Миграционная политика Российской Империи эффективнее современного подхода

Сегодня все чаще слышна объективная критика миграционных процессов, протекающих в России. Те, кого называют незаменимыми для нашей экономики иностранными специалистами, в действительности оказываются некомпетентными в самых элементарных видах работ, а языковой барьер служит дополнительной преградой к восприятию информации. Пользы российской экономики они не приносят, зато регулярно вывозят миллионы рублей на свою родину. Некоторые политики и чиновники упорно внедряют в массовое сознание утверждение, что в связи с негативными демографическими показателями в регионах именно мигранты, получившие гражданство, и их дети составят новое население, таким образом предотвратив угрозу обезлюживания обширных территорий Российской Федерации. Однако такая стратегия вызывает серьезные опасения у коренных народов России, уже столкнувшихся с проблемой возникновения этнических анклавов, живущих по собственным законам и правилам и не интегрирующихся в культурную среду страны. Старые окраины крупных городов и интенсивно обрастающие многоквартирными высотными «человейниками» пригороды превращаются в рассадники этнокриминала, где местные жители формируют мобильные дружины для защиты своих жен и детей от насилия. Вместо прежних пекарен и кафе всюду множатся тандырные, чайханы и шаурмячные, растет число халяльных магазинов и специализированных заведений, созданных мигрантами для мигрантов. Молодые родители в Москве констатируют, что после посещений детских площадок и садов их дети параллельно с русскими словами чаще усваивают таджикскую и азербайджанскую речь. В школах все чаще возникает проблема с обучением в связи с языковым барьером, появляются целые классы, состоящие из детей мигрантов. Таким образом, меняется этнокультурный облик городов. Помимо нелегальных молельных домов, где нередко распространяются экстремистские брошюры и вербуются террористы, открываются и притоны, в том числе с проститутками-трансгендерами (а ЛГБТ недавно признано экстремистским движением в РФ. – Ред.), т. е. мигрантская среда помимо воли рядовых мигрантов регулярно пополняется маргинальными и радикальными элементами. Замалчивание проблемы и следование по инерции лишь систематизирует этот губительный процесс.

При утверждении о необходимости менять миграционную политику речь не идет об ущемлении прав конкретных народов или о попытке искоренения их культурных особенностей. Напротив, создание благоприятной среды без этнических гетто с собственными законами и влиянием диаспор, преобладающими над законодательством РФ, без правильного баланса между коренным населением и мигрантами и, наконец, без конструктивного подхода к отбору будущих граждан РФ может остановить криминализацию мигрантской среды, защитив традиционную культуру данных народов от деструктивных элементов и радикальных влияний. Кроме того, на территории России не должно возникать инородных анклавов, одинаково далеких от законов, культурных и этических норм коренных народов и склонных к отчуждению от государства.

Пантюркистские идеологи и без того активно пытаются вести враждебную агитацию среди коренных народов России, распространяя в умах новых поколений антирусские колониальные мифы, взращивая антагонизм к России как к «тюрьме народов» и противопоставляя ей Турцию в качестве покровителя. В случае распространения анклавов с населением, изначально не связывающим себя с Россией как со своей родиной, такая агитация станет в разы эффективнее и опаснее. История ХХ века напоминает нам разные по масштабу и трагизму примеры распада государств, отчуждения земель, этноцида и полной смены культурного кода, где руками младотурок, большевиков или западных стран судьбы народов вершили архитекторы нового мира, меняя облик целых регионов. Она также напоминает нам, что Косово было сердцем Сербии, а Нахичевань и Арцах – изначально армянская земля.

Обширный исторический опыт Российской Империи показывает нам примеры взаимодействия с разными народами, которое не расшатывало фундамент государства, а укрепляло его. Так, с начала XVIII века, с разрешения императорской власти, активизировалась миграция на территорию России христианских народов, угнетаемых Османской империей, Персией или австрийцами. Еще задолго до вхождения территорий Грузии в состав Российской Империи в Москве начала формироваться крупная грузинская диаспора. Представители родовой знати способствовали укреплению отношений между двумя христианскими народами и привели грузинских правителей к запросу о покровительстве России вместо подчинения туркам или персам; другие грузины служили в Русской армии или реализовывали себя в гражданской деятельности. Многие грузинские князья получили российское дворянство и стали неотъемлемой частью российской истории.

Аналогичный процесс интеграции армянского населения в России происходил еще до присоединения Кавказа и освобождения основных армянских земель Закавказья русским оружием. Еще Петр Великий дал обещание армянскому мелику освободить его народ и после победы над Швецией, держа свое слово, отправился в Каспийский поход. Хоть разгромить Персию и осуществить все цели не удалось, Русский Царь способствовал переселению армян на Северный Кавказ, наделяя их особыми привилегиями.

Екатерина II продолжила эту политику, основывая новые города для армянских поселенцев. Армяне активно вливались в Российское государство, укрепляя ее торговые и дипломатические связи в южном регионе, составив заметный пласт российского дворянства, купечества, промышленников и творческой интеллигенции.

Упомянутые греческие переселенцы служили в эскадронах Бахмутского гусарского полка (расквартированного в этом старинном городе, сейчас заново получившим большевистское название) вместе с сербами (включая черногорцев), македонцами, мадьярами и другими пришедшими в Новороссию народами. Спустя десятилетия после переформирования поселенческих иррегулярных полков те, кто прекращал военную службу, пополняли местное крестьянское и городское население. Ввиду генетической и культурной близости сербы впоследствии полностью растворились среди местного населения, состоящего из малороссов, великороссов и потомков запорожских казаков, в конце концов став частью Русского народа.

Русская культура, как цивилизационная основа, вместе с русским языком служила мостом, соединяющим многочисленные народы от финляндских болот до камчатских берегов, от арктических ледников до Карса, Кушки, Памира и залива Петра Великого.

Как известно, огромный пласт иностранцев (в данном случае – настоящих специалистов) на российской военной и гражданской службе составляли немцы. При этом следует отделять от остзейского дворянства, автоматически перешедшего в российское подданство вместе с присоединением Прибалтики, выходцев из внутренних германских земель, самостоятельно пришедших в Россию. Одновременно с представителями немецких дворян прибалтийского происхождения, как Крузенштерны, Беллинсгаузены, Тотлебены, Дерфельдены, Врангели, Бильдерлинги, Тизенгаузены, Бенкендорфы и т. д., верой и правдой России стали служить пришедшие извне Литке, Кауфманы, Дибичи, Лангсдорф, Миних и другие. Но помимо этих знатных и именитых немцев, вошедших в мировую историю, были и простые немецкие колонисты, приглашенные царским правительством для расселения на пустующих территориях между Доном и Волгой, в Новороссии и в других губерниях европейской части империи. Со времен Екатерины II сотни тысяч немецких семей переехали в Россию, создав множество процветающих хозяйств и предприятий легкой промышленности. Изначально жившие обособленно, за полтора века колонисты постепенно утратили данные при миграции привилегии и льготы и стали встраиваться в общую жизнь государства.

Со второй половины XIX века в Российскую Империю начали переселяться корейцы, преимущественно с севера страны, гонимые голодом и малоземельем, а позже – гнетом японской оккупации. Правительство не препятствовало этому, поскольку трудолюбивые и предприимчивые переселенцы восполняли нехватку населения на Дальнем Востоке, хорошо проявляли себя в хозяйстве и были открыты к взаимодействию с местным населением. В 30-е годы ХХ века более 170 тыс. живших в Приморье корейцев были депортированы в Среднюю Азию, но после возвращения Южного Сахалина в 1945 году с ним в СССР влилась и отдельная группа выходцев из южной части Кореи, перевезенных Японией для тыловых работ. И снова трудолюбие и открытость корейцев сыграли свою роль, поэтому советская администрация дала им возможность остаться на острове после депортации японцев. Характерно, что насильно переселенные в Среднюю Азию корейцы так же, как и немцы, пытаясь сохранить свою национальную культуру, выстраивали связи преимущественно с русскими, сохраняя дистанцию с основными местными народами.

Возвращаясь к освоению Новороссии, нельзя не вспомнить предпринимателя и металлурга из Уэльса Джона Хьюза (по старой транскрипции – Юз), который в 1870 году основал в Екатеринославской губернии самый современный металлургический завод, где выплавлялся чугун по полному металлургическому циклу и осваивалось горячее дутье. Там, где прежде находилось голое поле, для рабочих были построены дома, больница, школа, церковь и пожарная часть. По его фамилии возникший поселок с передовым предприятием стал называться Юзовкой, а сегодня он известен как Донецк.

Таким образом, Российская Империя могла быть местом, куда устремлялись целые народы, чтобы обрести защиту и новый дом, куда были готовы направить свои средства предприниматели, где искали реализацию своих талантов и умений инженеры, архитекторы, исследователи, мореплаватели и военные, где причудливо и колоритно сплеталась Европа и Азия, но на крепком русском духе и благодатной русской культуре. И в этой многонациональности народов умножалась и расцветала Россия.

Филипп Лебедь