ИГУМЕН КИРИЛЛ (САХАРОВ). НЕДЕЛЯ В ДОНБАССЕ

Поездка в Донбасс была для меня одной из самых сложных, наряду с поездкой в США и Косово. Во время поездки в США было опасение, что могут к чему-нибудь придраться, наведя справки о моем антиглобализме и антиамериканизме, и посадить в тюрьму на базу в Гуантамо на пару десятков лет. А в Косово могли наброситься бородачи, вооруженные кривыми ножами. Ежедневно мне снимали с интернета пару десятков материалов о ситуации в Донбассе, а также несколько видеоматериалов. Но, все равно, лучше своими глазами увидеть и своими ушами услышать.

Мне советовали не ездить поздно вечером и ночью – из встречной машины могла раздаться автоматная очередь. Еще советовали не реагировать на требования вооруженных людей остановиться – «Останавливайтесь только на блокпостах». На мой вопрос: «А как будут реагировать эти вооруженные люди на то, что мы не остановимся?» был дан такой ответ: «Могут стрелять, а могут и нет». Говорит мне водитель: не будем привязываться, чтобы в случае если что-нибудь случится сразу выпрыгнуть из машины.

Украинские СМИ ведут жесточайшую информационную войну. Участники АТО выступают в школах, где накачивают учащихся ненавистью. Раб Божий Вячеслав, у которого мы ночевали в приграничном российском Каменске-Шахтинске, говорил, что с родственниками, живущими на Украине невозможно общаться – они все зомбированы, твердят одно и то же, что если бы не Путин, то они хорошо бы жили. Не все беженцы с Украины, находящиеся в России, настроены к ней лояльно. Есть молодые беженцы, которые не хотят работать.

Во время трехнедельных боев в январе-феврале в боях под Миусом, Чернухино, Никишино, Дебальцево со стороны ополченцев погибло более 2 тыс. человек. Раненых было в два раза больше.

Когда я уже собрался ехать к границе мне сообщили, что как раз после пятого марта обстановка должна серьезно ухудшится. Решил выждать несколько дней.

В Дебальцево казаки ударили в лобовую по центру по позициям украинских войск. Тем самым их группировка была рассечена. В первые же минуты погибло около сотни казаков. Вообще о казаках говорили, что они очень хорошо воюют, что первыми идут в бой.

Замечено, что в тех подразделениях ополченцев, как например, в батальоне имени св. Александра Невского, где большое внимание уделяется воцерковлению, очень низкий уровень потерь.

Накануне въезда в Донбасс по интернету узнал о покушении на А. Мозгового и о похищении с целью выкупа иеромонаха из монастыря г. Угледара. За час до нашего проезда через Михаиловку украинские войска обстреливали шахту «Первомайскую», находящуюся неподалёку.

Неподалеку от российской таможни находится большой красивый храм. На самой таможне всего лишь три машины. В Изварино – таможне со стороны Луганской народной республики несколько десятков машин. Здесь много мусора. Я еще подумал: «Служил бы я здесь, просил бы разрешения с прихожанами убраться здесь – это же вывеска новой республики». Вывески на украинском языке. Меня удивило то, что здесь мы даже не были зарегистрированы. Пока здесь все упрощено, т.к. республика еще не признана и ей не до этого. Когда едешь по дороге, то раздается какой-то странный гул. Мы даже подумали, что в машине возникла какая-то поломка. А дело оказалось в том, что из-за интенсивного передвижения по дороге танков она стала похожей на доску. У въезда в поселок находится небольшой православный молитвенный дом во имя прп. Сергия. Я подумал: «Хорошо бы Троице-Сергиевой Лавре построить здесь типовой храм». При выезде из Изварино мы увидели первый блиндаж. Все автобусные остановки выкрашены в «незалежный» желто-голубой цвет. Он присутствует повсеместно: на шахтных конструкциях, на газопроводе и т.д. – таким образом, через эту символику акцентировали внимание на самостийности. В то же время немало рекламных щитов и надписей на тех же остановках в пользу самоопределения Донбасса. Приведу некоторые запомнившиеся надписи: «Мюнхен- 1933 г.; Майдан – 2014 г.»; «Слава Украине» (последнее слово зачеркнуто – вместо него – ЛНР); «Мир всем, порядок каждому» (это на фоне фотографии главы ЛНР Плотницкого); «Отстояли свободу – построим республику»; «Не забудем, не простим» (на фоне разбитого танка; в другом случае изображена плачущая девочка у трупа матери); два флага: Российский и ЛНР и слова: «Вера, надежда, любовь»; в другом случае – рядом с этими флагами слова «Вместе навсегда»; «Мой дом, мой город, моя республика»; «Слава воинам-освободителям ЛНР»; «Не грусти Донбасс, пробьемся»; «Луганщина – это Россия»; «Фашизм не прошел в 1945 г. – не пройдет и сейчас»; «Взявший меч, от меча и погибнет»; «Старый друг лучше двух новых» (эти слова на фоне флага России, как и слова «Дружили, дружим и будем дружить»). На стене одного дома надпись: «Мы за Единую Украину!» – а рядом: «Ты уверен?»

При въезде в Краснодон указатели о музеях истории Донского казачества и музея молодой гвардии. Почти все вывески на русском языке. До Луганска от Краснодона около 40 км, через Молодогвардейск и мимо Новосветловки, где шли сильнейшие бои. За Новосветловкой увидели остов сгоревшего танка. Он весь в цветах. Много руин. Мимо проезжает десяток больших, крытых грузовиков. Встречаются белые машины миссии ОБСЕ. При въезде в Луганск пустынно. Много зданий с разбитыми стеклами. Памятник Дзержинскому, а далее Шевченко. При виде памятника Тарасу, в голове мелькнуло: «Бутуз надутый». В первые же минуты пребывания в Луганске были слышны разрывы мин на окраинах города. Все офицеры ополчения были срочно вызваны на сбор в штаб.

Въезжаем в Луганск. Продукты в городе подорожали, с лекарствами плохо. У деревянного храма во имя святых мучеников Гурия, Самона и Авива встречаемся с его настоятелем с о. Павлом Батарчуковым. Этот храм, построенный в древнерусском стиле, является одним из символов города, его визитной карточкой. От храма начинались общегородские крестные ходы. Напротив здание СБУ. Здесь содержались активисты сопротивления, освобожденные народом. Когда несколько раз глубокой ночью это здание хотели отбить у ополченцев, с колокольни храма раздавался набат. Чуть поодаль храм в честь иконы Богородицы «Умиление». Над храмом в январе этого года была радуга в горизонтальном положении. При обстрелах на крышу храма упало большое дерево. Частично крыша была пробита, в куполе отметина от мины, разбита трапезная. Гуманитарная помощь из России продается на базарах. Недостроенный корпус Духовно-просветительского центра – его крыша и окна разбиты. Предполагалась строить гостиницу на 30 человек. Этот корпус весь посечен осколками. Срезаны верхушки деревьев. По счастливой случайности не взорвались газовые баллоны трапезной, где только поели люди. В настоящее время топят дровами. В парке, примыкающем к храму, о. Павел заметил три пня и сказал: «Надо их выкорчевать – тепла хватит на целый день». Через границу нельзя провозить более 10 литров бензина. У о. Павла были сложности с перевозом через границу картошки и капусты. Батюшка сетовал на административное хамство на границе. Необходимо признание ЛНР — без этого трудно будет жить. Сетовал батюшка на слабое посещение храма. Во время одной из бомбардировок храма в барабан купола ударило два осколка. Посыпались иконы, певчие упали на пол. Замечено, что часто обстреливали в праздники или когда кто-то из высокопоставленных американцев приезжал в Киев. В доме самого о. Павла выбиты стекла и окна. Асфальт на дорогах деформирован — либо от танков, либо от мин. Здание цирка без окон и дверей. Около дома батюшки на столбе отметина — здесь погиб человек. Он вышел переставить машину, и его накрыла мина. Дом о. Павла внешне особо непривлекателен, зато внутри добротно обустроен. На мой вопрос, почему так, батюшка ответил: «Чтобы не вызывать зависть у людей». В гараже старенькая «Волга», во дворе кудахчут куры, растут розы, теплица. Целая тачка битого стекла. Множество осколков (один из них вплавился в стол). В одной из комнат дома на стене весит стенд, посвященный юбилею батюшки. Запомнились такие слова из стихотворения матушки, посвященного мужу: «Я сказать тебе хочу, что счастлива с тобой. Я люблю тебя безумно. С днем рожденья, дорогой». В коридоре целая батарея из бутылок с водой из источников Сергиева Посада. Во дворе есть скважина, но вода из неё соленая. Из кранов воду не пьют, так как она поступает из реки Северский Донец, а там вода отравлена из-за множества сброшенных в неё трупов.

Сосед о. Павла – раввин. В субботу, когда иудеям ничего нельзя делать, он просит батюшку нажать кнопку, для того чтобы он мог войти во двор. Двор у дома раввина проломлен от обстрелов. ВСУ не спешит отводить тяжелую технику, на самом деле проводя ее ротацию. ОБСЕ на стороне Украины. Рассказывали, что на крышах домов один мужчина и его беременная жена ставили маячки для ориентиров украинской армии. Они были обнаружены и сброшены с крыши дома. Другой случай: 80-летний дед делал выстрелы из своего сарая. За каждый выстрел он получал гривны от карателей – они ему были нужны для помощи сыну.

В захваченном здании СБУ были обнаружены сертификаты на продажу донбасской земли иностранцам, в частности сыну Байдена. Во время обстрела в одно кафе города было прямое попадание. Семью батюшка отправил в Москву. Прихожан у него в храме стало меньше. Раньше Донбасс, по его словам, был самодостаточен, а теперь другая ситуация. Батюшка предложил идею побратимства между приходами, т.е. чтобы помощь из России шла не через епархиальное управление, а устанавливались связи между конкретными приходами. В церкви свв. мчч. Гурия, Самона и Авива служил в субботу вечером, под Крестопоклонную неделю. Удивился, что не было трезвона перед службой. Сказал об этом, и во время начавшейся службы немного потрезвонили. Смутило, что во время каждения храма пропели всего 2-3 стиха из 103-го псалма (правда, сам храм небольшой). Подумал, что сильно будут сокращать службу, но нет, она была более-менее полной. Кафизму хотя читали одну, но без сокращений. Полиелей предложили возглавить мне. Пропели величание Державной иконе. Уже отвыкшему уху было непривычно слышать «Покаяние» Веделя. На вынос креста облачился сам настоятель. Крест не просто выносили через солею на середину храма, а обходили с ним весь храм. Перед началом поклонения кресту настоятель произнес слово на тему праздника, а потом приветствовал меня. В ответном пространном слове среди прочего я сказал, что как Крестопоклонная неделя на середине пути Великого поста, так и у меня такое впечатление, что страдания Донбасса тоже на середине пути. Как-то по-особому звучала тема о кресте в многострадальном Луганске. Крест был убран яркими цветами. При подходе к нему всех помазывали сочным пахучим елеем. В храме созидается новый иконостас. В алтаре для престола утроено мраморное подножие.

В Алчевске в настоящее время уже 4 храма. Последний — в честь равноапостольного князя Владимира в учебно-просветительском центре. В храме иконостас изготовлен из местного дикого отполированного камня. Особо почитается в этом храме Боголюбская икона Богородицы и икона «Умиление» (с ней ежедневно проводят крестный ход вокруг города и после ежедневного молебна о мире на Украине помазывают освященным елеем. На стенах центра развешены работы детей-инвалидов. Запомнился такой лозунг: «Душе — праздник, рукам — работа». Этот центр также был открыт накануне войны. Напротив церковь великомученика Георгия с часовней в честь мученицы Татианы (она была построена перед последней войной). Рядом пруд – на Крещение в нем многие купаются.

В пятницу у поклонного креста на Площади Ильича напротив памятника Ленину служил молебен. По его окончании сказал, что в 70-е годы мы, верующие, жили как в гетто, а теперь Крест Христов установлен на центральной площади города. Садясь в машину, услышал реплику одной из женщин о себе: «Он служит по-старообрядчески, но он не старообрядец».

В Перевальском районе во время войны погибло около 50-ти человек. В г. Перевальске никак не удаётся построить типовую церковь на базе переданного администрацией детсада. Побывал в поселке Центральный. При подъезде к нему располагалась большая птицефабрика. Говорили, что в неё попало около полутора тысячи снарядов. Рядом поверженная водонапорная башня. Птицефабрику при российской помощи собираются восстанавливать. С настоятелем молитвенного дома о. Геннадием и местным архитектором осматриваем руины магазина: на его базе предполагается строить церковь. Не так давно в поселке появился молитвенный дом в честь блаженной Матроны Московской. Накануне нашего приезда здесь служил иерейским чином митрополит Луганский Митрофан. Возникла идея сделать церковь на базе заброшенного клуба – это легче, чем строить с нуля. В Центральном погибло четыре ополченца. Владыка также посетил Никольскую церковь в поселке Чернухино, где шли активные боевые действия. Окна в храме разбиты. Престол по причине сквозняков из главной части храма вынесен на средину. Прекрасно помню этот храм, когда еще он был закрытым (в начале 70-х годов, когда я месяц провел в пионерском лагере, располагавшемся напротив поселка). Бывал я в храме в студенческие годы, когда приезжал домой на каникулах и в 80-е, когда уже был послушником и семинаристом. Помню, как поднимался на колокольню (она реставрировалась) и мимо меня пролетел огромный камень, едва не зацепив. Внутри храма запомнилось изображение преп. Сергия Радонежского – у святого был очень живой лик. Псаломщик храма р. Б. Алексей говорил мне, послушнику: «Зачем тебе монашество? Нашел бы себе пушистую девчонку» (так и сказал «пушистую», я запомнил). Вокруг Чернухино — леса, рядом большой пруд. Еще школьниками мы в нем купались. Запомнилась картина уснувших на опушке леса прихожан, сопровождавших меня. Тогда мелькнула мысль: «Как защитники Брестской крепости!» От места, где я родился Чернухино не более чем в 20 км. Здесь шли тяжелые бои. Хотя сюда доехать не довелось, но много слышали рассказов о том, что там происходило. Целые улицы здесь бы снесены артиллерией. Попал снаряд в молитвенный дом баптистов. Ограблен дом местного священника – забрали огнетушитель и продукты (картошку). Батюшка копал эту картошку своими руками, у него пятеро детей. Грабители (а это были ополченцы) при этом говорили: он же уехал, а мы раздадим продукты детям. Приезжал советник Плотницкого, угрожал грабителям судом. Владыка тоже говорил, что не оставит без последствий этот случай. До сих пор из канализации достают трупы. Еще не все подсчитано и разминировано. Был такой случай, когда в Чернухино один местный житель вез свою умирающую мать, и на украинском блокпосту расстреляли его и эту старую женщину. В Чернухино, по словам о. Геннадия, есть агрессивно настроенные старообрядцы. Меня они назвали еретиком.

Не очень безопасно скрываться и в подвалах. Однажды снаряд из «Урагана» взорвался в подвале одного дома. Хорошо что хозяева уже выехали. Вообще, советуют на дверях погребов вешать фамилии для того, чтобы в случае трагедии знать, кто там был. Более тысячи мин здесь уже обезврежено. Разминировано еще далеко не все. Бывают случаи, когда погибают дети. Детский лагерь напротив поселка (в начале 70- х я был в нем) разбомблен. «Укры» пожгли здесь 17 экипажей танков ополченцев.

… Стоим у дороги, беседуем с комендантом поселка. Наша беседа сопровождается не очень сильными хлопками – обезвреживают мины. Вдруг раздается сильный взрыв. Комендант вскрикнул: «Растяжка!», и побежал в сторону взрыва. Через несколько минут поехали и мы туда, в сторону Чернухино. Проезжаем блокпост, едем параллельно посадке – все верхушки деревьев срезаны пулями. Поворачиваем, и вдруг нас нагоняет большой военный грузовик, крытый брезентом и вклинивается между нашими машинами. Из него нам отчаянно сигналят. Останавливаемся. Из грузовика выскакивают пятеро в камуфляже и, отчаянно жестикулируя, используя ненормативную лексику, что-то кричат. У меня шок: то ли нас захватывают, то ли просто останавливают из-за опасности дальнейшего пути, то ли реквизируют наши автомобили на нужды АТО или Республики. Ошарашенный, застываю в ужасе. Когда впоследствии думал: на кого я был тогда похож? — на Пьера Безухова на Бородинском поле: полного, неуклюжего, ошалелого. Сопровождавшие нас ополченцы привели оружие в боевую готовность. Оказалась, что это были саперы, трое из которых подорвались на противотанковой мине (от ударной волны при взрыве мины танк разлетается на несколько десятков метров). Одного из саперов разорвало на куски, другой был смертельно ранен («почти 200-й» — кричали его товарищи), и один получил ранение средней тяжести (при погрузке в салон второго автомобиля, он причитал: «Как же меня такого в машину – я же её кровью запачкаю»). На заднее сиденье нашего авто положили почти 200-го, лицо его было окровавлено, губы судорожно вдыхали воздух. «Скорей до медпункта!» – крикнул сержант, руководитель группы саперов. На всех скоростях, включив аварийку, летим. Интересно куда: в ближайший медпункт, в райцентр или в сам Луганск? Всю дорогу я не решался посмотреть назад. А может быть надо было поправить ему голову? Но тогда нужно будет остановиться. Но если мы остановимся, тогда впереди летящие машины от нас оторвутся. Только теперь, когда я делаю эту запись, подумал: нужно было молиться на исход души этого человека (водитель несколько раз посматривал; потом он мне говорил, что никаких признаков жизни раненый не подавал). Всю дорогу я громко читал Исусову молитву, пел все, что мог вспомнить, находясь в шоковом состоянии. Подъехали к больнице, помогли извлечь тело. «Еще теплый» – сказал один из саперов, доставая товарища из салона нашего автомобиля. Но, увы, врачи очень быстро вынесли заключение: «Полученные раны (весь затылок был разбит, а на лицевой стороне кожа с половины черепа была сорвана и зияла большая рана) несовместимы с жизнью». «Еще в реанимацию надо» — говорили ополченцы. Но, нет, врачи констатировали смерть… Я сразу прочитал краткие заупокойные молитвы. Когда тело убиенного, завернутое одеялом, понесли к военному грузовику, я шел сзади с пением «Святый Боже». Вечная память убиенному воину. Запомнилась сцена сидящего на пригорке сержанта, опустившего голову на руки, и плакавшего. Рядом, утешая, сидел о. Геннадий. Подсаживаюсь к ним спрашиваю, что произошло. «Ребята подорвались на противотанковой мине. Ее можно было расстрелять с расстояния, а они подошли вплотную и нарвались на растяжку. Нам было поручено также искать трупы «укров». Нашли только один труп – бежавшего из тюрьмы человека, которого украинские солдаты направили к посадке, где все было пристрелено минометами, там его и накрыло». Запомнилась имя погибшего солдата – Игорь, фамилия – Подгорный. Он – луганчанин. Запомнилось, как стоявшая у входа в больничный корпус медсестра, тяжело вздохнув, тихо сказала: «И когда же все это закончится?!» Отпевали погибших в субботу утром в центре Луганска в церкви свв. мучеников и исповедников Гурия, Самона и Авива.

Зоринск. Этот город находится в 4-х километрах от города Артёмовска, где я родился. Остановились на повороте у автобусной остановки и сразу привлекли внимание находящегося неподалеку блокпоста. От него по направлению к нам направился человек, а его товарищ направил в нашу сторону автомат. После разговора все уладилось. 8-го февраля был сильный обстрел Зорянска, была разрушена школа, детсад и 15 домов, в частности дом по соседству с домом священника. Немало осколков попало в храм и на его территорию – можно было собрать целое ведро их. Храм начали строить в 1997 году, освятили 7 лет назад. Рядом с разрушенной школой огромная воронка от снаряда из «смерча».Всего в городе погибло 15 мирных жителей. До войны население в нем было около 7 тыс. чел. Половина из них уехала. Пострадал дом священника: взрывной волной вырвало дверь, и выбило стекла. Один из осколков влетел в столовую, где в это время обедала семья, пролетел мимо матушки, пробил дверь холодильника. В холодильнике находилось мороженое мясо — от раскаленного осколка оно превратилось в фарш. Осколки были рассыпаны по всему дому. Они попали в икону, в детские игрушки. Дом, в котором живет священник, ранее предназначался для шахтеров. Местные власти передали его семье священника. Ограда храма испещрена осколками. Ополченцы укрывались за ней. Там же находилась их техника. Для того чтобы получить пенсии и другие соц. выплаты, необходимо ехать на Украину, а для этого нужно получать её визу. По словам местного священника, в городе среди местных жителей разделение напополам: половина за Украину, а половина за Новороссию. Запомнился его рассказ, как он ездил в Северодонецк (там сейчас стоят украинские войска). На КПП его резко упрекали в том, что донбасские священники отпевают «этих козлов-кацапов» (речь идет о погибших ополченцах). Всего в Зоринске находилось около 5 тыс. вооруженных людей, у которых было 25 установок «Град». Как и в прошлый мой приезд посетили святой источник неподалеку («Криница»). Батюшка уверяет, что место разминировано. Я, вспомнив ужасные кадры последствий подрыва людей на минах, уточняю: «Точно ли мин нет?» Он в ответ: «Если бы они были, то я бы Вас сюда не привел». У поворота к «Кринице» стояла собака. По словам батюшки она голодала уже целую неделю. Дали ей буханку хлеба.

Артемовск. Родной город поразил своей запущенностью и обшарпанностью: школа, клуб, сквер и т.д. Только церковь сияла. Она была открыта здесь в конце 80-х годов по моей инициативе. Много потрудился в её благоустройстве мой покойный отец Сергей Яковлевич. Названа была церковь в честь Всех святых в Земле Российской просиявших. Пару мин залетело в пригород города («Садки») В городе никто не погиб. А в соседнем Перевальске было прямое попадание снаряда в машину.

При въезде в город к ж.д. переезду с обеих сторон примыкают вагоны – ими предполагается в случае обострения ситуации блокировать проезд по трассе. В другом месте мы видели разбитую будку дежурного переезда и обломок шлагбаума. Вообще было непривычно мне, уроженцу Донбасса, не видеть движущиеся ж.д. составы, а это всегда здесь было очень интенсивно. На остановке около ресторана, где много лет работала моя мать надпись «Я люблю русских». Постоял у дома, где жили мои родители. По словам родственницы, живущей по соседству, новые хозяева развели на усадьбе много свиней, держат 6 коров и пр. Три года неподалеку от её окна разводили костры. Стоял невыносимый запах. Она не выдержала, сделала замечание. Нажила себе врагов, соседи стали бросать ей через забор толченое стекло.

Моя родственница говорила: «Я владею наряду с русским языком и украинским, люблю украинские песни. Сейчас не хочу говорить на этом языке – настолько сильно отторжение после всего, что произошло. Украинское телевидение, где говорят, что мы сами себя обстреливаем, убиваем мирных жителей, смотреть невозможно». В Артемовске у шахты «Комсомольская» несколько лет совершаются службы в вагончике. Неподалёку то ли баптисты, то ли иеговисты открыли свой молитвенный дом. Когда я посетил церковь в Артемовске, там настоятель ждал прибытия гроба с подорвавшемся на мине ополченцем. К сожалению, шахта — градообразующее предприятие города, закрывается, так же как и ее филиал – шахта «Комсомольская», где уже срезали «хопера» — завершение шахтных высоких конструкций. Глубина выработки на десятой шахте — 600 м., а на «Комсомольской» — 300 м. Шахты подтапливаются водой, которую не успевает выкачивать старый насос, а нового оборудования нет. На Богоявление был крестный ход из храма на ставок (пруд), с которым у меня было много связано в детские годы. На ставке была устроена купальня. 9 мая из храма крестным ходом шли на братские могилы, где служили панихиду. Жители города четырежды собирались в местном клубе, чтобы поговорить о своем будущем. Неподалеку от базара установлен поклонный крест в память погибших шахтеров. Здесь я совершил заупокойную литию по старому обряду. Напротив креста на первом этаже пятиэтажки находится местное отделение КПУ, наверное, единственной партии, которая присутствует здесь. Рассказывали, что одна женщина держала на базаре киоск. Она несколько раз угрожала, что всех сдаст по списку. Ополченцы несколько раз ее забирали.

На кладбище на могиле матери (исполнилось 10 лет со дня ее преставления) вместе с благочинным совершил панихиду по старому чину. Я предполагал служить только литию, но благочинный убедил, говоря: «Что же Вы, приехали за тысячу километров служить только литию? Давайте служить панихиду». В течение часа, пока мы были на кладбище, ухали взрывы. После панихиды делились воспоминаниями о почившей.

Алчевск. Здесь в гостиничном доме при Никольском соборе мы остановились. Каждый день в Скорбященском приделе собора читали полунощницу по старопечатному тексту. В 9 часов в храме начинали служить панихиду, а затем водосвятный молебен. Странным показалось вот что: служб в соборе в эти дни не было, казалось бы – служи неспеша по Уставу, но нет – все, как и в те дни, когда служба есть – поскору и с сокращениями. Запомнилась в соборе большая икона преп. Иова Почаевского с частицей его мощей. Обедали в соборной трапезной (особенно запомнились блины с повидлом — они были не из густого теста, а воздушными). Включил радиоприемник и удивился, что работал только один местный канал под названием «Республика». Транслировались патриотические песни, периодически прерываемые объявлением о наборе в ополчение. Местные жители призывались вступить в ополчение «для скорейшей нашей победы». При этом сообщалось, что военкоматы работают круглосуточно. В старом номере газеты «Мир», издаваемом в Днепропетровске, запомнилась статья о ситуации на Украине еще при Ющенко. В статье приводилась сравнительная таблица между западом и востоком Украины. Запад был частью других государств, а восток частью Российской Империи и впоследствии СССР. На западе преимущественно развивается сельское хозяйство и здесь сельская культура, восток преимущественно промышленный и здесь городская культура; на западе в основном греко-католики и приверженцы раскольнического Киевского патриархата. На востоке в основном православные, относящиеся к Московскому Патриархату. На западе говорят на украинском языке с галицким акцентом, а на востоке двуязычие с преобладанием русского. Украинский язык здесь в полтавском изводе. Для запада враг – Красная армия и москаль-энкавэдист, а для востока – нацисткая Германия и Украинская повстанческая армия. Для запада друг НАТО, а для востока Россия. Запад Украины ориентирован на Западную Европу, а восток на Россию при толерантном отношении к Европе. Жители запада относят себя к центральноевропейской цивилизации, а жители востока к восточнославянской. На западе прославляют Шухевича и Бандеру, а на востоке Екатерину Вторую и отстаивают старые названия улиц и площадей.

В пяти километрах от Алчевска была сбита ракета У-2. В ней было 500 кг тротила (в снаряде «Града» его 40 кг). Если бы эту ракету не сбили, то она бы снесла пару городских кварталов. На следующий день после нашего приезда узнали, что на городском кладбище будут хоронить 5 погибших ополченцев – вот такое перемирие… Обычное явление в городе — танк или БТР на дороге, люди с оружием в автобусах. Знаменитый металлургический завод Алчевска едва теплится, работает только 2 дня в неделю, газ в его огромных баллонах был откачен. Если бы этого не было сделано – треть города разнесло бы. Около 70 человек в городе умерло от голода — в основном это были старые одинокие люди. Хоронили их в закрытых гробах.

Над захваченным повстанцами зданием СБУ здесь первое время висели российский и монархический флаги. Настоятель храма — благочинный о. Александр — почетный гражданин Алчевска. Из 28 священнослужителей, служащих на приходах в благочинии, только четверо с русскими фамилиями. По словам о. Александра, в благочинии все стабильно, есть только некоторые крайности у отца А. и отец П. все спешит. Владыка добрый, но может и наказать, все стало более определенным. Владыка совершает около 180 Литургий в году, а у отца Александра их около 160. В первые месяцы активно действовали в городе мародеры. Однажды они на перекрестке подошли к о. Александру, сидящему за рулем своей машины, и хотели её конфисковать. Но была установка – «попов не трогать». Интересно, что машина, которую хотели конфисковать сразу после попытки конфискации у о. Александра, принадлежала настоятелю другого Алчевского храма. Весь металл на протяжении более 20 км от Дебальцево до станции Кипучая (это в нашем городе) был изъят с объяснением: «На подарки детям». В Святогорской Лавре много беженцев, но в храмах пусто. В летнее время беженцы предпочитают купаться в Северском Донце. Вот и ответ на вопрос: « За что?»

В Алчевске в Никольском соборе вместе с о. Александром совершал Литургию Преждеосвященных Даров. Я думал, что кафизмы опустят или сильно сократят – нет, все читалось полностью. Еще и Евангелие на каждом часе. Читали, однако, так быстро, что мы не успевали делать не только положенные по уставу земные поклоны, но и поклоны поясные. Интересная особенность: когда на третьей славе кафизмы Святые Дары переносили с престола на жертвенник (по старому чину они там находятся изначально) – перед этим в алтаре звонили в небольшой колокольчик. Также и было на возглашении «Свет Христов…» Каждение в начале пения «Ныне силы небесные» совершалась не так, как по старому чину — только престол спереди, а всего алтаря и молящихся из Царских врат. О. Александр характеризовался как человек прорусского духа, хотя родом он с Ровенщины. Говорили, что это умный, рассудительный и снисходительный человек, на котором все держится. В крупнейшем ДК города прошел концерт казачьего хора из Питера. Зал был забит до предела. Аншлаг. Исполняя первую пару песен хор сбивался, т.к. было очень сильное положительное напряжение зала. Это еще раз показывает как важны сюда приезды из России. Жесткой рукой в Алчевске был подавлен бандитизм. Одного из воровских авторитетов расстреляли, взяв с поличным. И все его подельники после этого бежали.

Ящиковка. О.Геннадий сказал, что вскоре после того как нами в местном молитвенном доме был совершен молебен по старому чину преподобным Антонию и Феодосию, строящийся в поселке храм т.н. Киевского патриархата был передан общине Московского Патриархата. Храм собираются освятить в честь пророка Захарии – в честь отца строителя храма. Рядом крестильный храм в честь преподобных Антония и Феодосия Печерских (здесь есть баптистерий). Служба шла более трех часов, на заупокойных прошениях возглашали: «Всех невинно убиенных в междоусобной брани». По окончании службы возник вопрос об употреблении кутьи. По старому чину она освящается перед панихидой или литией, а их не было. Тем не менее, прихожане храма, приученные прежним настоятелем, привыкли её, специально неосвященную, употреблять после окончания вечерней службы. В настоящее время батюшка учится в Богословском институте в Луганске. Сан священника он принял недавно. В Великий пост старается бывать в Почаевской Лавре – здесь ему нравиться больше, чем в Святогорской. Думает в будущем принимать монашество, но не на приходе, а в монастыре. К старообрядцам относится отрицательно, считает их сектой. Есть старообрядцы и в Чернухино. Настроены они агрессивно. Меня называли еретиком. При прежнем настоятеле архимандрите Иннокентии была идея устройства в поселке монастыря. Идея заглохла из-за того, что о. Иннокентий уехал в командировку в Иерусалим. Из нескольких часов общения с о. Геннадием запомнилось следующее. Первое — происшедшие трагические события на Донбассе — это своеобразная встряска. В церковной жизни было много обмирщенности. Выпускники Киевских духовных школ были проникнуты духом экуменизма. Второе – не все благополучно в ополчении. Православные там в меньшинстве. Много язычников, хотя к православию они в отличие от язычников в украинских подразделениях относятся неагрессивно. Курят, выпивают, матерятся. Были случаи самочинного, без участия духовенства, закладок часовен. Приходилось наблюдать, как женщины из Москвы и Питера в джинсах несут хоругви. Имелись случаи ответной жестокости — возникает вопрос, а чем же тогда они отличаются от «укров»? Много было бесед с о. Геннадием. Он чернобылец, его мать считает себя украинкой, хотя она русская — потомок переселенцев из Орловской губернии в Харьковскую. Им дали кличку Савко, которая потом трансформировалось в Савченко.

Считает, что украинцы более приземленные, для них характерна клановость. Украину считает слепленным государством, спорит с её сторонниками. На зомбирование населения Украины повлияла деятельность Белого братства и выступления экстрасенсов по ТВ. С родственниками в Киеве разговаривать невозможно — там они хвалятся, кто сколько гривен собрал на оружие и краску для украинской армии. «Здесь, в Донбассе, никто себя украинцем не считает, кроме бежавших бизнесменов, тех, кто на копанках сделал себе состояние». Резко относится к украинофилам. Считают, что украинство было изобретено враждебными силами с целью разделения России, что будет Российская Церковь, как предсказывал старец Лаврентий. «В войне в Донбассе много странностей. Как и в Чечне, здесь останавливали ополченцев, когда они почти побеждали. Идет уничтожение славянского генофонда». Спросил батюшку: « А что будет, если Донбасс останется под Украиной?» – «Тогда приезжайте на мой могильный холмик» — услышал в ответ. Батюшка ездил в Дебальцево на линию огня, чтобы забрать антиминсы из храмов. Самым страшным временем, по его словам, было то, когда Луганск был в кольце. Соседний с жилищем о. Геннадия дом разрушило снарядом. На машине включилась сигнализация. Включив киевский телеканал «Глас», можно видеть одного молодого митрополита, который передает участникам АТО рисунки и открытки от детей и называет карателей «нашими захысныками» (по-русски — защитниками).

Малоивановка. Успенский храм здесь построен в начале прошлого века в псевдорусском стиле. Этот храм мне памятен с детства . Накануне последних потрясений на Украине было завершено восстановление колокольни храма (высота 40 м). Ее главу украсил большой сияющий восьмиконечный крест. На колокольне 8 колоколов, самые большие весом 840 и 400 кг. В храме был заменен пол и солея (после этого амвон стал прямоугольным, а не полукруглым, как был раньше). В храмовой ризнице я насчитал 14 облачений. 2 года назад в Малоивановке была первая в истории архиерейская Литургия на престольный праздник. Батюшка все делает своими руками. В прошлом он занимался боевыми искусствами. Он и сейчас курирует в епархии работу с молодежью в этом плане. Когда я спросил, что он делал дома, когда мы приехали, то услышал: «читал Писание». В селе погибло 2 ополченца и один местный житель. Когда «укропы» нарвались при выезде из села на засаду, то стали мстить — стрелять по селу. Глава местной администрации ходил к ним – просил не делать этого. Когда шли бои, то в храме сыпалась штукатурка. В магазине и в ряде домов повылетали окна. Настоятель храма после разгрома дебальцевского котла ездил на место боев, привез оттуда палатку, каску и несколько молитвенников и псалтырей на украинском языке в обложках защитного цвета. На мой вопрос: «Не надоело ли служить в деревне, не хотели бы Вы перейти в городской храм?», батюшка ответил так: «Лучше быть головой у рыбы, чем хвостом у кита». У местного настоятеля есть прихожане и в старообрядческом поселке Городище – он их там посещает.

Андрианополь. 12 ополченцев (среди них были и россияне) опрометчиво приблизились к КПП без опознавательных знаков. Там оказалось подразделение украинской национальной гвардии «Киевская Русь», где было много язычников. Двоих ополченцев сразу «срезали» с автоматов, а остальных взяли в плен. Напившись, украинские каратели стали мучить пленных — отрезали одному голову, тянули жилы и пр. Раздавались душераздирающие крики. Украинские солдаты-срочники и местные жители были в шоке. Умертвив таким дикарским способом пленных, их, порезанных и обожженных, закопали. Место, где были закопаны трупы, было обложено минами. Когда село было освобождено ополченцами, трупы погибших были перезахоронены.

Городище. Раньше я бывал здесь при каждом посещении Донбасса, а на сей раз колебался. Умер прежний настоятель храма о. Савелий, стал епископом Дальневосточным о. Патермуфий, который тоже здесь настоятельствовал. Кто сейчас – не знаю. Не хотелось нарываться на инцидент и портить впечатление об этом дорогом для меня месте. К тому же старообрядцы из соседнего Чернухино называли меня еретиком. Как-то некомфортно в таком статусе появляться здесь. На всякий случай взял с собой гражданскую одежду, чтобы меньше светиться.

С удовлетворением отметил, что поклонный крест при въезде в поселок уцелел. С большой тревогой въезжал в поселок, знакомый мне вот уже полстолетия. Я опасался, что местный деревянный старообрядческий храм претерпел серьезные разрушения. Его сияющие купола могли быть прекрасным ориентиром для обстрела артиллерией. Подумал: «Если увижу руины, сердце может не выдержать». К счастью, храм не пострадал. Бросились в глаза новые роскошные въездные ворота (изготовлены они были до последних трагических событий). Из калитки выкатывается коляска с сидящей в ней женщиной, ее двигает священник аскетического сложения с длинными волосами, белый как лунь. Видя его прозрачность от сугубого поста, я подумал: «Не обломится ли от такого усердного воздержания, дотянет ли до Светлого Христова Воскресения?» И еще: «Вот сейчас подымется более-менее сильный ветер и батюшку «аки листвие» понесет. Познакомились – оказалось, что о. Владимир местный, родом из Стаханова. Меня давно знает, читал мои воспоминания, какие-то статьи, смотрел видеоматериалы. На моё желание пообщаться отреагировал так: «Было бы не правильно делать это в то время, как в храме читается великая павечерница». При входе в храм на дверях текст грозного постановления Стоглава: «Иже не крестится двумя персты, яко же и Христос, да будет проклят». В храме умиротворяющая тишина, неторопливо звучит ручей молитв. О. Владимир с крылоса читает канон Богородице. Каждое его слово, раздающееся из алтаря и крылоса, слышится во всех уголках храма. После службы заявляет: «Я ничего не вкушаю после павечерницы, как положено по уставу и Вас искушать не буду». Ожидаю прихода батюшки. Трапезница предлагает квасу. Я мнусь – неудобно монаху «падать лицом в грязь», пасовать перед белым священником. Квас все-таки принимаю. Новое предложение — кусочки сушеной тыквы в сахаре («наши конфеты»). Потом орешки с мёдом. «Может быть, супчику и картошки с огурцами?» Стоп, дальше не надо, спешу расправиться с тыквой и орешками до прихода о. Владимира. Не успел. Батюшка добродушен и снисходителен. В нем чувствуется интеллигентность, даже некоторая аристократичность в манерах. Почему-то считает меня личным другом Патриарха Кирилла. «Ну что Вы, отче. Это, мягко говоря, преувеличение. На одной из последних встреч Патриарх меня даже пожурил: «Надо быть мудрее, отец Кирилл». — «Отче, я вижу, Вы человек непростой, расскажите, пожалуйста, о своём жизненном пути» — прошу я. О. Владимир заметно стушевался, на его лице явственно отразилось внутреннее борение. – «Вы назвали меня непростым человеком – для меня это слышать огорчительно, ибо я стремлюсь к простоте». Неспеша, пропуская каждое слово через сердце, он поведал о дивном промысле Божием в своей жизни. «Вот видите, разве могло это быть случайным?» — часто повторял он в процессе своего повествования. По настоятельной просьбе батюшки об этом я умолчу. Интересуюсь у него последними событиями. Вот что услышал: «Когда у нас начались тревожные события, мы стали служить ежедневно. Я просто боюсь остановить молитву, чтобы не вернулся кошмар последних недель. Как солдат сидит в окопе в любую погоду и бдительно следит за противником, так и я опасаюсь, что если ослабить молитву, то силы зла неожиданно атакуют. Многие из нашего поселка уехали. Разрушено несколько домов, но не погиб ни один человек. Кто-то пошел к соседу, кто-то спустился в погреб, парень прошел прогуляться, а в это время в их дома попадают снаряды. Одна женщина вышла в другую половину своего дома. Раздался грохот, часть дома рухнула. Вдруг перед нею вырастает человек. Удивившись, она его спрашивает: как он здесь оказался, ведь двери дома были закрыты. Оказывается, что он вошел через разрушенную часть дома. Над деревянным (!) храмом пролетали снаряды, но ни один из них не задел самого здания церкви. И это при том, что благодаря сияющим куполам он представлял собой прекрасную цель. Стены храма, однако, дрожали от разрывов. Я, совершая Литургию, усердно молился, чтобы успеть причаститься. Однажды во время обстрела одной прихожанке на руки упал образ преп. Иоанна Огородника. Образ вставили на место. Придя домой, эта женщина ужаснулась огромной воронке от разорвавшегося снаряда у себя на огороде – именно на огороде. Причем дом при этом остался цел. Так святой отплатил рабе Божией за её благоговейное отношение к его образу. Городищенский храм многострадальный. Его несколько раз грабили. В общей сложности утащили около 80-ти икон. Был такой случай – однажды во время службы(!) здоровый мужик схватил две иконы и ринулся вон из храма. Женщины ничего с ним не могли поделать. Одна из них упала, и убегавший вор протоптался по ней. Вскоре она умерла. Два месяца в Городище стояла Национальная гвардия. Её подразделения занимали господствующие высоты вокруг. Об украинских гвардейцах местные жители ничего плохого не рассказывали – в Городище они вели себя спокойно. Хотя по соседству, в другом поселке, со стороны тех же подразделений были зверства. Многие в поселке болеют тяжелой формой гриппа. Недомогаю и я. Псаломщица вообще с воспалением легких. Особенность заболевания: вылечившиеся от него, снова вскоре заболевали. Есть подозрение на искусственно спровоцированную эпидемию». Беседа приближается к полуночи, я начинаю ёрзать, зная, что в 3 часа ночи о. Владимиру предстоит начинать богослужение. «Вы отдыхайте, Вам трудно будет после дороги встать» — говорит он мне. Какой ни есть я монах, а подтягиваться надо. Пришлось заночевать, так как ополченец, сопровождавший нас, сказал, что нам надо возвращаться засветло, так как ночью могут нападать рассеянные после разгрома Дебальцевского котла группы «укров». Еще до выезда в Городище я напрягся и с робкой надеждой в голосе спросил: «А как насчет мин? Дорога к Городищу и сам поселок разминированы?» В ответ услышал: «Всякое бывает. Периодически в разных местах подрываются на минах животные, случается, что гибнут дети». Вывод после долгого общения с о. Владимиром: добрейший души человек, тонкий, тактичный, любвеобильный. С одной стороны, кажется трогательно беззащитным, с другой чувствуется в нем стержень и принципиальность. Всецело устремлен к молитве. Служит неспешно и благоговейно, в некоторых моментах службы чувствуется недостаток опыта – но это дело наживное. В ответ на призыв настоятеля приходить в храм на службы, бабушки так реагировали: «А если попадем под бомбы?», а он им: «А если бомба настигнет вас в подвале? Если в храме — тогда в рай, а если в подвале?» Приезжавшие из Москвы люди говорили батюшке: «Ты только молись, а мы всем необходимым тебя обеспечим». Много задавал мне вопросов о моем видении ситуации в Донбассе, о перспективах её развития, интересовался жизнью в России. Получилось так, что за несколько десятков часов общения с самыми разными людьми в Донбассе, больше всего довелось поговорить с о. Владимиром. И это при таких долгих службах у него на приходе, при таком строгом его воздержании и проблемами со здоровьем. Поразительно: не спит, почти ничего не ест и — бодрый. Уверен почти на 100 процентов: в том, что храм уцелел и то что в поселке никто не погиб – огромная заслуга настоятеля местного храма. По возвращению в Москву скажу своим: «Вот мы считаем себя одними из самых-самых, но должен вам сказать, что Городищенскому старообрядческому приходу мы в подметки не годимся – настолько их ревность превышает нашу». Когда я видел светящегося, быстро перемещающегося по пространству о. Владимира, опять стало неловко за свой заметно выступающий живот. Наши прихожане меня утешают: «Да это у вас из-за проблем с сердцем» и пр. Тяжело вздыхая, я охотно соглашаюсь, но в то же время знаю, что от лишнего пирожка с капустой не откажусь. Хотелось обнять отца Владимира и сказать: «Пастырь добрый, досточтимый авва , уважаем и любим тебя, преклоняемся пред твоим молитвенным подвигом, но в полном объеме ему последовать не сможем (99% старообрядческого духовенства и 99 и 9 сотых процента новообрядческого). Лично я в следующую ночь, когда ты будешь опять бодрствовать, творить множество земных поклонов, честно планирую один поклон «во всю кровать». Мегаобъемы глубоких молитвословий, которые ты с небольшой группой поддержки будешь усердно воссылать к Всевышнему, не коснутся моего сердца, пройдут мимо лежащего на одре немощи и лености с трещащими по швам после перенесенного напряжения артериями и венами на больных ногах, а тебя закалят еще в большей степени. И будет глупо с моей стороны при возможной следующей нашей встрече изображать из себя «ученого инока», свободно рассуждающего по широкому спектру тем как богословского, так и общественно-политического плана. Это будет неубедительно и неадекватно. Твой опыт молитвенного созерцания, благоговейного предстояния перед Творцом затмит и посрамит наработанный мною потенциал умственного рационального познания».

…В начале четвертого я уже стою при входе в храм. Заканчивается полунощница, начинается утреня. Во время двупсалмия о. Владимир кадит храм, лихо занося кадило на третий крестообразный взмах. Подумал: «Делая так, я бы давно рассыпал угольки и ладан». Кстати, не чудо ли: заканчиваются в храме ладан, свещи и календари – и вдруг в самый критический момент все это поступает в изобилии. Реально исполняются слова Спасителя: «Ищите прежде Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам». Так было и по окончании службы – только она закончилась, а во дворе храма уже разгрузили большую партию досок.

…Проникновенно, особой погласицей читаются эксапсалмы. Иногда проскальзывают плаксивые нотки. Возникло даже опасение, как бы чтица не разрыдалась. Легкой пушинкой настоятель творит многочисленные метания и земные поклоны, иногда даже зашкаливая за норму, предписанную уставом. Промелькнула шальная мысль: «А почему не я здесь служу, в этом одном из самых любимых и дорогих для меня храмов? Ведь я уже полвека связан с Городищем». После кафизм наступила пауза. О. Владимир объясняет: «Сейчас должен начаться канон, псаломщица сама не справится, вот-вот должны подойти певцы. Вы либо посидите, либо пойдите отдохнуть». Вываливаюсь из храма, вокруг еще темнота. На добрый час «вырубаюсь» на скромном одре. Раздается краткий трезвон. Вскакиваю и опрометью спешу в храм. Читают первый час – также «с чувством, толком, расстановкой». Подумал: «При таком качественном, неторопливом и осмысленном чтении и пении должны умолкнуть голоса людей, выступающих за перевод наших богослужебных текстов на более понятный язык». Закончилась служба к 12 часам. Проповедь о святом дня и интересный рассказ о том, как вымолили дождь. Суть была в том, что из-за долгого отсутствия дождя наметили служить молебен пророку Илие. На это же время в Городище было намечено собрание актива всего района для рассмотрения текущих вопросов. О. Владимира просили провести экскурсию по храму. Из-за молебна он не дал согласия, но все-таки вышел к ним из храма во время молебна. Спрашивают его: «Ну что, будет дождь в 13.00?» О.Владимир: «Бог не связан временем, мы не можем Ему диктовать». Ровно в 13.00 пошел дождь – небольшой и всего лишь на полчаса. В это время батюшка был в районе Брянки и Стаханова — там не было ни капли, только над Городищем. Решил еще раз служить молебен и пошел обильный дождь! Самым печальным для пастыря было то, что никто из новых людей не пришел в храм благодарить Бога за эту милость. Как и за то, что никто не погиб – тоже почти никто из них не пришел в храм. Придя из храма, от усталости бездыханно рухнул на постельный одр. Старец же был неутомим — после службы у него было долгое общение с прихожанкой из Чернухино, затем он кого-то «исправлял» (т.е. причащал на дому). За обедом я «уплетал за обе щеки», он же почерпнул 3-4 ложки первого блюда и «затормозился». Заговорил с ним о том, как он понимает концепцию своего пастырского служения, конкретно в его миссионерском аспекте. Он: «Я стараюсь исполнять все как положено и реагирую на приходящих ко мне с вопросами. Специально кого-то переубеждать – думаю, что это напрасный труд. Человек с помощью Божией должен сам придти. Разговорами его вряд ли убедишь». Я: «У меня несколько иное мнение. Я бы, если уж не в первый день своего пребывания на приходе, то на второй или третий день точно, со всеми бы перезнакомился, узнал бы об окружающем контексте вдоль и поперек. Похвалил бы настоятеля соседнего, в с. Малоивановка, храма за установку массивного, строго восьмиконечного креста, возвышающегося над куполом восстановленной колокольни. Одновременно пожурил бы его за отсутствие до сих пор в храме баптистерия для погружательного крещения взрослых. Нагрянул бы с поздравлениями по случаю дня ангела к другому соседу — настоятелю новопостроенной Казанской церкви г. Зоринска, вручил бы собравшимся на торжество его собратьям «Правила благочестивого поведения в храме». Пригласил бы сотрудников Учебно-просветительского центра из г. Алчевска в свой храм на экскурсию, рассказав при этом о трагических событиях середины 17 века ит.д.» Ну что ж, каждому своё. Я при всей своей любви к уставным службам и способностью мобилизоваться на долгую службу, будучи у о. Владимира, уже бы на следующий день запросил бы пощады и утек бы под благовидным предлогом. На обратном пути прошу водителя дать мне кофту и темные очки, а он разводит руками. Я ему: «Ну что же получается? Я просил делать контрольный осмотр вещей перед отъездом, а Вы этого опять не сделали. Я вот столько часов был на службе и общался, а Вы в основном отдыхали и прогуливались — неужели было трудно собрать все вещи?» Водитель предлагает вернуться обратно. Я, устало вздохнув, говорю ему в ответ: «Ну, нет, уж как-нибудь в другой раз».

О.Владимир еще и года нет как настоятель. Его матушка говорила: «Жаль, что мы не были приобщены с детства к древнему благочестию, как местные». Несмотря на то, что у неё действует только одна рука, она делает прекрасные гербарии из засушенных цветов. Один из них она подарила мне.

Обычно, общаясь с людьми, в зависимости от их интеллектуального и культурного уровня, я настраиваюсь на соответствующую волну. На самом примитивном уровне — общение на уровне междометий. Есть еще упрощенный уровень и средний. Беседуя с о. Владимиром я настроился на самый высокий штиль.

Посетил в Городище Покровскую часовню. Когда-то на этом месте была деревянная Покровская церковь, она была древней Успенской. Я еще ее застал в 70-е и 80-е годы. Потом ее подожгли. Не сохранились и плиты на могилах казаков-старообрядцев («бандиты утащили»). Старушка из соседнего дома, завидев меня, посетовала, что в часовне долго не было служб со священником и что территория вокруг запущена. «А при Пете (Патермуфии) было по-другому. Некоторые его ругают, а он столько сделал! Вот передайте там кому надо». Интересуюсь у нее, как она пережила войну: «Трубу повредило и стекла повылетали».

Наблюдая местных старообрядцев за богослужением и в быту, наверное, я был похож на архидиакона Павла Алеппского – сына Антиохийского Патриарха Макария. О. Павел побывал с отцом в России и оставил записки, преисполненные восхищения и изумления по поводу благочестия русских людей того времени.

Еленовка. Побывали здесь в воскресенье в день выезда. Сразу начались искушения: не было еще 6 утра, когда позвонил водитель и сказал, что машина не заводится и что ее нужно толкать. Потом возникли проблемы с мотором. Перестали открываться боковые окна в машине, а было уже жарко. В годы моей юности это был самый скромный приход епархии. Свернув с шоссе, долго ехали по проселочным дорогам, и вдруг перед нашим взором открылась красивая панорама, в центре которой был храм, похожий на белого лебедя. Ярко блестел купол храма. Внутри храма много икон в каноническом стиле с частицами мощей. В частности, преподобномученицы Евдокии и св. Александра Невского. В притворе неплохая лавка – единственная из тех, которых мы видели, в которой есть журналы «Русский дом». Когда-то мимо храма пролегал торговый путь («шлях»). Рассказывали, что в храме проездом побывал А.С. Пушкин. К началу службы мелодично трезвонили колокола (а раньше, в годы моей юности, звонили в баллоны и рельсы). Территория вокруг храма ухожена, уложена плиткой, помимо ограды есть еще невысокий металлический забор с восьмиконечными крестами. С купола свисает паникадило, изготовленное по старинным образцам. Все добротно и в алтаре. Мне пришлось совершать проскомидию. Поминал большой список ополченцев и казаков – как живых, так и убиенных. Возглавлял Литургию настоятель, он митрофорный протоиерей. На престоле в алтаре, как и в храме в Артемовске было массивное Евангелие. Малые и великие входы совершались не по солее, а через середину храма мимо лежащего на аналое креста. После Евангелия настоятель в сугубую ектенью (как и в великую) добавлял много прошений, в которых в качестве положительных субъектов фигурировали «грядущий царь, ополченцы, казаки, Новороссия», а в качестве отрицательных – «масоны и национал-фашисты». Во время пения «Верую» прозвучало 12 ударов в колокол.
Прежний Луганский архиерей митрополит Иоаникий дважды служил здесь Литургии и молебны: по случаю 200-летия храма и на свое 70-летие. Выражал даже желание остаться здесь. После службы за трапезой (во время неё читали книгу о. Виктора Кузнецова «Мученики Новороссии») я спросил присутствующих, как они видят будущее Донбасса. Вот три варианта:

1. Автономия в составе Украины – опустили головы, бурчат – ворчат;
2. Самостоятельность – гробовое молчание;
3. Вхождение в состав России – все дружно «за».

В течение месяца и днем и ночью здесь стреляли. Иногда безпрерывно по 3-4 дня подряд. Находиться в подвалах все это время было невозможно. Некоторые, особенно одинокие старики, не могли больше терпеть сидение в подвале и хотели даже руки на себя наложить. Батюшка советовал, чтобы не заболеть, иногда переходить в теплые дома и лежа на полу читать молитвы. Сила взрывов была намного больше, чем летом. Мы видели воронки глубиной около 6 метров, а шириной до 3 метров. Зимой у украинских войск техника была более совершенной, и каратели сразу производили точный ответный огонь. Батюшка рассказал, как однажды ополченцы задержали резчика по дереву, который направлялся в его храм из соседней области. У него была обнаружена значительная сумма денег, маршруты и фотографии блокпостов. Велся допрос с пристрастием. С большим трудом удалось освободить этого человека. Бывало, что добровольцы из России сражались по разные стороны баррикад. О. Александр открыто поддерживает ополченцев. Он молится за их победу. Трижды ему поступали вызовы прибыть в епархиальное управление для разбирательства, но по разным причинам это не получалось. Когда шел обстрел, в храме вырвало крепление входных дверей и было повреждено паникадило. Ежедневно в течение всего лета и осени вокруг церкви проводились крестные ходы. В окрестностях села было выпущено около трех тысяч снарядов. Были случаи, когда они разрывались под ногами у человека и не причиняли ему вреда. Осколки нельзя было брать в руки и держать в помещении, т.к. они были отравлены. Перед въездом на территорию храма сложена пара десятков гильз от снарядов и куча осколков.

Общаясь с разными людьми, приходилось слышать немало критики в адрес видных деятелей ЛНР. У Мозгового, например, сильны прокоммунистические настроения. Когда на одном из мероприятий батюшка кропил святой водой присутствующих, он отвернулся. Верующим ополченцам, обращавшимся к нему с просьбой разрешить помолиться в храме, было сказано: «Идите, молитесь, а мне нужны те, кто воевать пришел». Он настаивает на казарменном положении ополченцев. Сопровождавший нас ополченец выражал недоумение тем, что батальон, возглавляемый Мозговым, носит название «Призрак». Сам он со своим подразделением не хочет входить в состав батальона Мозгового. Вошел в казачий полк им. Платова. Накануне нашего приезда в Донбасс было сообщение о покушении на Мозгового. Это произошло при выезде из Михайловки. Мы были на этом месте, там видна отметина от взрыва, по дороге разбросаны камни. Многие считают, что реального покушения не было, что это была инсценировка. Мозговой не хочет, чтобы его подразделение входило в состав войск ЛНР. По словам нашего знакомого ополченца, американцы прислали на Западную Украину 300 своих инструкторов – наверняка это штурмовая бригада. Считает, что на первом этапе действовали недостаточно активно, что нужно было уже в первый месяц после захвата власти в Луганске устанавливать её в других городах. О Болотове и Плотницком у него отнюдь не положительное впечатление. Считает, что идет подготовка к большой войне. Сказал, что не более четверти ополченцев являются православными, в какой-то степени воцерковленными людьми. Что оставаться Донбассу в составе Украины – самоубийственно. Все разговоры о возможности остаться в составе Украины – это маневры. Ссылался на пример Хорватии, где сербов обещали допускать служить в полиции и в армии, а после всех уволили. Бои в Донбассе с использованием тяжелой техники по своей интенсивности превышали сражения во время Великой Отечественной войны.

По благословению митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия каждую пятницу Великого поста здесь усиленно постятся: по возможности с полным отказом от пищи, кроме хлеба и воды, до захода солнца. По 12 раз читают «Отче наш» и «Богородице Дево радуйся» с 12 земными поклонами.

Сын Порошенко якобы тоже воевал – есть фотографии его на фоне артиллерийского орудия (может и нажал кнопку на расстоянии 50 км от противника). В начале местное население отличалось пассивностью. Оно привыкло к относительной стабильности, к регулярной выплате зарплаты при Януковиче.

Рассказывали, что в Дебальцево украинские снайперы тренировались, стреляя по мирным жителям. Около каждого дома здесь были убитые. Среди ополченцев много тех, кто обратился к Богу, крестился, стал исповедоваться причащаться. Но, в целом, посещение ими храма слабое.

Бежавшие украинские вояки оставили в Дебальцево огромные запасы оружия и продовольствия. Когда они были здесь, то по ночам по городу ездила «Нива», из которой стреляли по домам мирных жителей.

В селах Донбасса слышна украинская речь, чаще всего суржик. Более-менее сносно по-украински разговаривают в Беловодском районе. В городах же сплошь говорят по-русски. Проезжая по населенному пункту, каратели могли спросить: «Вы за кого голосовали?» Если за независимость Донбасса, то начинали стрелять. Часто они не забирали своих убитых, говоря, что они у них не числятся.

По дорогам Перевальского района мы передвигались в сопровождении машины ополченцев. Однажды поехали сами, взяв с собой пономаря Артемовского храма. А он оказался без паспорта. На первом же блокпосту нас остановили и стали проверять документы, хотя видели, что едет священник. При этом проверяющий рассказал, как однажды они остановили машину, в которой был украинский солдат без паспорта. И тут выяснилось, что и наш спутник без документов. Задав ему несколько вопросов, нас все-таки пропустили. Не доезжая до следующего блокпоста, мы остановились и высадили этого пономаря. Машина повезла меня дальше в Луганск на запланированную встречу, потом вернулась за этим пономарем. Съездили за его паспортом, после чего привезли в Луганск.

Чего греха таить и в среде ополченцев были случаи мародерства. Некоторые явно вступили в ополчение для того, чтобы поправить свое материальное положение. Командирам на первых порах было сложно их сдерживать, тем более что эти люди были невоцерковлены. Сопровождающий нас ополченец — командир одного из его батальонов, сражался под Александровкой (голубые со звездами купола этого храма памятны мне с детства). Он рассказывал, что однажды они отошли от своих позиций, чтобы укрыться от «Града». При этом у них не было ни одного двухсотого. Его и двух его помощников обвинили в отступлении и арестовали. В комендатуре их раздели до нижнего белья и в наручниках приковали к стульям. Здесь они находились 4 дня. Их начальство не знало где они. Не было подвезено дополнительное оружие – хорошо, что в это время «укропы» не наступали. Вместе с ними в застенках было около 80-ти задержанных луганчан. Поразительно, что все они были без крестов. Накал страстей был таков, что из-за разных оценок происходящих событий распадались семьи, возникали конфликты между родителями и детьми. Украинские информационные агентства очень сильно воздействовали на мозги. Общаясь с луганчанами, приходилось слышать: «Мы не видим свет в конце туннеля. Новые власти не дают работать предпринимателям. Непонятно, куда девается гуманитарка. В Алчевск, например, ничего не поступает. Все покупаем в основном на рынках. Бывали случаи, когда голодали дети. Количество абортов возросло в разы. Во властных структурах мало профессионалов, людей образованных. Есть нечистые на руку. Например, газ из России продают в два раза дороже. Необходимо выстраивать государственность, профессионально заниматься идеологией. Очень много из города уехало профессионалов». Больше всего опасаются, что Россия отступится и бросит. Были пожелания, чтобы она «вела более активную информационную политику не только на территории народных республик, но и на их оккупированную часть. России нельзя бросать Донбасс, занимать выжидательную позицию. Очень опасаются, что народные республики превратятся в подобие Приднестровья. Много сил и средств уходит на разборки между собой. Непросты взаимоотношения между руководством казаков и ЛНР. Есть подозрение в наличии предательства в среде руководства ЛНР, в том, что сливается информация украинской стороне. Был случай, когда отряд ополченцев, занявший позицию, через несколько минут накрыли «градами». Немало пропало людей в Алчевске и Луганске – девушек, бизнесменов и др. Недавно в кинотеатре «Русь» (ранее «Украина») произошла перестрелка между своими. По случаю праздника 23 февраля устроили фейерверк. Это спровоцировало стрельбу из гаубиц с украинской стороны. В Луганске было разрушено несколько домов. Нет единого мозгового центра. Хаос. Очень неуютно жить, когда украинские подразделения находятся в 12-ти (поселок Счастье) и 16-ти (Станица Луганская) километрах от Луганска. Желательно, чтобы они были отведены хотя бы до Нового Айдара. Необходимо, чтобы заработала экономика, чтобы люди были заняты».

Я так привык к блокпостам на Луганщине, что проехав российскую таможню, увидев вывеску с надписью, начинавшуюся со слова «блок» вздрогнул – как, и тут? Когда всмотрелся более пристально, то прочитал — «шлакоблок».

Мимо проезжала колона с гуманитарной помощью из России. На машинах большие двуглавые орлы и надписи «Пока мы едины, мы непобедимы!»

Всю дорогу на обратном пути, после того как закончились кассеты с записями «Радонежа», слушал диски казачьих песен. Невольно при этом слегка притоптывал и прихлопывал. Радость-то какая: во-первых, остался жив; во-вторых, раздал большое количество газет «Русский вестник» и журналов «Русский дом»; в-третьих, посетил столько мест и имел такой масштаб общения с местными жителями — «посиделки до посинения и интервью до полуобморочного состояния». Слава Богу за все!