9 января 1905 г. «Кровавое воскресение» — грандиозная провокация начала ХХ века

В ходе русско-японской войны 1904-1905 гг. в России активизировали деятельность политические партии социалистической направленности. И это не случайно.Не смотря на то, что японские войска и флот в течение 1904 г. нанесли ряд ощутимых поражений русской армии и флоту (поражения в Манчжурии, морская битва в Желтом море, падение Порт-Артура), японскому правительству и стоявшим за ним силам «мировой закулисы», угнездившимся в США и Великобритании, было ясно, что одержать верх в войне на истощение Япония не может, так как исчерпала почти все имеющиеся у неё ресурсы.

Итак, нужно было, во что бы то ни стало, заставить Россию пойти на заключение мирного договора, на заведомо проигрышных для неё условиях. Для этого и нужно было спровоцировать в России широкомасштабные беспорядки. Эти антиправительственные выступления переросли в революцию, которую в истории принято называть «первой русской». И вышеупомянутые силы, не жалели золота на её организацию. Роль спускового крючка для начала «революции» послужила специально организованная масштабная провокация т.н. «Кровавое воскресенье», произошедшая 9 января 1905 г. по ст. стилю.

Действительно поражения в войне и усиленная агитация социалистов-революционеров резко подняли антиправительственные настроения среди рабочих. После падения Порт-Артура в декабре 1904 г. состоялось заседание «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», которое возглавил бывший священник (запрещенный в служении, а затем лишенный сана) Георгий Гапон. Эта организация к тому времени насчитывала около 10 000 участников. Гапон был связан также с партией социалистов-революционеров через Пинхаса Рутенберга. На заседании было принято решение о начале крупномасштабной забастовки рабочих, поводом для которой послужило увольнение четырех рабочих Путиловского завода.

3 января 1905 г. остановил работу Путиловский завод, а 4 января к забастовке присоединились рабочие Франко-Русского и Невского (Семянниковского) судостроительных заводов. 5 января число бастующих достигло нескольких десятков тысяч человек, а 8 января превысило 150 тысяч рабочих.

В ходе забастовки рабочим была революционерами подброшена мысль о необходимости подачи Государю Николаю ІІ петиции, в которой бы говорилось о насущных народных нуждах. Эта мысль тут же была подхвачена радикально настроенными членами «Собрания» и обрела всеобщую популярность. Идея была также поддержана Гапоном, который и озвучил предложение организовать подачу петиции, в виде массового шествия по центру столицы к Зимнему дворцу.

Основным требованием петиции, утвержденной членами «Собрания», был немедленный созыв Учредительного собрания на условиях всеобщей, тайной и равной подачи голосов, прекращение войны с Японией. Дополнительно к этому выдвигались требования политического и экономического характера: амнистия политзаключенных, разделение Церкви и государства, расширение гражданских прав и свобод, замена косвенных налогов прямым прогрессивным подоходным налогом, введение 8-ми часового рабочего дня.

Это был фактически революционный ультиматум, с требованиями которого была не знакома основная масса рабочих. Заключался он совершенно не допустимым по отношению к Царю, требованием, чтобы он Помазанник Божий, клялся перед народом, что выполнит все эти требования.

О том, что провокаторы готовили совсем не мирное шествие, говорят слова самого Гапона, которого истинные зачинщики провокации выставили, как организатора всего действа, произнесенные им на митинге накануне 9 января:

«Если… не пропустят, то мы силой прорвемся. Если войска будут в нас стрелять, мы будем обороняться. Часть войск перейдет на нашу сторону, и тогда мы устроим революцию. Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьем тюрьму, займем телеграф и телефон. Эсеры обещали бомбы… и наша возьмет» (отчет о демонстрации в «Искре» № 86).

Государь Николай ІІ был ознакомлен с этими заведомо невыполнимыми требованиями 8 января и решил проигнорировать их, как недопустимые к государственной власти. Действительно не выпускать же всех осужденных бомбистов-террористов и прочих борцов «за народное счастье» убивавших верных долгу чиновников и промышлявших «эксами», для пополнения партийных касс.

Как свидетельствует Председатель комитета министров граф С.Ю. Витте, решение не допускать участников шествия на Дворцовую площадь было принято 8 января, на совещании у министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского, в присутствии Петербургского градоначальника И.А. Фуллона, начальника штаба войск гвардии и Петербургского округа генерала Н.Ф. Мешетича и других.

Глава МВД князь Святополк-Мирский в тот же день заверил Царя, что ситуация в столице под контролем, и ничего опасного не предвидится, поэтому тот и остался в Царском Селе.

9 января события развивались следующим образом. Чтобы ещё больше усугубить последствия планируемого кровопролития, провокаторы постарались придать многотысячному шествию вид Крестного хода. Для этого по распоряжению Гапона из ближайшей церкви силой были забраны хоругви иконы. Вот, как цинично он писал об этом в своих воспоминаниях:

«Я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал нескольких рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда я послал 100 человек взять их силой, и через несколько минут они принесли их. Затем я приказал принести из нашего отделения царский портрет, чтобы этим подчеркнуть миролюбивый и пристойный характер нашей процессии. Толпа выросла до громадных размеров… «Прямо идти к Нарвской заставе или окольными путями?» — спросили меня. «Прямо к заставе, мужайтесь, или смерть или свобода», — крикнул я. В ответ раздалось громовое «ура». Процессия двигалась под мощное пение «Спаси, Господи, люди Твоя», причем когда доходило до слов «Императору нашему Николаю Александровичу», то представители социалистических партий неизменно заменяли их словами «спаси Георгия Аполлоновича», а другие повторяли «смерть или свобода». Процессия шла сплошной массой. Впереди меня шли мои два телохранителя… По сторонам толпы бежали дети…, когда процессия двинулась, полиция не только не препятствовала нам, но сама без шапок шла вместе с нами… Два полицейских офицера, также без шапок, шли впереди нас, расчищая дорогу и направляя в сторону встречавшиеся экипажи».

Колонны шествия стекались к центру столицы с разных сторон, по некоторым оценкам их общая численность достигала 200 тысяч человек.

По городу распространялись листовки провокационного содержания.

Одновременно группы вооруженных революционных провокаторов (по нынешней терминологии «оппозиционеров»), валили фонарные столбы, строили баррикады, громили оружейные лавки, пытались захватить полицейский участок и телеграф, предприняли атаку на тюрьму, стреляли из толпы по полицейским.

Войска, стянутые в столицу, оказались совершенно не подготовленными к противодействию, столь массовым антиправительственным выступлениям, были вынуждены принимать решения на месте и, сдерживая напор народных толп, действовали сообразно обстоятельствам. Было применено оружие, чего и добивались провокаторы. Всё это нужно учитывать, чтобы в полной мере понять мотивы тех, кто отдавал приказ стрелять в людей.

Всего по полицейским сводкам за два дня 9 и 10 января было убито 96 и ранено 333 человека (по уточненным окончательным данным: 130 человек погибло, и 299 было ранено).

Нервозная обстановка вокруг царского дворца усугублялась тем, что описываемые события происходили всего через три дня после совершенного на Николая ІІ покушения. 6 января 1905 г. во время Крещенского водосвятия на Неве, на котором присутствовал Государь, батареей орудий с Петропавловской крепости был произведен салют. Одна из пушек выстрелила в сторону Императора боевым зарядом. Картечью был пробит флаг Морского Корпуса и выбиты окна в Зимнем дворце. К счастью Царь не пострадал, но был тяжело ранен жандармский пристав по фамилии Романов. Государь не знал о драматических событиях, разворачивавшихся в городе, так как сразу после покушения поехал в Царское Село, но советская пропаганда все равно, приписывала ему ответственность за кровавую развязку событий 9 января, навесив на него прозвище «Николай Кровавый». Всячески замалчивая истинную подоплеку событий так называемого «Кровавого воскресенья», бывшего ничем иным, как кровавой провокацией, организованной врагами России.

А что бы было, если бы Государь всё же был в столице и вышел к «мирным протестантам»? После трагических событий 9 января, Гапону задали такой вопрос в узком кругу:

«Ну, отче Георгий, теперь мы одни и бояться, что сор из избы вынесут, нечего, да и дело-то прошлое. Вы знаете, как много говорили о событии 9 января и как часто можно было слышать суждение, что прими Государь депутацию честь-честью, выслушай депутатов ласково, все обошлось бы по-хорошему. Ну, как вы полагаете, о. Георгий, что было бы, если бы Государь вышел к народу?» Совершенно неожиданно, но искренним тоном, Гапон ответил: «Убили бы в полминут, полсекунд!».

Между тем Государь, получив трагические известия о событиях в столице, записал в своём дневнике, слова, выражавшие его сердечную боль: «Тяжелый день! В СПб произошли серьезные безпорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!..».
По его распоряжению и из личных средств, всем семьям погибших и пострадавшим были выплачены материальные компенсации, размер которых составлял полуторагодичную зарплату квалифицированного рабочего.

Уже 14 января, раскаявшиеся рабочие столицы писали в обращении к митрополиту Петербургскому: «Лишь по темноте мы допустили, что некоторые чуждые нам лица выразили от нашего имени политические вожделения», — смиренно прося Владыку донести их покаяние до Государя. А 19 января Николай ІІ принял рабочую депутацию от столичных заводов и фабрик в своей речи перед рабочими, он дал совершенно верную оценку всему произошедшему:

«Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны. Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и, не покладая рук, работать на одоление нашего упорного внешнего врага».

Но чёрное дело было сделано. Поднятая пролитой кровью, усиливаемая щедрым дождем иен, долларов и фунтов, волна революционного возмущения прокатилась по всей России. Либеральная пресса изолгалась, обвиняя Государя во всем произошедшем. Для так называемой «передовой общественности», иных версий событий, кроме выдвигаемых либеральными щелкоперами, не существовало. Имя «попа Гапона», подставившего народ под пули, стало нарицательным символом двурушничества и провокационной деятельности. Судьба его не завидна: сразу после 9 января, он скрылся за границей, но уже через полгода вернулся в Россию и стал выступать в печати с разоблачениями революционеров. Он окончил свою жалкую жизнь 28 мая следующего 1906 г. в поселке Озерки, казнённый своим революционным «куратором» Рутенбергом, якобы по решению ЦК партии социалистов-революционеров. Однако впоследствии ЦК не подтвердил решение о казни. Получается, что Пинхус Рутенберг действовал исходя из каких-то своих личных интересов, о которых мы можем только догадываться. Скорее всего, он был убран, чтобы замести следы, ведшие к заграничным творцам провокации, которые имели мало отношения к революционным кругам.

Сам Рутенберг через несколько лет, отошел от революционных дел, возвратился в иудаизм, сблизился с видными идеологами сионизма Жаботинским, Вейцманом и Бен-Гурионом и 1922 г. навсегда переселился Палестину.

«Мировая закулиса» на этот раз достигла своей цели – помешала России одержать победу над Японией, путём подрыва внутреннего единства Российской Империи, путем поддержки революционных партий и развязывания мятежа. В результате Россия была вынуждена заключить с Японией Портсмутский мирный договор, резко ослабляющий её позиции на Дальнем Востоке.

Нам же следует извлечь из этих событий хороший урок. Провокация 9 января 1905 г. наглядно показывает нам, какие средства использовали враги России более 100 лет назад. К счастью их арсенал мало изменился с тех пор: все те же насилие под маской мирного протеста, ложь, клевета и провокации. Изменились лишь средства к газетам и печатной продукции, добавились телевидение и интернет. Сегодняшние СМИ способны извергнуть (и извергают) на порядки большее удельное количество лжи на кубический сантиметр пространства, и чтобы противостоять этому шквалу, нужно иметь целостное православное мировоззрение, быть внимательным и всегда неустанно доискиваться истинной подоплеки свершившихся событий. Чего всем нам и желаю.

Сергей Ясинчак