"УСКОРЕНИЕ - КУДА?" Валерий Шамбаров.

«Главный архитектор перестройки» А.Н. Яковлев вспоминал, что еще в 1985 г. предлагал Горбачеву программу по разрушению социализма в СССР. Но получил ответ: «Пока рано» [78]. Доверять всем излияниям Яковлева было бы опрометчиво. Однако в данном случае они соответствуют фактам.

Начало правления Михаила Сергеевича, казалось бы, не предвещало крутых перемен. Он подчеркнуто поддерживал традиции, сложившиеся в кремлевской верхушке, «коллегиальность» власти, обязательно согласовывал те или иные вопросы со «стариками». Впрочем, были и признаки, что для него это – только формальность. Например, одной из традиций уже стало «увековечивать» память умерших вождей переименованиями. Горбачев ее подтвердил. Но в память Черненко переименовали не какой-нибудь большой город, а крохотные городишки Шарыпово в Сибири и Шолданешты в Молдавии, в чем можно было усмотреть и насмешку.

В апреле 1985 г. состоялся пленум ЦК, на котором Горбачев выдвинул лозунг «ускорения». Это тоже не было новым, «ускорение» намечали и готовили еще Андропов и Черненко. Но теперь ставилась конкретная задача – рывок в области машиностроения. Темпы его развития намечались в 1,7 раз выше, чем во всей остальной промышленности. на машиностроение перебрасывалась львиная доля финансирования, импортные закупки оборудования. Эти меры должны были за короткий срок улучшить благосостояние народа, и уже к началу 1990-х вывести экономику на мировой уровень.

Ну а простой народ ощутил на себе новшества в мае. Развернулась антиалкогольная кампания. Проблема была действительно серьезной. Сказывалась как раз бездуховность общества, апатия, исчезновение направляющей идеи. При Сталине пьянство отнюдь не приветствовалось. Но какие-то особые меры против него не требовались. Употребление спиртных напитков не превышало 5 л. в год на взрослого человека. При Брежневе, в 1972 г., меры уже потребовались. Было ограничего время продажи крепких напитков, с 11 до 19 часов. На них повышались цены. Создавались лечебно-трудовые профилактории (ЛТП), куда алкоголиков отправляли принудительно.

Тем не менее, пьянство росло, потребление только товарного алкоголя достигло 10,5 л. на человека. С учетом самогона, технического спитра и др. эту цифру оценивают в 14 – 15 литров. На каждого взрослого мужчину в год приходилось по 90 – 110 бутылок водки. Как нейтрализовать зло, задумывались и Брежнев, и Андропов. Горбачев ухватился сразу и резко. 7 мая 1985 г. были приняты постановение ЦК «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» и соответствующее постановление Севета Министров № 410, их подкрепил указ Президиума Верховного Совета СССР.

Было закрыто большинство магазинов или отделов, торговавших алкогольными напитками. Цены на них поднимались – в среднем, на 45 %. Время продажи уменьшалось, с 14 до 19 часов. Поднялся пропагандистский шквал. К борьбе с пьянством в обязательном порядке подключались профсоюзы, комсомол, органы образования и здравоохранения, научные общества, творческие союзы. Запрещались банкеты по поводу праздничных дат, награждений, служебных повышений, юбилеев, диссертаций. Стал насаждаться обычай «безалкогольных свадеб». Перед милицией ставилась задача отлова людей, распивающих спиртное в скверах, дворах, подворотнях. Ловили и на улицах за появление в нетрезвом виде. Задержанных ждали крупные неприятности, штрафы, сообщение на работу.

Кампания, по сути нужная, доводилась до абсурда своим размахом и формами проведения. Закрывались ликеро-водочные и винные заводы. В Молдавии, на Украине, на Кавказе, пошла массовая вырубка виноградников. По воспоминаниям директора винзавода Бодюла людей «по выходным заставляли выходить с топором и рубить виноград». В одной лишь Молдавии из 210 тыс. гектаров виноградников было истрелено 80 тыс. А по России площади виноградников совратились с 200 до 168 тыс. гектаров, и сбор винограда снизился вдвое. Знаменитые крымские винзаводы «Массандра» спасло от разгрома только личное вмешательство первого секретаря ЦК Украины Щербицкого.

В районах виноделия рушилось традиционное хозяйство, работники оставались без средств к существованию, возбуждалось недовольство. А это касалось национальных окраин! Осложнились отношения с Венгрией, Румынией, Болгарией – они экспортировали в СССР, в основном, вина. Сейчас Внешторг отказался закупать их.

Между прочим, представляется характерным, что сам Михаил Сергеевич предпочитал оставаться в стороне от этих дел. В качестве инициаторов и главных проводников антиалкогольной кампании он всюду выставлял старика Соломенцева и своего подручного в тот период, Лигачева. То есть, «перегибы» были не случайными. Горбачев представлял – может настать время, когда придется искать «крайних».

Но и результаты кампании стали совсем не такими, как представляла советская пропаганда. Уровень употребления водки и вина действительно резко снизился. Однако стремительно развилось самогоноварение. И не только в сельской местности, как раньше. Технически грамотных людей в СССР хватало. Для инженеров в НИИ или рабочих на заводе не составляло труда утащить трубки для змеевика и соорудить самогонный аппарат у себя дома, на даче. В магазинах стал исчезать сахар, его расхватывали на самогон. На сахар даже пришлось вводить карточки. А молодежь искала «подручные средства». Развилась токсикомания. В ход шли стиральные порошки, эфир из аптек, отравляющие вещества для насекомых. Именно тогда в СССР начала распространяться и наркомания.

Антиалкогольная кампания стала настоящим подарком и для теневой экономики. Быстро налаживалось производство и сбыт «левой» продукции. Точно так же, как в США «сухой закон» в 1920 – 1933 гг дал силу структурам мафии, так и в СССР вакханалия «против пьянства» породила организованную преступность, позволила сформировать изначальные капиталы теневикам, которые уже через несколько лет превратятся в «бизнесменов».

Но кампания имела еще одно важнейшее последствие. Советские финансы базировались на «двух китах»: экспорт нефти и винная монополия. Как раз за счет продажи алкоголя по повышенным ценам государство имело возможность поддерживать своими дотациями низкие цены на хлеб, молоко, сахар, мясо, общественный транспорт. Теперь по бюджету был нанесен колоссальный удар, за год поступления от пищевой промышленности сократились на 22 млрд. руб. И в это же самое время США и Великобритания провели переговоры с Саудовской Аравией и другими странами, добились от них значительного увеличения добычи нефти. Цены на нее на мировом рынке резко упали. Советский бюджет зашатался…

Случайное ли совпадение? Его вполне можно сравнить с ситуацией 1914 г. в Российской империи. Ее «двумя китами» были та же винная монополия и экспорт хлеба. Но когда начала Первой мировой войны министр финансов Петр Барк выступил с «патриотической» инициативой ввести «сухой закон». А вступление в войну Турции перекрыло главную дорогу экспорту зерна, через черноморские порты. В итоге Россия попала в валютную зависимость от западных держав, за их поставки вынуждена была брать у них кредиты на крайне невыгодных условиях, отправлять в Англию золото.

Справка – кто есть кто?

Барк Петр Львович. Директор Волжско-Камского банка, министр финансов России. Масон. В 1914 г. инициатор «сухого закона», в 1915 г. – отмены «черты оседлости». Добывал займы на невыгодных условиях, с перекачкой в Англию русского золота. Назначил своим доверенным представителем за рубежом Олафа Ашберга – банкира Парвуса и большевиков. Лоббировал открытие первого в России американского банка – «Нэйшнл Сити Бэнк». После революции эмигрировал в Англию. Вошел в правление «Банка Англии» и шести дочерних банков, стал представителем «Банка Англии» в американском «Нэйшнл Сити Бэнк». Был возведен в рыцарское достоинство, получил титул баронета.

Теперь ситуация повторялась. И особенно опасной она оказалась как раз в связи с горбачевской программой «ускорения»! Начиналась модернизация всей промышленности, в планы был заложен колоссальный «перекос» в сторону машиностроения. Львиную долю оборудования для этого предстояло закупить на внешнем рынке. Но с финансами получался провал. Приходилось сокращать импорт продовольствия, товаров широкого потребления. Стали нарастать дефициты в торговой сети. Но ведь эти товары, проданные гражданам, в свою очередь приносили прибыль в бюджет. В отличие от станков и другого оборудования. Финансовая система пошла в разнос. Даже те системы, которые уже приобрели, оказывались бесполезными. Часть купили, а на наладку и вспомогательную аппаратуру нет средств…

Хотя в 1985 г. эти явления еще не были заметными. Советская экономика действовала вполне исправно, выдавала продукцию, и даже лидеры западных держав, как Маргарет Тэтчер, очень уважительно оценивали ее, причисляли к серьезным конкурентам своих стран. А что касается дефицитов, то советские люди к ним привыкли, как-то выкручивались. Взлетали советские космические корабли, продолжались фундаментальные научные и технические разработки. В Новосибирске и Горьком пошли первые поезда метрополитена, достраивались линии метро в Свердловске.

В Афганистане наши воины дрались настоящими героями. В плен они попадали редко. Но группа советских солдат (по разным данным, от 14 до 22 человек) и четыре десятка афганских военных были собраны на базе моджахедов Бадабер в Пакистане. Воспользовавшись случаем, они перебили и разоружили охрану. Вырваться не смогли, их блокировали душманы, части пакистанской армии с артиллерией и танками. Восставшиеся отказались сдаться, сражались до конца. Погибли все, но унесли с собой две сотни моджахедов и пакистанских солдат, 6 американских инструкторов. После этого по формированиям душманов был дан категорический приказ – «шурави (русских) в плен не брать».

Но в верхушке советского руководства становились главными совсем другие проблемы. Горбачев исподволь, но систематически, вел перестановки. Продвигал собственных (и адроповских) ставленников. В Политбюро были введены Рыжков, Лигачев. Из кандидатов в члены Политбюро перевели председателя КГБ Чебрикова. Не была забыта и рекомендация Андропова «посмотреть» Ельцина. К нему в Свердловск ездил Лигачев. Как вспоминал Горбачев, Егор Кузьмич «оттуда аж ночью звонит, не выдержал: «Михаил Сергеевич, это наш человек! Надо брать его!» Характеризовал его: «Масштабный работник, сумеет повести дело». Ельцина перевели в Москву, поставили заведующим отделом ЦК по строительству.

А тех, кто мог в будущем стать противником, новый Генсек «задвигал» или убирал под разными предлогами. Министр обороны Соколов как стал кандидатом в члены Политбюро, так и застрял кандидатом без права решающего голоса. Самым авторитетным и дееспособным из потенциальных конкурентов оставался ленинградец Романов – его считали вероятным преемником и Брежнева, и Андропова, и Черненко. Но в интригах он не участвовал, и всегда оставался «на обочине». А сейчас он отвечал в Политбюро за промышленность. В свете «ускорения» принялись копать недостатки в этой области. Романов все понял, подал заявление об отставке по состоянию здоровья.

Министр иностранных дел Громыко всегда выступал покровителем Горбачева.

Но его как бы повысили. Должность председателя Президиума Верховного Совета СССР после смерти Черненко осталась вакантной, и Михаил Сергеевич выдвинул на нее Громыко. Вроде, отблагодарил – но должность-то была без всякой реальной власти. А министром иностранных дел Горбачев провел своего давнего приятеля, Эдуарда Шеварднадзе. Хотя это для многих оказалось полной неожиданностью – Шеварднадзе никогда не имел отношения к дипломатии и даже ни разу не был за границей.

А председателю Совета Министров Тихонову уже стукнуло 80 лет, он страдал склерозом. В сентября 1985 г. его с почетом проводили на пенсию. На его место Михаил Сергеевич определил Рыжкова, главного андроповского разработчика реформ. Не задержался на своем посту и другой «брежневец», Федорчук. Он был человеком недалеким, солдафонистым. Когда Андропов его перекинул с КГБ на МВД, пытался выслужиться перед новым начальством. Устроил погром «щелоковцев», повыгонял тысячи сотрудников по разным поводам, его чистки, комиссии, проверки, совершенно дезорганизовали правоохранительные органы. Но многие обиженные не смирились. Посыпались жалобы в ЦК о незаконных увольнениях. Именно этим воспользовался Горбачев. Федорчука сняли за развал МВД.

Главу московской парторганизации Гришина еще Андропов взял на «прицел», насобирал компромат на его окружение. Но следовало найти, кем заменить его. Горбачев наметил Ельцина, предложил проверить его на посту секретаря ЦК «с примеркой на секретаря Москвы». Рыжков и заместитель Лигачева Разумов указывали, что это фигура абсолютно не подходит. Но Михаил Сергеевич и Лигачев настояли на своем. Борис Николаевич получил очередное повышение, стал секретарем ЦК. А когда проработал несколько месяцев на промежуточной должности (и из кожи вон лез, чтобы показать свою верность Генсеку) дошло и до Гришина. Всплыли дела о взятках и махинациях с его приближенными. Его зацепили и антиалкогольной кампанией. Хотя он-то быстро позакрывал в Москве большинство точек, торговавших спиртным, и поспешил отрапортовать – исполнено, столица протрезвела. Но на него обрушили критику, что это формальный подход, а не глубокая и кропотливая работа по воспитанию населения. Последовала отставка. Первым секретарем Московского комитета партии стал Ельцин.

Горбачев возвратил в ЦК и Яковлева. В дополнение к прежней должности, руководству отделом идеологии и пропаганды, он был повышен, стал секретарем ЦК и одним из ближайших советников Михаила Сергеевича. Это было не случайно. Горбачев искал пути сближения с Западом. Сразу же после прихода к власти он сделал жест «доброй воли». 20 марта парламент Бельгии одобрил размещение американских крылатых ракет в своей стране. А Михаил Сергеевич наоборот, объявил мораторий на размещение ракет средней дальности в европейской части СССР. В одностороннем порядке. Кому адресовался жест, было предельно ясно – одновременно с этим президенту США было отправлено предложение о личной встрече.

Правда, страны НАТО отнюдь не спешили поворачивать к дружбе. От перевербованного сотрудника ЦРУ стало известно, что полковник КГБ Олег Гордиевский, действовавший в Великобритании (в том числе, обеспечивавший визит Горбачева к Тэтчер) работает на английскую разведку. Его отозвали в Москву, началось расследование. Но англичане 20 июля провели до крайности наглую операцию – спасая своего шпиона, вывезли его через границу в багажнике дипломатической машины. Разразился скандал. По информации, полученной от Гордиевского, Великобритания обвинила в шпионаже и выслала 31 сотрудника советского посольства и журналистов. Тут уж Горбачев вынужден был соблюсти «правила игры», Москва тоже выслала 25 англичан.

Но сразу после побега Гордиевского, 30 июля, Михаил Сергеевич озвучил еще одну громкую инициативу – заявил о моратории на ядерные взрывы. Испытания атомного оружия в воздухе, на воде, в космосе, уже были запрещены договором 1963 года. Но оставались подземные. Теперь СССР отказывался от них – снова в одностороннем порядке. Что ж, такие демонстративные шаги сыграли свою роль. Да и прежние встречи Горбачева с Трюдо, с Тэтчер, не прошли бесследно. Если Андропова, рвавшегося к нормализации отношений, западные державы игнорировали, то Михаилу Сергеевичу двери открыли.

19 ноября в Женеве все-таки состоялась его встреча с Рейганом. Нет, прорыва к новой «разрядке» не произошло. Горбачев вываливал свои инициативы, а американский президент как бы и не слышал, осаживал его претензиями по «правам человека». Для него и его советников главным было другое. Оценить, как настроен новый Генсек. Насколько он готов сдавать советские позиции. А для «нормализации» было еще не время. Требовалось подождать, когда СССР поглубже увязнет в собственных трудностях. Когда начнет обращаться не равноправным партнером, а просителем. Когда можно будет не договариваться, а диктовать. По итогам встречи Рейган и Горбачев подписали только Декларацию о недопустимости ядерной войны – пустую, ни к чему не обязывающую. Но согласились продолжить диалог. А кроме того, в протокол встречи была включена прогулка тет-а-тет. В условиях, исключавших «прослушку». О чем говорилось на этой прогулке? Никто не знает…

Литература:

78. Костюков А. Интервью с Александром Яковлевым. «Я говорил про обновление социализма, а сам знал, к чему дело идет» // Независимая газета. 02.12.2003.

Из новой книги В. Шамбарова «Кто погубил Советскую империю?»