ЧЕМША ИЗ ДИД.

20 лет мне снится один и тот же сон. Меняется декорация к нему, но сам сон – один. Все по порядку… Чемша – мой одноклассник. Человек невозможно талантливый. Все, за что он брался, было великолепно. Он прекрасно учился и окончил школу, если правильно помню, с медалью. Играл на массе музыкальных инструментов, писал стихи, спортивен, красив , остроумен, доброжелателен, полон обаяния, такта. Девушки млели. Он же был влюблен, разумеется, в первую красавицу школы. И, конечно же, взаимно - обойдя массу претендентов на ее сердце, не потеряв при этом их дружбы. Наверное, они собирались жениться. При этом все его успехи не вызывали ни капли зависти – он настолько органично нес бремя таланта, так грел им других, что его успехи были нам в радость. Мы купались в них. Вместе нам было весело. Мы были приятны друг другу, не переходя дорогу один другому – все разложилось как нельзя хорошо: никаких любовных треугольников, никакой ревности или соревнования – красивое и нужное было в достатке и хватило бы его предположительно на всех без изъяна и надолго.

Жизнь обещала получиться прекрасной и удивительной… если все произойдет так, как оно уже по законам инерции могло произойти. Чемша пошел на географический факультет. Собственно, «Чемша» и стало его прозвищем именно из-за выбора профессии – Чемша-Гималайский. Мы потеряли друг друга на год из вида, да и не нуждались друг в друге – были заботы, новая жизнь. Иногда сталкивались в Универе или на днях рождения. На исходе первого курса… не помню, когда точно… мне позвонила его девушка и попросила встретиться. Пришла с подругой, с которой у нас как-то не склеилась любовь. Я было подумал, что сейчас нас станут мирить… Но разговор оказался о другом. Чемша поехал с однокурсниками на каникулы в Прибалтику. На обратном пути поезд Рига-Москва взорвался. Катастрофа была шумной, с телевидением. Его вагон сгорел. Тел не опознали и не досчитались. Оставалась маленькая надежда: кто-то запустил слух… или не слух, что часть пассажиров в шоке убежала в лес – места там глухие, живут старообрядцы. Может там… Наверное, Юля (это его девушка) хотела, чтобы я поехал его там искать, но это я уже потом стал догадываться, о чем шла речь, и почему со мной нужно было именно встретиться. Да это и не имело значения. Все это было глупыми слухами. Никого не нашли, да и не могли найти. Для меня вопрос был в другом – я не верил в его смерть совсем по другой причине. Чемша пребывал в уверенности, что в детстве его крестили – постарались мамины родители. Вообще семья у него была странной: дедушка-бабушка по папиной линии - старые номенклатурные большевики со спецраспределителями, санаториями, дачами и т.п., махровые евреи, хотя папа сам племя свое недолюбливал, и я от него слышал даже слово «жиды». Мама – белобрысая русачка из патриархальной среды. Вот про них-то Чемша и думал, что они его крестили, не сосредоточивая на этом внимания знатных свояков. Но недели за две до смерти они ему сообщили, что ничего такого на самом деле не было. И Чемша стал планировать это самое крещение, как утверждала Юля, по возвращении из Риги. Для меня, неофита, было абсолютно невместительно в голову, как мог бы Бог забрать жизнь у человека, твердо решившегося принять крещение, накануне… для, как надо понимать, вечной муки… Это не вмещалось в законченную картину разумного логичного устройства мира, исходящего из твердой веры, что миром правит непреложный закон, абсолютным пониманием которого обладают православные: Бог все устрояет ко спасению и заберет человека в наилучший для того момент. Человек может погибнуть сразу по выходе из купели… и пойти, разумеется, на Небо. Но перед ней…

Я взял Юлю, и мы поехали для беседы к о.А. – он еще духовничествовал тогда в Лавре. Батюшка нас принял в деревянном "предбанничке", справа от проходной на братскую территорию, недоступную для туристов и паломников. «Батюшка, как может быть, чтобы Бог не дал человеку, желающему креститься, креститься? Такого просто не может быть». Ответ меня потряс, разрушив мое понимание мира и ощущение, что я твердо стою на камени веры, управляя своим пониманием всей Вселенной. Я и теперь осознаю, что заново эта картина из разбитых осколков ни во что не сложилась. «Может быть все. Все, что угодно». Итак, Чемша все же умер…

Дальше батюшка попытался, как мог, утешить Юлю – не надо отчаиваться, не исключено... Веры в то, что Сашка (это имя Чемши) жив, он у нее отнимать не стал. Уже после несколько раз между прочим спрашивал у меня, не слышно ли чего о парне, из этого я заключаю, что "отче" и сам не был уверен в том, что Сашка не среди живых.

Родителям Чемши выдали урну с порцией пепла, полученную путем деления всех неопознанных кремированных частей тел и обугленных трупов на число претендовавших на них родственников. Урну зарыли на Донском – там могила старых большевиков, Сашкиных дедушки с бабушкой по папиной линии. Я на похоронах не был – опоздал на час. Некоторое время ходил туда. Потом перестал. Юлька связалась с каким-то самодовольным кретином… Просто невозможно постичь, как после Чемши можно было позариться на такое, имея возможность выбирать. Бедный Чемша… Но это еще одна загадка, и совсем не имеет отношения к этой истории…

Как-то в день смерти навестил его родителей, чтобы отдать фотографию со школьного выпускного, которая была только у меня – Сашка на локтях завис на плечах двух одноклассников(в т.ч. и меня), сравнявшись с нами ростом. Мама глянула на фотографию и зарыдала, зажимая рот рукой. Они собирались к вечернему поезду, чтобы ехать на место крушения. Я видел, что в чемодан укладывались свечи. Слава Богу, к тому времени старший сын женился, и у стариков завелись внуки. Этой зимой я, оказавшись в Донском монастыре, все же заглянул и на жутковатое Донское кладбище: на могильной плите появились новые надписи.

Но снова ко снам. Не помню, когда это началось. Наверное, когда вся эта история перестала быть близкой. Мне стало сниться, что я случайно натыкаюсь на Чемшу – он жив. Слушай, а мы были уверены, что ты погиб тогда, в поезде. Где пропадал? Он что-то говорит, но невнятное. Он вообще неразговорчив. Пошли, я тебе покажу то или то, ты посмотришь, как у нас теперь, я тебя познакомлю. Я плачу от радости. Я счастлив. Вдруг, мне приходит в голову, что это сон. Я пытаюсь проснуться, но не могу. И все так реально. Значит, это не сон. Слава Богу. У меня чувство, будто выяснилось что-то, что меня мучило, свалилась гора с плеч. Я готов скакать от радости… Чемша, а почему ты никого не искал? Ты давно в Москве? Полгода? Ну, ты даешь! Слушай, а родители зна… Хотя, прости, дурацкий вопрос…Я сам не знаю, что у него можно-то спросить - столько времени прошло, у нас мало общего, наверное. Я опять пытаюсь проснуться, но снова не получается. Нет, все реально. Слушай, как же здорово. Хотя я и не знаю, что ему рассказывать, а он как-то и не интересуется ничем, отсутствует. Ощущение, что он куда-то шел, а я ему докучаю...хотя он очень воспитанный и не хочет меня смущать этим. Но все равно – так хорошо… Мне так хорошо не бывало никогда….Все разрешилось. У меня теперь начнется новая жизнь... Почему это у меня? Просыпаюсь в слезах… Я рассказал об этом сне его матери. Она снова расплакалась и сказала, что ей он никогда не снится.

К чему это все? Что от меня требуется? Почему от меня? Что я могу для него сделать? Молиться мученику Уару, как велел о. А.? Я не знаю.

Это снилось много лет. Наверное, не часто, но очень много раз. Я их помню. Потом сон куда-то ушел. Его не было уже лет 10... может, и больше. Со временем я стал понимать то, что я не понял тогда – с Чемшой умер человек, единственный на земле человек, с которым я мог дружить, с которым мы говорили на одном языке и работали на одной волне. И я остался один. Сны прошли, и я стал забывать эту историю.

Вчера в Соловецком мужском Преображения Господня ставропигиальном монастыре я отстоял почти полный круг суточного богослужения и причастился. Этой ночью мне снова приснился живой Чемша все в том же контексте. Все было реально, не похоже на обычное сновидение. Я снова силился и не мог проснуться, радуясь, что все наяву. В итоге даже опоздал на полунощницу. Молчаливый Чемша снова себя вел, будто стесняется, что не может вспомнить, кто я такой, и почему я ему вдруг так обрадовался. Деликатно пытался улизнуть. Что-то происходит. С ним? Со мной? Кто рисует мне сны?

(Т.К. 2010 год)