Начну с главного духовного постулата, о котором должен помнить каждый талантливый человек: творческий дар даётся только Богом, ибо только Он Творец. Сатана не способен к творчеству, поэтому не может дать того, чем сам не обладает. Но он может перекупить или обманом переманить талантливого человека на свою сторону. И тогда носитель Божественного дара становится клевретом темных сил. Страшное наказание ждёт его после смерти за подобное предательство. Но речь здесь пойдёт не о предателях Бога, а о верных его слугах, работающих почти в подполье, безвозмездно, в безвестии и бесславии, но – для Вечности. И Вечность будет им наградой.
В феврале 2019 года в «Доме художника на Вавилова» завершилась выставка картин священника Владимира Соколова и фотохудожника Ивана Ивановича Жука. Несмотря на то, что экспозиция была представлена не на главных выставочных площадях, а в помещении студии, она имела непреходящее мистическое значение. Более чем на 100 кв. м. на одной стене были размещены сделанные мирянином (на высочайшем профессиональном уровне) фотопортреты красивых русских людей – красивых своей душевной и духовной красотой; а на противоположной стене – картины священнослужителя, на которых русская природа представлена в таком ракурсе, что открывалась красота Святой Руси. Эту красоту невозможно увидеть глазами обывателя, поглощённого только личными потребностями. Она открывается лишь чистым сердцам.
Священник и мирянин под одной кровлей в одном выставочном зале… Такие разные виды художественного творчества. Но такие одинаковые в своём видении мира. И тут я вспомнил ещё один духовный постулат, забыв который любой народ обречён на вымирание. Он очень простой: культ (национальная религия) и культура (то, что хранит национальную самоидентичность) – это два крыла, на коих держится историческое бытиё нации. И они должны быть равноценны и равнозначны друг другу. Иначе народ уподобится птице, у которой одно крыло орлиное, другое воронье. Такая птичка если и способна куда-то лететь – то только по спирали вниз на камни. Что мы, кстати, сегодня и наблюдаем повсеместно.
Но не то, не то я увидел на выставке творческих работ священника Владимира Соколова и мирянина Ивана Жука. Я воочию увидел слияние культа и культуры, Православной Церкви и православного искусства. Так два совершенно разных по своему социальному статусу человека, но объединённых одной любовью ко Христу и Святой Руси, явили миру идею двух равноценных крыльев, ещё способных удержать на лету историческую плоть русского народа. Пусть такое единство пока находится в зачаточном состоянии, пусть пока это первые зёрна, брошенные на малый клочок удобренной почвы, но это Божественные зёрна, и как бы «враг» не пытался посеять между ними плевелы, зёрна эти всё равно прорастут, превратившись в полновесные колосья Божественной любви.
Несколько фотокартин Ивана Жука исполнены в коллажной технике, т.е. из двух или нескольких фотографий составляется одна. Особенно мне запомнились две работы: «Илия и Енох» и «Христос в пустыне». Но, как мне кажется, вторая современному мыслящему человеку говорит о самом актуальном и насущном. Христос сидит и взирает на окружающий его сумрачный ландшафт, представляющий из себя городскую свалку, на которой в беспорядке разбросаны отходы человеческой жизнедеятельности. Сын Божий пребывает в глубокой задумчивости. Но в глазах его читается один вопрос: «Люди, вот, во что превращается то, ради чего вы суетитесь и тратите свои жизни. Всё это рано или поздно превратится в ненужный хлам и выбросится на помойку. А жить надо ради главного на потребу – ради Вечности». Картины же отца Владимира Соколова подтверждают эту мысль, взывая к сердцу зрителя: «Вот она – Святая Русь, чистая, светлая, несущая в своих недрах образ Небесной Руси! Напрягите все силы душ ваших, и вы увидите её, и не просто увидите, но и войдёте в неё!».
Хочу ещё добавить, что Иван Иванович Жук не только уникальный и талантливый фотохудожник, но и не менее талантливый кинодраматург и кинокритик. В свет вышел второй сборник его киносценариев. Я читал иные. Слёзы наворачиваются на глаза. И я безоговорочно верю: когда придёт время, все они обретут свою плоть в высокопрофессиональных духовных фильмах. И фильмы эти будут не менее увлекательные и зрелищные, чем нынешняя продукция Голливуда, но понесут в мир глубинную философию Православия и станут воспитывать народ в духе христианской нравственности и человеколюбия.
Про священника Владимира Соколова тоже следует сказать следующее: в православных кругах он известен, прежде всего, как религиозный мыслитель и богослов. Честно говоря, о том, что он пишет картины, я узнал только на выставке. Ну, что ж, скромность – главное украшение православного священнослужителя.
Ещё следует отметить работы ученика И.И. Жука – фотохудожника Павла Алексеевича Ильина. На выставке были представлены несколько его фотокартин. Могу сказать с полной уверенностью: ученик достоин своего учителя!
На закрытии выставки было сказано много тёплых слов в адрес её виновников: священника Владимира Соколова и Ивана Ивановича Жука. Перед собравшимися выступили: заведующая ауди-видеостудией Даниловского монастыря (она же организатор выставки) Татьяна Фёдоровна Самборская; известный российский скульптор Вячеслав Семёнович Пилипер; представитель Фонда Андрея Первозванного Владимир Иванович Немыченков и другие. Потом состоялся небольшой импровизированный концерт. Отец Владимир, обладатель уникального баса, исполнил несколько народных песен. А я, ваш покорный слуга, будучи поэтом, вдохновлённый увиденным на выставке, прочёл два своих стихотворения, которые здесь и привожу.
ЛЮДИ СВЯТОЙ ЗЕМЛИ
Сегодня я русских людей воспою, -
И кто мне скажет хоть слово против!?
Я видел этих людей в бою,
Я видел этих людей в работе.
Я видел их в дни великих бед,
И в дни, когда приходил к ним праздник;
В парадном зале, в тюрьме, в избе –
Короче, видеть пришлось их разных.
Но как бы их ни пришлось встречать –
В шинелях, в ватниках, в робах, в блузках –
Всегда я видел, сколь горяча
И сколь огромна душа у русских.
Они готовы идти на смерть,
Когда хоть что-то грозит России;
Они способны взять и посметь,
И дерзко любую цель осилить.
Они вмещают в себя весь мир –
В быту им тесно и очень узко.
Попробуй их на излом возьми –
Познаешь силу Идеи Русской.
Они опасны в пылу атак,
Их клич боевой суров и хлёсток.
…То ли земля их взрастила так,
То ли они ей пришлись по росту…
Они умеют землёй дорожить,
И хоть иным племенам неймётся,
Другие люди не могут жить
На этой земле, что Святой зовётся.
СКАЗАНИЕ О СПАСЕННОМ ХРАМЕ
Немало лет прошло с тех пор,
Когда бурлили богоборческие страсти…
В одном из русских городов собор:
«Закрыть навек!» – постановили власти.
Во двор собора въехал грузовик,
Ощеренный стволами и штыками,
И комиссар, держа куражный шик,
Гортанно стал командовать стрелками.
Трещал мотор, разбрызгивая гарь,
Ломились в храм весёлые солдаты.
И в этот миг на звоннице звонарь
Во всю ударил в колокол набатный.
Призывный гул с крестов сорвал ворон.
Взорвал покой! И тут случилось чудо:
Со всех проулков и со всех сторон
К собору потянулись толпы люда.
И комиссар, с испуганным лицом,
Забыв про то, что есть он «властный орган»:
«Убить его! Заткнуть его свинцом!» –
Орал стрелкам, и за винтовки дёргал.
Раздался выстрел. И звонарь упал.
И ожила на стенке струйка крови.
Толпа вздохнула… Вздрогнула толпа, –
И вышел парень, больно хмуря брови.
Народу молча поклонился он,
Перекрестился и наверх взобрался.
И снова грянул колокольный звон, –
И снова выстрел со двора раздался.
Упал второй, и умер… Но за ним,
Уже всходил на колокольню третий.
И, может быть, секунду прозвонив,
Он тут же смерть под колоколом встретил.
А вслед ему уже четвёртый шёл,
Чтобы сгореть, подобно краткой искре,
Но лишь бы храму было хорошо…
И снова – звон. И снова следом – выстрел.
Звон… выстрел… снова звон – и вновь
Короткий, хлёсткий лай винтовки.
И по стене текла не просто кровь,
А целые кровавые потоки.
Народ молчал. Народ спокойно ждал,
Когда освободится место свято,
И тут же из себя благословлял
На смерть того, кто ближе был к солдатам.
На колокольню поднимались мужики,
Девицы, бабы, дети, парни, старцы.
… И начали с ума сходить стрелки,
И комиссар скулил, заламывая пальцы…
Храм отстояли! Храм остался жить,
Сокрытый окровавленной стеною.
О, как хотелось бы мне с теми быть,
Кто отстоял его такой ценою.