Когда Салтыков вышел из автобуса, было уже темно. Он торопливо пересек улицу и пошел по замерзшим комьям глины к самому крайнему дому у кольцевой дороги. В этом доме жил его бывший сокурсник Чирьев. Салтыков не видел Чирьева лет десять и помнил его плохо.
Новостей тетка и Маня-большая насыпали ворох. Всяких. Кто женился, кто родился, кто помер… Как в колхозе живут, что в районе деется… А Альке все было мало. Она ведь год целый не была дома, а вернее сказать, даже два, потому что не считать же те три-четыре дня в прошлом году, что на похороны матери приезжала.
На земле у порога амбулатории были свежие следы медвежьих когтей. Замочек, хитрый винтовой замочек, которым запиралась дверь, валялся в кустах, вырванный вместе с пробоями, прямо «с мясом»...
У главного подъезда монументального здания было большое скопление карет и автомобилей.
Мордастый швейцар то и дело покрикивал на нерасторопных кучеров и тут же низкими поклонами приветствовал господ во фраках и шитых золотом мундирах, солидно выходящих из экипажей и автомобилей.
Это была светлая и чистая история взаимоотношений неизвестного тогда Сергея Довлатова и девушки, чью фотографию он увидел в газете. Это были первые яркие чувства, наполненные надеждой.
С самого утра густая сетка дождя падала мутным кружевом. Разбитая молнией верба тянула к небу обугленные ветви, и было что-то трогательное в этих застывших руках с мокрой, коричневой золой на расцепленных пальцах.
Пугающий исторический и культурный парадокс: по мере того как продолжается СВО, русская литература лишь в незначительной степени приобретает патриотический национальный характер.
Алые блики вечерней зари заиграли на могильных крестах, на портретах умерших. Казалось, что поздние солнечные лучи оживляют их лица. Алла засмотрелась, задумалась и с головой ушла в воспоминания.
Есть в моём Краснодаре уникальное место, дом творчества ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО. Регулярно хожу сюда уже много лет. Казалось бы, изучил здесь каждый сантиметр, но нет. Раз за разом открываю для себя что-то новое, иное.
В юные годы я знал неисчислимое множество анекдотов. Когда вы молоды, общий хохот звучит несравненно чаще, чем общее сокрушение.
Николай Лесков появился на свет в один год с русским философом Константином Леонтьевым. И это было не самое плохое время для русской литературы. В 1831 году ещё вовсю писал стихи Александр Пушкин, Николай Гоголь начал свой сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Вы ведь так не хотели жить вместе с русскими. Вы говорили, что русские - оккупанты, что они изувечили вашу древнюю великую культуру, что они эксплуатируют вас и выкачивают ресурсы из вашей богатейшей земли.
Тринадцать человек совхозных, молодых мужиков и холостых парней, направили «на кубы» (на лесозаготовки). На три-четыре недели – как управятся с нормой.
Первым моим бригадиром был Котур, серб, попавший на Колыму после разгрома интернационального клуба в Москве. Котур не относился к своим бригадирским обязанностям серьезно, понимая, что судьба его, как и всех нас, решается не в золотых забоях, а совсем в другом месте.