А он был в звании майора
И не дай Бог к нему попасть.
Он в морду даст без разговора,
А если сам покинешь часть…
- Кому нужны мои воспоминанья? Они уйдут со мной на дно, когда помру…
Он в трубку заряжал Елецкую махру. И дым махорочный мутил ему дыханье, валил, как пароходный, из ноздрей. А трубку искурив, дымил махрою снова.
Неприглядная дорога,
Мной любимая навек,
По которой ездил много
К Храму русский человек.
На пригорке красным цветом вспыхнул - мак,
Это на могиле павших в той войне солдат,
В той войне, что пыль подняла от чужих сапог,
И накрыла черным мирный небосвод.
У первых холодов – нестрашный вид –
В зелёных листьях притаилось лето.
И ощущенье осени парит,
Как голубь мира над планетой.
Ещё не меркнут в Храмах свечи,
Ещё далёко до войны.
И этот вальс, и этот вечер...
И беззаботно веселы
Качнуло Русь, уходит ВЕРА,
Не дай же, Господи, пропасть!
Убит наследник, в свете белом
Ушёл. А самозванцы всласть
Я люблю эти старые хаты
С вечно ржавой пилой под стрехой.
Этот мох на крылечках горбатых
Так и тянет прижаться щекой.
Мой двор послевоенный
Далёкий, незабвенный,
Скрещенье всех дорог.
В нём бедность не порок:
Вернулся солдат, а ему полсела,
пока он шагал, рассказало,
что сына от немца жена прижила –
ни много ни мало.
В жизни так оно сложилось:
дважды был отец женат.
Но парнишке не тужилось:
не почуял он разлад.
И в горе, и в беды
Нас Ангел хранит:
Настал День Победы
В Пасхальные дни!
Там за речкой, за девственным лесом,
Где заря окликает восход.
Под берёзово-хвойным навесом
В землю врос покосившийся ДЗОТ.
Ни холма, ни столбика.
Только похоронка.
И заплачет громко
Мать моя - девчонка.