ЧЕРНОМОРЦЫ И ДОНЦЫ НА КУБАНИ.

Обстановка на Кавказе была такая, что уже в 1777 г. в государственном бюджете появилась особая статья: 2 тыс. руб. серебром на выкуп у горцев христианских пленников. А с началом войны турки приложили все силы, чтобы организовать здесь еще один фронт. Их главной базой на Кавказе осталась Анапа, отсюда в горы везли оружие, деньги. Там появился и лидер, Шейх-Мансур, возбуждая черкесов, кабардинцев, лезгин, чеченцев на борьбу с “неверными”. Царских войск здесь было мало: части небольшого Кубанского корпуса, казаки Азово-Моздокской линии и 6 донских полков – они дежурили на Кубани, поочередно сменяясь.

В начале 1790 г. генерал-поручик Бибиков возглавил поход на Анапу. Он был плохо подготовлен, отряд выдохся в тяжелых маршах. От крепости его отбили, с трудом выбрались назад. А турки ответили, в сентябре высадили у Анапы войско Батал-паши с 30 орудиями. Оно двинулось в долину Лабы, собирая горцев, достигло 50 тыс. На р. Тохтамыш врагов встретили 3600 казаков и солдат генерала Германа фон Ферзена. Невзирая на такое неравенство, русский корпус ринулся в атаку – и пленных не брал, из-за того же неравенства. Противника побили и рассеяли, захватили все пушки и самого Батал-пашу. На месте этой битвы впоследствии возникла станица, по каким-то причинам названная именем побежденного, Баталпашинская (ныне Черкесск).

В 1791 г. второй поход на Анапу организовал генерал-аншеф Гудович. Собрал 12 тыс. штыков и сабель – в их числе были донские казаки, 350 гребенских с атаманом Сехиным, 150 терско-семейных, 3 сотни Волгского и 2 сотни Хоперского полков. В крепости было 95 орудий, засели 25 тыс. турок и горцев. Но 22 июня наши части пошли на штурм. Некоторые командиры возмущались тем, что Гудович оставил в резерве больше трети сил. Но мера оказалась оправданной. В разгар битвы с тыла ударили 8 тыс. черкесов. Их отразили, а штурм Анапы по своей ожесточенности сравнивали с Измаилом. Дрались насмерть. Когда выбило армейских офицеров, одну из атак возглавил хоперский сотник Найденов и тоже пал убитым [169]. Наши войска потеряли 940 человек погибшими и 1995 ранеными. Но врагов положили 11 тыс, еше 13,5 тыс., сдались. В Анапе попался и Шейх-Мансур, его сослали на Соловки.

По окончании войны правительство понимало, что граница на Кавказе остается опасной. В 1792 г. было решено строить здесь новые крепости, переселить на Кубань еще 3 тыс. донских семей. Сперва попытались пойти по простейшему пути – 6 полкам, несущим службу на Кавказе, забрать с Дона семьи и остаться тут насовсем. Но когда в полках прослышали такую новость, казаки возмутились и забунтовали. Несколько сот человек самовольно бросили службу, разъехались по домам. Их начали вылавливать, это вызвало массовые волнения в станицах, они отказывались принимать приказ о переселении. В бунтующие городки ввели войска, многих выпороли. Но и власть сдала назад. Цифры подправили, на Кубань отправили не 3 тыс., а 1 тыс. семей – тех, кто участвовал в мятеже. Из них составился Кубанский полк.

А между тем зависла в воздухе судьба Черноморского Коша. Потемкин благоволил к нему, дал земли в Приднестровье, руководство запорожцев расположилось в селе Слободзея. Казаки перевезли сюда родных, возвели укрепление наподобие Сечи, основали 25 селений вперемежку с молдавскими. Потемкин обещал выделить им более широкие владения между Бугом и Днестром, под Кинбурном, Еникальский округ в Крыму, подарил собственные рыбные ловы на Тамани. Но… все это осталось на словах. В горячке боевых дел никаких документов не оформили, а высокий покровитель умер. И война кончилась.

Даже те земли, которые запорожцы успели получить, были не сплошными. Вклинивались между угодий, пожалованным военачальникам, придворным. И уже посыпались жалобы, что крестьяне их их новых имений, бегут к казакам… Очевидно, черноморцев ждала судьба екатеринославцев. Предотвратить это сумели кошевой атаман Захарий Чепига и войсковой судья (начальник штаба) Антон Головатый [148]. Они были совершенно разными. Чепига – неграмотный казак из беглых крепостных. В Запорожье он выдвинулся до полковника Протовчанской паланки, а после ликвидации Сечи служил при штабе Потемкина. Головатый был из казачьей старшины, учился в Киевской академии, но не закончил ее, сбежал на Сечь. Был лихим казаком, слагал песни, прекрасно играл на бандуре. Но запорожцы отметили его ум, образование, хитрость, стали посылать с делегациями в Петербург. Он вошел в круг помощников кошевого атамана, хотя и нарушил традицию – женился. После упразднения Сечи получил должность капитана-исправника в Новомосковске.

В Черноморском Коше Чепга и Головатый прекрасно дополнили друг друга. Один – настоящий “батько”. Грозный в бою, способный вздуть казака для протрезвения, но и простой, доступный для каждого. Второй – тоже умелый командир, но и дипломат, организатор, администратор. Между прочим, Потемкин щедро жаловал приближенных, и у обоих были деревни, мельницы, стада. Оба могли после войны оставить Войско и зажить богатыми помещиками. Но они оказались в первую очередь казаками. Душой, а не по названию. Обсудив ситуацию, они пришли к выводу – на Днестре Кошу оставаться нельзя. Сожрут. В феврале 1792 г. делегация во главе с Головатым выехала в Петербург. “Выбивать” Кубань. Обосновывали тем, что “за многолюдством” разместить Войско на Днестре и Буге нельзя.

Переговоры шли 4 месяца. Императрица все еще не до конца доверяла запорожцам – а тут они выражали желание обособиться. Но как раз случился бунт у донцов, не желающих переселяться. А черноморцы предлагали решение проблемы, их было 12,5 тыс. боевого состава, 10 тыс. членов семей! Головатый умело привлекал в союзники и тех, кто уже раскатал губы на приднестровские земли. Помогал и имидж простоватого казачуры, которым пользовался Головатый – мог и выпить, и “спивать” под бандуру, и сплясать, вызывая к себе симпатии [148]. 30 июня 1792 г. была подписана Высочайшая грамота, жалующая Черноморскому Войску “в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию со всею землей, лежашей на правой стороне реки Кубань от устья Еи к Усть-Лабинскому редуту”.

Еще в ходе переговоров “для осмотру” земли на Кубань поехал войсковой есаул Мокий Гулик. При этом он на Тамани записал в казаки 114 “разных бурлак”. Впрочем, добавились не только они. Часть казаков не захотела уходить с насиженных мест, зато к черноморцам присоединилось изрядное число беглых, сдружившихся с ними молдаван. Переселение началось сразу же – чтобы продемонстрировать четкое исполнение воли Императрицы (и пока она не передумала). В августе 1792 г. в море вышла флотилия под командованием капитана Пустошкина – бригантина “Благовещение”, 50 лодок и яхта черноморцев, 11 транспортных судов, сопровождающие крейсера. Они доставили на Тамань около 3200 казаков. Остальные двинулись несколькими колоннами со стадами, обозами. Чепига вел один из эшелонов, прибыл к Усть-Лабинской крепости весной 1793 г. Встретился и посовещался с генералом Гудовичем, а потом выбрал в урочище Карасунский кут место для “войскового града”. Екатеринодара.

Еще в Петербурге, когда казаки просили земли на Кубани, они обратились к Императрице чтобы сама указала, как лучше устроить Войско. Екатерина повелела привести администрацию в соответствие с “учреждениями об управлении губерний”. Кроме того, ей не нравилось буквальное следование запорожским традициям, и к 38 куреням она пожелала добавить еще 2 – Екатерининский и Березанский. Учитывая эти указания руководство Коша к январю 1794 г. разработало первый законодательный документ черноморцев, “Порядок общей пользы”. Авторы сумели соединить требования государственных законов с казачьим укладом. Учреждались должности городничих, полиция. Но они подчинялись Войсковому правительству из кошевого атамана, войскового судьи, войсковых писаря и есаула.

Екатеринодар строили по образцу Сечи – земляные валы с пушками, войсковая церковь Св. Троицы, правление Коша и 40 куреней-казарм. В них должны были жить «бездомовные» и тысяча казаков, состоящих при Войсковом правительстве “на непредвиденный случай”. Как и в Сечи, были учреждены паланки, но это слово было непонятно русским чиновникам и заменилось на “округа”. А на землях, распределенных по жребию между куренями, казаки основывали слободы, будущие станицы, которые и получили названия запорожских куреней – Пластуновская, Брюховецкая, Кущевская, Кисляковская, Ивановская, Крыловская, Щербиновская, Титаровская, Минская, Переяславская, Каневская, Шкуринская, Березанская и др. Некоторые названия исказились, и от Куреновского куреня пошла Кореновская, от Тимошевского – Тимашевская, от Жералевского – Журавская…

Хотя времени на мирное устроение почти не было. Требовалось охранять границу, а в апреле 1794 г. Императрица велела послать 2 полка под начальством кошевого атамана в Польшу. По дороге Чепиге пришлось сделать крюк в столицу. Екатерина пожелала лично познакомиться с ним, и, видимо, только тогда в ней растаяло последнее недоверие. Кошевой ей понравился, Государыня пригласила его к своему столу, сама угощала вином и фруктами, а на прощание пожаловала саблю, сказав: “Бей, сынок, врагов Отечества!”

Ну а пока кошевой бил их, на Кубани управлял Головатый. Возводил Екатеринодар, кордоны, слободы. При этом обустроил второй центр, как бы свой “персональный” – в Тамани. Он был очень хозяйственным человеком, собирал мастеровых, кузнецов, иконописцев. На свой кошт построил Покровскую церковь в Тамани, соединил “греблей” (каналом) Большой и Малый Карасуны, в Кизилташском лимане оборудовал гавань для флотилии. Было проведено размежевание территорий с Кавказским наместничеством – Черноморское Войско ему не подчинялось, и это оказалось очень важным. Потому что наместничество вовсю регулировало казаков на Кавказской линии. Невзирая на прежние указы, возлагало на них всякие работы, вводило свои подати: со всех казаков, не несущих службу, брали около 2 руб. в год на содержание администрации и почты. А черноморцы по инерции остались в подчинении Екатеринославского наместничества. Начальство сидело далеко, на Днепре, и в их дела не лезло.

Но не успела отгреметь одна война – надвинулась следующая. Поражением Турции решила воспользоваться ее соперница, Персия. Теперь уже она подстрекала горцев против русских. А в сентябре 1795 г. иранская армия напала на Грузию, взяла Тифлис, устроив страшную резню. По условиям Георгиевского трактата Екатерина вступилась за грузин. Через перевалы Кавказа к ним на помощь двинулся генерал Гудович с 8 тыс. солдат. А весной 1796 г. на Тереке сосредоточилась 35-тысячная армия Валериана Зубова, брата фаворита – для наступления на Азербайджан. Черноморцам было предписано выставить тысячу казаков. На Головатого в это время обрушились несчастья. Погибла дочь, при родах умерла жена. Он напросился возглавить отряд в Персию.

Войска Зубова взяли штурмом Дербент, без боя заняли Кубу, Баку, Шемаху, Гянджу. Черноморцы в составе Каспийской флотилии рейдировали по морю, высаживали десанты. Но умерла Екатерина II. На трон взошел Павел I, принялся пересматривать политику своей матери. Поход в Закавказье он отменил, приказал армии возвращаться. Головатый даже на войне не забывал об устройстве новой родины, Кубани. 31 декабря 1796 г., уже собираясь домой, писал Чепиге: “Слова ваши, говоренные противу Карасунской гребли под дубом, стоящим близ вашего двора, я не забув, а исполнил прошлого года: рыбы напустыв с Кубани, а раков – привезенных с Темрюка на почтовых чрез сутки три воза; но дабы оные могли для настоящего удовольствия всем гражданам расплодиться, да еще оных и по речкам, где ставы есть, развесть, прикажите чрез городничего всем ловящим в ставу рыбу, попадающихся раков возвращать в воду и через два года не истреблять”.

Чепига этого письма не получил. Правитель обширной области, генерал-майор, кавалер двух орденов Св. Георгия и двух орденов Св. Владимира, он до последнего дня сохранял старые привычки, ходил в простой казачьей одежде, жил холостяком в хате-мазанке. В этой же хате, заболев, скончался 14 января 1797 г. Лишь для похорон его одели в генеральский мундир, вынесли все регалии. Кошевым был назначен Головатый. Но и он об этом не узнал. Во время эвакуации в войсках вспыхнула страшная эпидемия малярии. 28 января 1797 г. Головатого не стало. На Кубань вернулась лишь половина ушедших казаков. А кошевым атаманом Царь назначил войскового писаря Котляревского.

ИЗ КНИГИ В.Е. ШАМБАРОВА "КАЗАЧЕСТВО. Путь воинов Христовых".