Сапоги (рассказ). Лариса Даншина

Рисунок автора.

Пришла долгожданная весна со своею оттепелью и солнышком, которое не только светит, но и уже греет. С каждым днём становится теплее и теплее и дожди уже не такие затяжные, короткие. Появилась трава и первые весенние цветы, которые после долгих зимних месяцев так радовали глаз. Уже не надо было натягивать на себя тяжёлые зимние вещи, которые как листья капусты окутывали твоё тело, чтобы оно не замёрзло в период зимних холодов. С приходом весны, долгожданной весны, часть вещей с радостью сбрасываешь, и телу становится легче, оно более подвижно и гулять можно подольше.

Весна приближает тебя к долгожданным летним каникулам, когда ты можешь забросить учебники до следующего учебного года, если у тебя нет хвостов по какому-нибудь предмету, наконец, почувствовать себя свободным – относительно конечно.

Весна, природа оживает, прилетают птицы с южных стран. Те, кто прилетел и те, кто перезимовал в родном краю, вьют гнёзда, чтобы вывести в них новое потомство, своих птенцов. Из нор появляются животные, которые прятались там, в зимний период и теперь радостно подставляют спину солнцу, чтобы его ласковые весенние лучи приласкали и согрели. Жужжат пчёлы, ещё пока сонно и неторопливо... Весна...

В один из таких тёплых, весенних дней и произошла наша история.

* * *

Лена выглянула в окно. День выдался замечательный. Дождик перестал идти ещё ночью, и солнце успело немного подсушить землю, хотя кое-где были лужи. Уроков не будет, учительница заболела, поэтому целый день в её распоряжении. Правда мама дала задание, уходя на работу, но оно пустяковое – купить хлеб. Она хоть и во втором классе, но помогает маме по-домашнему хозяйству в меру своих сил: полы помыть, в магазин сходить. Как ей нравится, когда они вместе лепят пельмени или вареники. Конечно, у неё получается не так красиво как у мамы, но та всегда её хвалит, что хорошая помощница растёт.

В такие минуты сердце переполняется счастьем и хочется ещё что-нибудь хорошее сделать для мамы.

Денёк действительно выдался хорошим. До вечера она предоставлена сама себе. Мама после работы зайдёт ещё за сестрёнкой в садик, а папа сказал, что задержится, работы много. Она одна, целый день, хорошо это или плохо, быть самой? Подумав немного, решила – плохо. Самой быть только недолго, чтобы побегать на улице... Не получается... На улице чаще играешь с друзьями, значит не одна. Одна редко бываешь.

Ещё раз выглянула в окно. Чего она ещё дома? На улицу, скорей на улицу...

Быстро накинув лёгкое пальтишко, натянув резиновые сапоги, на размер больше – на вырост, собралась выскочить из квартиры, но во время вспомнила, что забыла деньги и сетку. Не разуваясь, заскочила на кухню, схватила лежащие на столе деньги и сетку, сунула их в карман. Теперь можно и гулять идти. Закрыв квартиру, перескакивая через ступеньки, оказалась на улице.

Жили они в небольшом городишке, на его окраине, где лесной массив окружал его почти со всех сторон. За несколько километров находились населённые пункты друг от друга, а большие города на таком расстоянии, что ей трудно понять как это далеко. Далеко и всё...

Лена стояла в нерешительности возле подъезда. На улице никого не было, только редкие прохожие мелькали вдалеке. Друзей её не было, что на них не похоже. Неужели сидят дома в такой-то день? Не может быть. Наверное, сами куда-то пошли, а её забыли позвать. Самый худший вариант, если их наказали родители за что-нибудь, и заставили сидеть дома. Причины на это были. Ромка вчера двойку получил. Отец у него строгий, если плохую оценку получал Ромка, не пускал гулять, заставлял учить уроки, или ремнём наказывал. Хотя её друг учился неплохо как и она, но кто хоть раз не получал плохих оценок. Забыл друг задание домашнее принести, учительница и поставила двойку. За что? Он просто забыл тетрадь, а задание сделал. Вредная учительница, решила Лена. Почему Любаши нет, не понятно, у неё всё в порядке и родители хорошие. Ладно, сама погуляет, интересного вокруг много. Хотя, если бы Любаня была с ней, было бы ещё интересней. С Романом тоже неплохо, болтай, сколько хочешь, а он молчит, только головой кивает, иногда несколько слов вставит, а ты опять болтаешь...

Раз их нет, нужно что-то делать. Лена направилась, нет не в магазин, а на окраину леса, по знакомой тропинке. Вчера Роман сказал, что недалеко есть огромная лужа и там, что-то булькает и ухает, нужно посмотреть. Раз их нет, пойдёт сама. Настроение было замечательным, и она запела песню собственного сочинения, размахивая руками:

Солнце высоко, греет меня,

Оно тёплое и трава зелёная.

Впереди лужа маленькая,

А я по ней шлёп, шлёп ногою...

Она топнула ногой по луже, встреченной на пути и брызги разлетелись в разные стороны, естественно грязные капли достались и ей. Это пустяки, зато как здорово, и она ещё раз топнула ногой по луже.

– Осторожно! – услышала сердитый голос. – Если тебе это нравится, то мне нет. Малявка ненормальная.

Девочка подняла голову и увидела перед собой соседа Ваську. Он отскочил и стряхивал с брюк капельки воды. Откуда он только взялся? Рядом никого не было, она одна гуляла и вокруг пусто. С неба упал что ли? Она отошла от лужи.

– Большой, а обзываешься. Я нормальная и не малявка и тебя не видела рядом, потому и топаю по луже. Не надо было подходить, сам виноват... Некогда мне с тобой разводить эти... – что разводить забыла, но, не смутившись, добавила, – пошла я, некогда мне...

– Ишь ты какая, сама с ноготок, а уже важничает чего-то, умничает. Да я больше тебя знаю, только неохота с тобой разговаривать, с малявкой. – Василий засунул руки в карманы брюк и важно добавил. – Мне тоже некогда, дел много...

– В птиц из рогатки стрелять? – Лена подбоченилась. – Ты хулиган, животных обижаешь и птичек, а говоришь много дел. Какие дела, нет их у тебя, а ещё большим называешься. Большие хорошо себя ведут, а ты плохо, значит ты никакой не большой, а сам малявка, вот!

Она знала, что не все взрослые ведут себя хорошо, но им не скажешь, что они маленькие, просто они... плохие.

– Знаешь, что я с тобой сделаю за такие слова вредная девчонка? – мальчик сжал кулаки, готовый кинуться на храбрую девочку, без страха смотревшую на него.

– Знаю, но я тебя тоже как камнем ударю, и тебе будет больно. Потом ещё стукну и столько раз, сколько ты меня ударишь. – Она увидела недалеко от ноги небольшой камень, покрытый с одной стороны тонким слоем моха. Давно видно здесь лежит.

Василий тоже его заметил, боевой дух его поутих, сделал два шага назад, почесал затылок, но сразу сдаваться не хотелось, нужно было с достоинством отступить. Он знал характер своей соседки, ей хоть и было девять лет, но в обиду себя никому не давала. Если обижали, давала сдачи, любым способом: кусалась, царапалась, кидала в обидчика всё, что попадало под руки, редко её видели плачущей. Стиснет зубы, глянет на тебя исподлобья, а взгляд... Старались не трогать, но и повод для этого она редко давала.

– Связываться с тобой не хочется, мала ещё, да к тому же девчонка, вредная и ненормальная. – Он развернулся и пошёл в сторону видневшихся вдалеке домов.

– Сам ненормальный! – крикнула Лена.

Девочка потрогала ногой камень, крепко сидит в земле, нужно потрудиться, чтобы вытянуть его, сверху кажется маленьким. Хорошо сосед-хулиган не заметил, что в землю врос, в глубину пошёл, значит не так и мал. Она вернулась к луже и в последний раз шлёпнула по воде ногой.

– Вот так, шлёп, шлёп! – радостно сказала она и продолжила свой путь.

Появилась долгожданная огромнейшая лужа, о которой говорил её друг. Эта луженция была как небольшой водоём. Два валуна лежали в середине, как два великана охраняющих покой этих мест. Девочка подошла поближе и прислушалась. Было тихо, и никаких звуков лужа не издавала.

– Ромка сказал неправду, она молчит, лужа эта, не булькает, – почему-то сердито сказала Лена.

Она стала ходить вокруг неё, всматриваться и прислушиваться, но ничего не нарушало покой, было тихо. Подобрала небольшую веточку и стала ею бить по поверхности воды, но скоро это занятие надоело, и она бросила ветку подальше в лужу... шлёп... Послышалось какое-то бульканье... и опять тихо. Недолго думая, сорванец подобрала камушек и так же как ветку, кинула в водоем. Он скользнул по воде, приведя в движение её поверхность, и исчез. Буль, послышалось в ответ.

– Она всё-таки булькает, не обманул! – радостно сказала Лена, – Ромка правду сказал, вот если бы ещё уханье услышать, было бы здорово! Не обманул, не обманул!

Лена запрыгала на одной ножке, хлопая в ладошки. Взгляд скользнул по двум валунам, и неожиданно увидела, что возле одного из них торчало что-то похожее на цветок, только он был очень бледным, невзрачным. Что же это может быть? Первые цветы – подснежники, она уже видела, но этот не был на них похож. Вот было бы здорово его сорвать и показать всем. Потоптавшись на одном месте несколько минут, девочка решила подойти к камню и посмотреть, что это такое.

Сделала один шаг, потом другой, остановилась. Воды не так уж и много, слегка сапоги прикрывает, значит идти можно дальше. Теперь более решительно зашагала в сторону камня...

Не успев пройти и десяти шагов, почувствовала, как стала медленно погружаться. Вода помутнела, и густая жижа плотно обхватила ноги. Лена дёрнулась, с трудом высвободила одну ногу, но когда вытаскивала вторую, нога выскользнула из свободного сапога и оказалась разутой. Девочка схватила сапог за край голенища и потянула, забыв, что она стоит на одной ноге в сапоге, а вторую, чтобы не запачкать чулок, подняла. Качнулась, и, не удержавшись, босой ногой угодила в грязь. Дёрнула вторую ногу и к её ужасу, и этот сапог оказался не на её ножке. Послышался знакомый звук – буль. Два сапога, почти полностью ушедшие в вязкую грязь, торчали как два камешка, недалеко один от другого. Чуть не плача, еле, еле вытаскивая грязные ноги, вышла из лужи. Обернулась на «гадкую лужу», так окрестила грязный водоём, и с тоской посмотрела на торчащие в жиже сапоги. Как же она не смогла их вытащить и почему водоём хочет забрать их у неё? Это всего лишь лужа, хоть и большая.

– Гадкая лужа, отдай сапоги! – закричала Лена. – Они не твои, а мои, отдай, кому сказала! Что я маме скажу!

Схватив ещё одну ветку, которые в избытке были разбросаны недалеко, с ожесточением стала бить по поверхности воды, едва сдерживая, готовые вот вот политься, слезы.

– Вот тебе, вот тебе. Если бы я не была босая, достала бы свои сапожки, а ты их у меня забрала, меня запачкала, гадкая. Я ещё вернусь за ними, перео... – запнулась Лена, – другие одену и вернусь... Вот тебе.

Мокрые ноги давали о себе знать, весна не лето, им стало холодно и неуютно. Чтобы не простыть, девочка бегом побежала домой. Хорошее настроение мигом улетучилось, так не хотелось, чтобы кто-нибудь видел её в таком виде. На её счастье никого не было. Прошмыгнув в подъезд, быстро открыла двери и юркнула в квартиру. Кажется, не видели...

На ходу сняла пальто, грязные чулки и побежала в ванну, оставляя на полу грязные пятна. Включив воду, стала полоскать чулки, грязь сбегала с них, забрызгивая ванну. Справившись с трудной задачей, положила их на край ванны, потом повесит. Теперь ноги, грязные и холодные, тёплая вода приятно согревала их, плохое настроение стало улетучиваться.

Вылезая из ванны, стала искать тапочки, но их не было, забыла в коридоре. Шлёпая мокрыми ногами, побежала за ними, обулась и вернулась в ванную комнату. В тапочках было мокро, забыла ноги вытереть. Что за невезение в такой тёплый, солнечный день. Выглянув из ванны, ахнула, её ноги и мокрые и грязные отпечатались на полу. Набрав в ведро воды, немного, чтобы тяжело не было, намочив тряпку, стала возить ею по полу. Это она умела. Вроде ничего, чисто.

Управившись, Лена в нерешительности стояла в коридоре. Чулки чистые есть, а сапог больше нет, были одни, старенькие истоптанные туфельки, которые слегка протекали. Мама говорила, что обувь на ней горит. Почему горит, она их не поджигает, просто очень подвижная. Новые обещала купить, когда она будет выходная, значит через два дня.

Взгляд наткнулся на мамины сапоги, стоящие в углу. Они были большими, ведь у мамы нога больше чем у неё, но зато высокими.

Постояв в нерешительности, несколько минут, решилась одеть. Вытащив из комода чистые чулки, подпрыгивая на одной ноге, натягивала их, забыв сесть на стул. Один чулок перекрутился, и ей пришлось его заново одевать. Накинув пальто, не застёгиваясь, стала обувать сапоги. За чулки, что мокрыми лежали на ванне, забыла.

Да, размерчик явно не её, но идти можно и достают до коленок, не выпрыгнешь. На этот раз одела косынку. Хоть и было трудно идти в сапогах на несколько размеров больше чем твоя нога, но она всё-таки шла.

Мимо неё проходил знакомый, из соседнего подъезда, шатаясь и что-то бормоча себе под нос. Он резко остановился и уставился на девочку.

– Ты кто? – спросил, едва выговаривая слова. – Я тебя знаю... или... не знаю... и если я знаю... почему не знаю... – его спина выгнулась, он качнулся и едва не упал.

– Никто! – выпалила Лена, сама, удивляясь, откуда такое слово взяла. – Никто я, вот кто! – ишь, как у неё сегодня получается, слова всякие сами вылетают.

– Да... Ник... то. Такого имени я не знаю, давно приехали... ик... Лёшку знаю... его тоже... знаю, а никто... ик... брр... – вырвалось из горла, его опять повело назад, потом вперёд и...

Лена не стала смотреть, как его всего выворачивает наизнанку, бегом побежала прочь от «несчастного алкаша», который уже с утра так нализался, что самому стало плохо от «гадости», которой накачал своё нутро.

– Хорошо не узнал, – рассуждала сама с собой Лена. – Какой он всё-таки дурной и алкаш... Никто, здорово ему сказала... Никто!

Показалась злосчастная лужа. Где же её сапоги? Присмотревшись, испугалась, так как торчал из воды только один сапог, и то едва выделяясь над поверхностью. Куда делся второй, было непонятно, украсть один было бы глупо. Второй, наверно, утонул, только как, непонятно.

– Ой, где мой сапожек, ой! – заметалась вокруг водоёма Лена. – Ой! – срывалось с её губ. Большие сапоги мешали, как следует двигаться.

Не выдержав, проказница вошла в воду и пошла в сторону одиноко торчащего сапога. Идти было ещё труднее, чем первый раз. Дойдя, протянув руку, чтобы ухватить торчащий сапог, почувствовала, что ноги опять стали грузнуть и вытянуть их будет ещё труднее. Качнулась раз, другой и шлёпнулась. Пыталась встать, но сапоги мешали, её тело медленно погружалось. Она дёрнулась ещё раз и... как добежала, не помнила, но когда посмотрела на ноги... они были босыми, сапог не было.

– Ой, мамочка! – заревела она. Сапоги матери торчали там же, где и её сапог.

Как же умудрилась утопить две пары сапог и что теперь делать? Слёзы ручьём бежали из глаз, орошая щёки и подбородок. Посмотрев на себя, ужаснулась – руки грязные, пальто в грязи, не говоря уже о ногах. Что делать, вернуться – утонит... Она села на землю и уставилась на торчащие в густой жиже сапоги, которые, хоть и медленно, погружались...

– Останусь здесь! – решила девочка. – Домой не пойду, что я маме скажу!

Сколько просидела, не знала, тупо уставившись в одну точку, но в головке неожиданно, как молния, скользнула мысль – хлеб. Она встрепенулась, как же могла забыть о таком важном деле. Пересиливая свой страх, встала и поплелась домой. Пройдя немного, остановилась, оглянулась, в нерешительности постояла несколько минут и... утирая грязными руками слёзы, пошла в направлении домов, которые уже были видны. Вот и её дом.

– Леночка, что случилось? – услышала сзади себя испуганный голос. – Да кто же это тебя так?

Она обернулась и увидела соседку, бабку Машу. Всплеснув руками, та перепугано смотрела на босую и грязную девочку.

– Сапоги!!! – вырвалось из уст Лены. Больше ничего из себя выдавить не смогла. Только предательские слёзы продолжали течь по грязным щекам.

– Деточка! – запричитала баба Маша. – Пошли домой, тебе вымыться нужно.

– Всё пропало, матери обязательно расскажет, своим тоже, её позор будет известен всем, оё-ёй! – пронеслось в головке девочки.

Они подошли к подъезду, приставучая соседка всё выпытывала о случившемся, но Лена молчала. Вдруг она заметила, что к ним подходит её мама с сестрёнкой на руках. Почему так рано пришла, что теперь будет?

– Лена, что случилось, почему грязная и босая? – мать испугано посмотрела на дочь.

– А... сапоги! – вновь заревела шкодница. – Мамочка, я... – предательские слёзы орошали щёки.

– Вы её не ругайте, – сказала соседка. – Видно что-то случилось.

– Успокойся, пошли домой, там всё расскажешь, почему босая и грязная. – Наталья зашла в подъезд. – Чего стоишь, хочешь, чтобы весь двор видел тебя такой?

– Ой, мамочка, не ругай меня, пожалуйста! – в глазах девочки был такой испуг, что мать заволновалась.

– Девочка моя, чтобы не случилось, ругать не буду, пойдём, не плач только.

Они зашли в квартиру, поставив маленькую Верочку на пол, Наталья быстро её раздела.

– Лена, постой здесь, я ванну подготовлю – сказала она дочери. – А ты, солнышко, иди в комнату, поиграй там, – обратилась к младшей.

Ничего больше не говоря, Наталья метнулась в ванну, чтобы набрать воды для купания дочери. На краю ванны лежали мокрые чулки. Почему мокрые и не на верёвке? Было странно. Много вопросов, но ответа пока нет. Она решила, что будет лучше, если всё это будет потом, когда дочь помоется и успокоится...

* * *

...Лена мылась тщательно и долго. Её тело было уже красным от мочалки, но она всё тёрла и тёрла себя ею, как будто грязь не хочет отмываться. Выходить из ванной комнаты не хотелось, хотя слышала, как мама гремела посудой на кухне, а потом она куда-то ушла, и какое-то время её не было, затем хлопнула входная дверь, значит вернулась.

– Ты ещё моешься? – заглянула она в ванную комнату. – Я хлеба купила. Хватит доченька, выходи, уже вся красная, сомлеешь, – в голосе не было сердитости.

Вздохнув, Лена вылезла из тёплой ванны, надела чистые вещи, заботливо принесённые матерью, и выглянула за дверь. Её любимая мама тщательно чистила в коридоре щёткой пальто, её пальто. Увидев, наконец, показавшуюся дочь Наталья сказала:

– Иди в комнату к сестрёнке, а я скоро подойду, только бельё твоё быстренько простирну и прейду. Ты кушать не хочешь? – спросила она.

– Нет! – ответила дочь. – Мама... я хлеба не... купила... Я всё тебе расскажу... Мама... – слова опять, в который раз застряли в горле, голос задрожал и в этот момент впервые, боль пронзила её сердечко, захотелось закричать. Она побледнела.

– Солнышко моё, что с тобой, успокойся. Тебе плохо, скажи своей маме, не пугай. – Она прижала к себе дочь, потом отстранила и поцеловала в заплаканные глаза. – Всё будет хорошо, только не волнуйся, а хлеб я купила. Иди моя родная к Верочке, сядь рядом с ней.

Сердечко девочки постепенно успокаивалось, она ещё раз прижалась к матери и пошла в комнату, где игралась с куклой её сестра, села рядом. Прошло сколько времени, не знала. Вера спокойно играла, не приставая к ней. Она не заметила, как вошла мама и молча наблюдала за ними. Когда подняла глаза, увидела, что та внимательно наблюдает за ними.

– Ты можешь мне всё рассказать, ругать не буду. И плакать больше не надо. Договорились? – она спросила дочь.

– Да, договорились, я всё тебе скажу, – ответила Лена.

Они сели на диван, и девочка поведала матери свою историю, сперва волнуясь, потом её речь стала более плавной и понятной. Наталья внимательно её слушала.

– Так и пропали... сапоги, в луже этой... я не смогла достать, – завершила свою историю девочка.

– Ну что ж, пропали, так пропали, – ответила Наталья.

– Я и твои утопила! Они же не мои, а я взяла без спроса, и их утопила. Плохо поступила.

– Плохо. Хорошо, что призналась. Лужа твоя плохая лужа, где камни, большая яма, забитая грязью и всяким мусором. Как сама вылезла, не понимаю, могла пострадать. Мы знали об этом, но не думали, что кто-то из детворы туда полезет. – Мать прижала её к себе. – Я тоже виновата, не сказала об этом. Бог с ними, с сапогами этими, главное ты цела. Не ходи больше туда, хорошо?!

– Не буду, честное слово. Не знала про яму, там булькало, я послушать хотела и цветочек...

Мама гладила её по головке. Подошла Вера и попросилась к ним. Наталья подняла малютку и посадила рядом. Прижавшись, друг к другу, втроём, сидели, забыв обо всём, им было хорошо и спокойно. Мама всё поняла и не ругала, и даже успокаивала. Она ведь сама себя наказала, и не нужно было ещё больше травмировать ребёнка, который всё понял. Она никогда больше так не поступит, Наталья это знала.

Сапоги – они не стоят того, чтобы потерять здоровье и любовь своих детей. Она поцеловала сперва одну, потом другую дочь.

– Девочки мои! – сказала она. – Девочки мои!!!

* * *

На этом и закончилась эта весенняя история: смешная, грустная и... поучительная. Всего вам доброго.

июль 2009 г.

Лариса Даншина