Тщится стрелочник зреть семафора сигнал через снежную стену, но трудится, видно, напрасно.
Пьяный Даном лежит поперек колеи позабытой железной дороги и жалобно стонет.
Пеплом дальних вулканов спустилась на землю холодная, белая, скорбная, ранняя, хмурая Пасха.
Дети мертвых солдат их портреты на площадь несут, словно шест с Вифлеемской звездою.
Брейгель бархатный пишет на белом холсте гроб пустой у стены одичавшего сада из дерев шелковицы и сливы.
Время хладной водою уходит к себе, будто паводок прячется снова в свое надоевшее вечное русло.
Старый поезд стоит без паров в ожидании тех, кто уедет отсюда навек, словно все еще живы.
Дети будят солдат, но они в своем сне обжились и не могут обратно вернуться.