Христианская психология. Лев Александрович Тихомиров

В последней книжке журнала Вера и Церковь (№ 7) помещена статья М. М. Тареева «Цель и смысл жизни».

Статья эта еще не окончена, но все уже изложенное автором позволяет без ошибки обратить на нее внимание читателей, как на выдающееся явление в журналистике.

Собственно говоря, для людей хорошо знакомых с отцами Церкви, или хотя бы внимательно прочитавших психологические трактаты покойного епископа Феофана Тамбовского, статья г. Тареева не скажет ничего принципиально нового. Но это было бы и невозможно, и не нужно.

Сам епископ Феофан лишь формулировал применительно к понятиям современного человека то, что давно, с апостольских и отеческих времен, заключается в христианском воззрении на психологическую жизнь человека. То же самое можно сказать и о статье г. Тареева. Он формулирует по-своему, по своей системе и способу то, что говорит стародавнее христианское учение, формулирует самостоятельно, с редким пониманием смысла учения, с редкой ясностью, и этим как бы открывает читателю новые горизонты учения.

Во всех таких трудах по разработке христианской психологии повторяется вечное явление, которое превосходно обрисовал Хомяков в своем стихотворении:

В час полночный, близ потока,

Ты вглядися в небеса:

Совершаются далеко

В горнем мире чудеса...

Кажется все то же знакомое, давно известное небо, но чем больше в него вглядываешься, тем шире горизонты: звезды открываются за звездами, и так до бесконечности. Так точно:

В час полночного молчанья,

Отогнав обманы снов,

Ты вглядись душой в писанья,

Галилейских рыбаков.

И в объеме книги тесной

Развернется пред тобой

Бесконечный свод небесный

С лучезарной красотой...

В этом небе «звезды мысли» точно также множатся тем больше, чем больше в них всматриваешься, и сам свод небесного учения все расширяется и расширяется до беспредельности...

Статья г. Тареева именно заставляет читателя более пристально вглядеться в эти бесконечные пространства, и много «обманов снов» способна она помочь разогнать каждому искренно жаждущему жизни.

Христианская психология: во многих это слово способно возбудить недоумение. В чем дело? скажут они. И что такое за христианская психология? Все что в ней может быть верного, – не входит ли оно в обыкновенную «научную» психологию, а что не может войти – не составляет ли, очевидно, простой фантазии?

Так рассуждают нынче образованные люди, повторяя легендарное изречение Омара при сожжении Александрийской библиотеки: «Если книги эти согласны с Кораном, то они излишни, а если ему противоречат, то значит ложны».

Для очень многих tertium non datur.

Есть, однако tertium, в котором и заключается summum истины.

Психология, так называемая «научная», стремится отыскать законы человеческой душевной жизни. Но на ряду с человеческою душевной жизнью в человеке может быть и для полноты его существования должна быть, Божественная духовная жизнь. Законы и условия этой Божественной духовной жизни и привносят к опытной «научной» психологии откровения «Галилейских рыбаков» и изыскания Отцов, вдумывавшихся в откровения и богатых опытом духовной жизни.

Формулировку этой христианской психологии делает, с пониманием и ясностью, статья г. Тареева.

Я не стану излагать ее содержания. Это было бы или излишне, или недостаточно. Но когда представишь себе множество нынешних «учителей» жизни в публицистике, то видишь с несомненностью два обстоятельства:

Во-первых, очевидно, человек и ныне, к счастью и чести для человеческой природы, не удовлетворяется «научной» психологией. Какие бы «гипнотизмы», «внушения» и т. д. не привносила она в свое «натуралистическое» учение о жизни, – человек чувствует, что это не все, что в нем есть нечто другое, без чего он не может обойтись, ибо это другое есть реальность не менее чем нервы, электрические токи и т. п.

Но, чувствуя это, нынешние люди не в состоянии избавиться от кошмара снов, окутавших их каким-то «наваждением» злой силы.

Кошмар обманных снов одинаково тяготеет над думами и писаниями самых различных, по-видимому, людей. Взглянуть на графа Л. Толстого, или гг. Розанова, Мережковского, Энгельгардта, не говоря уже о множестве более мелких, еще менее способных защитить свою душу от наваждения, – этот кошмар тяготеет надо всеми, и у всех искажает каждый проблеск правды, превращая его в ложь, большею частью мучительную для самого «рассуждателя».

Все же это имеет своей основой полнейшее незнание христианской психологии, той психологии, которая указывает нам, наряду с душевной жизнью (мирской, естественной, подлежащей исследованию науки), – жизнь духовную, то есть жизнь Бога в человеке.

Забвение этой основной идеи христианства, которая мало-по-малу стала для множества образованных людей совершенно неведомой, имеет своим последствием множество не только ложных мнений, но и ложных чувствований. Утратив ясное представление или даже всякое представление о законах этой части нашей психологии, люди не могут уже поддерживать в себе искорки духовной жизни, и психическая жизнь их от поколения к поколению все более лишается лучших нормальных своих устоев. В результате является разнообразнейших видов психопатия, неполнота, уродливость ощущения и мышления.

Для борьбы с этими явлениями психической болезненности в высшей степени важно восстановление в людях – хотя бы, на первый раз, – знания христианской психологии. Замечательно, что такой тонкий и чуткий мыслитель, как епископ Феофан, именно в наше психически-больное время, лучшие силы свои посвятил трудам по христианской психологии, как бы сознавая, что теперь это – самое важное, самое главное дело.

Г. Тареев, конечно, не епископ Феофан, но по-своему делает в своей статье то же самое. Жаль только, что наше общество мало читает духовные журналы. Но это уже не вина г. Тареева. Со свой стороны считаю долгом обратить внимание читателей на эту действительно прекрасную работу.

Тихомиров Л. А. Христианская психология / Московские ведомости. 1901, № 291, 22 окт., с. 2. – (Издано за подп. "Л. Т."; см. Масанов. Словарь псевдонимов... Т. 2. М., 1957, с. 96).