ВОССОЕДИНЕНИЕ ДОНА С РОССИЕЙ. Валерий Шамбаров

НА ЗАСТАВКЕ: Фёдор Зубов. «Царь Михаил Федорович и царь Алексей Михайлович в молении перед Спасом нерукотворным». (1678 год). Москва, Оружейная палата.

Турки восстанавливали Азов, но и не оставили планов расквитаться с казаками. В 1643 г. вместе с крымцами они обрушились на Дон. Сожгли Монастырский, Черкасский и еще ряд городков. Казаки доносили в Москву, что не в состоянии “противиться совокупной силе турской и татарской”[47]. Но Царь выполнил решение Земского Собора – взять казаков под покровительство и защищать. Отправил на Дон воеводу Кондырева с 3 тыс. стрельцов, тысячу “новых казаков” навербовал на подмогу воевода Красников. Для нового центра Войска выбрали Черкасский остров, и в апреле 1644 г. под руководством атамана Павла Федорова здесь возвели крепость. Строили ее и поселились в ней казаки шести станиц, двух Черкасских, Павловской, Средней, Прибылянской и Дурновской. Тут разместился и гарнизон царских войск. С этого времени Дон прочно воссоединился с Россией, и Царь стал обращаться в грамотах к “нашему Донскому Войску”.

Впоследствии возникли версии, как самодержавие подавляло «волю» казаков, превращая их в “служилое сословие”. Это чепуха. Дон, Терек, Яик никто не покорял силой. Единение с государством произошло волей самих казаков. Причем автономия и традиции Войска Донского были полностью сохранены. В самоуправление казаков Москва не вмешивалась и воеводам на Дону вмешиваться запрещала. Мало того, им предписывалось действовать “за одно с казаками под атаманским началом” – в подчинении атаманов. Царь признал даже традицию не выдавать беглых. Только просил, чтобы во избежание недоразумений их не посылали в Москву. И чтобы им не давали “государева жалованья”, поскольку оно высылается из расчета на “старых казаков” [23].

Татары и турки сочли удобным момент, когда Михаил Федорович скончался и на престол взошел 16-летний Алексей Михайлович. В июле 1645 г. крымский царевич Девлет-Гирей Нуреддин с 5 тыс. конницы ночью напал на Черкасск. Но стрельцы и казаки мгновенно сорганизовались, побили и отбросили врагов. Атаманы Петров, Васильев, воеводы Кондырев и Красников выступили в преследование – 1100 конницы и 6 тыс. пехоты на лодках. Крымцы заманили их в ловушку. Повернули к Азову, а там уже был наготове турецкий паша, вывел 6 тыс. янычар и конницы. Навалились на русских вместе. 600 “новых казаков” и недавно навербованных стрельцов ударились в панику, побежали. Грузились в лодки и отчаливали прочь, остальные рубили, чтобы враги их не догнали.

Но остальные казаки и стрельцы отбили все атаки. Пашу заставили отступить в город, а крымцев гнали и трепали до самого Перекопа. Молодой Царь, получив донесение о победе, велел дезертиров бить кнутом, “чтоб такое воровство другим было не в повадку”. А “бившихся честно” Алексей Михайлович наградил и послал “нашему Донскому Войску, атаманам и казакам, нашего царского величества знамя” - взамен прежнего, сгоревшего в 1643 г. вместе с Монастырским городком. Знамя было малиновым, на нем был вышит св. Георгий Победоносец и российский герб – двуглавый орел. На будущее казакам ставилась задача: “Крымцев и ногаев воевать, а с турскими людьми под Азовом жить мирно”. Но и туркам дали понять, что прощать набеги Россия больше не намерена.

От царских послов, прибывших к султану, опять потребовали изгнать казаков с Дона – но услышали твердый ответ, что об этом и речи быть не может. А вот с Крымом Москва поддерживает отношения только благодаря “дружбе” с султаном, и на все выходки татар будет отвечать адекватно. Слова были подкреплены силой. Летом 1646 г. Алексей Михайлович повелел готовиться к походу на Крым. Собирались войска, в Воронеже строились лодки и струги. Турки об этом узнали от пленного казака, под пыткой он сообщил, что в Воронеже сооружают 500 стругов и 300 в Черкасске. Очевидно, он преувеличил, запугивая мучителей, но в Константинополе пришли в ужас. Великий визирь арестовал царских послов, угрожал казнить их, если казаки выйдут в море. Но русские приготовления произвели должное впечатление. Султан согласился подписать мирный договор, признал присоединение Дона к России, повелел крымцам прекратить нападения. На самом деле и Царь войны не желал, устроил лишь внушительную демонстрацию – и своей цели она достигла. Алексей Михайлович «смилостивился», отменил поход.

На Дон он направил дополнительные контингенты ратников. Укрепил южные рубежи и другим способом. Ведь казачьи городки еще были редкими, места безлюдными. В 1646 г. Царь издал указ, официально дозволивший вольным людям всех сословий уходить на Дон. На самостоятельность казаков Алексей Михайлович, как и его отец, не покушался, позволял им жить по своим законам, в том числе признавал правило «с Дона выдачи нет». Дьяк Котошихин писал: «А люди и крестьяне, быв на Дону хоть одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь в Москву отъехать, и до них впредь дела не бывает никому, потому что Доном от всех бед освобождаются» [71].

Казачьи городки в ту пору представляли собой маленькие крепости, окруженные рвом и валом. По гребню ставили палисад, сажали колючий кустарник, ставили трофейные пушки. Население насчитывало 300 – 400 человек, в походы каждый городок выставлял свой отряд – станицу. Поэтому название “станица” стало применяться и к самим городкам. Посреди городка оставлялась свободная площадь, майдан. Строилась большая становая или станичная изба. В ней жили холостые казаки, зимой или в непогоду проводились общие сходы, посиделки. А вокруг станичной избы располагались курени семейных. Такое устройство городков было характерно и для Дона, и для Яика, Терека. Только конструкции домов в разных местах отличались – были мазанки, рубленые избы, жилища из дикого камня, глины. Обязательно имелись бани.

Главным промыслом были рыбные ловы и облавные охоты. Их правила регламентировались войсковыми законами, на лов рыбы и охоту выходили всей станицей. Но постепенно росла и роль скотоводства, огородничества. Городку принадлежала определенная территория, она называлась юртом. А вся земля Войска считалась казачьим присудом – присужденной от Бога за службу. В городках избирали станичных атаманов. А войсковой круг (на Дону он собирался дважды в год, 1 января и 1 мая) избирал войскового атамана, войскового есаула и войскового дьяка. Лица, занимавшие руководящие посты, назывались “старшиной”. Но к старшине относили и тех, кто занимал эти посты прежде – войсковой атаман советовался с ними, привлекал для тех или иных поручений. Его резиденция была в Черкасске. Если он возглавлял поход, то оставлял за себя наказного (назначенного) атамана. Или посылал вместо себя наказного атамана. А для командования отдельными отрядами назначались походные атаманы.

Православная вера играла в жизни казаков ключевую роль. Когда Филарет в 1630 г. арестовал в Москве зимовую станицу, в описи вещей значились Еангелие, требник, часослов, Четьи-Минеи и Апостол, купленные в Москве для Войска. У казаков были свои монастыри, куда делались вклады и куда уходили по старости лет или инвалидности. У запорожцев – Киевский Межигорский монастырь, у донцов – Борщевский, Усть-Медведицкий. Церковные службы и обряды долгое время осуществлялись в часовнях или на майданах. На Дону первый храм казаки решили поставить в 1650 г. Царь одобрил их инициативу, прислал 50 руб. Но донцы не без юмора отписали ему: “Пятьюдесятью рублями церковь не построишь”. Алексей Михайлович устыдился и послал еще 100 руб., а также священников, богослужебные книги и утварь. В Черкасске был построен деревянный собор Воскресения Христова. Но в обрядах сохранялись некоторые особенности. На Руси запрещалось входить в храм с оружием – а казаки в свои церкви приходили с саблями. Во время чтения Евангелий наполовину вынимали их из ножен, подтверждая готовность служить Богу оружием.

В походах казаки подразделялись на сотни, каждой командовали два сотника. Сотни делились на курени во главе с куренными атаманом и есаулом. Постепенно выигрывая борьбу за степь, казаки уже могли себе позволить иметь табуны и обзавелись конницей. Но она была еще немногочисленной, большинство сражалось пешими. Да и качество казачьей кавалерии еще не достигло должного уровня. Француз Боплан в 1630-х гг писал, что казаки – прирожденные пехотинцы, “сотня их в таборе не побоится ни тысячи ляхов, ни нескольких тысяч татар”, “нельзя сказать, чтобы были плохи и на море; но не таковы на конях: я сам видел, как 200 польских всадников рассеяли 2000 отборных казаков” [42].

Одевались казаки во что придется. Но из принципов целесообразности выработался типичный казачий костюм. Причем любопытно, что названия частей одежды происходят из совершенно разных эпох и от разных народов. На Дону барашковая шапка именовалась “трухменкой” (туркменкой) [47], а в Запорожье «кабардинкой» [42]. Может быть, эти термины пришли еще от торков, служивших киевским внязьям, от «черкас», переселившихся на Днепр? Или переняли при запорожских походах на Терек? Верхней одеждой служил русский кафтан (у запорожцев “каптан”). Носили и более легкую одежду, короче кафтанов. Она на Днепре называлась славянским словом “свита”, у верхнедонских казаков русским “зипун”, у нижнедонских и терских – татарским “чекмень” [169]. В холодную погоду надевались тулуп, епанча (плащ), бурка (“епанча полстяная”).

Нижней одеждой служила холщевая рубаха (сорочка). Казачьи штаны в Поднепровье и на Дону называли тюркизированным словом “шаровары”. На Тереке, в Поволжье, Оренбуржье произносили «чамбары», «чембары», «шамбары» [142, 149]. Важной деталью туалета был пояс. Иногда он был кожаным, украшался бляхами и подвесками, иногда оборачивались несколько раз турецким кушаком. Легкие башмаки в Поднепровье назывались древнерусским термином “черевики”, на Дону “чирики” (вариант произношения того же слова). В ходу были и самоделки – лапти, “ходаки” (деревянные чувяки). Зимой – валенки (иногда без голенищ – “кенди”) [169]. Терские казаки перешли на кавказскую обувь, кожаные поршни – их натягивали на ноги в размоченном виде [143]. В походах, на рыбных ловах или для другой работы казаки, конечно, одевались похуже – в холщевые шаровары, серьмяжные зипуны. Зато уж на праздниках любили щегольнуть шелковыми вышитыми рубахами, парадные чекмени и кафтаны шили из дорогих тканей, украшали золотом и жемчугом.

Казачки на Дону носили русские сарафаны. Нарядной одеждой был татарский кубелек – без воротника, с расширенными книзу рукавами. Терские казачки носили чекмень, как у кабардинок и чеченок, голову и нижнюю часть лица обвязывали платком. Головным убором донских замужних женщин служили русские кички с рогами, татарские колпаки. Девушки надевали головные перевязки с медными и серебряными подвесками, зимой высокие меховые шапки. В косы вплетали ленты, шелковые нити От татарок переняли монисто из монет, височные подвески – “чикилеки”. В документах упоминаются жемчужные ожерелья и серьги местного производства – “низано по-казацки” [47].

Грамотных среди казаков было не много, но зимними вечерами, собравшись в станичной избе, люди рассказывали сказки, былины, играли песни (кстати, термин “играть песни”, а не “петь”, характерен для Древней Руси, но сохранился только у казаков). Рождались эти песни в своей же казачьей среде, но проходили “естественный отбор”. Одни забывались, а лучшие сохранялись, передавались из поколения в поколение. Так формировалась неповторимая казачья культура. Были свои художники. Расписывали стены домов, посуду, сундуки, шкатулки. Умели красиво резать по дереву и кости. Сохранились запорожские иконы, где кроме Господа, Девы Марии и святых изображены поклоняющиеся им казаки. На станичных и войсковых праздниках устраивались пляски, состязания: стрельба из ружья и лука, джигитовка, владение саблей, борьба, кулачные бои. А среди землепроходцев Сибири были популярными шахматы. Археологи обнаружили несколько комплектов фигур, что также свидетельствует об интеллектуальном уровне казаков [98].

ИЗ КНИГИ В.Е. ШАМБАРОВА "КАЗАЧЕСТВО. Путь воинов Христовых".