Главная » Проза

В областном городе Энске возник вопрос: кому управлять культурой?
Культура, знали отцы города, не тоннаж, не севооборот, не план по валу и ассортименту, тут картинки, камешки музейные, музыка всякая, тут только и делов, что слово «эстамп» выучить. Кого на культуру посадить: умного или глупого?

В большом здании судебных учреждений во время перерыва заседания по делу Мельвинских члены и прокурор сошлись в кабинете Ивана Егоровича Шебек, и зашел разговор о знаменитом красовском деле. Федор Васильевич разгорячился, доказывая неподсудность, Иван Егорович стоял на своем, Петр же Иванович, не вступив сначала в спор, не принимал в нем участия и просматривал только что поданные «Ведомости».

Первые фантастические произведения создавали еще античные писатели, а позже «элемент необычайного» встречался и в средневековых сказках, поэзии и романах. Однако широкое распространение фантастика получила в XIX веке — тогда же произведения в этом жанре стали писать и в России. Выясняем, о чем рассказывали первые русские фантасты и какие идеи можно найти в их произведениях.

Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели.

Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.

В Город мёртвых не решались заходить даже десантники, все из себя сплошь легендарные и невозможные. Им хватило одного раза, когда захотели посмотреть, что творится внутри каменных построек без окон и дверей, расположенных вдоль ущелья.

На большом школьном перерыве трое пионеров — я, Димон Лагунин и Серега Пастухов — гоняли по спортзалу баскетбольный мяч. Одно неловкое движение — и мои школьные брюки порвались в самом неподходящем месте.

Человек — животное довольно странное. Нет, навряд ли оно произошло от обезьяны. Старик Дарвин, пожалуй что, в этом вопросе слегка заврался.

Это было ранней весной. Мы ехали вторые сутки. В вагон входили и выходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда: некрасивая и немолодая дама, курящая, с измученным лицом, в полу мужском пальто и шапочке, ее знакомый, разговорчивый человек лет сорока, с аккуратными новыми вещами, и еще державшийся особняком небольшого роста господин с порывистыми движениями, еще не старый, но с очевидно преждевременно поседевшими курчавыми волосами и с необыкновенно блестящими глазами, быстро перебегавшими с предмета на предмет.

Давно то было… Лет пятьдесят и побольше того в уездном городе Колгуеве жило богатое семейство Гусятниковых.

Лестница в подвал была чугунная, закрученная крутой спиралью; когда на нее ступали, она принималась гудеть вся, до самого низу, давая Коноплеву знать, что к нему ведут очередного. Слух у Коноплева стал обостренным, наметанным: по гудению лестницы он без ошибки распознавал, скольких к нему ведут, одного или двух, сколько при них конвойных.

Колонна, в которую входило пять восстановительных поездов, неторопливо, но настойчиво двигалась за фронтом со всем своим скарбом: измерительными приборами, башмаками, шпалами, рельсами, стрелочным и сигнальным хозяйством да разномастным людом, большей частью не годным для строевой службы.

Репортер Шмурыгин вышел из редакции в крайне угнетенном состоянии духа. Удручала его проборка, данная редактором за доставление несвежего материала.

И все же те короткие, драгоценные минуты, которые он «зевнул» — наверстать не удалось: космос — не железная дорога! Космонавт точно знал, где они, эти минуты, утерялись непоправимо и безвозвратно.

В конце августа по большой ущелистой севастопольской дороге, между Дуванкой¹ и Бахчисараем, шагом, в густой и жаркой пыли, ехала офицерская тележка (та особенная, больше нигде не встречаемая тележка, составляющая нечто среднее между жидовской бричкой, русской повозкой и корзинкой).

В наступающем году жизнь ожидается полосатая, с чередованием ярких и темных полос. То вы будете как тигр в масле кататься, то биться, как тигра об лед. Хотя дареному тигру в зубы не смотрят. В конце концов, на безрыбье и тигр - рыба.

Мадам де Кокиян в качестве угощения для гостей ее и без того популярного салона любила рассказывать нечто о нравах, царивших среди придворных Его и Ея Величеств в те времена, когда и она сама еще имела возможность оступиться, и ее поступки, а не только слова и помыслы, могли быть оценены как плод свободной воли.

Рыжонка была ровесницей Карюхи, то есть считалась на дедушкином дворе старой коровой. К моменту раздела она пошла уже восьмым телком. Однако, в отличие от Карюхи[1], Рыжонка досталась нам не по несчастливо сложившемуся жребию, а по настойчивой просьбе моей матери.

Любавиных в деревне не любили. За гордость. Жили Любавины, как в крепости: огромный крестовый дом под железной крышей, вокруг дома – заплот из вершковых плах. В ограде днем и ночью гремят проволокой два волкодава с красными, злыми глазами.

Ничего не понимаю, не могу осознать, как можно говорить с близким человеком вчера, а сегодня его не стало. Руки опускаются. Зачем все, почему? Не по себе.