Беседа с севастопольским исследователем и краеведом Дмитрием Соколовым о красном терроре в Евпатории

«ПРЕЖДЕ ЧЕМ БРОСИТЬ В МОРЕ, НЕСЧАСТНЫХ ПОДВЕРГАЛИ ЧУДОВИЩНЫМ ПЫТКАМ»

14 ноября 2023 года исполнилось 103 года с даты эвакуации из Севастополя кораблей Русской эскадры, увозящих в неизвестность тысячи военных и беженцев. Крым перестал быть территорией, где развевалось национальное трехцветное российское знамя, и быстро стал красным. В том числе от крови, которую пролили победители. Сегодня в память об этих трагических эпизодах истории нашей страны на территории полуострова ежегодно проводятся мемориальные мероприятия. В память о Крымской эвакуации 1920 года и последовавшем за ней массовом красном терроре в Севастополе, Ялте, Феодосии, Керчи, Евпатории установлены храмы, часовни, поклонные кресты и мемориальные доски. Трагические события прошлого продолжают привлекать внимание кинодокументалистов, ученых, исследователей и просто неравнодушных людей.

Выходят новые книги, рассказывающие об этом драматичном периоде. С автором одной из них, посвященной ранним советским репрессиям, которые проводились в 1918–1921 годах в Евпатории (СПб, Нестор-История: 2023), севастопольским исследователем и краеведом Дмитрием Соколовым, мы побеседовали об этих печальных страницах из прошлого нашей страны, об их осмыслении и преодолении, а также о новых исследованиях.

Дмитрий Соколов

– Дмитрий Витальевич, что подвигло вас к тому, чтобы сфокусировать свой профессиональный интерес на столь болезненной теме, как красный террор в Крыму в годы Гражданской войны?

– Стечение обстоятельств. Историей я интересовался всегда, но, например, в детстве и отрочестве меня занимали совсем другие эпохи и страны. В то же время как человек, чье становление пришлось на 1990-е годы, я не мог абстрагироваться от той информации, которая в изобилии появлялась на телеэкранах и страницах печатных изданий. В то время много говорилось о трагедии сталинских репрессий, но в основном на примере Москвы, Ленинграда и некоторых других крупных советских городов, а также в связи с именами известных ученых, артистов, писателей, партийных и государственных деятелей. Именно тогда у меня впервые и появился вопрос. Если, как утверждалось, это происходило по всей стране, то что же, интересно, было в Крыму? Впрочем, тогда эта мысль не получила практического развития.

В первые месяцы после окончательного установления советской власти на полуострове проводились массовые казни

Многое дало обучение в вузе. Получение образования в сфере юриспруденции было тесно связано с изучением таких дисциплин, как теория государства и права, история политических и правовых учений, история государства и права, политология, социология, основы экономической теории. В каждом из этих учебных курсов присутствовал критический и научный анализ советской системы, ее плюсов и минусов.

Именно тогда мне стали попадаться первые публикации, в которых рассказывалось не только о репрессиях 1930-х годов, но и о терроре периода Гражданской войны, а также о других преступлениях большевистского режима в первые годы существования. Фактором, побудившим меня изучать данную тему в региональном аспекте, стала выпущенная в 2003 году коллективная монография членов научно-редакционной группы «Реабилитированные историей» «Политические репрессии в Крыму (1920−1940 годы)». Именно из нее я впервые узнал о массовых казнях, которые проводились на территории полуострова в первые месяцы после окончательного установления советской власти в ноябре 1920 года. Эта информация меня потрясла, и мне захотелось узнать больше. Я стал собирать материалы, систематизировать факты. Осмысленно эта работа началась летом-осенью 2005 года. Так появились первые наработки, в дальнейшем легшие в основу газетных и сетевых публикаций. Поначалу эта деятельность носила публицистический характер (тексты того времени грешили некоторыми неточностями), но затем переросла в серьезную исследовательскую работу.

– Ваша новая книга посвящена кровавым событиям Гражданской войны в Евпатории, виновниками которых стали оголтелые сторонники большевизма. В этом маленьком курортном городе, впоследствии снискавшем славу Всесоюзной детской здравницы, группа изощренных садистов-фанатиков с непонятным здоровому человеку упоением расправлялась с представителями «эксплуататорских классов», перед казнью подвергнув жесточайшим пыткам.

– Подходя к написанию книги о ранних советских репрессиях в Евпатории, я уже имел за плечами множество публикаций и несколько книг по данной тематике. Эти материалы так или иначе были использованы в работе над текстом, в том числе переосмыслены с учетом новых источников.

Вышедшая книга продолжает серию запланированных исследований в данном вопросе. Специфика – в том, что события, происходившие в каждом из городов полуострова в 1918–1921 годах, имели свои особенности. Ситуация в них – тема отдельного обстоятельного исследования.

Первая работа была посвящена событиям в Симферополе и была выпущена некоммерческим Благотворительным фондом «Наследие» в конце 2022 года. Вышедшая книга является ее продолжением. При этом она претендует на полноту. Вместе с тем предпринятую попытку воссоздать один из наиболее драматических эпизодов в истории региона в ХХ столетии, на мой взгляд, нельзя назвать безуспешной. Выражаю надежду, что мой скромный труд поможет дальнейшему раскрытию и изучению этой непростой темы, а также преодолению укоренившихся мифов.

Группа красногвардейцев Евпаторийского отряда Красной гвардии 1917–1918 гг.

– В аннотации к книге отмечается, что именно в Евпатории массовый красный террор «приобрел наиболее жестокие и страшные формы»…

Именно в Евпатории массовый красный террор приобрел наиболее жестокие и страшные формы

– В данном контексте имеются в виду трагические события начала января 1918 года, когда всего за три дня прибывшие из Севастополя революционные матросы и местные левые радикалы предали мученической смерти от нескольких десятков до нескольких сотен людей. Расправы происходили публично, на глазах у множества очевидцев. Среди последних были в том числе родные и близкие жертв. Местами проведения массовых казней стали военные корабли Черноморского флота – гидрокрейсер «Румыния» и транспортное судно «Трувор». Прежде чем бросить в море, несчастных подвергали чудовищным пыткам: рубили руки и ноги, отрезали носы, уши, половые органы. Некоторые обреченные были сожжены заживо. Так в Евпатории устанавливалась «народная рабоче-крестьянская» советская власть. После того как корабли ушли назад в Севастополь, инициативу в истреблении «врагов революции» перехватили местные кадры.

Евпатория, 1918 г. Массовая казнь офицеров большевиками. Рисунок М. Шуба

Конечно, столь жуткие вещи в то время происходили не только на западе Крыма. Еще в декабре 1917 года насилие захлестнуло улицы Севастополя. В следующем месяце ужасы массового террора было суждено пережить Симферополю, Ялте и Феодосии. Но именно в Евпатории насилие приобрело наиболее крайние и циничные формы, выдающиеся даже по меркам того страшного времени. В дальнейшем опыт евпаторийских убийств оказался востребован крымскими крайне левыми при проведении террора в других городах. Как справедливо отмечает отечественный исследователь левого экстремизма, историк Михаил Елизаров, произошедшее сыграло заметную роль в дальнейшей эскалации ненависти: слухами о совершенных жестоких расправах «руководствовались новые потенциальные убийцы среди матросов». Показательно, что эти события запечатлелись даже в произведениях советской литературы – повести Александра Малышкина «Севастополь», романе Ильи Сельвинского «О, юность моя!».

Еще одна особенность евпаторийской трагедии начала 1918 года заключается в том, что в дальнейшем ее обстоятельства были подробно расследованы. Больше того: это едва ли не единственный известный пример, когда организаторы и непосредственные участники массовых казней были арестованы и понесли суровую кару (разумеется, расследование и наказание виновных было проведено не советской властью). В других городах полуострова террор в основном остался делом рук неустановленных лиц.

Опознание трупов людей, замученных большевиками в Евпатории

– Насколько существенным подспорьем в работе над книгой были для вас мемуары очевидца евпаторийских событий января 1918 года Бориса Пузанова, который на склоне лет в эмиграции стал протодиаконом?

Это едва ли не единственный известный пример, когда организаторы массовых казней были арестованы и понесли суровую кару

– Воспоминания протодиакона Бориса Пузанова – свидетельство исключительной важности. И он был не только непосредственным очевидцем этих страшных событий. Заслугой Б. Пузанова является то, что, будучи судебным следователем по особо важным делам, после падения советской власти в городе и регионе весной 1918 года, не дожидаясь предписаний суда, он лично начал расследование. Благодаря его усилиям были задержаны, допрошены и заключены под стражу некоторые видные организаторы и исполнители массовых казней. В рамках расследования также были получены показания многочисленных свидетелей и потерпевших, проведены эксгумации жертв.

В условиях революционного лихолетья и частой смены власти, рискуя жизнью, Борис Ильич честно исполнил свой долг и сделал все возможное, чтобы преступники, виновные в мученической смерти сотен евпаторийцев, были наказаны.

В ходе работы над книгой мемуары Б. Пузанова стали своеобразной связующей нитью между различными эпизодами истории региона.

Вообще, я считаю, что Борис Ильич совершил настоящий гражданский подвиг. Именно поэтому вышедшая книга – это история не только о преступлениях, но и о наказании.

Труп неизвестного, казненного в Евпатории в январе 1918 г., выброшенного морем в апреле того же года

– У вас есть свое объяснение тому, почему эти беспрецедентные зверства произошли именно в Евпатории? Всему виной «уникальный коллектив» палачей или что-то еще?

– Как отмечено выше, главной движущей силой евпаторийского террора в начале 1918 года были прибывшие из Севастополя леворадикально настроенные матросы. Многие из них к тому времени либо уже имели опыт расправ с «классовыми врагами», либо внутренне были готовы их совершать. В первые месяцы после Октябрьского переворота установление советской власти на территории полуострова происходило по одинаковому сценарию. Уместно в этой связи процитировать строки воспоминаний Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России, генерал-лейтенанта Антона Деникина:

«Описание падения крымских городов носит характер совершенно однообразный: “К городу подходили военные суда… пушки наводились на центральную часть города. Матросы сходили отрядами на берег; в большинстве случаев легко преодолевали сопротивление небольших частей войск, еще верных порядку и краевому правительству (правительствам?), а затем, пополнив свои кадры темными, преступными элементами из местных жителей, организовывали большевицкую власть”».

Труп неизвестного, казненного в Евпатории в январе 1918 г., выброшенного морем в апреле того же года

Именно этот сценарий реализовался в Евпатории. Особенностью города было то, что в нем существовала весьма многочисленная большевистская партийная организация, члены которой были представлены в местных органах власти, а также имели связи в профсоюзных организациях. Под влиянием ленинцев находился даже печатный орган местного Совета – газета «Революционная Евпатория». А благодаря прочным связям, установленным среди типографских рабочих, последние безвозмездно набирали и печатали большевистские листовки, которые пересылались затем в Симферополь и там распределялись между различными организациями.

Также необходимо отметить, что уже осенью 1917 года евпаторийские крайне левые начали организацию боевой дружины, приобретали для этой цели оружие и снаряжение. Среди евпаторийских большевиков было много политически активных и радикально настроенных деятелей, в прошлом имевших опыт участия в антиправительственных выступлениях 1905–1907 годов. Эти кадры также были готовы решительно проводить в жизнь свои идейные установки. В том числе методом прямого насилия.

– Как вы относитесь к тому, что до сих пор в городе улицы носят имена причастных к тем зверствам лиц – например, Николая Демышева, Василия Матвеева или семьи Немичей?

После установления советской власти казненных организаторов террора возвели в статус революционных героев и мучеников

– Названные вами лица не просто причастны к террору. Они активно его проводили. Ничего хорошего в своей жизни эти люди не сделали. После того как весной 1918 года советская власть в Крыму пала, ряд этих лиц (Немичи, Матвеев, Демышев и некоторые другие) были арестованы и стали фигурантами уголовного дела, которое вел Б. Пузанов. В марте 1919 года, когда возникла угроза занятия полуострова красными, узники были этапированы в керченскую тюрьму, но по пути взбунтовались и попытались обезоружить охрану, в связи с чем были расстреляны. После окончательного установления в регионе советской власти их возвели в статус революционных героев и мучеников и похоронили со всеми возможными почестями в центре города, который они терроризировали.

Снимок места массового расстрела, состоявшегося в Евпатории 1 марта 1918 г. Евпатория, 10 апреля 1918 г.

– Трагедию красного террора в Крыму в начале 1920-х годов связывают с именами Бела Куна и Розы Землячки. Стараясь опровергнуть точку зрения, в соответствии с которой захлестнувшее полуостров в 1920–1921 годах насилие было результатом злой воли отдельных высокопоставленных деятелей, вы утверждаете, что это была акция устрашения, которая проистекала из самой сущности большевизма и его теоретической основы.

– Когда заходит речь об очевидных преступлениях советской системы, ее апологеты нередко объясняют произошедшее местными «перегибами» либо «эксцессами исполнителей». Но это не выдерживает никакой критики.

По меньшей мере в первые годы советской власти политика большевиков состояла в той установке, согласно которой люди подлежали уничтожению лишь в силу того, что принадлежали к определенным социальным слоям. Еще до Октябрьского переворота под данную деятельность была подведена обширная теоретическая основа, которая, в свою очередь, базировалась на идеях марксизма, чьи основоположники признавали насилие «повивальной бабкой истории». В мае 1849 года Карл Маркс говорил о «революционном терроризме» как о единственном средстве «сократить, упростить… кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества», и угрожал действующей власти:

«Мы беспощадны и… не будем прикрывать терроризм лицемерными фразами».

Эксгумация тел с места массового расстрела. Евпатория, 10 апреля 1918 г.

Ленин говорил, что «марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов»

В апреле 1853 года Фридрих Энгельс спокойно рассуждал о «коммунистических опытах», которые в скором времени будут производиться «под давлением пролетарских масс», и в силу «несвоевременности» подобного рода действий марксистов «станут считать не только чудовищам, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже».

Не случайно, выступая 7 ноября 1918 года на митинге-концерте сотрудников ВЧК, Ленин заявил:

«Когда нас упрекают в жестокости, мы недоумеваем, как люди забывают элементарнейший марксизм».

Далее в своем выступлении 7 апреля 1920 года на III Всероссийском Съезде профессиональных союзов лидер большевиков говорил, что «диктаторская власть и единоличие не противоречат социалистическому демократизму», и что «марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов».

Опознание тел

Впрочем, не в меньшей мере ленинцы вдохновлялись террористической практикой времен Великой Французской революции, копируя ее где только возможно. Насилие было для большевиков не только и не столько средством подавления реальных, потенциальных и мнимых врагов, сколько универсальным средством управления государством и общественной жизнью. Методы принуждения применялись даже в сугубо мирных мероприятиях. Таких, например, как проведение работ по уборке улиц. Вводилась трудовая повинность, неисполнение которой влекло за собой различные кары. В целом, и Ленин, и большевики ненавидели не только Царскую Россию и Россию при Временном правительстве. Они отрицали и стремились разрушить весь существующий порядок вещей.

Памятный крест жертвам большевистского террора в Евпатории. Июль 2019 г.

В условиях ранней советской системы трагические события, произошедшие в Крыму в начале 1920-х годов, были закономерными. Отмечу, что и после завершения Гражданской войны красные не отказались от столь привычных и испытанных ими средств. Вплоть до первой половины 1950-х годов социально-политические процессы в стране протекали таким образом, что в государственной политике широко использовались практики насилия и принуждения.

Сегодня выпущено довольно много литературы, идеализирующей советское прошлое. Я убежден: такой подход неприемлем, поскольку он однобок

– Скоро выйдет еще одна ваша книга «Запретные страницы истории Крыма. 1917–1991 годы». Запретные для кого, когда и благодаря кому?

– Название готовящейся к изданию книги выбрано неслучайно. Это одновременно и фигура речи, и конкретное определение.

С советских времен сформировался парадный портрет истории региона, представленный преимущественно героическими свершениями. Однако реальность гораздо сложнее.

В книге, созданной на основе цикла лекций, прочитанных в Симферополе в Доме книги «Родное слово», рассмотрены такие явления повседневности советского Крыма, как бытовые проблемы, криминал, коррупция, политические преследования, проявления инакомыслия и диссидентства, государственно-церковные отношения. До середины 1980-х годов эти «не парадные» стороны жизни преимущественно относились к числу табуированных тем. И, несмотря на всплеск внимания к ним в «перестройку» и 1990-е годы, эти аспекты по-прежнему нуждаются в изучении.

Сегодня выпущено довольно много литературы, идеализирующей советское прошлое. Я убежден: такой подход неприемлем, поскольку он однобок. Необходимо показывать всю картину, не обходя стороной мрачные стороны. Именно это позволяет в большей мере понять подлинную ценность имевшихся достижений.