ЗАДУНАЙСКАЯ СЕЧЬ

НА ФОТО: Казаки-некрасовцы. 1895

Некрасовцев турки называли “игнат-казаки” – по имени основателя общины, “кара-игнат” – поскольку они всегда носили черные кафтаны, или “ин`ат-казаки” - “упрямые казаки”. Покинув Кубань, большинство из них переселилось в низовья Дуная и на Днестр. Здесь, в турецких владениях, сложилась и другая община старообрядцев, бежавших из России – липоване. Некрасовцы поселились с ними, но не смешивались, презрительно называли их “дунаками», «мужиками”. Сами же, будучи казаками, традиционно не занимались землепашеством. Достойными занятиями считали только военное дело, рыболовство и охоту. Султан выделил землю некрасовскому войску, его центром стало село Верхний Дунавец на р.Дунаец. Атамана выбирали на общем кругу, а в селах станичных атаманов. Появился даже свой епископ Анфим. Но вскоре выяснилось, что он самозванец, и его утопили. В военном отношении “игнат-казаки” были подчинены сераскиру Бабадага, охраняли границу, служили в здешних крепостях. Из них состоял и особый отряд личной гвардии султана, которому было разрешено построить в Константинополе свою церковь.

А после ликвидации Сечи в 1775 г. к туркам хлынули запорожцы. Их пополняли беглые крестьяне с Украины, и количество достигло 12 тыс. В 1778 г. султан принял запорожцев в подданство, дал им с. Кучурганы в низовьях Днестра, они принесли присягу. Легенда гласит, что казаки схитрили: во время присяги высыпали в сапоги родную землю, которую носили в ладанках, и клялись: “На чьей земле стоим, тому и присягаем”. Но это только сказка. Запорожцы еще и сами не решили, кому им служить. Они слышали о сербских граничарах, и у части казаков возникла идея перейти к австрийцам на таких же правах. Инициаторы обратились к австрийским властям, обещали привести 8 тыс. казаков, выставляли условия – сохранить им самоуправление и запорожские традиции. Но в Вене не слишком заинтересовались, долго торговались, лишь в 1785г. казакам дали согласие. При этом австрийцы взяли на службу далеко не всех желающих, а отобрали лишь 1 – 1,5 тыс. молодых и сильных, остальных отсеяли.

Идея служить по-казачьи, со своим оружием и снаряжением, сразу отпала – большинство было безоружными оборванцами. Им выдали австрийские ружья и мундиры, послали на турецкую границу, в Банат и Бачку. “Самоуправление” ограничилось тем, что нескольким старшинам присвоили чины младших офицеров. Ни о какой новой Сечи речи не было – запорожцев распределили по 150-160 человек по разным местам: Нови Сад, Титель, Ковель, Панчево, отдали в подчинение немецким и хорватским начальникам. Причем выяснилось, что и вольных сербских граничар давно нет. Еще в 1735-48 гг. австрийцы лишили их автономии, насаждали католицизм. А служба граничар, как и прибывших казаков, стала обычной армейской. В первой же австро-турецкой войне 1788-91 гг часть здешних запорожцев погибла, а остальные, испытав такие разочарования, сбежали обратно к туркам.

А у тех сечевиков, которые остались в Османской империи, война с русскими в 1787 – 1791 гг вызвала разделение. Часть из них вернулась в Россию, вступила в Черноморский Кош. Других запорожцев, как и некрасовцев, турки включили в иррегулярный корпус Селима и Бехты-Гиреев, они участвовали в боях. Но и некрасовцы разделились. На Дунае шли боевые действия, их селения серьезно пострадали. А по условиям мира граница передвинулась на Днестр. Часть некрасовцев стала перебираться вглубь Турции – в Анатолию, на острова Майнос и Эйдос. Однако многие приднестровские некрасовцы отказались эвакуироваться – тем более что Петр III, а за ним и Екатерина разрешили старообрядчество. Они перешли в российское подданство, некоторые вступали в Бугское, Екатеринославское Войска. Общины некрасовцев существовали в приднестровских селах Слободзея, Собручи, Гура-Роже, Маяки.

А запорожцы-эмигранты, когда граница переместилась, потеряли выделенные им земли. Султан переселил их в дельту Дуная, дозволил построить Сечь в с. Катерлез на р.Дунаец. Рядом друг с другом очутились две казачьих обшины. Одну составили некрасовцы и липоване. Вторую запорожцы и их «райя» - в Османской империи было всего два сословия, воинское и податное, “райя” (“тягло”). Одно служит, другое его содержит. У запорожцев райю составили присоединявшиеся к ним беглые, которые не становились казаками – возделывали землю, разводили скот, торговали, и платили Войску подати. Но соседи, молдавские и валашские бояре, обирали своих крестьян подчистую, притесняло их и турецкое начальство. А в дела некрасовцев и запорожцев турки не вмешивались. Их “райя” как отмечали современники, жила гораздо лучше “по сравнению с другими райями”. Поэтому к ним бежали и молдаване, валахи.

Но отношения между двумя общинами сразу стали враждебными. Одни староверы, другие греческого православия. Некрасовцев возмутило, что запорожцам отдали часть их прежних земель. У тех и у других главным промыслом была рыба, и борьба за места ловов переросла в кровавые драки. Раздували вражду религиозными лозунгами, но турецкие чиновники разобрались в причине и доносили: “Казаки в войне между собой за рыбные ловы”. В 1794 г. некрасовцы выбрали удобный момент, захватили и сожгли Катерлезскую Сечь. После этого турки спохватились. Превели запорожцев выше по Дунаю в Сеймены, под начальство браиловского назира. Для рыболовства и земледелия это место было куда хуже прежнего. Поражение и переселение вызвали разочарование, ссоры, кошевой Помело с 500 казаками ушел в Россию. Однако другие запорожцы решили все же остаться.

В это время и в самой Османской империи власть ослбела. Поднял мятеж аристократ Пазванд-оглу. Некрасовцам он пообещал отдать все земли на Нижнем Дунае, и те приняли его сторону. Власти использовали против них запорожцев. В турецких междоусобицах полегло немало казаков с обеих сторон. Когда мятеж подавили, назир Браилова отблагодарил запорожцев, в 1803 г. добился возвращения Сечи в Катерлез. Но не тут-то было. Некрасовцы тоже нашли покровителя, коменданта Измаила. В 1805 г. они снова разгромили Сечь, вырезали значительное число запорожской “райи”. Уцелевшие запорожцы бежали в Браилов.

В 1806 г. началась новая русско-турецкая война. Кошевой Задунайской Сечи Трофим Гайдабура и Иван Губа с двумя отрядами запорожцев перешли на сторону России. На их базе указом Александра I от 20 января 1807 г. стало формироваться Усть-Дунайское Буджацкое Войско. Но оно просуществовало лишь 5 месяцев. Узнав, что возникла “новая Сечь”, в Килию и Галац, где она базировалась, устремились украинские крепостные. Посыпались жалобы помещиков, что казаки принимают беглых. 20 июня 1807 г. Войско расформировали. В нем насчитывалось 1387 человек. Из них изъяли беглых, дезертиров, некоторые разбежались. Осталось около 500 казаков, их отправили на Кубань.

Задунайцы, оставшиеся у турок, готовились последовать примеру кошевого и тоже перейти к русским, но узнали о ликвидации Усть-Дунайского Войска и передумали. А у некрасовцев каша заварилась еще круче. Сторону русских приняло большинство липован. Встречали хлебом-солью, оказывали помощь войскам. “Игнат-казаки” обрушились на “бунтовщиков”, жгли их села Караорман, Вилково, Старую Килию и др. Истребляли мужчин, женщин и детей угоняли на продажу. Но и среди самих некрасовцев единства не было. В 1811 г. генерал С.А. Тучков доносил Кутузову, что часть их можно перетянуть на свою сторону. Переговоры прошли успешно, желающим перейти в подданство России выдали царскую грамоту, где даровалось “вечное прощение в прежних их винах против Государя и Отечества”, освобождение от налогов на 3 года, земля, а тем, кто захочет вступить в казачество – освобождение от рекрутской повинности. По условиям мирного договора левый берег Нижнего Дуная отошел к России, и многие некрасовцы туда переселились.

Но ослаблением “игнат-кзаков” и их конфликтом с липованами не преминули воспользоваться запорожцы. В начале 1813 г. отбили Катерлез, но этим не ограничились. Разгорелась война настолько жестокая, что удивляла даже турок. В 1814 г. запорожцы овладели “столицей” противника, селом Верхний Дунавец, где и устроили свою последнюю Сечь. Разгромленные некрасовцы расходились кто куда. Одни к своим сородичам на Майнос и Эйдос. Другим турки дали места для поселения на речках Магалица и Мандрозе, в Бандроме и окрестностях Бабадага. Но часть липован и некрасовцев осталась, подчинилась запорожцам. Больше конфликтов между ними не возникало. Они постепенно сживались. Некоторые сыновья липован и некрасовцев вступали в запорожское войско, хотя при этом приходилось принимать “новый” обряд православия.

Однако мирная жизнь оборвалась в 1821 г. Заполыхало восстание в Греции. Турки послали кошевого Никифора Белугу с запорожцами в Валахию, перехватить отряд греков Ипсиланти, выступивший на Балканы из России. Потом 5 тыс. сечевиков во главе с кошевым Семеном Морозом отправили в Грецию. Они воевали в Морее, в 1824 г. участвовали в кровопролитном штурме Миссолунги. Многие сложили там головы, а сам Мороз погиб в морском сражении у Хиоса. В Греции сражались также майносские и эйдосские “игнат-казаки”. Но подунайские некрасовцы от войны уклонялись. Потеряв привилегированное положение, рассеявшись вперемежку с молдаванами и румынами, они стали смотреть на местные проблемы иными глазами. Сочувствовали балканским христианам, стали группами перебегать в Россию. Турки ответили репрессиями, ввели круговую поруку – за каждого отвечает все селение.

А Задунайская Сечь, казалось, достигла расцвета. Ее 38 куреней носили прежние, традиционные названия. Ей принадлежали 6 сел, население вместе с “райей” составляло 10-15 тыс. Но Сечь уже очень отличалась от поднепровской. Не было войсковых старшин, полковых управлений, паланок. Полковников кошевой назначал временно, из куренных атаманов. Казаками считались только холостые, а женатые переходили в “мужики” и селились с “райей”. Не было уже ни конницы, ни флотилии, только пехота на лодках. А боевые качества значительно снизились. Пополнялся-то Кош беглыми, дезертирами, превращаясь в скопище случайного сброда. И главное, сама идея “лыцарского братства” изжила себя. Кому служить-то? Вере православной – под турецкими знаменами? Защите христиан от “басурман” – вырезая греков?

Да и «братства» больше не было. Выделились богачи, их называли “дуки”, “серебряники”. Им принадлежали рыбные заводы, сельские угодья, торговля. А трудились “бесштанники”, “голоколеночники” – батраки и казачья беднота. Причем за Дунаем делами ворочала не казачья верхушка, а группировка из «райи»! Ведь чтобы вести прибыльное хозяйство (и жениться, передать дело по наследству) нужно было выйти из казаков. А Сечь для «дук» становилась всего лишь “крышей”, защитой от турецкого произвола и рынком рабочей силы. Пока запорожцы дрались с некрасовцами – вроде бились “для себя”. А гиблые походы в Грецию открыли глаза на истинное положение в чужом отечестве. О кризисе говорит беспрецедентный факт, в 1825 г. кошевой Литвин “кудысь утик”. Удрал неведомо куда, не желая возглавлять следующую экспедицию.

События в Греции обострили и отношения Турции с Россией. У задунайцев возникли протурецкая и пророссийская партии. К первой относились богатые хозяева, но и отъявленная шпана - если для добычи нужно громить христиан, то какая разница? Ко второй партии склонялась “золотая середина”. Задумывалась: если получат прощение, лучше вернуться на родину. Узнав об этом, градоначальник Измаила С.А. Тучков в 1827 г. вступил в тайные переговоры с кошевым Василием Незмаевским. Теперь речь шла о переходе не отдельного отряда, а всего Коша. Лишить турок “бренда” Сечи, пропагандистского козыря, центра притяжения перебежчиков. Незмаевский и сам был сторонником русских, но не хотел брать на себя ответственность: “Багато народу запропастымо – турок выриже”. Отговаривался: “Нехай хто заводыв на Сич, той и выводит, а я не буду”.

Согласился другой человек – Осип Михайлович Гладкий [19, 87]. Кстати, его биография служит ярким примером, кто и как попадал за Дунай. Он был крестьян с Полтавщины, но разорился. В 1820 г. оставил в родном селе жену с четырьмя детьми и подался на заработки. Однако к упорному труду у него душа не лежала, искал, где урвать одним махом. Нанялся вести чумацкий воз в Крым – загулял и лишился доверенного ему имущества. Удрал. Подрядился строить мельницу – ее смыло водой. Сбежал в Одессу. Занялся ремеслом бондаря и вздумал жениться на служанке своего работодателя. Но священник послал запрос на родину жениха, и открылось, что он женат. Дело было подсудным, и Гладкий скрылся за границей. Явился в Сечь, объявил себя холостым и был принят в Платнировский курень. Участвовал в походе на Миссолунги, после чего его избрали куренным атаманом. С ним тоже завязал контакты генерал Тучков. В 1827 г. Гладкий при поддержке “пророссийской партии” (скорее всего, и русских денег) был избран кошевым. Между прочим, сам факт, что казак, всего 5 лет назад пришедший на Сечь, возглавил ее, говорит не о талантах Гладкого, а о степени разложения. О том, насколько упал у запорожцев престиж войскового руководства.

Из книги В.Е. ШАМБАРОВА "КАЗАЧЕСТВО. Путь воинов Христовых".