13-16 ноября 1920 г. - эвакуация русских войск из Крыма

Художник Дмитрий Белюкин. "Белая Россия. Исход"

Крымская эвакуация: как это было?​

Итак, 11 ноября 1920 года П.Н. Врангель, главнокомандующий Русской Армии, отдал приказ об эвакуации Крыма. Традиционно массовое сознание связывает этот приказ с поражением белых на Перекопе. Действительно, 8 ноября Фрунзе начал решительный штурм укреплений Перекопа. В лоб белые позиции атаковала 51-я дивизия В.К. Блюхера (численностью с небольшую армию времён Первой Мировой войны), поддержанная красными латышскими стрелками. Одновременно 20-тысячный красный десант форсировал Сиваш. Стоит отдать большевикам должное: они проявили настоящую доблесть. Красноармейцы шли по пояс в воде в 12-градусный мороз. В ходе боя этот десан занял передовые укрепления белых, но продвинуться дальше Литовского полуострова не смог, остановленный артиллерийским огнём и подоспевшими подкреплениями. В течение 8 - 11 ноября непрерывные атаки красных сменялись контратаками наиболее доблестных белогвардейских частей - корпуса Кутепова и конницы Барбовича, однако, переломить ситуацию белые уже не смогли: Фрунзе собрал против них слишком мощный войсковой кулак (около 200 тысяч бойцов, в том числе 40 тысяч человек конницы) [1].

П.Н. Врангель во время Крымской эвакуации

Однако, в действительности всё было решено задолго до 11 ноября. План эвакуации Крыма Врангель, памятуя о недавней Новороссийской катастрофе, приказал составить сразу же после своего вступления в должность. И хотя в октябре 1920 года правительство Крыма продолжало заседать, как ни в чём не бывало, а тыл жил своей обычной жизнью (в белом Крыму даже кинотеатры работали до последнего), хотя слышались разговоры о зимовке в Крыму и скором падении Советской власти, против которой ожидалось массовое восстание крестьян, эвакуация стала неизбежной после того, как врангелевские войска вынуждены были отойти из Северной Таврии в Крым. Имевшихся на полуострове запасов зерна с трудом хватило бы до марта, а потом населению и армии грозил голод [2].

Собственно, летний бросок в Северную Таврию и был попыткой решить продовольственную проблему, избежать голода, который грозил Крыму в случае зимовки там белой армии. Врангель попытался сделать южную Украину своей базой (с этой целью даже рассматривался вопрос об объявлении украинского языка вторым государственным на всей территории России после победы Белого Движения), однако его войска оказались обескровлены в непрерывных боях, а поражение под Каховкой заставило отступить в Крым. Штурмовать Перекоп красные тогда не решились, однако, неизбежность эвакуации представилась Врангелю со всей очевидностью.

В портах Крыма с самых первых дней командования Врангеля постоянно держалось необходимое для эвакуации количество судов. Поддерживался неприкосновенный запас угля, машинного масла и провианта. Прибывшие осенью 1920 года в Крым корабли союзников, доставившие белым зимнее обмундирование, также оказались весьма кстати.

"Армия прикроет отход", - обещал в своём приказе Врангель. И армия не обманула своего главнокомандующего. Бои на Перекопе отличались отчаянным упорством с обеих сторон. "Был один сплошной и очень упорный бой, днём и ночью. Время спуталось. Может быть всего несколько дней, вероятнее, неделю, а может быть и десять дней. Время казалось нам вечностью в ужасных условиях", - писал непосредственный участник событий белый поручик-артиллерист Сергей Иванович Мамонтов [3].

С.И. Мамонтов в форме Русской Императорской Армии

Схожие сцены читаем в воспоминаниях А.В. Туркула: "1-й полк перешел в контратаку. В последний раз, как молния, врезались дроздовцы в груды большевиков. Страшно рассекли их. Белый лебедь с отчаянной силой бил крыльми перед смертью. Контратака была так стремительна, что противник, уже чуявший наш разгром, знавший о своей победе, — а такой противник непобедим — под ударом дроздовской молнии приостановился, закачался и вдруг покатился назад. Старый страх, непобежденный страх перед дроздовцами, охватил их.

Цепи красных, сшибаясь, накатывая друг на друга, отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, винтовки на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча шли во весь рост на пулеметы.

Дроздовский полк в последней атаке под Перекопом опрокинул красных, взял до полутора тысяч пленных. Только корниловцы, бывшие на левом фланге атакующего полка, могли помочь ему. На фронте, кроме жестоко потрепанной бригады Кубанской дивизии, не было конницы, чтобы поддержать атаку. В тыл 1-му полку ворвался броневик, за ним пехота. Под перекрестным огнем, расстреливаемый со всех сторон, 1-й Дроздовский полк должен был отойти" [4].

На картине советского художника, изображающей атаку красной пехоты
на позиции белых, хорошо виден накал боёв.

Под прикрытием этих боёв Врангель отдал приказ грузить на корабли лазареты и некоторые государственные учреждения, не объявляя пока об общей эвакуации. Это позволило избежать паники среди мирного населения портовых городов и погрузка шла в полном порядке. Генерал Яков Слащёв-Крымский предлагал, правда, Врангелю дать красным последний бой на самом полуострове уже после прорыва перекопских укреплений [5], однако, его мнение не было поддержано ни Врангелем, ни Кутеповым - такой бой неизбежно породил бы хаос и помешал бы планомерной эвакуации.

11 ноября оборона Перекопа пала. В этот же день Врангель объявил о начале общей эвакуации. Армия получила приказ оторваться от противника и идти в порты для погрузки. Погрузка войск вместе с мирными жителями, опасавшимися оставаться под игом большевиков, происходила в пяти портах Крымского полуострова - Севастополе, Керчи, Ялте, Евпатории и Феодосии. О том, как приняла приказ об эвакуации измотанная боями армия, свидетельствовал С.И. Мамонтов: "Мы были в таком состоянии усталости и отупения, что приняли почти с облегчением ужасную весть: уходим грузиться на пароходы, чтобы покинуть Россию" [6].

Врангель в Севастополе незадолго перед эвакуацией

Белые войска "уходили, сохраняя в неприкосновенности мосты и тоннели, порты, склады продовольствия и амуниции, береговые батареи, Севастопольский морской завод и Качинскую авиационную школу со всеми самолетами. Сохраняя для будущей России" [7]. С кораблей, чтобы освободить места для армии и беженцев, сбрасывались все лишние грузы, влючая даже боеприпасы. Размещались впритирку. Достаточно сказать, что на миноносце "Грозный" при штатной численности команды 75 человек, в море ушло 1015 человек. Врангель испытывал стойкую неприязнь к казакам, считая их крайне ненадёжным контингентом. Но если из Новороссийска большая часть белых казаков не смогла эвакуироваться, то врангелевские корабли приняли их на борт. Бои на Перекопе, сдержавшие красное наступление, и разработанный заранее план эвакуации делали своё дело, бросать людей на произвол судьбы не приходилось...

Погрузка на транспорты 1-го Армейского корпуса. Тех самых "именных частей", элиты Белой Армии.

Впрочем, они и плыли на произвол судьбы. Врангель несколько раз возбуждал перед союзниками по Антанте ходатайства о переброске его армии на западный фронт для возобновления борьбы с большевиками, предлагал свою армию в распоряжение международной комиссии по охране проливов. Но Англия и Франция больше не нуждались в белогвардейцах. Тем более, что они были носителями идеи сильной и единой национальной России, которую западные политтехнологи на излёте Первой Мировой войны решили ликвидировать. Поэтому белой Русской Армии долгое время отказывали в предоставлении убежища. Врангель даже оказался вынужден в какой-то миг подписать приказ, разрешавший "всем, кто не боится большевиков", оставаться. Правительство Белого Юга опубликовало сообщение: "В виду объявления эвакуации для желающих офицеров, других служащих и их семейств, правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага — остаться в Крыму" [8].

Врангелевские войска перед погрузкой

Французы, наконец, по размышлении зрелом, "смилостивились". Белой Армии было предоставлено убежище в Галлиполи и на острове Лемнос. В обмен на это "союзники" потребовали передать им все корабли белого флота. Скрепя сердце, Врангель согласился: приходилось в первую очередь думать о спасении людей. Тем более, что он всерьёз рассчитывал на скорое крушение большевистской власти под ударами массовых народных восстаний - и полагал, что штыки его армии ещё понадобятся.

Все историки, говорящие об эвакуации Белого Крыма, в один голос свидетельствуют, что она происходила организованно и относительно спокойно. Порядок поддерживался специально сформированными командами из юнкеров и казаков. Паники не было. Белым удалось выполнить приказ своего главнокомандующего и оторваться от противника, так что, по свидетельству авторов "Досье-коллекции", "красные совершенно не наседали". 12 ноября красные заняли Симферополь, 13 ноября состоялось последнее заседание врангелевского правительства, а 14 ноября погрузка белых войск, беженцев и учреждений в Севастополе завершилась. Главнокомандующий генерал П.Н. Врангель произнёс проникновенную прощальную речь перед юнкерским караулом, и в 14-40 катер с главнокомандующего отошёл от пристани, чтобы доставить барона на крейсер "Генерал Корнилов". На этом крейсере Врангель обошёл все порты погрузки, проверяя, как идёт эвакуация. В портах корабли союзников салютовали Врангелю как верховному правителю России: английские и французские офицеры далеко не все одобряли подлость своих политиков. В Феодосии тоннажа судов не хватило для погрузки находившихся там казаков, часть казаков пришлось направить в Керчь [9]. Со слезами на глазах прощались казаки со своими верными конями - для коней мест на судах, естественно, не хватало.

Прощальная речь главнокомандующего барона Врангеля






Посадка белых войск на транспорты в Керчи.

С 13 по 16 ноября корабли стали вытягиваться в море. Всего Крым покидало 126 судов, на которых находились 145 693 человека, из которых примерно 29 000 - гражданские беженцы [10]. Одним из последних Крым покинул Врангель. Он ещё успел принять делегацию рабочих Феодосии, которые выразили ему свою благодарность "за всё хорошее, что было сделано в Крыму", и уверенность, что "советская власть долго не продержится" [11].

"Образцовая эвакуация" подошла к концу. Впрочем, сам Врангель справедливо отмечал: "Всякая эвакуация является исключительно трудным делом. Эвакуация же из Крыма 160 тысяч человек (Пётр Николаевич несколько преувеличил число беженцев - М.М.) при крайне неблагоприятных условиях, под угрозой наступающего противника, представляла особенно трудную операцию. Конечно, несмотря на блестящую работу всех ответственных лиц, возможны были, по различным причинам, отдельные недочеты, но в общем, они явились исключением". Бывало всякое. Не обошлось, как при всяком отступлении, без мародёрства. Бывали случаи самоубийств белых офицеров, которым не хватило терпения дождаться погрузки ("Новороссийский синдром" дал о себе знать). Туркул описывает полную драматизма картину сдачи большевикам целого батальона дроздовцев - единственный случай за всю историю Гражданской войны. При этом, что любопытно, дроздовцы вывели в белый тыл своих командиров, не желая отдавать их на расправу [12].

Бывали и совсем головокружительные эпизоды. "Я лежал в углу каюты, забитой нашими офицерами, - пишет в своих воспоминаниях А.В. Туркул, - когда ко мне ввели моего шофера. Генерал Врангель особым приказом разрешил, как известно, всем желающим оставаться в Крыму. Шофер решил остаться. Но мучило его нестерпимо, что он не попросил моего на то позволения, и вот на шлюпке уже в темноте он пристал к «Херсону». Я сказал ему, что он может остаться, если не боится, что его расстреляют.

— Меня не расстреляют.
— Почему?

Он помолчал, потом наклонился ко мне и прошептал: он сам из большевиков, матрос-механик, возил в советской армии военных комиссаров.

— Не расстреляют, когда я сам большевик.

Это признание как-то не удивило меня: чему дивиться, когда все сдвинулось, смешалось в России. Не удивило, что мой верный шофер, смелый, суровый, выносивший меня не раз из отчаянного огня, оказался матросом и большевиком, и что большевик просит теперь у меня, белогвардейца, разрешения остаться у красных.

Я заметил на его суровом лице трудные слезы.

— Чего же ты, полно, — сказал я, — оставайся, когда не расстреляют. А за верную службу, кто бы ты ни был, спасибо. За солдатскую верность спасибо. И не поминай нас, белогвардейцев, лихом…

Шофер заплакал без стеснения, утирая крепкой рукой лицо.

— Ну и дивизия, вот дивизия, — бормотал он с восхищением. — Сейчас — выгружайтесь, опять с вами куда хотите пойду…

Моего большевика беспрепятственно спустили с «Херсона» по канату в шлюпку" [13].

Врангелевцы на транспортах

А.И. Ушаков в своей статье, посвящённой эвакуации Крыма, пишет, что на транспортах спали вповалку, вместе мужчины и женщины, зачастую в совершенно неприспособленных для этого помещениях. Не хватало продовольствия. Из-за большой скученности и нехватки "отхожих мест" в армии вспыхнула эпидемия дизентерии. Мучались и от жажды [14].

Белая эскадра в Босфоре

С 17 по 21 ноября корабли стали прибывать в Константинополь. При этом был потерян эсминец "Живой" со всеми, бывшими у него на борту: неисправный эсминец шёл на буксире, буксир лопнул, и найти корабль так и не удалось. На всех судах были подняты сигналы: "Воды!" и "Хлеба!" - крик о помощи. Но беженцам пришлось простоять на рейде Константинополя не одну неделю, прежде чем они получили, наконец, возможность отбыть в назначенные им для размещения места [15]. Эпопея Белого Юга завершилась. Начиналась эпопея белой эмиграции.

Михаил Маркитанов

________________________
Примечания.
[1] Досье-коллекция: Белая Гвардия. - № 13. - 2013. "Исход".
[2] Цветков В.Ж. Генерал-лейтенант барон П.Н. Врангель // Белое Движение. Исторические портреты. - М.: Астрель, 2003. - с. 476.
[3] Цит. по: Досье-коллекция: Белая Гвардия. - № 13. - 2013. Сергея Ивановича Мамонтова не надо путать с белоказачим генералом К.К. Мамантовым, умершим за несколько месяцев до крымской эвакуации. С.И. Мамонтов окончил Константиновское артиллерийское училище, прапорщиком участвовал в Первой Мировой войне, в августе 1918 года вступил в Добровольческую Армию. С апреля 1919 г. - в Дроздовской артиллерийской бригаде.
[4] Туркул А.В. Дроздовцы в огне.
[5] В 1919 году именно Я.А. Слащёв смог удержать Крым за белыми - и тем самым продлить антибольшевистское сопротивление на Юге России ещё на год. Корпус Слащёва тогда вообще отказался от обороны Перекопа. Красные через узкое перекопское горлышко пытались вторгаться в Крым - где уничтожались стремительными контратаками слащёвцев. Вероятно, Яков Александрович собирался и в 1920 году повторить свой прошлогодний опыт - однако положение изменилось.
[6] Цит. по: Досье-коллекция: Белая Гвардия. - № 13. - 2013.
[7] См.: http://www.liveinternet.ru/users/4768613/post323173651/
[8] См.: http://www.portal-slovo.ru/history/35384.php
[9] Досье-коллекция: Белая Гвардия. - № 13. - 2013.
[10] Ушаков А.И. Крымская эвакуация // http://www.portal-slovo.ru/history/35384.php
[11] Досье-коллекция: Белая Гвардия. - № 13. - 2013.
[12] Туркул А.В. Указ. соч.
[13] Туркул А.В. Указ. соч.
[14] Ушаков А.И. Указ. соч.
[15] Там же.