!
– Не отрекусь!

Они и били меня. И убивали, но я не отреклась. И вот, вроде 92 года, а я всё ещё жива. И вы любите Бога, и ни при каких условиях – не отрекайтесь.

Мы попросили матушку сфотографироваться с ней. Она ведь встретила нас в простом подряснике, а тут одела схиму, и послушница подала ей стоящий в углу игуменский посох. Так мы с ней и запечатлелись на фотографии. Я теперь, когда прошло много лет, всё смотрю на эти фотографии, и всё поражаюсь пронзительной глубине её глаз . . .

И один вопрос её всё не дает мне покоя: «– Леонид? А кто он – Леонид?»

Что она имела в виду, когда задавала этот вопрос . . . .

2. «Берегите город»

И ещё она повторяла:

– Берегите Город! Берегите Город!

Потом пройдёт какое-то время, и снова:

– Берегите Город! . . .

Что она имела в виду под Городом, трудно сказать. Я думаю – Третий Рим. Потому что он, хоть и стоит, но, во-первых, со всех сторон к нему подходят враги, да и внутри самые главные из них сидят. Ибо им Рим не нужен. Им нужен Вавилон, или Карфаген, с его жертвоприношениями Молоху . . .

Потом она взяла в руки икону Державной Божией Матери. Я встал не колени, и она благословила меня ей. И положила на голову. Потом перекрестила всех Хоругвеносцев, и дала нам её на время, чтобы мы шли по Луганщине и дальше, осененные Образом Державной Божией Матери. Помню, уже когда мы простились и вышли, икону всё держал Валерий Александрович Левченко. У него вообще с этой иконой многое связано . . .

Много рассказывала нам матушка Олимпиада. И как однажды в Киселеву балку с Небес спустилась огромная люстра, и осветила все несказанным светом. А после нее спустилась Пресвятая Богородица и благословила матушку Олимпиаду. Позже один иконописец написал этот образ, но матушке не понравилось:

­– Она у него мертвая, мертвая! А Она была живая... – говорила нам матушка Олимпиада.

И ещё рассказывала как к ней приезжал сам Патриарх Всея Руси Алексий II. И они долго разговаривали. И все её любили, даже партийное руководство района. Последние любили и боялись. Хотя может, кто из ярых атеистов и ненавидел. Но не трогал. Потому что всё равно боялся.

Из всего этого нашего посещения меня больше всего поразили две вещи:

Во-первых, её рассказ как от неё требовали отречься от Бога.

И во-вторых, явление Пресвятой Богородицы.

И в-третьих, её глаза пронзительные, видящие тебя насквозь, но в то же время добрые, всё понимающие, одобряющие и дающие надежду. Такие глаза безо всяких слов могут мгновенно воцерковить человека. Это и есть то качество, которое называется простым словом – Святость.

Выходили мы из её хатки радостные и вдохновенные. Впереди Валерий Александрович Левченко нес Икону Пресвятой Богродицы – именуемой «Державная» . . .

Записал 2 / 15 сентября 2019 года, в Воскресенье,
на Прпп. Антония (1073) и Феодосия (1974) Печерских.
Прп. Иоанна Постника патриарха Цареградского (543).
Калужской иконы Божией Матери (1771)

Леонид Донатович Симонович-Никшич