Главная » Проза

"Итак, новый рассказ известного писателя Александра Владимирова. Дочитай его до конца, читатель, ибо он написан под влиянием пенсионной реформы."

Теплый осенний день клонился к закату… Золотые листья лежали повсюду – на обочинах дорог, под опустевшими кронами деревьев, в перелесках и на окраине поля… Солнце уходило на запад – туда, куда шли растянувшиеся по дороге стройной цепочкой БТРы и танки. Колонна по команде остановилась, из люка головной машины вынырнула голова в шлемофоне с биноклем в руках и стала осматривать окрестности. Это был командир разведбата Первой Казачьей имени Павла Дремова бригады.

Когда умер Александр Исаевич Солженицын, Князь сидел у себя в коморке, в незакрытом ещё в ту пору полулегальном Патриаршем общежитии, и уминал перед экраном старенького ТV жареную картошку с воблой.

Четыре деревни одна за другой однообразно вытянуты вдоль улицы. Пыль. Садов нет. Нет близко и леса. Хилые палисаднички. Кой-где грубо-яркие цветные наличники. Свинья зачуханная посреди улицы чешется о водопроводную колонку. Мерная вереница гусей разом обёртывается вслед промчавшейся велосипедной тени и шлёт ей дружный воинственный клич. Деятельные куры раскапывают улицу и зады, ища себе корму.

(рецензия на книгу Дмитрия Юдкина «На чаше весов»)

Национальная культура – это фундамент, на котором стоит всё историческое бытиё нации. А фундаментом культуры является литература, т.е. словесное творчество. (Вспомните: «В начале было Слово…»). В древности русскому народу достаточно было Евангелия, Деяний Апостолов, Житий святых, а так же народных былин, сказаний и сказок, вобравших в себя дух религиозной литературы, чтобы правильно формировалось национальное мировоззрение и мировосприятие.

В описываемое автором время партией был выдвинут лозунг: «Помощь селу – дело всенародное!». Плакаты висели во всех больших и малых городах. Не исключением являлся крупный центр Восточной Сибири – город Красноярск.

В бывшей стране Советов жил-был один учитель: в тридцать лет окончил Московский педагогический университет; тогда же женился, и родился у него ребенок. Преподавая детишкам науку-физику, он не особенно углублялся в религиозные откровения, пока на шестом десятке, похоронив супругу, внезапно не оказался в полном внутреннем одиночестве.

Иван Колесов встретил Аллу Наумову в длинном коридоре следственного комитета. Глаза молодой женщины, больше похожей на красивую куклу, чем на сотрудника правоохранительных органов, возбужденно горели.

Фразы из этого романа ушли в народ, а само его название давно стало нарицательным. И пускай антиутопий было написано великое множество как до, так и после Джорджа Оруэлла – именно «1984» стал тем фундаментальным трудом, который, по-своему, максимально точно зафиксировал ужасы преступлений государственной машины, чинимых за ширмой оголтелой пропаганды.

Ясен пень, не зря нас называли суючками. Не было места в нашей большой квартире и большом сарае, куда мы с двоюродным братом Славкой не сунули свои носы. Самая первая потребность человека – насытится. Мы неостановимо росли и есть готовы были даже только казавшееся съедобным.

Ночью перепал дождь. Погремело вдали… А утро встряхнулось, выгнало из туманов светило; заструилось в трепетной мокрой листве текучее серебро. Туманы, накопившиеся в низинах, нехотя покидали землю, поднимались кверху.

Дни горели белым огнем. Земля была горячая, деревья тоже были горячие. Сухая трава шуршала под ногами.

Только вечерами наступала прохлада.

Сколько себя помню, раздирало меня желание петь. И всегда ничего кроме терзаний лично мне это не доставляло. А с чего началось? Покликала меня мама домой обедать. День воскресный, за большим круглым столом собрались все: дед, бабушка, папа, мама и двоюродный брат Славка.

Литературно-художественные журналы печатают романы и повести, стихи и рассказ, публицистические и критические статьи. Чего нет на страницах этих журналов, так это докладов с многочисленных читательских конференций, которые постоянно проходят по всей стране. Доклады с конференций публикуются в материалах конференций, и потому их читает и изучает узкий круг специалистов.

Я только что вышла из больницы, в этот день мне тоже нездоровилось, и почти всю ночь я не спала. Под утро, когда заснула, мне приснился сон. События, происходившие в нём, настолько были незаурядны, что я долго находилась под впечатлением увиденного.

Сердце Финифатьева слипается в груди капустными листьями, скрипит. В груди волгло, непродышливо. Надо бы выпрямиться, распуститься телом, дать сердцу простор, но он боится потревожить притупившуюся боль, упустить тепло из-под одеяла и шинеленки, которое надышал: сердце, завязываясь в вилок, складывает, прижимает лист к листу, замирая в сиротливом отдалении, в знобном уюте, но какая-то струна звенит, дребезжит расстроенно в голове или в груди — не поймешь.

Не должен бы я это помнить по моим тогдашним малым летам.

Однако, помню; Поезд звался «Пятьсот Весёлый». Тогда, в послевоенную пору ходили поезда с таким прозвищем. Везли они солдат – Армию-Победительницу распускали по домам. Ехали- поспешали, но неспешно, со срывами стоп-кранов, если надо было выходить насупротив родной деревни – не тащиться же ещё пятьдесят вёрст до какого-нибудь разъезда, а потом пёхом топать обратно.

Весь этот день самолеты не покидали неба над плацдармом. Весь день шли бои в воздухе. Кто-то кого-то даже сбивал. Особенно грузно наваливались немецкие бомбардировщики на сшибленные с высоты Сто остатки первого батальона. Но хоть и медленно, вроде даже неохотно опустился на землю долгожданный вечер, затихла канонада, оседала вздыбленная земля, овражными токами тащило к реке дым, копоть, сажу, растягивая и осаживая на воду смесь пыли и дымной мглы.

Нет, Ельню он никогда не забудет и никому ее не простит. Не простит того унижения, той смертельной муки, которую там пережил.

Приданный боевому азартно рвущемуся в бой дальневосточному курсантскому полку, он, командир полковой батареи, в первом же бою имел счастье видеть, как бьют зарвавшегося врага, и сам тому немало способствовал. Сбив немцев ночной атакой с укреплений, удало гнали курсанты фашистов по полям и проселкам. В кальсонах бежали фрицы, оставив несколько деревень и хуторов. Артиллеристы, не отставая от курсантов, перли на себе орудия и, когда утром появились танки, встретили их спокойным, прицельным огнем. Сколько-то подбили.

Милицейский «бобик» с небольшой скоростью тащился по главному проспекту микрорайона «Первомайский». Фонари на столбах ровным строем, как солдаты, сменяли друг друга. Петька пристально уставился в переднее окошко на зеленый огонек все время трещавшей и разговаривающей рации, находившейся возле дежурного офицера. На среднем сидении в салоне машины сидели два сержанта, пристально наблюдавшие по сторонам проспекта.