Под одну гребенку

Правительство КЧР не разрешает организацию детского лагеря на территории православного храма в селении Маруха.

ШКОЛА РУССКОГО КУЛЬТУРНОГО ВЫЖИВАНИЯ

Точнее, это не лагерь в привычном понимании этого слова. Организатор – настоятель храма Казанской иконы Божьей матери отец Александр (Емельянов) и ребята, которые хоть раз побывали там, называют его школой. Так это значится и в официальных письмах, и документах: «Школа русского культурного выживания». За одну только смену, которая длится не больше двух недель, мальчишки и девчонки, съезжавшиеся в Маруху из разных городов и сел КЧР, Ставрополья, Ростовской области, успевали узнать и понять очень многое. Большинство даже не вспоминали о «скучающих» в рюкзаках планшетах и телефонах. День, начинавшийся с молитвы, для ребят был наполнен множеством интересных дел. Они ходили в походы, поднимались на гору Карабек, узнавали о боях, которые шли на Марухском перевале в 1942-1943 годах, и сами осваивали азы школы выживания, философию и навыки русского рукопашного боя. Ребята с удовольствием слушали фольклорные коллективы, которые приезжали к ним с концертами, разучивали вместе с ними народные песни и пляски. Кстати, не только русские, но и горские. В этом году, как и в прошлом, в «Школе русского культурного выживания» планировались выступления ставропольских и черкесских фольклорных ансамблей. Девчата успевали научиться печь пироги на углях, а мальчишки – разводить костры, устанавливать палатки, обустраивать походный быт. Конечно, все любили посидеть вечерами у костра и попеть хорошие песни. А еще ребята читали... Вслух... Русскую классику...

Две недели – это очень немалый срок, когда человек, пусть даже совсем юный, попадает в тот уголок земли, где раскрываются сердца и души. Там он обретает душевный покой хотя бы на время и настоящих друзей навсегда.

Вот такой уголок тринадцать лет подряд ребята находили в Марухе, в православном лагере у батюшки Александра. Они прощались друг с другом со слезами и мечтали на следующий год сюда вернуться. Такая вот недетская ностальгия. Она звучит даже в песне, которую подростки поют как гимн лагеря:

Серебрится ночная река,

звезды ласково смотрят

во мгле

Благодатная Маруха –

есть такой уголок на земле...

Не ушел бы я никуда,

среди гор бы нашел приют.

Только есть еще города,

где нас любят и очень ждут...

Многие ребята возвращались – и на следующий год, и через год. Многие обретали здесь не только друзей, но и веру в Бога, веру в людей. В 2005-2006-м в православном лагере принимали русских детей из воюющей тогда Чечни. В 2016-м с благословения архиепископа Пятигорского и Черкесского Феофилакта здесь готовились принять детей из Донбасса. Ехать сюда собирались детишки из прифронтового Первомайска, которые опять еженощно слышат, как рвутся снаряды, а также воспитанники Луганского интерната для глухих детей и детского дома № 1 – тоже из Луганска.

ДРУГАЯ СТОРОНА ДОБРОГО МИРА

Я напомню слова уполномоченной по правам ребенка ЛНР Юлии Назаренко, которые уже звучали в одном из материалов «Вечерки»:

– Православный лагерь – это замечательно. Это очень нужно нашим ребятишкам, потому что без души в нашем мире невозможно ничего. Дети не просто сменят обстановку, познакомятся и подружатся с ребятами из разных регионов России. Они увидят, что, кроме враждебного им мира, объявившего жителей ЛНР и ДНР (и взрослых, и детей) сепаратистами и недочеловеками, существует и другой, добрый мир, который их поддерживает... Мы очень надеемся, что русский мир и русская весна перерастут для них в русскую замечательную жизнь...

К сожалению, «другой мир» неожиданно показал и другую сторону медали. Несколько дней назад отец Александр получил письмо за подписью зампреда правительства КЧР Суюнова:

«Комиссия приняла решение отказать вам в организации отдыха детей, в том числе – детей-инвалидов на территории, примыкающей к Марухскому православному храму. Межведомственная комиссия при проведении комплексной проверки...»

Отец Александр недоуменно пожимает плечами:

– Никакой комплексной проверки не было. Приезжал представитель Роспотребнадзора, который сразу сказал, что никаких актов составлять не будет, просто посмотрит. Я его водил по территории, все показывал, рассказывал, отвечал на все вопросы. Никаких актов он при мне не писал и я ничего, естественно, не подписывал. Даже речи не шло о том, что нам теперь вменяют, чего мы, как выяснилось, «не сделали». «Не выделена открытая палатка для кухни и большая палатка для приема пищи со столами и скамьями»... Абсолютная ложь! Каждый год мы все это ставим. И навесы для кухни есть. Или вот: «Не решен вопрос об оснащении лагеря столовой и кухонной посудой»... О посуде никто даже и не спрашивал! Мы на престольный праздник четыреста человек кормили! Как бы мы это сделали без посуды!..

И так почти по каждому пункту. Не оборудованы спортплощадки? Да только в выходные тут грейдер и экскаватор работали – футбольное поле делали. А волейбольная площадка и раньше была... В горном палаточном лагере не продумана установка биотуалетов?.. Действительно, об этом даже не думали. Дети от 10 до 14 лет, которых планировали принимать в первом потоке, размещаются в палатках и домиках на территории прихода, где все необходимое есть. А в дальнем лагере для старших, которые должны были заехать во второй поток, все оборудуется на месте из подручных материалов.

– Если я в ущелье, за 30 километров от населенного пункта, потащу биотуалеты, надо мной даже коровы смеяться будут, – говорит отец Александр.

КАК ВСЕ ЭТО ОБЪЯСНИТЬ ДЕТЯМ?

На самом деле и он, и все мы понимаем, что неожиданный запрет на прием детей в православном лагере – реакция местных властей на повышенное после трагедии в Карелии внимание власти федеральной к системе организации детского отдыха. Поэтому священнику некоторые чиновники отвечают по-честному: «Как вы не вовремя со своим лагерем» и «Если что у вас случится, нас уволят»... Короче, гораздо спокойнее пока все запрещать...

Посему и вменен самый убийственный для лагеря аргумент – отсутствие лицензии на органи- зацию оздоровительного отдыха детей. По инстанциям очень легко этим отчитываться. Дальше вряд ли кто-то будет разбираться, что школа русского культурного выживания не занимается оказанием воспитательных, оздоровительных и прочих услуг, подлежащих лицензированию. Здесь ни один ребенок не отдыхает за деньги. Все делается исключительно за счет благотворителей или за счет внебюджетных средств.

Кстати, ведь и власти КЧР поначалу стали помогать. Даже сейчас, когда из правительства республики пришел запрет на организацию детского отдыха, из некоторых министерств того же правительства отцу Александру поступают звонки с уточнениями, какая помощь необходима. Справедливости ради стоит сказать, что и при сборе гумани- тарки республиканские структуры оказывали помощь и поддержку. Особенно – республиканское МЧС. А в этом году спасатели планировали проводить для детей, отдыхающих в лагере, показательные учения...

То есть, не случись трагедии в Карелии, вопроса: быть или быть православному лагерю в Марухе, ни у кого бы не возникло. Да и с чего бы, если за тринадцать лет о нем не было сказано ни одного плохого слова. Только хорошее!.. Все-таки любят у нас всех чесать под одну гребенку. И этот лагерь не единственный пострадавший от такого «расчесывания». Не единичны совместные рейды властей и силовиков в разных регионах России, когда доходит чуть не до эвакуации детей. Причем далеко не всегда обоснованной. Интернет сейчас пестрит примерами. Разбираться некогда. Лес рубят – щепки летят. И немало хорошего рубится просто на корню. Самое обидное, что, теряя это хорошее, мы не решаем той проблемы, которая привела к гибели четырнадцати детей на Сямозере. Там как раз все было нормально – с лицензией, с высокими покровителями, с бюджетной денежкой и прочим. Проблема была только с совестью...

А пока отец Александр продолжает бороться за свой лагерь – он направил письма и полпреду, и президенту. Надеется спасти хотя бы второй поток. Его переполняют сплошные риторические вопросы. Например, почему к палаточному лагерю предъявляются требования, как к стационарному? Это при том, что именно в этом году в плане обустройства здесь так много сделано благодаря бескорыстной помощи людей.

Я поговорила с одним из благотворителей. Это Павел Заводнов из Новочеркасска. Он познакомился с отцом Александром два года назад. В прошлом году привез к нему в лагерь двоих своих детей. Они были счастливы, весь год вспоминали об отдыхе и ждали лета, чтобы снова поехать в лагерь. Правда, в этот раз собирались уж вчетвером. Семья у Заводновых большая. Многодетная. Павел решил помочь лагерю. Он считает, что нужно таким добрым делам помогать. Они не только для человека спасительны, но и для Родины нашей. Они к истокам своим детей возвращают. Уже стоят в Марухе заказанные Павлом в Нижнем Новгороде деревянные домики, в которых должны были размещаться девочки. Монтируются кровля, двухъярусные кровати. Его дети принимали посильное участие в монтажных работах. Они тоже очень ждали начала потока: встречи со старыми друзьями, знакомства с новыми...

Главный риторический вопрос, который волнует не одного только батюшку, но и любого нормально- го человека: как теперь объяснить детям, что лагеря не будет, воспитанникам Луганского детского дома, интерната для слабослышащих детей, которые готовили для встречи с российскими сверстни- ками свои концерты, ребятам из Первомайска, которые вновь не спят ночами из-за обстрелов.

– Невозможно заснуть. Дома трясутся,– рассказала отцу Александру матушка Наталья из Первомайска.

Этот разговор по скайпу случайно услышал ее восьмилетний сын Кирюшка, который мечтает стать офицером. Он так хотел побывать в России. Узнав о том, что лагеря не будет, мальчишка горько расплакался. Два часа не могли успокоить...

– Зато будут рады бандеровцы, – сурово замечает отец Александр. – О том, что в Карачаево-Черкесии ждут на отдых детей из ЛНР, писали много – и у нас, и в Луганске. Все это и на той стороне отслеживается. То-то там посмакуют, что Россия отказалась принять детей из Луганской области.

У меня все-таки теплится надежда, что отец Александр будет услышан. Не столь даже важно, что там скажут наши оппоненты по информационной войне. Детей жалко.

Елена ПАВЛОВА.