Выходи со мной на воздух,
За сугробы у ворот.
В золотых дрожащих звездах
Темно-синий небосвод.
Как стала жизнь сложна:
Нет центра, нет оси;
А были времена
Иные на Руси.
Я повешу пустые овалы
(Это Лики последних Царей)
И кровавое фото «подвала»
Где глумилось «близ есть у дверей»
Встреча в Хельсинки с поэтом Иваном Савиным, у которого революция отняла двух братьев, двух сестер и любимую.
На поезд глобализма люди сели.
До отправленья в ад остался час.
Но там, как на «Титанике» веселье,
А под запретом – лишь набатный ГЛАС.
Покидают родимые дали,
Уезжают навстречу мечте…
Почему предпочтенье отдали
Городской, огневой суете?
Ты яви нам кротость свою
Ты возьми свой двуострый меч
Царь Святой, я Тебя молю
Грозный Царь, подними на сечь
Лег над пропастью русский путь.
И срывается в бездну даль.
Русский русского не забудь.
Русский русского не предай.
Он простоял весь день с табличкой,
Седой задумчивый старик.
И, опоздав на электричку,
К седому дереву приник.
Скучают гусли одиноко на земле –
На все молчание накинуло хомут.
Сегодня юноши в расцвете лучших лет
Как старики – душой и телом не поют.
Слиться бы лицами с улицей в принципе,
Жить бы с ней ровней, ино,-
Но бунтарю вечерами янтарными
Жить так навряд ли дано…
“От Ипатьевского до Ипатьевского…” –
Промелькнуло в его голове.
От шагов он невольно попятился.
“Так нельзя. Я совсем оробел”.
Гро́бят Россию, а вы всё молчите,
Нимбы "начальства" горят на закате...
Может, им надо писать на иврите,
Или кричать через форточку :"Хватит!"
В комнатах тихо. Погашены свечи.
Холодно в доме. Холод в душе…
В стенах родимых последний наш вечер.
Шорох снаружи… Неужто? Уже?
Волны байкальские бьются о берег,
Ветер прозрачный упруг.
Сколько на сердце легло - не поверить! -
Пережитого, мой друг.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя
Двинул дьявол на Русь все полки и
Сети лжи разбросал в головах.
Но стоит православный мой Киев,
Побеждает он верою страх.
"Куй железо, пока Горбачёв!"
"А при Путине --- нары в подарок!"
Бес кидает всех через плечо,
Наплевав на мольбу коммунарок.