ПОД ЧУЖИМИ ЗНАМЕНАМИ.

Приближение войны еще раз раскололо русскую эмиграцию. Сочувствовать Советскому Союзу? Или его врагам? В Маньчжурии сторону японцев держал атаман Семенов. Он и в гражданскую сотрудничал с Японией, из держав Антанты она была самой надежной союзницей белогвардейцев. Под эгидой Токио Семенов организовал “Бюро по делам русских эмигрантов” [61]. А в 1938 г. на станции Сунгари II был создан казачий отряд “Асано” – по имени командира, японского майора Асано. Позже стал формироваться Захинганский казачий корпус генерала Бакшеева. В нем желающие проходили военное обучение, после чего их зачисляли в “Союз резервистов” – ожидать призыва на войну. Всего такую подготовку прошло 6 тыс. человек. Хотя это была ничтожная часть здешних эмигрантов – их в Китае насчитывалось более 100 тыс. Но при японской оккупации положение русских очень ухудшилась, поэтому и движение Семенова популярностью не пользовалось. Да и Япония альтруизмом не занималась. Строила планы захватить Дальний Восток, Забайкалье, Сибирь. А белые формирования состояли в подчинении разведывательного отдела штаба Квантунской армии – таких «союзников» намечали использовать в качестве разведчиков, диверсантов, переводчиков, проводников.

В Европе эмигранты тоже спорили, допустимо ли помогать врагам своего Отечества. Некоторые подхватили лозунг Шкуро: “Хоть с чертом против большевиков” – доказывая, что Советская Россия уже не Отечество. Сторону Германии приняли националисты всех мастей: украинские, кавказские, прибалтийские. Но и среди казаков с новой силой всплеснули теории сепаратизма. Они же оправдывали сотрудничество с немцами. Получалось, что воевать против русских – это вовсе и не против соплеменников. Причем в новом раскладе авторы этих теорий стали производить «казачью нацию» даже не от “Казакии”, а от германцев-готов, захвативших Северное Причерноморье в III в., а в IV в. изгнанных гуннами и славянами.

В Берлине проживал такой видный лидер эмиграции как П.Н. Краснов. Но он давно уже отличался полнейшей беспринципностью. В гражданскую из верного слуги Империи превратился в поборника донского суверенитета. На чужбине снова стал монархистом и патриотом России, вошел в руководство «Братства русской правды», громил сепаратистов – опубликовав свою работу “Казачья “самостийность”. Ну а теперь… переметнулся к самостийникам. Краснов представил руководству Рейха доклад по истории казачества (в соответствующем ключе), стал главным консультантом по казачьим вопросом, вызывался поднять казаков против коммунистической власти.

Что ж, нацисты это поощряли – как и других сепаратистов. Гитлер со своими специфическими взглядами на историю даже согласился, что казаки, прирожденные воины, конечно же, потомки готов. Вроде как “полноценная” нация, в отличие от русских. Но распоряжаться плодами побед немцы намеревались только сами, и подобным «соратникам» не доверяли. Даже в 1941 г., после нападения на СССР, вопрос о создании казачьих частей спускали на тормозах. Уже осенью 1941 г. Краснов и войсковые атаманы в изгнании, донской – Абрамов, кубанский – Науменко, терский – Вдовенко, астраханский – Ляхов, обратились к германскому командованию и МИД, приветствуя “приближающиеся к границам казачьих земель победоносные германские войска”. Из самого адреса, МИД, видно, что они претендовали на роль суверенных союзников (пусть и младших) – но в подобном качестве нацистам они не требовались.

Однако план «блицкрига» сорвался, Германия несла потери, и разрешение все-таки было дано. В Югославии началось формирование Охранного корпуса. В него зазывали добровольцев из казаков и других эмигрантов, а возглавил его белый генерал Б.А. Штейфон (возможно, из-за немецкой фамилии, хотя, по иронии судьбы, его отец был крещеным евреем). Но изначально в корпус набралось лишь 2 тыс. человек. Большинство российских изгнанников не желали служить нацистам. От сотрудничества с ними категорически отказались А.И. Деникин, «кубанский сокол» генерал В.М. Ткачев, предводитель Вешенского востания П. Кудинов и многие, многие другие. Симпатизировали советским воинам, считая их «своими», русскими. Вступали в кружки Сопротивления. Некоторые, как полковник Ф.И. Елисеев, пошли воевать с немцами и японцами в рядах американских, английских, французских войск.

Для более успешной агитации в Охранный корпус в его составе начали формировать сотни для отправки на Дон и Кубань. Активно подключился Шкуро, ностальгически заявлял: “Мне бы только на Кавказ приехать, там меня каждый знает. Как приеду, сразу весь Кавказ подниму”. Штейфон обращался к германскому начальству с просьбами отправить на Восточный фронт весь корпус. Но не тут-то было. Ни на какой Дон и Кубань казаки не поехали. Корпус подчинили группенфюреру СС Нейхаузену и оставили в Югославии для охраны дорог, заводов, шахт, для борьбы с партизанами Тито - чтобы снять на фронт германские части.

Однако на Востоке шел другой процесс. В первые же месяцы войны нацисты захватили миллионы пленных. Сказалось именно то, что возврат Советского Союза к патриотическим ценностям начался лишь в 30-х, на войну пошло поколение, воспитанное на “пролетарском интернационализме”. Ну а если немцы – “братья по классу”, за что же погибать? А многие не забыли красного террора, «раскулачивания», «расказачивания», переходили к врагу с оружием в руках. Таким доверяли больше, принимали во вспомогательные части. Перебежчику из казаков, командиру советского полка майору Ивану Кононову позволили создать из пленных отряд “Kosaken Abteilung 102”, позже переформированный в 600-й отдельный казачий дивизион. Впрочем, часть была казачьей только по названию. Современники свидетельствовали, что она “преимущественно состоит из народностей Кавказа, но имеются донцы и кубанцы”. А действовала она в тылах, ее использовали в карательных операциях против партизан. Возникали и другие подобные формирования. Самостоятельности они не имели, подчинялись германскому командованию и носили немецкую форму, которая дополнялась лампасами и кубанкой с немецкой кокардой.

Когда оккупанты вступили на Дон, то и здесь люди помнили геноцид, голодомор. Помнили и “культурную” немецкую оккупацию 1918-го. В Новочеркасске под эгидой нацистов был образован Донской Войсковой штаб, объявил о наборе в добровольческие части, и призыв нашел достаточно широкий отклик. Возглавил эти части походный атаман Сергей Павлов – белый полковник, сумевший избежать расправы, проживая по фальшивым документам. Еще в 1939 г. он создал подпольную группу «Штаб освобождения Дона». Его помощником стал подъесаул Тимофей Доманов (он избежал репрессий, став сексотом НКВД, в том числе сдал собственного брата). Хотя деятельность Войскового штаба осуществлялась под надзором приставленного к нему германского капитана Мюллера.

На Кубани немцы допустили аналогичную «казачью автономию» (в германских документах она квалифицировалась как “эксперимент”). Но на самом деле оккупанты отнюдь не стесняли себя условиями «автономии». В Армавире они разместили еще одну “автономию”, армянскую, во главе с Драстаматом Канаяном, и его “легионеры” принялись грабить и изгонять казаков. А в Чечне Майрбек Шерипов создал «Чечено-горскую национал-социалистическую подпольную организацию», другой предводитель Хасан Исраилов (Терлоев) образовал «Национал-социалистическую партию кавказских братьев». Взбунтовали чеченцев, ингушей, карачаевцев, создавали банды, громили сельсоветы, военкоматы, госпиталя. Терроризировали и казачьи районы, убивали, грабили. Но германское руководство их поддерживало перебрасывало оружие, инструкторов.

Органы «казачьего самоуправления» реальной власти не получили. Оккупанты всюду распоряжались сами, принудительно отбирая поставки продовольствия, вывозя молодежь на работу в Германию. Суд и расправу тоже творили сами, ничуть не считаясь с «автономиями». Можно вспомнить что испытания знаменитых “душегубок” проводились в казачьих областях, Таганроге и Краснодаре. На Кубани уничтожили больных и персонал множества скопившихся здесь медицинских учреждений – в том числе детских. Да и с казаками обходились не лучше, чем с жителями русских сел. Взять хотя бы варварство в Старонижестеблиевской, где за мелкий проступок были зверски замучены и заживо сожжены юные девушки Тая Троян и Галя Степура – подобное происходило и в других станицах. И не случайно Государственная чрезвычайная комиссии по расследованию гитлеровских преступлений начала свою работу именно на Кубани.

“Автономные” воинские формирования донцов и кубанцев называли “красновцами” и “шкуринцами”, но и это было ложью. Ни Краснова, ни Шкуро германское руководство в Россию не пустило. Держало при себе, под контролем, для рекламы, написания воззваний. Но все же головы задурили многим. В начале 1943 г. гитлеровцы под советскими ударами покатились на запад – и настал очередной акт казачьей трагедии. Всем, кто поверил в “освобождение” приходилось тоже уходить. Теперь-то уж знали, пощады не будет. С Кубани и Дона потянулись огромные обозы. Снова, как в 1920 г., уходили с женами, с детьми.

Сражались отчаянно. Кинорежиссер и ветеран войны Г.Чухрай вспоминал, как под Раздорской красновцы вырезали подразделения 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Туда послали 33-ю дивизию, но в Раздорской казаки с семьями преградили ей путь, заявили: “Умрем с бабами и детьми, но безбожников в станицу не пустим!” Комдив Утвенко докладывал командованию: “Не могу я… понимаю, что задерживаю операцию… Не могу стрелять в женщин и детей! Снимайте, но не могу!” Штаб фронта прислал две “катюши”. Шарахнули, и станицы не стало. Но когда расположились в уцелевших домах, ночью мальчишка швырнул в окно гранату… А отступивший обоз донцов из 18 тыс. человек в степях попал в окружение вместе с германскими частями. Павлов, собрав боеспособных казаков, прорвал кольцо, вывел и беженцев, и немцев.

Словом, враги России опять добились своего! Раскололи казаков и стравили брата с братом. Беженцев с Кубани и Дона сосредоточили в Белоруссии под Новогрудком, формируя из них “Казачий Стан”, нечто среднее между табором и войсковым соединением. А в Польше в 1943 г. из различных казачьих отрядов, вроде дивизиона Кононова, стало формироваться еще одно соединения – 1-я казачья кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта Гельмута фон Паннвица. Он был родом из Силезии, с детства знал казаков – они охраняли русскую границу поблизости от отцовского имения. А во время войны Паннвиц в штабе группы армий «А» руководил вспомогательными частями из русских, кавказцев, казаков. Впрочем, как уже отмечалось, далеко не все в таких казачьих формированиях были казаками.

Все они, в том числе дивизия Паннвица, пополнялись из пленных, а для них вербовка на службу часто была лишь способом выжить. Вырваться из лагерей, где внушали – Родина вас все равно бросила. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от украинцев – объявляли себя “хохлами”, от власовцев – “борцами со сталинизмом”, от казаков – казаками. Иногда в самообмане, что это способ при удобном случае вернуться к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались – у своих-то еще неизвестно что ждет, а здесь вроде жив, сыт, одет. И “прирастали”. И в боях участвовали. После чего путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению. Были и такие, кто искренне верил во “вторую гражданскую”. Но война велась не гражданская, а Отечественная. Речь шла не об идеологии, а о судьбах народов, быть им или не быть. Казаки, пошедшие за своими прогерманскими вождями, откололись от одного берега, но не пристали к другому. Потому что его и не было. Готовы были “хоть с чертом против большевиков” – забыв, что с чертом связываться нельзя. А уж тем более воинам Христовым.

В Белоруссии казаков бросили вместе с власовцами против партизан – вот, мол, они, ваши враги, большевики. Но такие операции были не столько боевыми, сколько карательными. Требовалось жечь деревни, истреблять жителей. На фронте-то против Красной армии дрались стойко. А здесь, когда приходилось воочию видеть расправы с крестьянами, еще и участвовать в них, многие не выдерживали. Начались переходы к партизанам. Посыпались доклады гестапо о «ненадежности» подобных частей. Однако немцев постиг еще один удар, капитулировала Италия, возникли огромные дыры во фронтах. Казаков перебросили на их затыкание. “Казачий Стан” – в Италию, дивизию Паннвица в Югославию.

По мере поражений нацистам приходилось все более внимательно относиться к любым силам, способным поддержать их. 10 ноября 1943 г. Краснов опубликовал “Декларацию казачьего правительства”, где говорилось, что за оказанные услуги Германия признает казаков своим союзником, обещает после победы вернуть их земли и привилегии, а пока намеревается “устроить казаков на временное поселение на свободных землях, имеющихся в распоряжении немецких властей”. Правда, можно обратить внимание, что этот документ “казачьего правительства” подписали начальник штаба Верховного командования Германии Кейтель и рейхсминистр оккупированных территорий Розенберг. И только 30 марта 1944 г. нацисты разрешили создать Главное Управление Казачьих Войск, “как политический и административный орган Дона, Кубани и Терека” – когда Дон, Кубань и Терек остались далеко за линией фронта. Начальником управления был назначен Краснов, заместителем – Науменко. Да и то над ними поставили генерала Кестринга, командующего “Остгруппен” (частями из советских граждан).

Но вскоре нашелся другой командующий. Рейхсфюрер СС Гиммлер. Готовясь к борьбе за власть, он «забыл» о прежних требованиях “расовой чистоты” СС, подгребал под себя формирования из мусульман, горцев, украинцев, прибалтов. Летом 1944 г. казаков тоже перевели в ведение СС. При этом дивизию Паннвица развернули в 15-й кавалерийский корпус СС за счет частей Штейфона и новых наборов в лагерях. А при главном штабе войск СС создавался “казачий резерв” во главе со Шкуро. Ну а казаки воевали уже на чужбине, за чужие интересы. В Италии «Казачий Стан» расположили в тылу, в районе Фриуле, использовали для охраны и патрулирования. Боев здесь не было, и у казаков установились хорошие отношения с местными жителями. Но в Югославии освободительная война соединилась с гражданской, с межнациональной резней. Ожесточение было крайним. Казаков посылали на карательные операции вместе с хорватскими усташами, и местное население ненавидело их даже сильнее, чем немцев. Причем сербы не считали их русскими! Русские в их представлении всегда оставались братьями, а казаков называли «черкези» - черкесы. По аналогии с башибузуками.

Заручившись поддержкой Гиммлера, генерал Власов предпринял попытку объединить разнородные антисоветские силы, выступавшие на стороне Германии. В ноябре 1944 г. в Праге прошла конференция Комитета Освобождения Народов России, где участвовали и националисты, и казаки. Даже в такое время разгорались интриги, борьба за эфемерную казачью «власть». Краснов с Власовым не поладил, не желал подчиняться его Комитету (не игравшего никакой роли). Но в Югославии, в Вировитце, в марте 1945 г. собрали «Всеказачий круг», принявший решение объединиться с Власовым и избравший Паннвица «верховным походным атаманом». Хотя и это уже не имело никакого значения. Третий Рейх обваливался.

Корпус Паннвица понес большие потери в боях с армией Тито и советскими войсками, но сумел пробиться в Австрию, в британскую зону оккупации. Сюда же отступил из Италии “Казачий Стан”. Вместе собралось 40 -50 тыс. человек. Они сдались англичанам и просили отправить их куда угодно, в Африку, Америку, Азию, только не выдавать на родину. В этом случае казаки грозили биться насмерть. И вот ведь что любопытно. Американцы и англичане не выдавали Сталину прибалтийских, украинских, кавказских коллаборационистов. Под разными маскировками укрывали, приберегали на будущее. Но казаков сочли для себя ненужными.

Их обманули, что о выдаче речи нет, и их примут на службу. Разместили в лагере у г. Лиенца, выдали английское обмундирование. При этом отобрали оружие – сказали, что его заменят на английское. 28 мая 1945 г. всех генералов и офицеров (в том числе Краснова) повезли в Югдебург, якобы на совещание с британским командованием о дальнейшей службе. Но их просто передали советскому конвою. А 1 июня остальным казакам объявили о депортации. Начался общий ужас. Кричали “не пойдем”, в походных церквях служили панихиды по самим себе. Однако лагерь уже был оцеплен войсками. Англичане еще и поиздевались! Бросили на казаков Палестинскую бригаду из евреев. Солдаты избивали людей прикладами и дубинками, двинулись танки. Возникла давка, где погибли сотни людей. Толпа хлынула на мост через Драву. Многие кончали с собой целыми семьями, бросались в пропасть, стрелялись. А солдаты хватали людей и заталкивали в грузовики. Тех, кто сумел вырваться и бежал в горы, вылавливали с собаками и пристреливали.

Выданы были и те казаки, кто никогда не являлся советскими гражданами – эмигранты, успевшие получить югославское, болгарское, французское, германское гражданство. Немецкие офицеры, служившие в казачьих частях, были признаны военнопленными и не подлежали выдаче. Но Паннвиц сам пожелал разделить судьбу подчиненных. (Впрочем, его выдачи требовала Югославия – как военного преступника, так что выбор был сомнительным). А в августе 1945 г. СССР вступил в войну с Японией. Всех, кто сотрудничали с японцами, советские органы отслеживали и захватили специальными десантами. Состоялось несколько судеьных процессов. В августе 1946 г. над Г. М. Семеновым, А.П. Бакшеевым, К.В. Родзаевским, Л.Ф. Власьевским, Б.Н. Шепуновым, И.А. Михайловым, в январе 1947 г. над П.Н. Красновым, С.Н. Красновым, А.Г. Шкуро, Т.И Домановым, Паннвицем и Султан-Гирей Клычем [123]. Все они были казнены. Большинству казаков, служивших в их частях, спасла жизнь послевоенная нехватка рабочих рук. Отправились в лагеря.

Из книги В.Е. ШАМБАРОВА "КАЗАЧЕСТВО. Путь воинов Христовых".