ПОХВАЛА ЖИДАМ

Фото автор: И.И.Жук

Вот и встретили Пасху Христову. Кто-то – в самоизоляции, героически замерев перед мерцающим в полутьме экраном, с которого мудрый и благостный Предстоятель увещевал из пустого храма поостеречься от посещения службы Божией в эпоху буйства коронвируса; кто-то – уединившись от захожан и отдыхая от вип-общения с кошерными меценатами – представителями сразу трех авраамических мировых религий. Ну, а простые и кроткие православные, кого так и не запугали моровой истерией пандемии, помаленьку да потихоньку всё-таки собрались в те редкие монастыри и храмы, которые милостиво оставили нам жиды для встречи с Царем Небесным.

Конечно, жиды, как водится, преследовали свои, далеко идущие цели. Разыграв мировой спектакль с погибельным для 90-летних гриппом, они, видимо, выясняли, а сколько же нас, верующих, на самом деле ещё осталось? Если убрать Интернет-геройство, бытовое обрядоверие, фашиствующие вопли по типу: «мы русские – с нами Бог!», а оставить одну смиренную кроткую веру в Бога и желание Его узкого спасительного Пути, то оказалось не так уж много: на всю бывшую Святую Русь где-то около полпроцента от состава всех жителей Россиянии. И где-то 0,3 % от всех обитателей Нэзалэжной. Всего-то полмиллиона верных!

Но зато, какие же это полмиллиона!

Пожалуй, впервые за тридцать лет «духовного возрождения» в ещё не прикрытых жидами храмах чувствовалась серьёзность и важность происходящего. С восьми утра, обильно поливаемые с КАМАЗов какой-то шипучей и мерзкой на запах жидкостью, редкие прихожане в марлевых медицинских масках сиротливо жались вокруг столов с разложенными на них белыми крахмальными полотенцами, над которыми высились белоголовые куличи, бутылки с кагором, горящие на ветру восковые свечи, ну и, конечно, яйца. Разноцветные, будто радуга, окропляемая священниками прохладной святой водой, эти Пасхальные чудо-яйца безмолвно и явно радовались. А вот прихожане, напротив, казались немного обескураженными, замкнутыми в себе, но, тем не менее, от желто-рыжих КАМАЗов не разбегались, а только плотней сдвигались как к столам с освещаемыми продуктами, так и поближе один к другому. Не знаю уж почему, но от этого безмолвного, хрупкого, чисто человеческого противостояния огромной всемирной машине лжи, пропаганды и тоталитарно-демократического нажима на душе становилось как-то легко и радостно, благостно и бодряще. В какой-то момент освящения пасхальных даров земных мне показалось даже, что я вернулся в пору своего далекого детства, когда моя бабка Дарья, невзирая на все кордоны, выставляемые милицией, брала меня, трехлетнего бутуза, за ручку, и спокойно вела за собою в храм. По дороге она бубнила «Богородица Дева, радуйся», «Верую», «Отче наш…». И под действием этого тихого монотонного шепотка кордоны милиции чудным образом расступались, а мы с моей бабкой Дарьей входили в теплый, мерцающий тысячами свечей, огромный, кипящий народом храм, где со стен на меня взирали величественные святые: Богородица, Иоанн Предтеча, Евангелисты, Николай Угодник, и в центре, конечно, Он, Который за нас претерпел распятие от не признавших Его жидов и, тем победив самого денницу, «смертью смерть попрал».

Ах, какое же это было счастье быть среди этих тихих улыбчивых мам и бабушек в белых платочках на головах и сурово взирающих на тебя с икон, мерцающих в полутьме Святых! Точно так же, как в пору юности, когда я, учась в цитадели идеологического начетничества (во ВГИКе), в конце концов, нашел в себе толику мужества ответить на призыв Александра Исаевича Солженицына «жить не по лжи». И вместо пьяной антисоветчины, практикуемой в бесконечных кухонных разговорах, написал-таки заявление об уходе из ВЛКСМ по собственному желанию. Время Брежневского Застоя, время повального неверия в коммунизм и такого же точно страха перед мертвящей «всесильной» идеологией. И ты, одиноко выламывающийся из склепа насквозь прогнившей системы нежити. Ты идешь в никуда, возможно, в психиатрическую лечебницу, возможно, в подвал Лубянки, но уж наверняка и до конца твоей непутёвой жизни на самое дно Совдепии. Тогда даже мудрый мой педагог, прошедший войну и написавший сценарий к фильму «Когда деревья были большими», прощаясь со мной, вздохнул: «Да, Ваня, конечно, ты – сумасшедший. Но если ты будешь нужен Жизни, то, безусловно, выживешь».

Как давно это было! Тридцать девять лет назад! А ведь до сих пор греет, помогает жить, в минуты смятения и скорбей озаряет светом воспоминаний о чем-то поистине настоящем, радостном и живом, что остается у человека после того, как он совершает какой-то простой, искренний поступок. Думаю, что такие же точно чувства отложились в сердцах у верных, которые вопреки всему, - телезапугиванью и просьбам прижатого к стенке священноначалия, - всё же явились на службу Божию в ночь с Великой Субботы на Воскресенье. Стоя, кто в марлевых масках и в резиновых перчатках; а кто и, - таких было большинство, - с открытыми улыбающимися лицами, мы слушали стремительно выбегавших из алтаря священников и на их радостные возгласы: - Христос воскресе! – волновым, унисонным рокотом радостно отвечали: - Воистине воскресе! И за эту тихую радость Жизни, за хрупкое счастье хотя бы на миг един почувствовать себя настоящим человеком и христианином, - хочу от лица всех верных выразить благодарность моровым правителям мiра, упорным, хорошо знающим человеческую психологию и планомерно загоняющим род людской в цифровой электронный концлагерь, а нас, православных, - в Царство Небесное, - г. жидам. Шалом Вам, владыки мiра, смуты и пустозвонства! Пускай вы пока не ведаете, что творите на самом деле, но вслед за апостолом Павлом я всё-таки свято верую, что остаток вас под конец прозреет и пусть лишь во времена антихриста вместе с нами придёт к Христу.

20 апреля, 2020 г.