"Никодимовщина". Валерий Шамбаров.

Если рассматривать всю совокупность фактов и явлений в нашей стране, то невольно складывается впечатление, что некие силы в 1960 – 1970-е годы уже знали (или твердо рассчитывали): Советский Союз падет. Но «в какую сторону» он падет? Это было отнюдь не безразлично. И предпринимались усилия, чтобы «в нужную»…

Если при Брежневе продолжилось скрытое разрушение сельского хозяйства, то одновременно важные процессы происходили и в духовной области. В 1965 г. Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам религиозных культов объединились в один Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Православная Церковь утратила свое особое положение, которое она получила при Сталине. Но возглавлял объединенный Совет все тот же Владимир Куроедов, поставленный Шелепиным во время антирелигиозной кампании. Он по-прежнему сохранял двойное подчинение, числился в КГБ и при Семичастном, и при Андропове, дослужился до звания генерал-лейтенанта.

А в церкви царил разгул «никодимовщины». При 93-летнем, дряхлом патриархе Алексии вовсю заправлял делами митрополит Никодим Ротов, проводивший линию откровенного экуменизма. Возглавляя Отдел внешних сношений Московской Патриархии, он продолжал активное взаимодействие с Всемирным Советом Церквей. Поддерживались и «культурные» связи с Христианской ассоциацией молодежи (или «Юношеской организацией молодежи» - YMCA). Хотя Русская Православная Церковь заграницей весьма отрицательно относилась к этой организации, связывая ее деятельность с масонством. А ИМКА поддерживал плодотворные отношения и с диссидентами, издательство «ИМКА-пресс» наряду с «Посевом» выпускало их книги. С середины 1960-х в СССР стали регулярно появляться каталоги парижского магазина «ИМКА-пресс» с сотнями наименований русских книг, которых не было в Советском Союзе.

Но главный курс, который прокладывал Никодим Ротов – это сближение с Ватиканом. Под его давлением 16 декабря 1969 г. Синод Русской Православной Церкви принял постановление – разрешить священникам допускать к Святым Таинствам католиков и старообрядцев. Хотя это противоречит Правилу 45-му Святых Апостолов. С протестами выступили и Константинопольская Церковь, и афонские монахи, и зарубежники. Однако Никодим выступил с разъяснением, что в СССР сложились особые условия, иногда в Святом Причастии нуждается больной, умирающий, а вокруг на тысячи километров может не оказаться священнослужителей своей конфессии. Такая аргументация всех удовлетворила.

Но… дело в том, что текст постановления о подобных ограничениях не упоминал, открывая возможности для самого широкого толкования. А митрополит Никодим первым отнюдь не руководствовался собственными разъяснениями. 14 декабря 1970 г. в Риме он служил православную Литургию в базлике Св. Петра и причащал католиков. Архиепископ Василий (Кривошеин) впоследствии докладывал патриарху Пимену о других случаях – как приехавших в СССР видных католических деятелей, ректора иезуитского центра «Руссикум» Майе и ректора Григорианского университета в Ватикане, причащали в Киеве и Туле даже по священническому чину, в полных облачениях. Католический журнал «Истина и жизнь» (№ 2, 2004 г.) сообщал, что Никодим каждый год приглашал католического священника Иосифа Павилониса на пасхальное богослужение в Николо-Богоявленском соборе и допускал к Святому Причастию.

В 1970 г. для преподавания в Ленинградскую Духовную академию Ротов взял иезуита Мигеля Арранца (и он тоже причащался каждое воскресенье в вместе с православными клириками). К ордену иезуитов он вообще благоволил. «Радио Ватикан» впоследствии уважительно сообщало, что Никодим открыто поддерживал орден, со многими членами имел самые дружеские связи. По известию одного из таких друзей, иезуита Шимана, Ротов перевел на русский язык «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, основателя «Общества Иисуса», пользовался ими, часто имел при себе. Ленинградский преподаватель Мигель Арранц тоже свидетельствовал, что он «интересовался духовностью иезуитов».

Одним из лиц, «особо приближенных» к митрополиту, был священник Михаил Гаврилов – впоследствии один из активных деятелей унии на Западной Украине, вступивший в монашеский орден василиан (униатский «филиал» иезуитов). Он вспоминал, что Ротов высоко ставил Игнатия Лойолу и его орденские правила, с большой симпатией отзывался об униатской церкви, о ее митрополите Андрее Шептицком (яром русофобе, благословлявшем бандеровцев), говорил: «Если бы митрополит Андрей не умер преждевременно, то он бы спас греко-католиков от православия» [294]

А католическому профессору Антуану Венгеру Никодим с воодушевлением рассказывал, что в Риме он служил в коллегии «Руссикум» на «драгоценном антиминсе», который когда-то епископ д`Эрбиньи послал «апостолическому администатору» Ватикана в Москве епископу Неве [295]. Напомним, что коллегия «Руссикум» - особый иезуитский центр для подготовки миссионеров «восточного обряда», а д`Эрбиньи и Неве в 1920 – 1930-е гг. осуществляли план по тайному обращению в католицизм православных священников и иерархов – с тем, чтобы они никак не афишировали свою конфессиональную принедлежность, но исподволь склоняли паству к симпатиям к Ватикану и умножали ряды скрытых католиков. Но в то время план оказался сорван арестом и расстрелом перевербованного епископа Николая Ремова.

Теперь вместо него появился новый поклонник и проводник католицической политики, и он занимал куда более высокое положение в Церкви, чем казненный Ремов. Кстати, в 1970 г. Никодим получил степень магистра богословия, темой его диссертации стал понтификат «красного папы» Иоанна XXIII с его программой католического «обновленчества». А журнал «National Catolic Reporter» («Национальный католический репортер» со ссылкой на исследование «Pasion and Ressurection. The Greek Catolic Chrurch in Soviet Umion» («Страдание и воскресение. Греко-католическая церковь в Советском Союзе») привел свидетельство, что Никодим получил тайный сан католического епископа, имея поручение папы Павла VI о распространении католицизма в нашей страны.

Однозначных доказательств нет. Ватикан умеет хранить свои секреты. Но плоды говорят сами за себя, а в Евангелии сказано: «По плодам их узнаете их» (Матф. 7. 16). А они проявлялись не только в связях с католиками. Никодим начал внедрять и реформы, которые практиковались «обновленцами» в 1920-х. Необязательность исповеди перед Святым Причастием, перевод богослужения с церковнославянского на русский язык. Он сам наставлял, что такой постепенный переход является важной задачей, «в наше время, по мнению многих, становится весьма желательным, иногда необходимым, употребление русского текста Священного Писания для богослужебных евангельских, апостольских и некоторых иных чтений в храме (например, шестопсалмий, паремий и т.д.)» («Журнал Московской Патриархии», 1975, № 10, с.58). Эти новшества были вполне созвучны с требованиями католического «обновленчества», они утвердились в униатской церкви. А Никодим ввел их в Троицком храме Ленинградской Духовной академии. Он сам перевел на русский язык Великий покаянный канон св. Андрея Критского и читал его на Великий Пост. В полной мере его реформы проявились в наши дни, в виде «неообновленчества».

Впрочем, как раз о плодах деятельности Ротова вопрос был крайне запутан. Потому что ему приписываются колоссальные заслуги перед Церковью. Мы уже описывали дутую историю со «спасением Святого Афона». Но о нем распространилась и слава «спасителя» всей Русской Православной Церкви. Обычно разъясняется, что над ней в период хрущевских гонений нависла угроза полного уничтожения – поскольку Никита Сергеевич пообещал в 1980 г. показать по телевизору «последнего попа». Что был введен запрет на рукоположение новых епископов. А когда умрут прежние, некому станет рукополагать священников.

Но Ротов, якобы, нашел выход. Утвердив позиции Русской Церкви за рубежом, в международных организациях, обезопасил ее от погромных ударов. Сознательно пошел на сотрудничество с КГБ – доказал, что связь с Церковью очень полезна для спецслужб, и в первую очередь, как раз за границей. Вел хитрую игру, внушал, что на внешнеполитической арене Московскую Патриархию должны представлять молодые, дееспособные епископы, а не древние старики. Во-первых, это будет демонстрировать отношение советского правительства к Церкви, а во-вторых, молодые, в отличие от стариков тоже станут полезными агентами для КГБ. Такой ценой он открыл дорогу для поставления новых архиереев, а с заграничных «представительных» постов они возвращались на родину, возглавляли обычные епархии. Вот и не прервалась преемственность, Церковь, благоданя мудрой политике Никодима, уцелела в гонениях…

Эта легенда сейсчас широко распространена в литературе Московской Патриархии, но рассчитана она явно на непритязательных читателей, которые все сглотнут «на веру». Потому что у авторов, восхваляющих Ротова, абсолютно не сходятся концы с концами. Они ссылаются на кампанию хрущевских гонений. Но Брежнев под влиянием матери прекратил их, гонений больше не было. А дейтельность Никодима развернулась в полную силу уже после Хрущева, именно при Брежневе! Не было и запретов поставлять епископов. Ни одного официального документа об этом не существует. Процесс поставления епископов в Русской Православной Церкви не прерывался никогда. Возможно, слух о запрете был пущен специально, чтобы оправдывать и подкреплять «никодимовщину». В конце концов, в период куда более страшных гонений, в 1920 – 1930-е годы, широко практиковалось тайное рукоположение епископов, даже в лагерях. Именно для того, чтобы не прервалась преемственность. Заводить для этого игры с КГБ, ВСЦ и Ватиканом почему-то не требовалось.

На самом же деле, Ротов своей политикой открыл двери в Церковь (и в ее верхушку), карьеристам, соглашателям, ставящим во главу угла требования начальства, духовного и светского. Преследовал принципиальных священнослужителей, продвигая собственных ставленников. В 1966 г. его любимцем стал молоденький, 17-летний слушатель Ленинградской семинарии Владимир Гундяев. Никодим (в нарушение законов) сумел отхлопотать его от службы в армии – а в то время служили 3 года. В 1969 г, постриг в монахи с именем Кирилл, после чего сразу руковоложил его в иеродиаконы, а через 2 месяца в иеромонахи.

В последующие годы появились публикации журналиста Алексей Челнокова («Совершенно секретно», № 5 за 1998 г.), бывшего иподиакона Романа Южакова, протодиакона Андрея Кураева, обвинявшие Ротова в противоестественной ориентации, распространившие выражение «никодимов грех» и утверждавшие, что именно он внедрил в Православную Церковь этот порок (кстати, вполне обычный в среде католического священства). Но доказательств нет, а косвенные свидетельства, на которых основаны публикации, весьма противоречивы и ненадежны.

Однако и феноменальный взлет Кирилла Гундяева до сих пор не получил никаких объяснений. Одного лишь ума и богословских талантов тут явно не хватило быю За 3 года юный семинарист стал священником. Еще через год закончил экстерном Духовную академию. Сразу стал в ней преподавателем, помощником инспектора. Одновременно был назначен представлять Московскую патриархию в международной православной организации «Синдесмос», получив возможность путешествовать по миру. В августе 1970 г. он стал личным секретарем Никодима, в возрасте 22 лет удостоился солиднейшего сана архимандрита, представлял Русскую Церковь на совещании Всемирного Совета церквей в Женеве. Конечно, и без КГБ выдвижение на «загранку» обойтись не могло. Сейчас уже установлено, будущий патриарх получил агентурный псевдоним «Михайлов».

Но католические и «обновленческие» симпатии Ротова привлекали к нему только либеральную интеллигенцию, а как раз она-то к Церкви не тянулась, среди прихожан составляла ничтожный процент. Среди настоящих верующих, простых священников, монахов, большинства иерархов, это вызывало отчуждение и отторжение. Архиепископ Василий (Кривошеин) писал, что ему ставили в упрек и его «иностранную» деятельность, и откровенное подстраивание к коммунистической идеологии, «октябрьское богословие». «Когда он служит, многие не хотят подходить к нему под благословение». В апреле 1970 г. преставился патриарх Алексий (Симанский). Ротов выглядел самой «проходной» кандидатурой. Уже видел себя главой Церкви, допустил еще одно новшество. Стал, в подражание католикам, служить в красной мантии.

Но против него заволновались и роптали верующие. Совет по делам религий, стоявшие за ним партийные идеологи и КГБ, взвешивали, колебались. Ротов для них был лучшей фигурой, однако его избрание грозило не просто протестами, а даже церковным расколом. В результате Поместный Собор был созван только через год, летом 1971 г. Но и затяжка не принесла успокоения, наоборот, противостояние в Церкви обострялось. Священник Николай Гайнанов с группой мирян выпустили и распространяли обращение «По поводу новоявленного лжеучения митр. Никодима (Ротова)». Власти не решились проталкивать его избрание. Остановились на кандидатуре митрополита Пимена (Извекова). За него стояло большинство ортодоксальных священников и мирян. А сам он при при Алексии I служил управляющим делами Московской патриархии. Значит, и положение при нем должно было остаться прежним. В 1971 г. это вполне устраивало партийное начальство.

Поместный собор, третий со времен революции, имел ряд особенностей. На нем присутствовали гости – и не только православные, но и представители инославных церквей, экуменических организаций. Ротов выступил с несколькими докладами. Один – об отмене клятв на старообрядцев, принятых в 1667 г. Второй – «Экуменическая деятельность Русской православной церкви», в качестве особого достижения отмечалось решение Синода 1969 г., допускавшее причащать католиков и старообрядцев. Оба доклада Собор утвердил. Хотя результаты стали сомнительными. Разрешение допускать к Св. Причастию католиков получило уже соборное утверждение и внесло новый раскол с «зарубежниками». Архиерейский Собор Русской Православной Церкви заграницей осудил это решение как еретическое. А вот подманить старообрядцев отменой давних проклятий не удалось. Для них сближение с католиками и подавно было чуждым.

Патриархом был избран Пимен. Он занял осторожную позицию. Соглашался с ортодоксальными архиереями, что постановления о Причастии католиков принимать было не нужно. Но и против не выступал. А на доклады митрополита Василия (Кривошеина) о том, как Ротов свободно допускает катликов к принятию Святых Христовых Таин, уклончиво отвечал, что ему такие случаи не известны. Однако Пимену исполнился 61 год, Ротову – всего 43. Председатель Совета по делам религий Куроедов пребывал в уаеренности, что «он еще молод» [296]. Все впереди. Свое еще возьмет. Но работа на нескольких должностях, разъезды, неудачная предвыборная борьба сказались на нем. Или можно посмотреть с других позиций. Господь сказал Свое Слово.

В 1972 г. у Никодима случился инфаркт. Он подал прошение об освобождении его от должности председателя отдела внешних сношений патриархии. Впрочем, передал эту должность собственному ученику, митрополиту Ювеналию (Пояркову). Да и за собой оставил пост председателя «Комиссии Синода по вопросам христианского единства и межцерковных сношений». Когда здоровье немножко поправилось, Никодим получил еще одно назначение – Патриаршим экзархом Западной Европы. Заместителем себе взял своего любимца, Кирилла Гундяева. В возрасте 25 лет Ротов сделал его уже епископом! А в 28 он стал архиепископом. Но дальше ему пришлось обходиться уже без могущественного покровителя.

Со смертью митрополита Никодима связано несколько преданий. Рассказывают, что еще в 1965 г. он поповстречался с блаженной старицей Пелагеей Рязанской, которая прямо ему заявила: «Сдохнешь, как собака, у ног своего папы». А спустя 13 лет, в 1978 г., известный старец иподвижник, архимандрит Павел (Груздев), по счидетельству его келейницы Марии Петровны, предупредил Ротова: «Владыка, не езди в Рим!» Но там скончался папа Павел VI, личный друг Никодима, и он отправился на похороны. 10 августа, вопреки строжайшему запрету Святых Апостолов, он отслужил панихиду на гробу католического папы. 12 августа вместе с ватиканским клиром участвовал в отпевании покойного.

3 сентября митрополит присутствовал на интронизации нового папы, Иоанна Павла I. А через два дня папа принимал делегации некатолических церквей. Никодим подошел к нему, представляя приехавших к ним. Внезапно наклонился и рухнул бездыханным к ногам римского первосвященника. Отходную молитву над ним прочел папа, а потом, выступая перед кардиналами, посетовал: «Третьего дня скончался в моих объятиях православный митрополит Ленинграда. Какие прекрасные вещи рассказывал он мне о Православной Церкви!...» Какие известия о Православной Церкви могли показаться папе прекрасными, остается только догадываться. Похоронили Никодима в Александро-Невской лавре. До сих пор его могила является предметом особого почитания патриарха Кирилла Гундяева.

А протоиерей Николай Каверин записал еще одно предание, связанное с этими событиями. В августе 1978 г. еще одному старцу, которого автор не называет, было видение: летит самолет, а за ним гроб. Голос пояснил, что это Никодим полетел в Рим за своей смертью. Вскоре в келью к старцу пришел сам покойный митрополит. Он был в одном сером подряснике и поведал: «С меня все снято Господом, никакие награды мне не помогли. Подрясник оставлен за то. что я искренне верил в правильность своих действий. Если бы Господь вновь дал мне жизнь, я прожил бы ее совсем иначе. Я никогда не исповедовался в постыдных грехах, мне было неудобно, имея высокий сан, каяться в грязных пороках… За меня некому молиться, ибо последователи мои – только церковные деятели, но не молитвенники. Господь сказал мне, что тот, кто пойдет по моему пути и будет продолжать мое дело, будет взят от лица земли».

Из новой книги Валерия Шамбарова «Кто погубил Советскую Империю?»

294. Дидула П. Никодим // Вiрую. № 21. 1998.
295. Венгер А. Рим и Москва, 1900 – 1950. М. 2000. С. 603.
296. Одинцов М.И. Пимен (Извеков) – последний «советский» патриарх // Отечественные архивы. 1996. № 1. С. 29.