30 ноября - начало советско-финской войны.

«На той войне незнаменитой»

- Не знаешь ли кого-нибудь из выживших участников боев под Суомуссалми? Этот вопрос задали мне несколько лет назад, когда шла подготовка к беспрецедентному тогда событию: на территории страны Суоми открывался памятник тем, кто пришел туда совсем не с миром – солдатам, по приказу вождя ворвавшимся на территорию независимой страны, участникам войны, которую позже, с подачи талантливого русского поэта Александра Твардовского, будут именовать «незнаменитой».

«Сынам Отечества - Cкорбящая Россия. 1939-1940». Скульптор Олег Комов. 1994

© Коммуна Суомуссалми

В ходе подготовки к этому торжественно-траурному акту были впервые оглашены доселе неизвестные цифры. Памятник устанавливался на месте захоронения погибших красноармейцев, число которых никто точно назвать не мог, называлась приблизительная цифра – 23 тысячи, что ни подтвердить официальными документами, ни опровергнуть было невозможно. Сталинский режим с жертвами не считался и точными подсчетами не занимался. Но одно стало ясным: под Суомуссалми в историю «Зимней» войны, в историю Красной Армии была вписана одна из самых трагических страниц.

Знаю ли я живых участников этих событий? В ответ на этот вопрос я только мог пожать плечами: откуда?

Спустя пару месяцев после этого разговора я гостил в доме своего отца под Тулой, между делом упомянул об открытии памятника:

- Да, – сказал отец, – там было трудно. Нас командир батальона вывел озерами, а соседний, Белевский полк погиб полностью...

То, что мой отец был участником финской войны, мне было известно и даже то, что он воевал на Ухтинском направлении, я знал. Но сам отец очень неохотно вспоминал это время, а расспрашивать его никто не догадывался. Хотя в детских воспоминаниях канун 1940-го года и отпечатался в семейных событиях. В сентябре 1939-го моего отца призвали на военные сборы. Чем диктовалась необходимость мобилизовать запасника, имевшего не слишком боевую военную специальность – пиротехник и по состоянию здоровья не дослужившего действительную службу, тогда было непонятно. Одновременно было призвано на сборы немало жителей нашего поселка и, как известно сейчас, резервистов из многих населенных пунктов Тульской области. Так докомплектовывалась 163-я Тульская дивизия, которой предстояло отправиться на Ухтинское направление и после недолгой подготовки попасть в военную мясорубку. Я же вспоминаю поездку с мамой и сестрой в Новгород, где торопливо обучались запасники, отца в красивой красноармейской форме...

Красноармеец Владимир Давыдов, 163 дивизия

© Евгений Давыдов

Одно из самых ярких ранних воспоминаний детства – новогодняя елка по случаю наступления 1940 года. Зеленая красавица, ярко украшенная, упиралась в нашей квартире в самый потолок. Многие украшения по традиции были вкусными: пряники, конфеты, мандарины, золоченые грецкие орехи... И было непонятно, почему мама после того, как разошлись гости, сидит возле папиного фото и плачет.

Вряд ли мама знала тогда, что именно предновогодние дни и первые дни января и стали трагичными для Тульской дивизии. А поздравление с Новым годом пришло из Финляндии, было датировано 18 декабря и написано на чьей-то финской открытке. Сегодня уже известно, что артиллерийский полк, в котором служил отец, в этот день находился в Суомуссалми.

Красноармеец Владимир Давыдов у блиндажа, 163 дивизия

© Евгений Давыдов

Критики сегодняшнего российского военного руководства страны правы, когда обвиняют генералов за то, что в чеченскую бойню бросали необученных, неподготовленных солдат. Но приоритет в необдуманных действиях принадлежит не им. В декабре 1939-го торопливо докомплектованная Тульская дивизия получила приказ перейти границу Финляндии и с боями перерезать ее, аж до Ботнического залива. К ней на усиление была прислана с Украины знаменитая со времен Гражданской войны Щорсовская 44-я дивизия и в совершенно непостижимые для южан сорокоградусные морозы сразу брошена в наступление. Нужно ли говорить, что финны, привычные к местным условиям и, к тому же, в отличие от красноармейцев, знавшие, за что воюют, имели в боях перевес. Две парализованных морозами дивизии практически полностью остались в финских снегах. Как можно судить по документальным кадрам недавно показанного по телевидению фильма, 44-й дивизия, за исключением немногих солдат попавших в плен, была уничтожена в боях или погибла от лютых морозов.

На пропагандистское обеспечение «незнаменитой» войны были брошены большие силы. В армейских газетах публиковались практически все живые классики советской литературы: Александр Прокофьев, Алексей Сурков, Александр Безыменский, Сергей Михалков... Это я обнаружил, просматривая хранившуюся у отца папку с вырезками из фронтовых газет. Был мобилизован на идеологический фронт и Александр Твардовский. Когда позже, после Великой Отечественной, его знаменитый Теркин в поэме заявит: «я вторую, брат, войну», не всем читателям было ясно, какая же война была первой. А в отцовской папке хранятся вырезки из опубликованных во фронтовых газетах комиксов – рисованных историй со стихотворным текстом, повествующих о подвигах народного героя на финской войне. Но не только Теркин остался в памяти и в творчестве у Твардовского. Уже спустя годы, во время великой Отечественной войны он написал стихотворение из которого мы цитируем лишь одну строчку. Мне же хочется привести его полностью.

Две строчки

Из записной потертой книжки
Две строчки о бойце парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду

Лежало как-то неумело
По детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал,
Да лед за полу придержал...

Среди большой войны жестокой,
С чего – ума не приложу, –
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Промерзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький лежу.

Александр Твардовский
1943 год

Мысль о том, как резко могла измениться моя судьба в новогодний праздник 1940-го года, не дает мне покоя. Впрочем, не только очень возможная гибель в боях близкого мне человека подкарауливала нас тогда. Она могла прийти и тогда, когда, по рассказам отца, не взорвалась вонзившаяся в бревенчатый накат блиндажа финская мина. Судьба могла измениться, не нарушь мой отец Устав караульной службы, пропустив на охраняемый им объект незнакомого человека, назвавшегося Мехлисом. Это действительно был Лев Мехлис, армейский комиссар, злой гений Красной Армии, причастный к уничтожению высшего командного состава. Повезло мне и в том, что отец не попал в плен. Спустя многие годы довелось прочесть заметку в финской газете за 1943 год, найденной туристами на старых финских укреплениях под Петрозаводском. Это была перепечатка из газеты, выходившей в оккупированной Франции. Русский эмигрант, бывший командир Красной Армии рассказывал о том, что десять тысяч плененных финнами красноармейцев, после возвращения домой, были расстреляны в 1940 году чекистами на окраине Петрозаводска. Сначала это показалось газетной уткой. Но сейчас уже известно, что, по крайней мере, не одна сотня красноармейцев, вернувшихся из плена была расстреляна.

Моя детская судьба сложилась благополучно. Красноармеец Владимир Давыдов из 365-го артиллерийского полка 163-й дивизии весной 1940 года вернулся домой живой и невредимый. Я с детским восторгом примерял его буденовку, не раз просматривал заветную папку, в которой хранились вырезки из фронтовых газет и специальных выпусков брошюр и прочие, непонятные для моего возраста, документы. Сейчас у меня есть возможность оценить некоторые из них. Сохранился военный финско-русский русско-финский словарь, отпечатанный Лениздатом в 1939 году. Интересна большая цветная карта, датированная тем же годом. На ней изображены территория Финляндии с примыкающими регионами СССР. Штриховкой обозначены часть тогда еще финского Карельского перешейка, которую предлагалось передать СССР в обмен на громадный кусок Карельской АССР. Если верить этой карте, Советское правительство было готово за передвижку границы на линию чуть дальше поселка Терийоки (сегодня почти пригород Санкт-Петербурга) отдать финнам районные центры Карелии – Олонец, Пряжу, Паданы, весь нынешний Калевальский (тогда – Ухтинский) район. От Карелии оставалась бы только узкая полоса вдоль железной дороги, ведущей на Мурманск. Район Печенги на этой карте так и оставался финским. Выборг – тоже. Парадокс заключается в том, что, предлагая отодвинуть от Ленинграда границу за «зону действия дальнобойной артиллерии», советское руководство практически подставляло бы дальнобойной артиллерии Петрозаводск и всю Кировскую железную дорогу. Впрочем, рассчитан был этот вариант обмена на то, что в Финляндии власть перейдет к правительству во главе с коммунистом Отто Куусиненом, провозглашенному в начале зимних событий 1939-го года.

Карта обмена территориями

Приложение к договору о взаимопощи и дружбе между СССР и Финляндской Демократической Республикой от 2 декабря 1939

Искренность предложений по обмену территориями поставил под сомнение Мирный Договор, подписанный 12 марта 1940 года. Вместо выгодного обмена финнам пришлось поступиться всем Карельским перешейком, включая Выборг, и западным Приладожьем до существующей ныне границы. А уже после Второй мировой войны район Печенги тоже оказался в Мурманской области.

Так или иначе, но Мирный Договор остановил 14 марта 1940-го года войну, ставшую трагедией для двух народов.

У нас же в семье городок Суомуссалми стал как бы знаковым. Когда в 1950-е годы меня призвали на срочную воинскую службу, я попал в Петрозаводский полк, в боевом пути которого значилось единственное в 1944-году пересечение с боями нынешней финской границы в районе... Суомуссалми. После этого Финляндия вышла из войны.

А позже мой племянник Андрей, старший внук участника финской войны Владимира Давыдова был призван на воинскую службу и попал в погранотряд в районный центр Карелии Калевалу (бывший поселок Ухта), откуда и начиналось неудавшееся наступление на Суомуссалми. А где-то год назад в Суомуссалми прибыл... Владимир Давыдов. Младшего внука красноармейца Владимира Давыдова пригласили в город преподавать русский язык. Моему сыну довелось «взять» злополучный город мирными средствами. А мои журналистские дороги позволили неоднократно исколесить всю Финляндию вдоль и поперек в том числе побывать и в городе Оулу на берегу Ботнического залива – том самом, который был намечен целью бессмысленного наступления зимой 1939-1940-х годов. И это – убедительные символы наступившей новой эпохи, когда две соседние страны живут желанием понимать друг друга. И в обеих странах сознают, что погибшие в боях солдаты не виновники, а жертвы войны.

На нашей странице мы постараемся представить материалы из семейного архива, рассказывающие о событиях под Суомуссалми в 1939-1940 годах. И обращаемся ко всем, у кого в семьях сохранились фотографии, письма, публикации, документы, рассказывающие о том времени, с просьбой отправить их в наш адрес.

Евгений ДАВЫДОВ, журналист