Анатолий Евсеенко
Суздаль

Там нет любви, где властвует расчёт:

Любовь безхитростна и безкорыстна.

В ответ на зло в очах её мелькнёт,

Как тень голубки, укоризна.

Оловянных солдатиков рать

Погибает на картах сражений:

Это мой полководческий гений

Их послал за страну умирать,

Чтоб жила-была Родина-мать.

Я на пажити утра веду

Золотого коня в поводу,

В брызгах солнца и в каплях росы

Он лоснится расцветом красы.

В душе моей звонят колокола,

Часы пасхальные не умолкают, —

Земные, неотложные дела

Не увлекают и не отвлекают.

Город поёт о деревне,

Как о потерянном рае:

В каждом дворе и харчевне

Плачет гармошка, играя

Это самый мой страшный сон,

Точно разум зашёл за ум:

Мы без боя сдали Херсон

И оставили наш Изюм.

Над Одессой чёрные шары.

В Доме Профсоюзов от жары

Лопаются стёкла и глаза

У людей, которые не «за

Интеграцию в евросодом»

Мы надели чёрные рубашки,

Целовали православный крест,

И поникли девушки-ромашки

От Иванова до горних мест.

Белый и красный террор до сих пор

Жадно смакуют витии,

А, между тем, настоящий террор

Русских изводит в России.

Так называется икона Пресвятой Богородицы, которая считается «неканонической», наверное, потому что предваряет «Русь воскресшую», а это вызывает скрежет зубовный у ненавистников России.

Открытие я сделал эпохальное, —

Мужайся лира и греми:

Быть русским — состоянье экстремальное,

Поэтому я экстремист.

Летела стрела и свистела,

Что в сердце вопьётся моё,

Что юное сочное тело

Накормит войны вороньё.

Воистину «удивительное рядом»: Леонид Донатович Симонович-Никшич — Глава Союза Православных Хоругвеносцев, Председатель Православного братства, взял да и написал обширную статью о творчестве совсем не православного, французского поэта Франсуа Вийона. Не единожды участвуя в крестных ходах, я, бывало, шёл за молодцеватыми хоругвеносцами с иконами, а то и нёс их тяжёлые хоругви, помогая утомившимся богатырям Веры Православной.

Поэзия и песенная поэзия, в частности, это несомненно таинство сродное таинству любви. Множество «почему?» возникающих от соприкосновения с ними не имеют очевидного ответа, а растворяются в сакральной неочевидности. Например, почему из тысяч девушек только одна из них оказывается для тебя настолько родной и любимой, что ты не устаёшь всю жизнь благодарить Бога за обретение лучшей твоей половины.

Обезглавленная Русь моя,

Вымирая, пылает и стонет.

Власть вертлявая, словно змея,

Лишь шипит: «Денег нет, ни на что нет».

На Николу Зимнего —

Радуга дугой,

Потому что чтим его

Образ дорогой.

Вы за Армению или Азербайджан?-

Вопрос лишь множит скорбь недоумений,

Но я уверен: русским, нам, Биробиджан

Милей Азербайджанов и Армений.

Снова люди одичали –

Снова Сын Твой на кресте, -

УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ

ВСЕХ СКОРБЯЩИХ РАДОСТЕ.

Поезд уходит на запад.

С каждой верстою слабей

Тонкий духов твоих запах

От гимнастёрки моей.

Не пущают без маски в храм,

Словно церковь заразное место.

Ах, душа, ты Христова невеста

И войти к жениху в маске — срам.