«ТАБЕЛЬ О РАНГАХ»: СОЦИАЛЬНЫЙ ЛИФТ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Первым значительным деянием Петра Первого после принятия 22 октября (2 ноября по новому стилю) 1721 года титула Императора и Самодержца Всероссийского, стало подписание им 24 января (4 февраля) 1722 года указа о введении «Табеля о рангах всех чинов, воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины; и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени вступления в чин между собою, однако ж воинские выше прочих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был». Столь пространное название документа исчерпывающе объяло смысл нововведения, ставшего венцом полувековой предшествующей эволюции государственного управления России.

Дотоле в стране «правила бал» достаточно сложная и запутанная система чинов, коих насчитывалось девять (бояре, окольничие, стольники и т. д., вплоть до детей боярских), и формально сменившая её, но фактически параллельно сосуществовавшая служебная иерархия из пятнадцати санов: от дворецкого (своего рода министр двора, а с ним ещё дюжина придворных должностей: конюший, кравчий, оружничий, постельничий и т. д.), и до присяжного окладчика (уездного выборного начальника, назначавшего оклады дворянам при явке на смотр для похода).

Основой для построения обоих «вертикалей власти» было местничество: традиция распределения должностей в зависимости от знатности рода. Гордиться славой предков, несомненно, можно и должно. Однако на практике должность, занятая кем-либо из предков по заслугам, передавалась потомку, зачастую не обладавшему качествами для исполнения обязанностей по ней. То и дело возникали «местнические споры». К примеру, при осаде крепостей воеводы порой не столько заботились организацией совместных действий, сколько выясняли, кто из них родовитее и кто кому должен подчиняться.

Для разрешения местнических споров приходилось содержать целый Разрядный приказ. Главным арбитром в тяжбах выступал, как правило, сам царь с участием чиновников этого «министерства».

Прежние системы фактически изжили себя ко второй половине XVI века. Сознавая это, царь Фёдор Алексеевич созвал в 1682 году Земский собор, по приговору которого местнические книги сожгли. «В гроб сходя» (он умер в этом же году), царь-реформатор как бы благословил своего сводного брата, Петра I, на полное уничтожение местничества – тормоза развития государства. Что и произошло на 40-м году после его кончины, в год 50-летия императора Петра I Алексеевича, ровно 300 лет тому назад.

Уничтожение местничества, следовательно, не являлось ни самоцелью Петра I, ни лично его реформой: он просто взял неудачную «пьесу» управления, гениально переработал и блестяще поставил в государственном «театре». Сделав это настолько умело, что она не только не сошла с «подмостков сцены» без малого 200 лет (до 1918 года), но фрагментарно присутствует в различных системах государственного управления до сих пор.

«Тише, тише совлекайте с падших идолов одежды...» – призывал поэт. Разумея правильность именно такого подхода, Пётр I ничего не ломал. Сначала свёл до минимума пожалования древними чинами. Боярами с начала XVIII века стали лишь четверо: П.М. Апраксин, Ю.Ф. Шаховской, П.И. Бутурлин и С.П. Нелединский-Мелецкий. Древние титулы не отнимали. Они сами собой закончили своё существование 27 января 1750 года, когда умер последний обладатель боярского звания И.Ю. Трубецкой, имевший также новый высший нормативный воинский чин генерал-фельдмаршала.

В 1706 году появился первый граф «русской выделки», коим стал боярин Б.П. Шереметев (пожалован в графы Петром I), хотя пятью годами ранее в графское Римской империи достоинство императором Леопольдом I был возведён боярин Ф.А. Головин, глава Посольского приказа. Оба они стали также генерал-фельдмаршалами (чин введён Петром I 19 апреля 1700 года; первым его получил опять-таки Ф.А. Головин, тогда ещё не граф).

Частные случаи «перестройки» неизбежно должны были вылиться в создание стройной системы соответствия знаний и должностей, их иерархии, правил движения наверх по службе. Царь Пётр I вплотную занялся этим в 1713 году, когда им была дана записка от 18 (29) декабря, где указывалось: «Выписать из шведских и прочих порядок градусов всех чинов, кроме воинских». Изучены были также «расписания чинов» французского, прусского, шведского и датского королевств; лучшее из них творчески заимствовали и адаптировали к реалиям России.

Наиболее активным в этом смысле был период 1719-1721 годов, когда в работе над окончательной редакцией документа принимали участие сенаторы Г.И. Головкин, Я.В. Брюс и генерал-майоры М.А. Матюшкин и И.И. Дмитриев-Мамонов. Проект указа о введении «Табели о рангах» рассматривался в Военной и Адмиралтейской коллегиях, где был сделан ряд замечаний (преимущественно отвергнутых государем, ибо они усложняли восприятие нововведения избыточной детализацией).

«Табель о рангах» должен был открыть путь на самый верх государственной иерархии представителям всех без исключения сословий (кроме крепостных крестьян, хотя и для них существовали известные лазейки): «Дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получить» – гласил 3-й пункт указа о введении «Табели о рангах». Провозглашённая царём нравственная максима «знатное дворянство по годности считать» сочеталась теперь с комплексом мер поощрения подданных к госслужбе.

Прежде такие меры носили ограничительный характер и были обращены в основном на высшее сословие. Только старший сын в роду мог наследовать отцовское имущество, остальным требовалось добывать средства к существованию собственной службой. Для чего нужно было учиться. При наличии возможностей – за границей или в школах математических и навигацких наук, артиллерийской, инженерной и медицинской в Москве и Санкт-Петербурге, горных школах при Олонецких и Уральских заводах и т. д.

Неучам из детей боярских и дворянских, не выдержавших испытаний (экзаменов), прямо запрещалось женится. Особенно закоренелые оставались в звании недорослей до седых волос. Это был, скажем так, кнут.

«Табель о рангах», напротив, стал своего рода всесословным пряником, вкусить от которого мог практически любой. Обретение соискателем даже низшего, XIV класса, чина (коллежского регистратора, фендрика в армии либо мичмана на флоте) во времена Петра Великого уже давало права потомственного дворянства. А для занятия такой должности немногого и требовалось: знать четыре действия арифметики, уметь читать и понимать иностранный язык.

По мере движения вверх требования усложнялись, но не чрезмерно. И хотя на высшие должности в первую четверть XVIII удалось при помощи данного социального лифта взлететь немногим (простолюдины А.Д. Меншиков и П.И. Ягужинский стали, соответственно, президентом Военной коллегии и генерал-прокурором, пример классический), однако открывшимися возможностями воспользовались тысячи «простых» людей.

На момент введения «Табель о рангах» насчитывал 263 должности, каждая из которых являлась также и ранжированным чином, и один статус, не связанный с должностными обязанностями – «кавалеры [ордена] Святого Андрея» (в составе сухопутных военных чинов 3-го класса). Явной новеллой стало появление статских (гражданских) должностей, прежде «службой» не считавшихся (а только царским «поручением»), с их соответствующим уравнением с чинами гвардейскими, армейскими, флотскими, казачьими, придворными (коих поубавилось при сохранении разнообразия названий внутри «классов»), добавлением чинов церковных и учёных степеней.

«Табель о рангах» явился мощным стимулом к службе ещё и в том, что супруга чиновника имела чин по мужу, незамужняя дочь считалась четырьмя чинами ниже отца, а сыновья не имели чинов вообще: сами должны были заслужить себе положение в обществе службой на каком-либо поприще: военном, гражданском, либо по горному делу, где существовала своя иерархия чинов о 7 рангах: от берг-советника (равного полковнику, VI класс) до шихтмейстера (14-го класс). Горные чины просуществовали до 1867 года, когда были «поглощены» основным «Табелем о рангах».

Каждому классу (или их группе) сообщался особый речевой этикет: к чиновникам 1-2-х классов следовало употреблять обращение «Ваше высокопревосходительство», 3-4-х классов – «Ваше превосходительство»,

5 класса – «Ваше высокородие», 6–8-х классов – «Ваше высокоблагородие», 9–14-х классов – «Ваше благородие». Титулование знати предписывалось по сану, потом по титулу и уже потом по чину. Если дворянин занимал, допустим, государственную должность, имел чин IX класса, но титул графа, повелевалось обращаться к нему «Ваше сиятельство», но отнюдь не «Ваше благородие». Однако если князь, к примеру, получал духовный сан, обращение к нему должно было быть по духовному сану, а не по титулу.

К митрополитам и архиепископам требовалось обращаться со словами «Ваше Высокопреосвященство», епископам – «Ваше Преосвященство», архимандритам, протоиереям, игуменам – «Ваше Высокопреподобие», иеромонахам, иереям – «Ваше Преподобие», к протодиаконам и архидиаконам, диаконам и иеродиаконам – «Ваше Благовестие». Обращение между прихожанами – «Ваше Боголюбие» (так полагается и сейчас).

Помимо речевой, «Табель о рангах» предполагал также зрительную визуализацию. Изначально по замыслу Петра I предполагалось лишь различие в цене набора ткани на кафтан, повышаемой от класса к классу на алтын. Однако с течением времени данное требование превратилось в феномен чиновничьего мундира: военного, гражданского, придворного: явление сугубо русское, достигшее полного расцвета в конце XIX века.

Из чего становится понятным, что «Табель о рангах» не представлял собой нечто совершенно статичное, неспособное к эволюционной трансформации. Напротив: с течением времени поднималась «планка» требований к получению потомственного дворянства (в противном случае последовала бы неизбежная девальвация дворянского звания). Так, император Николай I Манифестом 11 июня 1845 года утвердил получение потомственного дворянства с производством в штаб-офицерский чин (VIII класс). Его преемник на престоле император Александр II указом от 9 декабря 1856 года ограничил право получения потомственного дворянства получением чина полковника (VI класс), а по гражданскому ведомству – чина IV класса (действительный статский советник, т. е. «генерал гражданской службы»).

Некоторое ущемление прав компенсировалось получением личного дворянства (которое через продолжительную беспорочную службу могло превратиться в потомственное). Но даже обретение низшего чина XIV класса выделяло его обладателя получением звания почётного гражданина. По воле своего начальника чиновник мог быть уволен, но лишить его чина и звания мог только суд, и только за конкретные преступления.

На «исправление» «Табели о рангах», внесение существенных изменений либо отмену вообще покушались не раз. Император Николай I, будучи известен многими упорядочениями (прежде всего созданием Полного собрания законов Российской империи), поручил исследовать проблему на тот же предмет министру народного просвещения графу С.С. Уварову.

Сергей Семёнович писал в ответной «Записке» государю: «Россия любит в Табели о рангах торжественное выражение начала, славянским народам драгоценного, – равенства перед законом… Сын знатного вельможи или богатейшего откупщика, вступая на поприще государственной службы, не имеет в законах оной никакого другого преимущества, кроме преимущества постоянного усердия, и оно может у него благородно оспариваемо сыном бедного и неизвестного заслугами отца». В этом и состоит причина столь долгой и успешной жизни начинания Петра Великого, кое в чём не утратившего своего значения по сей день.

Заглавная иллюстрация: Портрет Петра I на титульном листе Жалованной грамоты 1709 года стольнику Петру Толстому, первому российскому послу-резиденту в Константинополе, в 1724 году возведённому, с нисходящим его потомством, в графское Российской империи достоинство.

Тихомир ПАВЛОВ