Явление преподобного Нила Столобенского убогим старицам и помощь его им по хозяйству. 1988 год. Архимандрит Аркадий (Губанов).

Этот рассказ о чудесной помощи преподобного Нила монахине Марии и её убогой сестре Александре записан был с их слов диаконом А. в городе Ржеве Тверской области.

Монахиня Мария и её сестра Александра проживали в окрестностях города Ржева в глухом Оковецком лесу. Жили они в родительском доме, оставшимся им после смерти родителей. Монахиня Мария с детства была маленького роста и горбатой, а её сестра была «глупой» по рождению своему. Так её ласково называла сестра. Монахиня Мария вернулась из монастыря в родительский дом в 30 году и выезжала из него вместе с сестрой только раз в месяц в церковь на литургию. Деревня их была всего из одного дома. Все остальные дома были давно заброшены, и только груды брёвен с проваленными крышами, густо окутанными иван-чаем и бузиной, напоминали о былых славных днях великой Руси, где каждый дом был домом Божиим.

Монахиня Мария была очень милой старушкой. Она чисто и аккуратно одевалась в тёмные платья и почти всегда носила два платка, белый, которым она прибирала волосы, и чёрный сверху, как апостольник. У неё была очень ласковая улыбка, отчего она казалась маленьким солнышком, постоянно излучающим свет и тепло. Она никогда никого не осуждала, а напротив, старалась всегда быть незаметной для окружающих. Пенсии она не получала, и жали они только на инвалидные выплаты её сестры Александры.

«Глупая» Александра была взрослым ребёнком, дитё, ставшее старушкой. Её голову, всегда аккуратно расчесанную на две косички, как у школьниц обычно бывает, украшали яркие ленты. При возможности она старалась похвастаться лентами, кладя косички на грудь поверх беленького платка. Шурочка очень любила играть в куклы.

Обе сестры были очень интересными и колоритными для современного мира людей. Общение с ними давало радость познания Божиих людей, хранящих для нас благодать и силу Небесного отца. Жили они очень скромно. Мизерной пенсии «глупой» Александры хватало на хлеб, соль, спички и билет на автобус, да и то не всегда. Пройдя от дома до трассы 12 км, они стояли, закутавшись в свою одежонку, доставшуюся им по наследству от ушедших в вечность родителей и земляков. Этих двух старушек все водители с удовольствием всегда старались подвести до райцентра. Немногословное, но очень духовно ёмкое «Спаси Вас Господи за милость», исходившее из уст старушек, было всегда огромной наградой для духовно голодного человека, совесть которого всегда ищет Бога и святости.

Основное средство для существования они получали от огорода. Картошка и другие овощи были для них основной пищей. Несколько куриц, также доживавших с ними свой век, давали им немного яиц. Солёный огурчик с варёным вкрутую яичком были для них лакомством, которое они могли позволить себе в праздничные и воскресные дни.

Так они и жили многие годы, нося тяготы друг друга, как свечечки перед ликом Творца. И Господь, не оставляющий человека ни на минуту без утешения и помощи в скорби, которая поистине свалилась на двух стариц, послал им особое утешение. А было это так.

Монахиня Мария выносила из подпола картошку, которую она укладывала на солому в доме для проращивания, забылась и упала в открытый подпол. Упала так сильно, что сломала себе обе руки. Во время войны она помогала раненым в госпитале, видела и знала, что такое переломы. Недалеко от их деревни работали геологи. «Глупая» Сашенька, плача и мыча непонятные слова, стала звать их домой, показывая руками, что случилось горе. Геологи вынули Марию из подпола и на бронетранспортере отвезли в больницу. Вместе с ними поехала и Саша. Её одну Мария никогда не оставляла дома. В больнице они не остались. На сломанные руки наложили гипс, и геологи снова отвезли старушек домой.

Мария, потрясённая случившимся, недоумевала, как она вообще осталась жива. В больнице она никогда в жизни не лежала и сейчас боялась того, что её «глупую» сестру некуда будет деть, а одна она в деревне пропадёт. «Умирать, так вместе. На всё воля Божия, - так утешала себя и сестру Мария, когда они приехали домой. – Главное не унывать, - приговаривала искалеченная монахиня, - сухари у нас есть, вода тоже, проживем без горячей пищи, как настоящие подвижники». «Глупой» Сашеньке было очень сложно топить печку, не говоря уже о приготовлении пищи.

Так они и жили. Сухари замачивали в тарелке с водой, посыпали солью, и «глупая» Саша кормила Марию размоченным хлебом из ложечки, как большую куклу, улыбаясь и цокая языком: ешь, мол, ешь, не всё тебе меня воспитывать и строжить, сейчас воля моя. Это кормление Марии из ложечки очень забавляло Сашу, и она делала это с большим удовольствием, желая повторить эту процедуру несколько раз в день. Но Мария ела только один раз в день. Всё остальное время она, как всегда, подолгу сидя за столом, читала Псалтирь и Евангелие. Читала Мария вслух и нараспев. Сашенька любила слушать это чтение. Во время него она садилась на пол возле Марии и облокотившись на них головой, еле слышно мыча звуки, вторила чтению сестры. Для «глупой» Александры делать домашние дела было сильной проблемой. Топить печку, ходить на родник за водой, стелить постель без посторонней помощи она не могла, а Мария со сломанными руками могла только увещевать сестру, превращавшую любое дело в игру и шалость.

И вот здесь какая должна быть духовная цельность человека, чтобы не потерять мира в словах и мыслях. Это было испытание от Бога, и Мария это понимала. Она не только не унывала от своего падения в подпол и полученных переломов, но и наоборот радовалась тому, что Господь её любит и не оставляет без скорбей, так необходимых для спасения человека. Она говорила: «Всех Божиих людей били, и мучеников, и святителей, преподобного Серафима разбойники покалечили, забив почти до смерти. И меня Господь не оставил без милости, чтобы я пострадала за грехи свои».

Одно только было сугубой досадой. Шла весна, и необходимо было сажать картошку и лук.. Земля исходила паром. Каждый день был на счету. Вместе с сестрой молча смотрела Мария на необъятный огород, а сделать ничего не могла. Они были одни, и помощь могла к ним прийти только Свыше. И вера их не посрамилась.

Ближе к вечеру в их дверь кто-то постучался и, сотворив молитву «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя», стал ждать ответа. Мария сказала громко: «Аминь». Говоря «Аминь», она пыталась сообразить, кто бы мог в их глуши так по-монашески постучаться в дверь с молитвой. На «Аминь» открылась дверь, и порог переступил старичок с длинной седой бородой. Он был одет в дорожную одежду странника. Длинная рубаха, не то подрясник, прикрывали сапоги странника коротковато . Вещей у него не было.

-Мир дому сему, - сказал он поклонившись, изумившимся старицам – Можно у вас переночевать, дорогие? – улыбаясь, как давно знакомым людям, с уверенностью, что не откажут произнёс незнакомец.

- С миром принимаем, - поклонившись, улыбаясь, не скрывая радости, сказала Мария, а Саша подошла к гостю и, взяв его за руку, повела его к столу.

Старицы были очень рады незнакомцу. Сколько лет у них никого не было в гостях, а здесь гость такой благообразный и свой, верующий. Рассказав ему о своей жизни и поведав о своих бедах, Мария посетовала, что угостить, кроме сухого хлеба, гостя ничем не могут. На что путник не смутился, а наоборот выявил желание самому сготовить всем ужин. Мастерски, как будто он всегда жил в их доме, он растопил печь, поставил на огонь чугун с картошкой, достал из своей сумки свежий хлеб. И вот через несколько минут весь дом наполнился давно забытым уютом и теплом. «Глупая» Саша с жадностью смотрела на варившуюся картошку. Очень она соскучилась по горячей еде. Мария, сидя со странником, сетовала на невозможность посадить во время огород. Гость любезно предложил завтра с утра посадить им картошку и лук. Мария не понимала, как повезло им, что путник, зашедший к ним, как в давно минувшие года, переночевать, сможет к ним, совсем незнакомым, отнестись, как к родным и близким.

Поужинав горячей картошкой с постным маслом, свежим хлебом, квашенной капустой т солёными огурцами из бочки, прочитав вечернее правило ко сну, они легли спать. Гость – за печкой на палатях, а Мария с Шурой на своих железных дореволюционных кроватях. Саша с любопытством смотрела за ушедшим за печку гостем. Она так радовалась его приходу, что даже не хотела расставаться с ним на время сна. Её взгляд смотрел за шторку возле печки, где лежал странник, а Мария наблюдала за сестрой, которая в этот вечер была совсем не похожа на прежнюю старушку-девочку.

Разбудил всех звук падающей в ведро картошки. Дедушка в углу набирал проросшие клубни и носил их на огород, где он уже успел посадить одну треть участка. Сестры быстро встали, и Мария стала руководить Сашей, чтобы она помогала гостю носить картошку вёдрами на посадку. Дело очень спорилось. Шура слушалась отлично. Дедушка бороздами посаженной картошки наделял уже дано созревшую для этого землю. Очень ловко он это делал. Мария любовалась скоростью и аккуратностью работы гостя.

Работа подошла к концу. На плите снова варилась картошка. Стол был накрыт, как и вечером, по-праздничному: были варенье, яйца, хлеб, огурцы и капуста. Дедушка стал откланиваться, благодарить за ночлег. Мария спросила его, куда он идет. Он ответил, что в Нилову пустынь, в монастырь. Мария сказала, что монастырь давно закрыт и там нет монахов. Странник ей ответил, что монастырь всё равно остаётся светлым местом, и он хочет там побывать. Сестры пытались уговорить его переночевать у них, так как был уже вечер, и в ночь идти по лесу небезопасно. Старец им улыбнулся и ответил, что его ждут, и он должен спешить. Взяв свою пустую торбу, он, перекрестившись на святой угол, пошёл к двери. Сёстры благодарили его, одна словами, а другая, кивая головой, вторила мычанием своей сестре. К удивлению монахини Марии, больная Шурочка подошла к благообразному дедушке и, широко перекрестившись, поцеловала ему руку, как обычно это делают благословляющему священнику.

Старец, взяв свой посошок, вышел из дома и пошёл по дороге к лесу. Сёстры смотрели ему вслед, провожая его, как давно знакомого и родного человека. Жалко им было с ним расставаться. Вернувшись домой, Мария пошла в святой угол помолиться Богу с благодарностью за помощь и утешение. За ней, как обычно стояла Шура, повторяя мычанием молитву за сестрой. Перед многочисленными иконами горела лампадка, зажженная странником в день своего прихода. Вдруг Шура стала дергать за рукав Марию, и, громко говоря: «ДА, да, да», стала показывать на образ преподобного Нила Столобенского и на полати, где ночевал старец. И у Марии подкосились ноги. Она увидела в иконописном облике святого старца, того путника, который зашёл к ним погостить и милостиво помог им.

- Батюшка Нил, миленький, - крича на всю избу, выбежали на улицу Мария и Шура. Они бежали по дороге и кричали: - Батюшка Нил! Батюшка Нил!

И только розовый закат солнца указывал им, что батюшка Нил, посетивший их в беде, находится у престола Вечной правды и Любви Господа нашего Иисуса Христа. Они вернулись домой. Шура сидела на лавке под иконами и тихо плакала, утирая по-детски кулачками слёзки со своих морщинистых глаз. Мария смотрела на свою избу, и всё ей казалось другим, в руках чувствовалась сила и крепость. Она, глядя на образ преподобного Нила, поняла, что гипс можно снять. Время искушений прошло.

- Преподобне отче Ниле, моли Бога о нас, -шептали её губы, а Шура при слове «Нил», показывала на икону преподобного, улыбалась, широко крестилась и кланялась его образу.

- Вот так бывает, - думала монахиня Мария – Господь скрыл от неё, что угодник Божий пришёл к ним на помощь и открыл «глупой» Шуре, чтобы показать, что душа каждого открыта святости и видит Небо отверстым, по слову Господа нашего Иисуса Христа.