КАЗАКИ РАСШИРЯЮТ ДЕРЖАВУ. В.Е. Шамбаров

В годы Смуты из Москвы сбежал сын Кучума Ишим, находившийся на русской службе, взбунтовал в Сибири несколько племен. И в это же время из Монголии и Джунгарии начались миграции многочисленных и воинственных калмыков (ойратов). “Кучумовичи” породнились с калмыками, и заполыхала война. Деревни и мелкие острожки погибали. Отбивались в осадах Тобольск, Тара, Тюмень. В 1615 г. кузнецкие татары подступили к Томску. Гарнизон предпринял вылазку, казаку Якиму Захарову удалось сразить татарского предводителя Наяна, и противника отогнали. После этого стрелецкий сотник Иван Пущин и атаман Бажен Констептинов с томскими служилыми совершили ответный рейд, “Абинский улус повоевали и городок взяли”. Но на помощь кузнецким татарам подошли 5 тыс. калмыков и снова обложили Томск. Блокада длилась 10 недель, люди стали умирать от голода. Поняв, что терять больше нечего, ринулись в последнюю отчаянную атаку. И победили – степняки откатились прочь.

Когда Россия отбилась от поляков и шведов, то и в Сибирь пошли подкрепления, оружие, припасы. И от обороны русские перешли к дальнейшему продвижению на восток – в бассейн Енисея. В 1618 г., чтобы замирить кузнецких татар, был построен Кузнецкий острог. В 1619 г. отряд Алябьева и Рукина основал Енисейск. Добирались и до стран вообще далеких. Так, казак Иван Петлин “со товарищи” пересекли Монголию и достигли Китая. Даже сумели получить прием у императора Шэньцзуна и провести переговоры. Получили грамоты для Царя с согласием установить торговые и дипломатические связи. Привезли их в Москву. Увы, в столице не нашлось ни одного человека, способного прочитать китайские письмена. Поэтому единственным результатом похода стало описание Китая, составленое Петлиным.

В Западной Сибири Россия осваивалась уже прочно. В 1620 г. Патриарх Филарет учредил Тобольскую епархию. А чтобы защитить от калмыков Поволжье, в этом же году был построен Яицкий городок. В нем разместился стрелецкий гарнизон, а местным казакам Царь даровал в вечное пользование земли и рыбные ловы по Яику, право беспошлинной торговли. За это они вместе со стрельцами стали нести пограничную службу.

В Сибири оставшиеся в живых соратники Ермака и их потомки составили «Старую сотню» в Тобольске. Но остальное Сибирское Войско создавалось искусственно, из служилых казаков. Набирали их в основном на севере, где природные условия были сходными с Сибирью – из вольных крестьян и охотников Вятки, Перми, Устюга, Вологды, Поморья [32, 98]. До нас дошел указ Михаила Федоровича воеводе Великого Устюга в 1630 г. – набрать для Енисейска 500 “охочих мужиков в сибирскую службу” и 150 “охочих девок сибирским служилым людям на женитьбу”. И добровольцев хватало. Но разве повернется у кого-нибудь язык назвать “не настоящими” казаками Пояркова, Дежнева, Атласова – хотя родом они были устюжанами? Впрочем, ведь в Сибири, в условиях постоянной опасности, неимоверных трудностей и лишений, тоже оказывались оптимальными казачьи традиции братства, спайки, организации.

Некоторые историки сравнивают освоение Сибири с завоеванием Америки, а казаков с конкистадорами. Это полная чепуха. Европейские колонизаторы брали верх своим техническим превосходством. У них, в отличие от индейцев, были ружья, пушки, стальное оружие, кони, а морские коммуникации позволяли удобно подвозить подкрепления. Казаки такими преимуществами не обладали. У сибирских народов была и конница, и стальные сабли, пики, доспехи, у некоторых огнестрельное оружие. Кстати, тогдашние фитильные ружья были весьма несовершенными, делали за день боя 12-16 выстрелов, и чаще все решала рукопашная. Не было у русских и удобных коммуникаций – из Москвы в Восточную Сибирь добирались 2 – 3 года.

Правда, сибирские народы были малочисленны. Но русских тут было еще меньше, на всю Сибирь 3 – 4 тыс. служилых. Партизанская война в таежном море похоронила бы любые отряды. А ведь на сбор ясака к отдаленным племенам ходили всего по 2-3 казака! Причем благополучно возвращались, доставляли ясак, узнавали ценные сведения. Просто в Сибири действовали механизмы, совершенно отличные от западных завоеваний. Ясак не был обременительным. Скажем, в Якутии с рядовых жителей брали 1 соболя в год, с богатых – 1 соболя с 4 голов имеющегося скота. А с безлошадных вообще не брали – полагали, что без лошади человек не может охотиться. Но ясак был и не безвозмездным, он считался службой для Царя. Тот, кто его сдал, получал “государево жалованье” – топоры, пилы, иглы, ткани.

Кроме того, уплативший ясак получал право продавать излишки мехов. Часто торговлей занимались сами сборщики, бравшие с собой запас товаров. Ехали и купцы, возникали ярмарки. И для ясачных торговля была выгодной. Сибирские племена полностью сохраняли свои угодья, самоуправление, верования, традиции. Царские наказы требовали от воевод: “Приводить инородцев под высокую государеву руку ласкою, а не жесточью и не правежом”. “Держать к ним ласку и привет и бережение, а напрасные жесточи и никакие налоги им ни в чем не чинить некоторыми делы, чтоб их в чем напрасно не ожесточить и от государевой милости не отгонить”, селения ставить только “на порозжих местах, а ясачных угодий не имать” [98].

Наконец, сибирские плмена постоянно враждовали между собой. Отбивали скот, имущество, обращали пленных в рабов. А согласившиеся платить ясак получали защиту русских. Ну а в южных районах добавлялась внешняя опасность. Здешним племенам приходилось выбирать – стать данниками степняков или подданными Царя. Выбор в такой ситуации следовал однозначный. Остяки, вогулы, тунгусы, сибирские татары часто сражались плечом к плечу с русскими, отражая набеги. А для того, чтобы защитить ясачных на Енисее, в 1628 г. 300 казаков под командованием Дубенского построили Красноярск.

Конечно, не все выражали желание пустить на свою территорию пришельцев и подчиниться им. Первые контакты часто бывали кровавыми. Казачьи экспедиции выдерживали нешуточные сражения со значительно превосходящими силами, сидели в осадах в своих острожках, старались захватить аманатов-заложников. Но затем устанавливались взаимовыгодные связи. Которые, кстати, обеспечивался еще и тем, что казаки, в отличие от западноевропейцев, отнюдь не считали жителей тайги и степей неполноценными “дикарями”. Воспринимали их такими же людьми, как сами. Уважительно относились к их обычаям и сами не гнушались учиться, перенимали местную одежду, виды жилья, формы ведения хозяйства.

От Енисея освоение Сибири пошло двумя путями. Северным, морским, от Мангазеи, и сухопутным от Енисейска. Точнее, этот путь тоже был водным. Главной целью поисков были новые реки, они служили дорогами в неведомые края. Казаки были на все руки мастерами, в экспедиции включали мастеров-корабелов, запас скоб, гвоздей. На реках делали челны или струги. Для морских плаваний служили кочи. Это были довольно крупные суда водоизмещением 35 – 40 т. Они имели особую выпуклую форму корпуса и малую осадку, что позволяло идти в прибрежной полосе, очистившейся от льда. Если коч все же попадал во льды, его выжимало на поверхность, и он мог дрейфовать со льдинами. Коч имел мачту с парусами (в ходе экспедиции их делали из оленьих шкур). Существовали и навигационные приборы – глубинный лот, солнечные часы, компасы-“матки” [32].

На Енисее землепроходцы узнали, что восточнее есть река Лена. В 1627 г. на ее поиски отправились 40 казаков атамана Максима Перфильева и Ивана Реброва, в 1628 г. – десятник Василий Бугор с 10 казаками. Трудности преодолевали неимоверные - “дебри непроходимые” и “кручи каменны”, надрывались на волоках, перетаскивая грузы, зимовали в необитаемых местах, терпели голод, морозы. Первым с донесением об открытии Лены вернулся Бугор, произведенный за это в пятидесятники. Он путешествовал 2 года. Для сбора ясака оставил 2 казаков у устья Куты и 4 – у р. Киренги. Вот так и возникали новые поселения. Сперва зимовье – курная изба. Потом ее надстраивали наподобие башни, обносили тыном – это был уже острожек. Поселение разрасталось, ставились стены с башнями, и становилось городом. Строились церковь, съезжая изба (канцелярия воеводы), таможня, кабак. Из зимовий у устья Куты и на Киренге возникли Усть-Кут и Киренск. На Ангаре казаки встретились с бурятами, и отношения установились настолько дружеские, что в документах того времени бурят называли “браты”, “братские люди” – здесь возник Братский острог.

После донесения Бугра на Лену был отправлен отряд атамана Ивана Галкина. В боях победил пятерых якутских тойонов и “подвел под государеву руку”. А затем сюда прибыл сотник Петр Бекетов с 30 казаками, в 1632 г. основал Якутск. А экспедиция Перфильева и Реброва, первой отправившаяся на Лену, возвращаться не спешила. Спустилась по реке, основав Жиганск. В 1633 г. построила кочи, вышла в море и открыла р. Яну. Объясачила юкагиров, Перфильев с “меховой казной” и сведениями о новых землях отправился назад. Иван Ребров “со товарищи” остался в здешних краях еще на 7 лет. Проплыл дальше на восток, открыв р. Индигирку, потом совершил поход на запад, на р. Оленек.

Из Якутска направлялись новые партии. Харитонова – на Яну. Дмитрия Зыряна – на Индигирку. Ряд смелых плаваний в Ледовитом океане совершили казаки Елисей Буза, Беляна, Иван Ерастов. Из Томска пришел на Лену атаман Дмитрий Косолапов с 50 казаками. Они поднялись по Алдану, заложили Бутальский острожек. Здесь от отряда отделились 30 человек Ивана Москвитина, продолжили путь на восток и в 1639 г. достигли Охотского моря, составив первые карты его берегов. Казаки вообще проявили себя отличными географами. По результатам экспедиций составлялись чертежи, “отписки”, “скаски”. Академик В.Н.Скалон в 1929 г. работал над картами сибирских рек и обнаружил, “что русские чертежи XVII века стояли ближе к действительности, чем те, что были выпущены два века спустя”.

Героями в Сибири были многие. Это считалось обычным, само собой разумеющимся. Несколько трудных походов возглавил Посник Иванов. На Вилюй, объясачив эвенков. На Яну, построив Верхоянск. На Индигирку, выдержав “крепкие бои” с юкагирами. В 1642 – 43 гг Иванов руководил первой экспедицией на Байкал. Изучил западный берег озера, уговорил перейти “под государеву руку” местных бурят. Но отряд Скороходова, отправленный в 1643 г. к востоку от Байкала, в боях погиб полностью. И этот случай был не единичным. О многих экспедициях мы ничего не знаем по одной причине – из них не вернулся никто. Да и удачи порой стоили дорого. В 1643 г. письменный голова Якутска (управляющий воеводской канцелярии) Василий Поярков предпринял большой поход на Амур. Отправились 132 человека, на р. Зее построили суда и поплыли по Амуру. Летом 1645 г. вышли в море, увидели о. Сахалин. Повернули на север до р. Ульи, откуда по пути Москвитина вернулись в Якутск. От лишений, болезней, в боях отряд потерял две трети личного состава. Но привез огромный ясак, а главное – отчет с описанием своих открытий, чертежами Амура и морского побережья.

Десятник Михаил Стадухин за свой счет организовал отряд из 16 человек для похода на Индигирку. Исследовал Оймякон, выдержал войну с ламутами, отбиться удалось с помощью союзных якутов и тунгусов. Узнав, что восточнее Индигирки есть еще большие реки, Стадухин объединился с экспедицией Зыряна, двумя кочами вышли в море и открыли р. Колыму. А отряд казаков Семена Шелковникова в это же время был направлен из Якутска к Охотскому морю, основал Охотск.

Лена становилась уже “обжитыми” краями. Сюда ехали купцы, промышленники-охотники, поселенцы. Только в 1647 г. таможня Якутска зарегистрировала 404 человека, отправившихся на “дальние реки” для “торгу и промыслу”, и 15 кочей, отчаливших к морю. Появились тут даже пираты! Казак Герасим Анкудинов сбежал со службы с ватагой из 30 человек, на коче безобразничал в море Лаптевых, ограбил Нижнеиндигирское зимовье. Вторым “джентльменом удачи” стал первооткрыватель Лены Бугор. То ли с начальством не поладил, то ли просто “погулять” захотел. С 20 казаками угнали в Якутске коч, на реке захватили несколько судов, у казанских купцов ограбили товаров на 1200 руб.

Добычу прогуливали в кабаках заполярного Жиганска – куда никакое начальство отродясь не добиралось. Там гнали вино из какой-то «сладкой травы» и «кислой ягоды», съезжались «на заработки» якутские, ненецкие, эвенкийские бабенки. От потерпевших сыпались жалобы Царю. Но сил на Востоке было мало (на весь Якутский уезд 350 служилых), и правительство к таким эксцессам отнеслось спокойно. Приказало: “Буде те казаки впредь объявятся и про то распросить и про грабеж всякими сыски сыскать, а по сыску взятое без прибавки доправить на них, отдати истцам”. То бишь если вернутся, пусть возвратят награбленное и дальше служат…

А на Колыме стало известно, что где-то восточнее лежит река “Погыча”. Для ее поисков организовал плавание приказчик купцов Усовых Федот Попов. Начальником на Колыме был десятник Втор Гаврилов – и целовальником (официальным представителем властей) он назначил в экспедицию Семена Дежнева. Это был рядовой казак, но уже успел неоднократно отличиться. В Якутии ходил в одиночку на переговоры к воссташим тойонам, перебившим многих служилых – и справился, уговорил замириться. Участвовал в походах Зыряна на Яну и Стадухина на Колыму, геройски проявил себя в боях.

Корабли отчалили в 1647 г., но встретили сплошные льды и вернулись на Колыму. Здесь к экспедиции присоединились приказчики купца Гусельникова, ватага “воров” Анкудинова. В июне 1648 г. 105 человек на 7 кочах вышли из Среднеколымска на вторую попытку. Ледовая обстановка была более благоприятной, но в Чукотском море попали в бурю. 2 судна погибли, еще 2 унесло в неизвестном направлении. До пролива, который сейчас называется Беринговым, дошли только суда Попова, Дежнева и Анкудинова. И снова попали в шторм. Корабль Анкудинова разбило волнами, но удалось снять экипаж.

А 2 уцелевших коча обогнули “Большой каменный нос” – впоследствии получивший имя мыса Дежнева. Прошли через пролив, отделяющий Азию от Америки, обнаружили “край и конец земли Сибирской”. Экспедиция открыла и исследовала острова Диомида, Ратманова, Крузенштерна. Но опять налетела буря. Коч Попова погнала на юг, на Камчатку. Почти все, кто находился на нем, погибли от цынги и в боях с коряками. А корабль Дежнева в октябре выбросило на берег южнее р.Анадырь.

Их было 24 человека. Во время зимовки от голода и при попытках добыть продовольствие погибла половина. Осталось 12 – из 105… По сути “робинзоны”, потерпевшие крушение в суровом полярном краю. Но они думали не о том, как вернуться назад, а как выполнить задачу, ради которой прибыли сюда! Когда потеплело, и казаки оклемались от страшной зимовки, они стали исследовать Анадырь, возводить острог и приводить здешний край под “государеву руку”… Через пару лет была открыта сухопутная дорога с Колымы на Анадырь, сюда стали приходить другие отряды. Казак Семен Мотора с группой “охочих людей”, Василий Бугор со своими разбойничками – видать, надоело грабить и бражничать. Но многие и погибали. Защищая ясачных юкагиров от нападения других племен, пал Мотора. Из двух десятков соратников Бугра уцелело лишь пятеро.

Дежнев покинул Анадырь только после того, как ему прислали смену – сотника Курбата Иванова с отрядом. В Якутск Дежнев возвратился в 1662 г. Воевода Голенищев-Кутузов обласкал героя, отправил в Москву. Сам Царь приглашал его в круг своей семьи и несколько вечеров слушал рассказы о путешествиях. Дежнева произвели в атаманы, выплатили жалованье за 19 лет его странствий – 126 руб. и 20 с половиной копеек. А за добытую им личную моржовую кость он выручил 500 руб. То есть стал состоятельным человеком. В дальнейшем он служил начальником на Чечуйском волоке и на Витиме. А Василий Бугор после анадырской эпопеи раскаялся, все привезенные им личные меха и моржовые клыки пожертвовал на строительство церкви. Он наград не удостоился, но и о “воровстве” правительство вспоминать не стало.

ИЗ КНИГИ В.Е. ШАМБАРОВА "КАЗАЧЕСТВО. Путь воинов Христовых".